Сердце змеи

      Лужайку перед домом разворотило так, будто кто-то деятельный наметил себе вырыть здесь котлован. Из обшивки стен, из крыльца торчали разломанные доски, и на фоне белой краски все повреждения выглядели особенно заметно и уродливо. На земле Миранда увидела два бесчувственных тела, и ощущение тревоги сразу вернулось. На самом Реддле, разумеется, не было и царапины.       – Те, кто спрятался в доме, видели тебя?       – Я стерла им память.       – Этой волшебной палочкой? – он кивнул на ту, которую она продолжала держать.       Миранда безучастно кивнула, а в следующий момент охнула – повинуясь невербальному приказу Тома, волшебная палочка раненого Винса обратилась в пепел прямо у нее в руке. Миранда растерла серый порошок между пальцами.       – Незачем Отделу магического правопорядка, который в скором времени явится, задаваться вопросом, кто мог использовать здесь «Обливиэйт», – Реддл спустился с крыльца и подошел к одному из поверженных противников на земле. Человек лежал на боку и не двигался. Миранда остановилась в нерешительности на ступеньке и зябко обхватила себя руками. К чему все идет, она сразу догадалась, но от одной мысли о пытках мракоборцев к горлу подкатила тошнота.       – А… Монтгомери? – желая хоть немного отсрочить неизбежное, спросила она, внезапно сообразив, что никого, похожего на молодого красавчика-преподавателя, в пределах видимости не наблюдается.       – Я зацепил его заклятием, но он успел удрать.       Миранда посмотрела на него недоверчиво. «Удрать» посреди поединка с Волдемортом мог кто-то, обладающий либо невероятными боевыми навыками, либо фантастической везучестью. На великого воина Монтгомери не особо походил, а везучесть – фактор сложный и непостоянный. И у Миранды все больше крепло странное ощущение, что профессор Трансфигурации смог скрыться по той же причине, по которой ей самой удалось сбежать из поместья Малфоев. То есть потому, что ему позволили это сделать.       Реддл по-прежнему предпочитает сам режиссировать свои спектакли, продумывая все поступки действующих лиц на несколько шагов вперед, не так ли?.. Не потому ли он столько времени сражался лишь с двумя мракоборцами – потому что давал ей время на то, чтобы она…       Додумать эту мысль Миранда не успела – до нее донеслись его следующие слова:       – И я очень рассчитываю получить объяснения, каким же образом здесь оказалась боевая группа из четырех мракоборцев…       Как и раньше в подобные моменты, Том был собран, спокоен и абсолютно уверен в себе. Миранда не могла разглядеть в нем ни предвкушения, ни злости от готовящегося допроса – оглушенных мракоборцев лорд Волдеморт даже не воспринимал как полноценных врагов, чтобы испытывать радость от расправы над ними или раздражение из-за того, что главный противник сбежал. В красивом лице не было ни жалости, ни сострадания, хотя и какой-то особой кровожадности Миранда в нем тоже не видела. Только холодная отстраненность, сосредоточенность и полное отсутствие сомнений в собственном могуществе.       …как Том сказал об этом тогда, в день их свадьбы?.. Что именно это восхищало ее в нем не меньше, чем гениальный ум – его сила, власть?..       Она сердито тряхнула головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. И все же невозможно было врать самой себе – наряду с непреодолимым отвращением перед пытками людей она действительно испытывала в эту секунду восхищение.       Какой-то ужас.       – Оживи!       Мракоборец пошевелился, открыл мутные после битвы и обморока глаза. Попытался подвигать руками и ногами и тут же застонал от боли.       – Почему вы трансгрессировали сюда? – осведомился Том холодно, наблюдая за залитым кровью лицом безо всякого сочувствия. – Кто отдал приказ?       Придерживая сломанную ногу, раненый через силу перевел взгляд и посмотрел сначала на направленную на него волшебную палочку, а затем – на лицо своего палача. Особого испуга в нем Миранда не заметила, а в следующую секунду мракоборец скривился в презрительной улыбке. Между зубами тоже проступала кровь.       – А ты кем себя возомнил, мальчишка? – хрипло спросил мракоборец и сплюнул.       У Реддла на миг взмыли вверх брови от удивления, а затем он в сильном раздражении сжал губы – похоже, лорд Волдеморт давно привык вызывать своим внешним обликом страх у людей, и омоложение и возвращение человеческого лица внезапно обернулись совсем не теми последствиями, которых он бы желал.       – Что ж, придется объяснить более доходчиво, чтобы ты воспринял меня всерьез, – произнес он ласково и взмахнул волшебной палочкой – но произнести Пыточное заклятие не успел. Миранда в тот же миг спрыгнула с крыльца на землю и устремилась вперед:       – Стой!       Как будто вживую, перед ней вставали воспоминания, когда события развивались аналогичным образом – лишенный волшебной палочки Оуэн на полу, Реддл, собирающийся его пытать… И она, Миранда, не способная просто наблюдать за расправой, пусть и противника…       – По-моему, когда-то мы через это уже проходили, – заметил Том негромко. Похоже, та сцена возникла и у него в голове, и на его лице появилось утомленное выражение. Палочка продолжала неумолимо смотреть мракоборцу в лицо. – Миранда, тебе есть что сказать по существу? Потому что если нет, лучше отойди в сторону и не мешай. Если я не получу вразумительных ответов…       – Я думаю, Монтгомери ничего не знает. Он не Добрев или Оуэн под Оборотным зельем и не полноценный союзник кого-то из них, а всего лишь пешка. Знаешь, почему сюда прибыло всего четверо мракоборцев? Потому что они отправились ловить не лорда Волдеморта, а грабителей, вломившихся в дом к честному профессору, который в это время был на работе. Они ведь так и не поняли, с кем имеют дело! Один из тех, кому я стерла память, принял тебя за кого-то из уцелевших Пожирателей Смерти, причем лишь после того, как увидел и узнал меня! Они не знали, кто их тут ждет!       Реддл перевел взгляд на раненого, который перестал постанывать и теперь старательно прислушивался к их диалогу, превозмогая боль. Причем особого страха в мракоборце по-прежнему не наблюдалось – он явно так и не догадался, кто перед ним.       – Легилименс!       Человека на земле выгнуло дугой, он вскрикнул. Взгляд Тома некоторое время оставался сосредоточенным, но в то же время странно расфокусированным, пока он перебирал невидимые Миранде воспоминания, а затем Реддл слегка тряхнул головой, разрывая контакт.       – Надо уходить. Сюда вот-вот прибудут другие.       – Хорошо…       – Авада Кедавра!       Яркая зеленая вспышка – и тело на земле безжизненно обмякло. Миранда сильно вздрогнула, а Том таким же быстрым и отточенным движением взмахнул палочкой в сторону второго мракоборца. Теперь перед домом на рыхлой земле лежали два трупа, а Том приблизился к Миранде и взял ее за руку. Они трансгрессировали.       На острове посреди моря тоже распогодилось. В высоком бездонном небе не было ни облачка, солнечный свет заливал все вокруг, и бескрайнее море тоже внезапно оказалось не свинцово-серым, а ярко-синим, с белыми пенными гребнями у берега. Даже октябрьский ветер казался не таким ледяным и колючим, как обычно, и запах йода, соли, свежести стал еще гуще. Миранда приостановилась ненадолго, ощущая теплые солнечные лучи на лице и любуясь этими метаморфозами, которые совершенно преобразили скалистый клочок суши и внезапно сделали его живописным. Теперь Миранда вполне могла понять, почему Том выбрал именно это место в качестве убежища. Она бы, наверное, тоже не отказалась от такого красивого и совершенно безлюдного уголка, который принадлежал бы только ей.       Сам же Реддл в эту минуту явно не был расположен к созерцанию природных красот и сразу устремился к дому. Миранда, вернувшись с небес на землю, поспешила за ним.       В доме она сначала зашла в ванную, чтобы наконец-то смыть кровь с рук, а затем отправилась на поиски Тома. Он обнаружился в столовой, где сидел за столом и в задумчивости смотрел в окно напротив. Теплая мантия была небрежно сброшена на стул рядом, и Миранда, немного подумав, положила собственную поверх его. С кухни доносилась какая-то возня – там уже вовсю хозяйничал Тинки.       – Монтгомери в самом деле обратился в Министерство с сообщением, что к нему в дом проникли злоумышленники. И мракоборцы прибыли именно с намерением арестовать вора, – сообщил Реддл, как только Миранда села рядом. Вид у него был раздумывающий, и Миранда не ощущала в Томе в этот миг злости или напряжения.       – Четверо мракоборцев на одного грабителя – слишком много…       – Сейчас это стандартный размер боевой группы, – отозвался Реддл буднично. – Пока оставшиеся на свободе Пожиратели Смерти и егеря прячутся по лесам и пещерам, меры безопасности усилены, и на вызовы о незаконном проникновении в жилища волшебников отправляют сразу по четыре человека.       Об этом он наверняка успел узнать, пока находился под личиной Эрика Сэвиджа. Но Миранду все равно не отпускало ощущение, что у Реддла остались иные источники информации в Министерстве, и она не решилась интересоваться вслух, насколько плотную паутину заговора он успел там сплести за неполный месяц с тех пор, как вернулся.       – Монтгомери ведь тоже тебя не узнал? – спросила она, вспомнив реакцию профессора на вторжение в его дом. – Он так и не понял, кто ты и чего хотел?       – Нет. Не понял. И это наталкивает на любопытные выводы, – Том оторвался от изучения скалистого берега за окном и посмотрел на нее. – Как ты думаешь, почему Монтгомери добыл редкий ценный ингредиент для яда, подлил отраву твоей сестре и при этом на известие о грабителях в его доме отреагировал, как любой другой волшебник?       – Империус? – предположила Миранда неуверенно. – До сегодняшнего дня он выполнял приказы кого-то третьего, а сегодня, как только произошла форс-мажорная ситуация, повел себя, как любой другой человек, не замешанный ни в каких преступлениях?       Реддл кивнул.       – Как-то это сложно, – не согласилась она. – Посмотри сам. Если Монтгомери помогал этому третьему не по собственной воле, а постоянно находился под Империусом, кто-то должен был оставаться все это время рядом и регулярно отдавать ему распоряжения!       – Не факт, – Том покачал головой. – Это студентам запрещено покидать Хогвартс без разрешения, забыла? Преподаватели в свободное время могут отлучаться по своим делам, хоть каждый вечер. Монтгомери вполне может регулярно встречаться с тем, кто заколдовал его, в Хогсмиде, отчитываться о своих действиях и получать новые приказы. Ничего сложного.       Миранда потерла переносицу, сосредоточенно думая.       – Как ты предлагаешь действовать дальше? Спросить у Макгонагалл, как часто преподаватель трансфигурации покидает замок? Ее-то он должен был ставить в известность о своих отлучках…       – Самое простое – узнать это непосредственно у Монтгомери.       – А смысл? – она пожала плечами, не восприняв его слова всерьез. – Допустим, ты сможешь к нему подобраться. Но если он под Империусом, то, скорее всего, даже не отдавал себе отчета в своих действиях и не сознавал, что творил! Тут даже пытки не помогут, он ничего не вспомнит о том, что совершил!       – Пытки не помогут, – согласился Том легко, слушая ее очень внимательно, что снова напомнило ей те месяцы, которые она провела в прошлом – когда они вместе обдумывали какую-нибудь сложную задачу и искали способы решения. Миранде пришлось одернуть себя, чтобы не упустить ни слова. – А легилименция сможет.       Несколько секунд она недоверчиво смотрела на него, пытаясь найти в его словах скрытый смысл. Не нашла и воскликнула:       – Это невозможно! Если Монтгомери внушили ничего не помнить, ты не сможешь увидеть эти воспоминания. Даже он сам не сможет их достать из собственной памяти!       – То, что ему внушили ничего не помнить, не означает, что этих воспоминаний нет, – заявил Том неторопливо. У него на губах появилась хорошо знакомая ей опасная улыбка, исполненная уверенности в себе. – Они есть, просто под действием Империуса спрятаны очень глубоко в его сознании. И их можно оттуда достать.       – Ты представляешь, насколько тонкая легилименция для этого понадобится?! – громко изумилась Миранда и тут же прикусила язык, спохватившись, с кем именно разговаривает. Реддл смотрел на нее, выразительно вздернув одну бровь, и всем своим видом демонстрировал, что очень хочет услышать продолжение. Миранда покраснела, когда поняла, какую глупость сморозила, и дотронулась холодными пальцами до пылающих щек. – Извини.       – Я непревзойденный волшебник, Миранда, – напомнил Том ядовито и с легким раздражением. Ее в который раз поразило, как до сих пор, принимая во внимание все, чего он добился, каких высот в магии достиг, Том Реддл так остро реагировал, стоило кому-то усомниться в его способностях. – А легилименция всегда была моим коньком. Я могу сотворить с человеческим разумом что угодно, и не только вытащить на поверхность спрятанные воспоминания. Спроси об этом любого из вашего Ордена Феникса, они тебе подтвердят…       – Я знаю, – сказала Миранда быстро. Она хорошо помнила причину, по которой в конце пятого курса они с друзьями оказались в Отделе тайн – из-за фальшивого сновидения, которое Том наслал на Гарри. – Правда, знаю.       – Поэтому главная проблема, которая перед нами стоит, – это добраться до Монтгомери, – продолжил Реддл, бросив на нее последний недовольный взгляд. – Преодолеть защиту Хогвартса я не смогу, по крайней мере, незаметно. И если профессор поймет, что на него охотятся, замок он больше не покинет, что сильно усложнит мне задачу. Но, с другой стороны… Мракоборцам ты память стерла. Монтгомери видел меня, но не узнал… Если в Министерстве не догадаются, кто именно устроил засаду, у меня еще будет возможность подобраться к Монтгомери.       Миранда смотрела на него, ожидая продолжения. Если Монтгомери удалось сбежать только потому, что сам Том хотел этого, у Реддла явно были вполне конкретные соображения, как раненый профессор поступит дальше. Она уже хотела спросить, насколько серьезно Монтгомери был ранен, но тут в столовую вошел Тинки с серебряным подносом, который, кажется, был раза в полтора больше самого домовика, и вместе с ним в комнату вплыли вкусные, хорошо знакомые ароматы. В комнате сразу стало как будто теплее и уютнее.       Поднос взмыл в воздух и плавно опустился на белую накрахмаленную скатерть, а эльф низко поклонился и левитировал лежавшие на стуле теплые мантии. Те сами собой полетели в коридор.       Том придвинул к себе поднос. При этом он сохранял какой-то отсутствующий вид – должно быть, уже вовсю прикидывал, как можно было бы похитить и допросить злополучного профессора. Сама Миранда об этом не думала – вместо этого она с возрастающим изумлением наблюдала, как Реддл задумчиво налил в пузатую синюю кружку кофе из блестящего серебряного кофейничка, добавил молоко, сахар и сверху все это приправил корицей, а затем, повинуясь его магии, чашка проплыла над столом к ней. Сам Том, как обычно, пил чай с бергамотом.       – Что? – спросил он, наконец-то почувствовав на себе ее потрясенный взгляд. – Ты уже придумала, как выманить Монтгомери из Хогвартса?       Миранда, как зачарованная, покачала головой и поскорее перевела взгляд на столешницу, на свои руки, а потом глотнула из чашки. От этого стало еще хуже, и огромное, нечеловеческое смятение затопило ее с головой, не помещалось внутри нее, выплескивалось наружу. И Том со своей эмпатией наверняка должен был это ощутить. Запахи корицы, кофе и бергамота смешивались в воздухе.       …он до сих пор помнил все, даже про этот проклятый кофе с корицей, который она так любила! В маггловских магазинах военного периода кофе был редкостью, а корицы вовсе было не сыскать, но в магическом мире и то, и другое можно было купить, поскольку оба ингредиента входили в состав некоторых зелий. В первые недели их взрослой жизни на Эрскин-Хилл Том с весельем наблюдал за тем, как она шаманит над своей чашкой, и шутил про ее успехи в Зельеварении, но затем привык и временами сам варил ей кофе.       Миранда украдкой взглянула в его сторону. Чай с бергамотом. Густые, чуть вьющиеся волосы. Темные глаза в окружении угольно-черных ресниц. Бледное, совсем молодое лицо со впалыми щеками. Сняв теплую мантию, он остался в строгом черном костюме – именно такие он носил на работу в «Горбин и Бэркс» пятьдесят лет назад, только теперь Том одевался у хороших портных, поскольку костюм явно был дорогой и сшит на заказ. В остальном же ее вновь охватило пугающее ощущение, что она вернулась в ту их жизнь в 1945 году – чего она так сильно жаждала многие месяцы…       – Как ты себя сейчас больше осознаешь? – выпалила она торопливо, не в силах совладать с собой. Голос звучал болезненно, почти надрывно. – Как Тома Реддла или лорда Волдеморта?       Она пожалела, что задала этот вопрос, еще до того, как Том отвлекся от своих размышлений и посмотрел на нее. Ответ и так был ей известен, а теперь еще она совершенно напрасно его рассердила. Том с шестнадцати лет воспринимал себя исключительно как лорда Волдеморта, не делал различий между двумя своими ипостасями, и Миранде об этом было хорошо известно. Ну когда, когда она уже научится думать прежде, чем говорить?       – Том Реддл канул в небытие много лет назад. Это маггловское имя для меня давно ничего не значит, и тебе пора уже привыкнуть к этой мысли, – холодно и недовольно заявил он. Миранда с повышенным интересом разглядывала льняную скатерть на столе, не смея поднять взгляд и ругая себя последними словами.       – Но я понял, что ты имела в виду. Мне сложно дать однозначный ответ. И так, и так, – вторгся в ее самоистязание его спокойный голос, и Миранда в неверии перевела взгляд на него. Том смотрел на нее и в этот миг как никогда прежде был похож на того себя, ради которого она была готова на все. На того, из чьих рук она приняла яд, а потом пошла за ним, чтобы помочь в убийстве Добрева и ЛаКруа. Ее слова не разозлили его, и сейчас Том казался раздумывающим – будто пытался подобрать правильные слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. Миранда затаила дыхание, чтобы не пропустить ни слова.       – С одной стороны, я хорошо помню абсолютно всю свою жизнь, все мои путешествия, изыскания, восхождение к власти… Пророчество, пересказанное Северусом, Хэллоуин 81-го… Скитания в Албании, возвращение, прошлый год… Дуэль с Поттером, снова существование в виде духа, то, как я вернулся, – в глазах Тома зажглись хорошо знакомые ей алые искры ярости, когда он говорил о Гарри и своей очередной «смерти». – С другой… Из всей моей жизни именно седьмой курс в Хогвартсе стоит перед глазами отчетливее всего, будто это произошло только вчера, а не пятьдесят четыре года назад. Но это и неудивительно, раз к жизни вернулся именно этот крестраж… И временами я могу полностью сосредоточиться на своих планах, отрешиться от всей ненужной чепухи и видеть перед собой только свою цель… А временами совершенно неожиданно на поверхность выплывают воспоминания и мысли, которых вроде бы давно не должно быть… И они мешают, заполняют собой все, и никакая окклюменция не в силах от них защитить. Ведь она помогает только от вторжения в сознание извне, а как спрятаться от самого себя, я представляю себе плохо... Если бы ты только знала, как это раздражает…       Его голос понизился, и теперь Том говорил негромко и неторопливо – но без угрозы. У Миранды закружилась голова от нехватки воздуха – только сейчас она осознала, что за все это время не сделала ни вдоха, чтобы не помешать его откровенности.       – Да еще это человеческое тело! – Реддл усмехнулся с иронией. – Я уже забыл, сколько мороки с тем, чтобы быть человеком… К примеру, раньше я нуждался в еде и сне раз в несколько суток, а теперь?.. Столько времени тратится впустую…       – Как ты вернулся? – спросила она быстро, пока он не задумался над тем, на какие темные ритуалы можно было бы пойти, чтобы снова перевоплотиться в ту жуткую змееподобную сущность. – Почему ты не помнишь о том, кто тебя воскресил?       Некоторое время он вглядывался в ее лицо – и снова Миранда видела перед собой только Тома Реддла. Да, вчера он отказался ответить на этот вопрос… Но ей оставалось лишь понадеяться, что сейчас был тот самый момент, когда на первый план выходила его воскрешенная из крестража человеческая часть, которая доверяла ей и могла рассказать правду.       Но ей не стоило забывать, что это было обоюдоострым оружием. И Том снова видел ее насквозь. На красивых губах обозначилась легкая усмешка, когда он внезапно чуть наклонился к ней.       – Ты опять пытаешься мною манипулировать, Мири? – спросил он тихо, как-то так управляя своим голосом, что у нее по коже прошелся целый табун мурашек, а во рту внезапно пересохло. Причем вовсе не от страха.       Она торопливо отпрянула назад и вжалась в спинку стула, как если бы обнаружила прямо перед собой ядовитую змею.       – К-куда мне, – она постаралась бесшабашно улыбнуться, но улыбка вышла жалкой и откровенно испуганной. – Из нас двоих манипулятором всегда был ты…       – Но ты оказалась достойной ученицей, не так ли, Мири? – он говорил все так же проникновенно и почти нежно, смакуя каждый миг ее растерянности и смятения. – Знаешь, я ведь временами слышал тебя в те месяцы, когда еще не обрел снова тело. Слышал, как ты разговаривала с родителями, с друзьями, с профессорами в Хогвартсе… И ты весьма изящно вела с ними беседы, чтобы выяснить то, что тебе нужно, или чтобы спровадить прочь тех, с кем тебе не хотелось разговаривать… А этим летом тебе редко хотелось вести с кем-либо разговоры…       Лицо Миранды залила мертвенная бледность.       – Ты… слышал меня? Когда находился… в крестраже? – выдохнула она чуть слышно.       – Ну да. В те моменты, когда ты тянулась ко мне – часто это было неосознанно, ты просто думала обо мне в те моменты, когда говорила с кем-то, и ненадолго я словно обретал связь с внешним миром. Со временем я становился сильнее, и впоследствии мог не только слышать тебя, но и видеть…       Она едва сдерживалась, чтобы не закрыть лицо руками. Учитывая, что все эти полтора года она думала о Томе как минимум каждые полчаса, слышать ее он должен был часто… А затем до нее дошел пугающий смысл его последних слов.       – Т-ты… становился сильнее? Видел меня? – тут у нее в мозгу словно лампочка зажглась, и перед глазами всплыло размытое воспоминание того вечера, когда она носила на себе крестраж в последний раз. – Тот силуэт у окна… Я была уверена, что мне не показалось… Там был ты, да? Я видела тебя, правильно?       Он кивнул.       – Но почему ты становился сильнее? – спросила она слегка испуганно, вспомнив пугающий рассказ Гарри и Рона о свойствах крестражей. – Крестраж обретает силу за счет того, что питается жизненными силами другого человека! И что же, ты..?       – Нет, – Том казался слегка раздраженным, когда говорил это. – Я этого не делал. Если бы та часть меня, что обитала в кольце, по-настоящему пожелала вернуться к жизни, у меня ушли бы считанные месяцы на то, чтобы выпить тебя досуха. Мне даже не пришлось бы прикладывать никаких усилий на то, чтобы ты обрела сильную эмоциональную связь с крестражем – ты и без того настолько привязана ко мне, что сама бы с радостью делилась своими жизненными силами, чтобы только снова увидеть меня. Правда?       Лицо Миранды, и без того бледное, стало серым, а все тело будто окостенело. Отрицать очевидное было бессмысленно, ведь они оба прекрасно знали ответ на этот вопрос, но те остатки гордости и разума, которые у нее еще оставались, наотрез отказывались тешить его самолюбие. Реддл усмехнулся, наблюдая за ней.       – Так что нет, я тебя не трогал. Но все те месяцы ты испытывала такую сильную тоску по мне, так тянулась к той части меня, которая осталась у тебя, что сама делилась со мной необходимой мне энергией – и это происходило безо всякого вреда для твоей жизни и рассудка, ведь я не подталкивал тебя и в этот процесс никак не вмешивался. Если бы ты и дальше продолжала носить крестраж и так же часто думать обо мне – вероятно, где-то через год-полтора я бы сам вернулся к жизни без специального ритуала, а ты осталась бы в живых.       Миранда приоткрыла рот, чтобы выдавить в ответ хоть что-то, показать, что она полностью владеет собой и его слова ее нисколько не потрясли, но в результате только молча покачала головой. Не такую правду она ожидала услышать, совсем не такую…       – Я полагаю, что именно этот факт и сыграл в том, что мое воскрешение прошло не по плану того, кто его задумал, – произнес Реддл внезапно, и лицо у него сделалось мрачное, недоброе. Миранда, сделав над собой усилие, глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться, понимая, что вызвать его на подобную откровенность во второй раз будет совсем не просто.       – Что ты имеешь в виду?       – Знаешь, что я думаю? Я думаю, что кто-то похитил у тебя крестраж и собрался его воскресить. Мне неизвестно, какой ритуал он собирался для этого использовать, но этот ритуал пошел не так, как было запланировано, и в результате я пришел в себя в совершенно другом месте, где не было никого, кроме меня. Я много думал над этим, и у меня есть теория – вероятно, благодаря тебе часть моей души, что обитала в крестраже, стала гораздо сильнее и могущественнее и уже была гораздо ближе к человеку, чем к бесплотному духу. Волшебник, проводивший ритуал, этого не учел, и часть моей души вырвалась на свободу. И очнулся я на том самом месте, где был низвержен семнадцать лет назад…       Том потемнел лицом, когда говорил об этом, глаза опять угрожающе налились багрецом. Его взгляд сейчас был направлен словно в никуда, он снова видел перед собой то, что сейчас всплывало из глубин его памяти. Воспоминания о событиях той роковой ночи явно были одними из самых отвратительных в его жизни: белые пальцы сжали ручку чашки так, что Миранде даже показалось, что они сейчас просто оторвут полоску дорогого фарфора.       – Ты… очнулся в Годриковой Впадине? – Миранда ахнула и прижала ладонь ко рту. – В доме Поттеров?       – Да, – красивые черты исказила гримаса острой неприязни. – У судьбы бывает специфическое чувство юмора, не находишь?       На этот вопрос она ничего не ответила, а Том после паузы задумчиво произнес:       – Но все же я снова вернулся, и даже пронырливый старик никак не мог этого предугадать… Знаешь, уже и твое обратное путешествие во времени кажется мне подарком судьбы. Ведь только благодаря ему кольцо Слизеринов осталось вне досягаемости Дамблдора и Поттера. Мальчишка до сих пор наверняка даже не понял, каким образом я снова хожу по земле…       – Вообще-то он догадывается, – заметила Миранда, внутренне ежась от холода, звучавшего в его голосе при упоминании погибшего директора. Том поднял на нее тяжелый взгляд.       – То есть?       – Когда Гарри убедился, что ты снова вернулся, мои одноклассники провели небольшое расследование, – говоря это, она не испытывала сомнений, стоит ли открывать правду Реддлу, поскольку это напрямую касалось их обоих. Том слушал очень внимательно. – Им удалось выяснить, что в сороковых годах Том Реддл был женат на своей однокласснице, которая летом 1945-го года пропала без вести. Поначалу они даже думали, что ты был женат на Симоне Лефевр, но потом смогли установить, что твою жену звали Миранда Соммерс.       Реддл будто окаменел, пока это слушал. Причем не из-за того, что эта информация могла нести для него какую-то угрозу, а потому что ему явно совсем не нравилось, что Гарри опять удалось узнать о своем главном враге что-то, чего ему знать не полагалось.       – Это все? – наконец бесцветно спросил он.       – Да. Подробности найти не удалось, – слова миссис Нельсон Миранда благоразумно решила Тому не передавать, опасаясь за жизнь старой магглы. – У них были разные версии, причем самой популярной была та, что это ты убил свою жену. Но была и такая, что она смогла уцелеть, и именно ей ты оставил на хранение последний крестраж. Истина, как всегда, где-то рядом, правда?       Она чуть улыбнулась, и по лицу Тома словно судорога пробежала, когда он увидел ее улыбку.       – Ну а ты? – поинтересовался он. Миранда видела, что его внезапно захватила еще какая-то мысль, и ей, как обычно, стоит держаться настороже.       – Что я?       – Твои дружки в курсе твоего участия в этой истории? Или они, бедные, находятся в полном неведении, кто такая Миранда Соммерс и откуда она вообще взялась?       Она отрицательно качнула головой, и Том негромко рассмеялся.       – Значит, Поттер и остальные ничего не знают о твоем путешествии во времени? Ты ничего не рассказала им о нашем знакомстве? О том, что вышла за меня замуж? При том, что это люди, которых ты зовешь своими друзьями? – последнее слово Том особенно подчеркнул, произнеся его с плохо скрываемым презрением. – А как же доверие, честность, искренность? Качества, которые вы, гриффиндорцы, так цените в людях?       Миранда молчала. В душе снова всколыхнулось тщательно подавляемое чувство вины. Том усмехнулся, рассматривая ее со странным выражением.       – Ты сегодня так решительно обвинила меня в том, что я утратил всякую связь с реальностью в погоне за бессмертием и властью! Но знаешь, что я думаю, Миранда? Я думаю, что ты старательно пытаешься усидеть на двух стульях, что тебе явно не под силу. Ведь ты хочешь остаться со мной, но в то же время стараешься сделать все, чтобы сохранить к себе доброе отношение друзей, Ордена Феникса и всех на свете! Правда?       – Я не пытаюсь…       – Пытаешься, и еще как. Ты еще в сороковых старалась балансировать на этой грани, и уже тогда у тебя ничего не получалось! Знаешь, в какой момент ты сделала свой выбор? Когда отравила Лефевр, не будучи до конца уверенной в ее виновности, а потом пошла со мной убивать Добрева и ЛаКруа. До этого ты еще могла утешать себя какой-нибудь спасительной ложью. Но после…       – Прекрати!       Том недобро улыбнулся и безжалостно продолжил:       – В этом времени ты пытаешься вернуться на несколько шагов назад, снова поступать правильно. Поэтому ты присоединилась к Поттеру в битве за Хогвартс, но ведь ты ни словом не обмолвилась ему о последнем крестраже! В результате ты лишь мечешься между двумя сторонами! Пытаясь сохранять преданность обеим сторонам, ты просто предаешь всех сразу – и меня, и драгоценного Поттера, за которого ты так переживаешь.       Он поднялся и направился к двери. Миранда не сводила с него беспомощного взгляда, а Том на пороге на миг обернулся. Красивое точеное лицо стало жестким, холодным и могло принадлежать только лорду Волдеморту.       – Быть верной наполовину невозможно, Мири. И уж тем более, если речь идет о верности мне. Поэтому рано или поздно сделать выбор все равно придется. И времени у тебя остается совсем немного.