Сердце змеи

      От развернувшейся перед глазами картины у нее из груди вырвался тихий всхлип – посреди двора стоял какой-то высокий волшебник, крепко державший за шею Амелию Фрост. Прямо в лицо ее матери смотрела вражеская волшебная палочка, а из красиво уложенной прически сейчас неаккуратно торчали пряди пепельных волос – кажется, кто-то посмел ударить ее мать по голове.       – У вас пять секунд на то, чтобы спуститься вниз, – холодно сообщил маг внизу. Похоже, именно сейчас она удостоилась чести встретиться с тем, кто все это организовал. – Время пошло. Пять… Четыре…       – За пять секунд я не успею добежать до лестницы, – крикнула она в ответ, вертя головой по сторонам, чтобы не выпускать из виду мать и в то же время не подставлять спину тем, кто стоял на крыше в нескольких шагах от нее.       Сверху она не могла рассмотреть выражения лица того, кто взял в заложники Амелию, и потому не смогла правильно оценить ситуацию. Возможно, если бы она видела его лицо, поняла бы, насколько все было серьезно…       – Круцио!       Ее мать закричала так, что и без усиливающего голос заклинания Миранде сделалось дурно. Этих нескольких секунд с лихвой хватило на то, чтобы крики Амелии навсегда врезались в память, будто кто-то очень грубо вырубал это прямо в ее мозгу. Мама повалилась вниз, на мокрую от дождя плитку двора, выгибаясь и крича – но почти сразу же это прекратилось.       – У меня нет настроения шутить, мисс Соммерс, – безразлично произнес волшебник. – И мне известно о ваших способностях к анимагии. У вас осталось три секунды.       Не думая больше ни о чем и не мешкая, Миранда шагнула вперед, в пустоту. Позади нее раздались потрясенные вздохи, кто-то вскрикнул – а она прямо в воздухе превратилась в ворона и через несколько мгновений уже стояла на земле, в нескольких шагах от незнакомого волшебника.       – Впечатляет, – он одобрительно кивнул. – Но, кажется, я забыл предупредить остальных об этом вашем таланте…       – Вы кто? – выплюнула Миранда сквозь зубы, делая шаг вперед. Амелия лежала на ледяной земле, смотрела невидящим взглядом в небо над головой и тихо стонала. Миранда бросилась было к ней, но волшебник предупреждающе поднял палочку, и Миранде пришлось остановиться. Теперь она не отрывала глаз от матери.       Некоторое время маг молча рассматривал ее – и пауза так затянулась, что Миранда все же перевела взгляд от Амелии на собеседника. Он с оценивающим, каким-то цепким интересом изучал ее.       – Мое имя Димитр Добрев, – сообщил он неторопливо. – Слышали такую фамилию?       Миранда стояла неподвижно и теперь разглядывала мага. Услышанное имя не стало такой уж неожиданностью, она уже успела взвесить варианты, с кем могла сегодня столкнуться. Учитывая, что враг в настоящий момент у нее был всего один… Что ж, этот человек так старался прикончить ее родных и ее саму, что однажды эта встреча должна была состояться.       – Тодор был вашим дедом? – поинтересовалась она буднично, старательно скрывая ярость. Собравшись с силами, Амелия медленно поднялась на ноги, и у Миранды отлегло от сердца. Мать пошатнулась, но на ногах устояла.       Мужчина кивнул. Он был еще довольно молод, не старше тридцати. Миранда не видела в нем особого сходства с родственником. Лицо Тодора было испещрено множеством боевых шрамов, что сразу выдавало в нем помощника одного из самых известных темных волшебников. В Димитре ничего такого кровожадного не наблюдалось. Миранда даже не могла определить, отталкивающая у него наружность или, наоборот, располагающая. Непонятное какое-то лицо.       – Значит, это не Тодор восстал из мертвых. А вы затеяли эту вендетту, – протянула Миранда задумчиво, прикидывая, удастся ли ей отвлечь его разговором и напасть. С виду волшебник не казался таким уж серьезным противником. Но первое впечатление бывает обманчиво…       Дотронуться до татуировки или нет? Но куртка застегнута, плюс еще свитер с высоким горлом. На то, чтобы добраться до ключицы, даже с помощью режущего Заклинания, нужно время, хотя бы секунды три. Есть у нее эти три секунды или нет? На крыше не было.       На тонких губах второго Добрева обозначилась ненастоящая, будто приклеенная улыбка, хотя прочитать ее мысли он точно не мог.       – Бросайте палочку на землю, – холодно приказал он. Миранда помедлила, и Димитр небрежно направил волшебную палочку на Амелию. Лицо той стало пергаментно-желтоватым, мать закусила губу, но, поймав взгляд Миранды, покачала головой. В серых глазах – точно таких же, как ее собственные – появилась мольба. Мама безмолвно просила ее спасаться самой и не думать о ней, и видеть это было невыносимо.       Без слов Миранда бросила палочку из жасмина на землю.       – Круцио!       От крика матери у нее будто что-то разорвалось внутри, как от заклинания «Страппаре». Амелия снова упала, послышался глухой стук, когда ее голова соприкоснулась с камнем плит, которыми был вымощен двор. Но удара Амелия так и не ощутила: Круциатус гасил любые другие ощущения, кроме раздирающей на части боли. Миранда бездумно рванулась вперед, но тут же сверкнула вспышка, и ее отбросило на несколько шагов прочь. Она пресильно ударилась ногой о каменную клумбу – так, что из глаз, кажется, даже посыпались искры, а в голове от слепящей боли что-то взорвалось – и повалилась на мерзлую землю. В нескольких шагах она увидела волшебника в коричневом плаще – кажется, он был одним из тех двоих, кого она оглушила на кафедре.       – Хватит! – взвизгнула она, не помня себя от страха и злости. – Перестаньте ее мучить! Я же сделала, как вы велели!       Спустя пару секунд, показавшихся ей вечностью, Добрев наконец опустил руку. Амелия обмякла и больше не шевелилась. Отчаянно, всей душой, Миранда надеялась, что хоть кто-то в университете услышит эти крики, выглянет, вызовет полицию – что угодно… Но тут же поняла, что маг использовал Заглушающие чары, и рассчитывать на помощь бессмысленно.       – За что?! – прошипела Миранда, медленно поднимаясь на ноги. Для этого ей пришлось ухватиться обеими руками за ту же клумбу – лодыжка подломилась, в ней что-то потянуло, а потом отдалось такой новой волной боли, что из глаз брызнули слезы. – Или вы тоже ненавидите магглов за одно только существование?       Волшебник усмехнулся. Тем временем фигуры с крыши трансгрессировали и через миг возникли неподалеку от Добрева и Миранды. Всего Миранда насчитала пятерых волшебников, не считая их главаря.       – Нет, я более терпимо отношусь к тем, кто лишен магических способностей, чем ваш давний знакомый, – Димитр неприятно улыбнулся. – И самую сильную неприязнь у меня вызывают не магглы, мисс Соммерс, а лично вы. К слову, я могу вас поздравить, Миранда, не так ли? Вы выглядите на редкость живо для человека, который предал своего бывшего хозяина, а потом столкнулся с расплатой за предательство. Уж не знаю, как вам удалось сбежать от лорда Волдеморта… Но с вашей стороны было очень любезно предупредить об этом родных.       – Я что-то не вполне понимаю, – Миранда медленно убрала руки с каменного края клумбы и покачнулась. Кажется, стоять на одном месте она с трудом, но могла, а вот передвигаться… Что там вообще с лодыжкой – перелом? Просто сильный ушиб? Тем не менее, Миранда нашла в себе силы выпрямиться и небрежно откинуть за плечо волосы. – В чем смысл всей вашей кампании? Вы мне мстите за смерть вашего деда? Ради этого вы подослали ко мне дементоров, отравили мою сестру, подожгли мой дом, напали на мою мать? Вы меня так ненавидите за смерть Тодора, которого я даже не убивала?       Несколько секунд Димитр рассматривал ее – и на его лице впервые отразилось замешательство. Казалось, он всерьез ожидал, что она сейчас рассмеется и скажет, что ее слова – всего лишь шутка. В свою очередь, Миранда была уверена, что Добрев что-то должен сказать про Волдеморта – однако он молчал. Прокрутив еще раз в памяти его последние слова, она вдруг с изумлением поняла, что Димитр не шутил. Он знал о Патронусе, которого она отправила отцу в вечер, когда Том вернул ей волшебную палочку – однако не знал, какие на самом деле отношения связывают ее с Томом Реддлом в этом времени. Он был уверен, что именно ради мести Волдеморт похитил ее из Хогвартса, но Миранда смогла сбежать и в данный момент скрывается от гнева самого известного темного волшебника, и лишь сильная привязанность к родным могла заставить ее дать о себе знать. Потому они и устроили поджог – чтобы она отправилась проверить Амелию.       Какая-то странная осведомленность, очень выборочная…       – Вы так ничего и не поняли, да? – уточнил Добрев недоверчиво, словно прочитав ее мысли, и Миранда торопливо проверила свои ментальные барьеры. Все в порядке, окклюменция не подводила, и теперь Миранда не спускала глаз с мага напротив, надеясь, что он даст ей хоть какие-то подсказки. А Димитр внезапно рассмеялся – но смех звучал как-то неестественно. – Ну надо же! Мне вас расписывали как крайне въедливую девицу, способную доставить неприятности… Но вы и в самом деле ничего не знаете!       – Может, просветите? – предложила Миранда, лихорадочно оценивая обстановку. Она явно упускает из виду что-то очень важное, что мешает ей понять противника целиком. Ее волшебная палочка в руках у Добрева, мама, кажется, без сознания, и еще пять волшебников окружают их со всех сторон. Выход один – тянуть время, заболтать его. И, если повезет, за выигранные пару десятков секунд она что-нибудь придумает. – Чего же, по-вашему, я не понимаю? Обстоятельства смерти Тодора и остальных ваша семья узнала от Оуэна Бэгшота, не так ли?       Добрев молча смотрел на нее.       – Конечно, от него, – Миранда кивнула. – Уже в который раз об этом думаю, но как же Том был прав, когда говорил, что Бэгшота лучше убить… Перед тем, как отпустить Оуэна, Том поработал с его памятью, но, по всей видимости, еще до этого на Бэгшота был наложен мощный Империус – полагаю, что Симоной. Именно под этим Империусом Оуэн отправил мне посылку, а потом поведал вашей семье о смерти Тодора. Я все понимаю, даже ваше желание отомстить… Но у меня два вопроса: откуда вы узнали, что я жива и что я в этом времени? Зачем Монтгомери вернул к жизни лорда Волдеморта?       – О, на эти вопросы вы в скором времени получите ответы, – Димитр неприятно улыбнулся, и именно в этот момент сделался очень похож на Тодора. И вообще вся эта ситуация очень сильно напоминала рождественский вечер в Лютном переулке, когда она впервые столкнулась с приспешниками Гриндевальда… Эта мысль потянула за собой следующую – и у Миранды забрезжило в голове какое-то смутное воспоминание… Что-то неуловимое, на самом краю сознания, и стоило сосредоточиться, отрешиться от окружающего мира, чтобы поймать это…       – Уходим, – распорядился волшебник, и неотчетливая догадка пропала без следа, и Миранда задохнулась от разочарования. Тут же ее сердце тревожно сжалось, когда маги вокруг пришли в движение. Миранда только успела окинуть их быстрым взглядом, отмечая двоих, кто направился к ней, единственная колдунья среди нападавших шагнула к Амелии, до сих пор лежавшей без движения, Димитр со скучающим видом оглядел университетский двор…       И тут произошло то, к чему Миранда оказалась менее всего готова. Ее мать, до последней секунды притворявшаяся потерявшей сознание, внезапно села, изящно оперлась на локоть и стремительно вытянула вперед одну ногу, ставя женщине банальнейшую подножку – и не готовая к такому финту со стороны обычной магглы волшебница споткнулась и, чтобы удержать равновесие, ухватилась за ближайшего к ней мага. А Амелия тем временем рванулась вперед и выхватила у растерявшегося Добрева волшебную палочку из жасмина.       – Мири!       Максимально сконцентрировавшись, она махнула рукой – и того волшебника, который почти схватил ее за плечо, отбросило на несколько шагов невербальными Чарами Помех. Миранда бросилась к матери – и от острой боли в ноге мир в глазах взорвался миллионом огненных искр, так что Миранде даже показалось, что она ослепла. В тот момент, когда она очутилась возле Амелии, зрение покинуло ее, и пальцы сомкнулись на волшебной палочке практически на ощупь. Ощутив руку матери на своем локте, Миранда трансгрессировала.       – Нет!       Этот разъяренный крик донесся издалека и быстро растаял в воздухе – остановить их не успели. Перемещение в очередной раз заставляло сжиматься и переворачиваться все внутренности, а нога болела так, будто кость раздробило на куски, и острые осколки теперь норовили проколоть мышцы и кожу и вылезти наружу. Когда трансгрессия закончилась, Миранда еще некоторое время старательно моргала, пытаясь вернуть зрение и абстрагироваться от боли в ноге. В ушах звенело, и с запозданием до нее начали доходить посторонние звуки – шум проезжающих машин, гул голосов… Вокруг жил своей жизнью большой город.       – Мири, поднимайся, – произнесла негромко Амелия, и Миранда ощутила, как ее за руку тянут вверх. – Ты ранена? На нас смотрят…       Перед глазами наконец-то прояснилось, а мозг начал мыслить более или менее связно. Миранда, пошатываясь и стараясь опираться на здоровую ногу, кое-как приняла вертикальное положение и огляделась.       – Это же Эрскин-Хилл, – с удивлением заметил рядом голос матери. – Мири, как ты про этот адрес вообще вспомнила? Я не была здесь лет пятнадцать!       На них с Амелией продолжали коситься прохожие – вид у Миранды с матерью был не слишком презентабельный. Обе в грязи, еле держатся на ногах… Мама все еще была бледна, растрепанные волосы торчали во все стороны, а ухоженные руки мелко тряслись – частое последствие Круциатуса. Но держалась Амелия на удивление стойко и спокойно – и, взглянув на нее, Миранда немедленно ощутила острый укол стыда. Из-за нее маму пытали, а теперь именно Амелия пытается привести ее в чувство, хотя это Миранда должна уже начать самостоятельно решать свои проблемы, и именно она должна сейчас убеждать Амелию, что все будет хорошо!       – Идти сможешь? – поинтересовалась Амелия деловито. – Хоть как-нибудь? Прямо отсюда трансгрессировать нельзя, слишком людей много.       – Дохромаю как-нибудь, – пообещала Миранда. – Пойдем отсюда…       Матери пришлось ее поддерживать, потому что своими силами Миранда идти не могла. Каждый шаг отзывался острой болью в раненой ноге, и Миранда со всей возможной осторожностью приволакивала ее за собой, но это не особо помогало.       Проковыляв в знакомый закуток между домами, они снова трансгрессировали – на этот раз Миранда выбрала Корнуолл. Никакого конкретного плана у нее пока не было – только очутиться как можно дальше, насколько трансгрессия вообще позволяет.       – Нам надо где-то передохнуть, но у меня почти нет маггловских денег. На гостиницу не хватит, – сказала она, когда шумная лондонская улица сменилась сонной и малолюдной в прибрежном городке.       – У меня с собой кредитка. Вряд ли волшебники смогут нас по ней отследить…       Они обе рассмеялись. Смех вышел высоким и нервным – сказывалось напряжение от всего случившегося – но вполне искренним. Миранда опасалась, что мама может спустя какое-то время прийти в себя, и тогда уже начнется истерика – но Амелия держалась на зависть собранно.       Их выбор пал на небольшую гостиницу на окраине города. Администратор за стойкой взглянул на них без особой симпатии и явно колебался, стоит ли пускать к себе таких сомнительных постояльцев – перепачканных, пошатывающихся от слабости, без каких-либо личных вещей. Карточка Амелии, тем не менее, помогла сменить гнев на милость. Но едва они получили ключ от номера, Миранда достала волшебную палочку.       – Обливиэйт!       – Мири! – воскликнула Амелия укоризненно, когда администратор с сонной улыбкой развернул свой стул к маленькому телевизору на стойке.       – Выхода нет, – Миранда покачала головой. – Ему от этого никакого вреда не будет… А нам с тобой безопаснее.       Возражать Амелия не стала. В двухкомнатном номере на втором этаже мама отправилась в ванную, а Миранда села на стул у окна, с трудом водрузила поврежденную ногу на табуретку и принялась осматривать. Та распухла и еле влезала в ботинок. Заклинание диагностики, к счастью, показало разрыв связок, не перелом.       – Могло быть и хуже…       – Может, сходить за льдом? – предложила Амелия, появляясь в комнате. Она умылась, грязные полосы пропали с ее лица. Создавалось впечатление, что она полностью пришла в себя и готова к решительным действиям. Взглянув на травму Миранды, она чуть слышно зашипела сквозь зубы, но тут же овладела собой.       Миранда посмотрела на нее исподлобья и выдавила невеселый смешок.       – Мам, а ты понимаешь, что именно я сейчас должна приводить тебя в чувство и оказывать тебе первую помощь, а не наоборот?       – Окажешь, как снова сможешь ходить без посторонней помощи, – отрубила Амелия. – Что тебе потребуется для лечения?       – Ничего. Связки можно и волшебной палочкой залечить, а зелья мы здесь все равно не найдем. Дашь мне минут пятнадцать?       Залечивать собственные раны было ей не в новинку, и Миранда привычно взялась за работу. Амелия в это время беспокойно ходила по номеру, время от времени раздраженно встряхивая руками – пыталась унять дрожь, но никак не мешала. Миранда временами ощущала на себе ее то изучающий, то встревоженный взгляд, но сейчас не могла отвлекаться.       Целительские заклинания действовали так же надежно, как и раньше. Отек на глазах рассасывался, боль постепенно покидала измученную ступню. Под конец лечения Миранда осторожно пошевелила лодыжкой в разные стороны – связки успешно восстановились. Тогда она поднялась на ноги и прошлась по комнате, а затем удовлетворенно кивнула матери.       – Все в порядке.       – В который раз поражаюсь, что умеют делать волшебники, – Амелия качнула головой, а затем ее лицо сделалось серьезным. – Мири, что мы делаем дальше? Правильно я поняла, что выследили тебя через меня?       – Угу, – Миранда принялась заклинаниями приводить в порядок их с матерью одежду. Ее снедало острое чувство вины перед Амелией, которой пришлось пройти через все это, и взглянуть матери в лицо у нее не хватало смелости. – Больше того – именно эти ребята подожгли наш дом, чтобы я перепугалась и примчалась проверить, что с тобой. И полагаю, что к отъезду отца из Британии тоже причастны именно они. Добревы – болгарский род, а папа уехал в Софию…       – Этот человек хочет убить тебя?       – Полагаю, что так. Я не вполне поняла его мотивы, там есть что-то еще, кроме его мести за родственника… Но думаю, что да, конечная цель Димитра – убить меня. Мама, прости меня, – выпалила она и все-таки подняла голову, чтобы встретиться взглядом с серыми глазами. – Мне безумно жаль, что так все вышло! Эта история не имела к тебе никакого отношения, ни к кому из вас, этого всего не должно было случиться! Ради своей мести Добрев отравил Тею, пытал тебя… Я виновата, что подвела вас под удар…       – Мири, я уже больше двадцати лет замужем за твоим отцом. Ты думаешь, это первый раз, когда кто-то мне угрожает и пытается шантажировать близкого мне человека моей жизнью?       – По-твоему, это служит оправданием, что тебя пытали по моей вине?! Мам, он за это ответит, даю слово!.. Не знаю пока, как, но я…       Мать в один шаг приблизилась к ней и неожиданно крепко обняла ее – при том, что заподозрить такую силу в хрупкой и невысокой Амелии Фрост было сложно. Пепельные волосы, в которых вообще не были заметны первые седые волосы, щекотали ей висок.       – Прекрати! В этом нет твоей вины. Ни в нападениях на нас, ни в смерти бедного Дэвида… Ты же сама сказала, что не убивала этого… как его… Тодора!       – Лично – нет, – тихо призналась Миранда. – Но я… причастна к его смерти.       Обнимавшие ее руки ощутимо напряглись, но спросила Амелия совсем другое – не то, чего ожидала Миранда:       – Как ты намереваешься поступить теперь?       – Отправлю Патронуса папе. Раз Добрев каким-то образом приложил руку к его отъезду, мы не можем использовать другие способы связи. Письма перехватывают… Мы с тобой пока останемся здесь.       – А Андромеда? После пожара я отправила Лени к ней, она была очень добра и обещала присмотреть за его лечением.       – Отправившись к Тонксам, мы лишь подставим под удар и ее с шестимесячным младенцем, – Миранда хмуро покачала головой. – Нет. Никто не знает, что мы здесь, отследить нас не смогут – значит, Добрев и его люди сюда не нагрянут. Как только приедет папа, я передам тебя ему на руки. Домой тебе все равно нельзя, там после пожара никаких защитных чар не осталось, любой может вломиться. Андромеда, надеюсь, тоже не обидится. К тому же мракоборцы скоро узнают о смерти Тревино в маггловском университете, а затем и о твоем исчезновении, а потом – и «Ежедневный Пророк». Ох, репортеры уже должны доплачивать нашей семье – сколько сенсаций они получили в последний месяц от одних только Фростов!..       Амелия устало села на край кровати, ссутулилась.       – Бедный Дэвид, – она тяжело вздохнула. – Я ведь знала его столько лет!       Миранда косо взглянула на нее, но ничего не сказала.       – А ты? – наконец спросила мать, поднимая голову, и вперила в Миранду внезапно твердый инквизиторский взгляд. – Допустим, отец вернется в ближайшее время, и тебе больше не придется тратить усилия на мою защиту. Чем займешься ты?       – Мне предстоит вернуться и отчитаться о своих действиях, – Миранда усмехнулась немного нервно, пытаясь представить себе реакцию Тома, когда он узнает обо всем случившемся. И что-то ей подсказывало, что после этого осваивать беспалочковую магию ей придется утроенными темпами – ведь ее собственную палочку Реддл за такое самоуправство как пить дать снова отнимет. – Дальше загадывать пока смысла нет…       – Он что… – Амелия вдруг заметно побледнела, – не знает о происходящем? Ты отправилась ко мне… без его ведома?       Заметив будничный кивок дочери, она недоуменно нахмурилась.       – Как тебе это удалось? Ведь был побег Пожирателей из Азкабана, и нужно сделать так, чтобы мракоборцы не вышли на ваш след, да и пора возвращаться к захвату магической Британии… Сейчас у лорда Волдеморта каждый человек на счету, и как тебе удалось ускользнуть?       Миранда смотрела на нее во все глаза, сейчас начиная по-новому оценивать некоторые решения Тома.       – Я не принимала участия в штурме Азкабана, – произнесла она с некоторым удивлением, точно пыталась заново осмыслить собственные слова. – И в подготовке к штурму тоже. Я и узнала-то о нем только из газет! Я не общаюсь с Пожирателями, я не помогаю Тому в реализации его планов и почти ничего не знаю о конкретных шагах, которые он сейчас предпринимает. Единственное, в чем я участвовала, – это в похищении Монтгомери, и то потому, что именно он отравил Тею. Но о том, что я была в Святом Мунго, тебе папа и так рассказывал. А больше я ничего не делала…       – Но где-то же вы скрываетесь всей толпой, ты же должна быть у них на виду!       Она отрицательно покачала головой.       – Не всей толпой. Я не видела Тома со дня штурма. Последние несколько суток я провела одна, он домой не возвращался. И, если повезет, о моих сегодняшних приключениях он еще пару дней не узнает…       Последние краски схлынули с лица Амелии, когда она услышала слово «домой». Миранда заподозрила, что ее последняя реплика вовсе не дошла до слуха мамы.       – То есть… ты живешь с ним вдвоем? – чуть слышно выдохнула она.       – Мы женаты, – Миранда пожала плечами, испытывая острую жалость к матери, которая узнавала о том, что теперь составляло жизнь ее дочери. Но соврать она не могла, родители имели право знать правду.       – Вы были женаты пятьдесят лет назад! – резко отрубила мать, вскакивая на ноги и принимаясь расхаживать взад-вперед по комнате. – Ваша юношеская любовь полвека назад была объяснима. А сейчас?! Ладно ты, но он!..       – Для Тома и сейчас все серьезно, – заметила Миранда тихо, и Амелия, тяжело дыша, посмотрела ей в лицо. Миранда не могла вспомнить, когда в последний раз видела всегда такую спокойную мать в подобном нервном возбуждении. Даже сегодняшний Круциатус произвел на нее куда меньшее впечатление. – Если совсем коротко и по существу – то на днях я узнала, что на развод могу даже не рассчитывать.       – А ты его хочешь? Развода? – поинтересовалась мать, как ей показалось, с надеждой, и Миранда после паузы медленно покачала головой.       – Нет.       Амелия прикрыла глаза и тихо застонала сквозь стиснутые зубы.       – Мам, я понимаю, что этим я предала всех вас, но…       – Я не считаю тебя предательницей, – безжизненным голосом отозвалась та, и Миранда взглянула на нее внимательнее. – Я виню не тебя, а себя и Ричарда! Почему мы ничего не заметили вовремя?! Как мы могли быть так слепы?!       – Вы не могли ничего заподозрить вовремя. Для меня прошел год, для вас – сутки.       – Вот именно! Как мы могли пропустить год твоей жизни и ничего не заметить?! – Амелия в отчаянии запустила руку в волосы. – Да, мы видели, что с тобой что-то происходит, но были так поглощены прочими проблемами, что не разглядели, что ты вернулась к нам совсем другим человеком! Если бы мы были внимательнее… Если бы увидели хоть что-то…       – Ничего бы не изменилось. Я бы продолжала его любить, – возразила Миранда равнодушно.       – Возможно. Ты бы хранила в памяти свою первую любовь, и это понятно. Но мы смогли бы… уберечь тебя от него, от его влияния в этом времени! Увезли бы тебя, спрятали бы…       Она чуть улыбнулась краешком губ и оттянула ворот футболки. Амелия осеклась и с почти мистическим ужасом уставилась на черную татуировку под ключицей Миранды.       – На свете нет места, где вы смогли бы спрятать меня от него, – несмотря на весь ее спокойный тон, в этих словах все равно звучала какая-то безнадежность, какой-то странный фатализм, которому невозможно противостоять. – Знаешь, когда Том чего-то хочет, он идет к своей цели, не замечая препятствий, и в результате добивается своего. И если он решил, что я должна быть с ним, то, честно говоря, не могу себе представить, какие силы вы могли бы задействовать, чтобы он согласился отпустить меня. А без его согласия даже пытаться не стоит. Он никогда не отдает то, что принадлежит ему…       – Но ты же живой человек, не вещь! – воскликнула Амелия, и в глазах у нее зажегся какой-то безумный огонек. – Миранда, скажи мне правду! Он тебя мучает? Пытает с помощью вашей темной магии, или бьет, или издевается, или насилует… Если есть хоть что-то, ответь мне, я должна знать!       – Э… нет, – оторопело выдавила Миранда, слегка оглушенная силой эмоций, звучавших в материнском голосе. – Мам, что вы всей семьей там себе напридумывали?! Да он меня пальцем не тронул за все это время! Ни… в каком смысле! Он же не монстр какой-нибудь!..       Она не договорила, увидев, как выразительно на нее смотрит Амелия, и только сейчас в полной мере осознала, что именно только что ляпнула вслух. Мда, после подобного заявления любой адекватный волшебник отправит ее в больницу Святого Мунго лечить шизофрению...       Но способность не идти на поводу у эмоций и хладнокровно оценивать новую информацию Миранда унаследовала не только у Ричарда. И Амелия сейчас не стала кричать, заламывать руки, в отчаянии рвать волосы на голове или метаться по комнатке с хлипкой гостиничной мебелью, а вместо этого оперлась о спинку стула и посмотрела на дочь пристально и серьезно.       – Не ожидала когда-нибудь услышать подобное высказывание в адрес именно этого человека, – проговорила наконец Амелия задумчиво. – Знаешь, последние двадцать лет все, что я о нем слышала, было диаметрально противоположным твоим словам. И если ты на самом деле так считаешь…       Миранда глубоко вздохнула.       – Мама, ну вы же с папой и так давно поняли, что я остаюсь с ним по своей воле, потому что люблю его. За кого вы меня принимаете? За извращенку, которой нравится, когда ее истязают?       Некоторое время Амелия молчала.       – Поклянись мне, что ты остаешься с ним только потому, что сама хочешь этого. Не от страха за нас, за себя, из-за угрозы пыток или хоть чего-то еще. А только потому, что ему удается делать тебя счастливой, – наконец потребовала она.       – Клянусь.       Она тяжело кивнула головой, как столетняя старуха.       – Хорошо. Тогда отправляй Патронуса отцу, а потом…       – Что, и на этом все? – поразилась Миранда, не готовая к такой быстрой капитуляции.       Ее мать холодно улыбнулась, и в тот миг Миранде было совершенно отчетливо видно, как Амелии удалось выстоять против собственных родственников, Фростов, а заодно и всего прочего мира, когда она решила выйти замуж за Ричарда. Амелия была очень сильной женщиной с таким же стальным стержнем, как и у ее мужа. Сломить ее было непросто.       – Мы с Ричардом упустили время, когда до тебя еще можно было достучаться, Мири. И потому я не буду пытаться объяснить тебе, что ты сама роешь себе могилу, и что этот человек со временем тебя просто уничтожит. Не в буквальном смысле – насколько я могу судить, он в самом деле испытывает какую-то привязанность к тебе и, что еще более странно, даже считается с твоими чувствами. А вот духовно, морально…       – Что ты имеешь в виду?       – Мири, ну ты же вроде всегда могла смотреть на вещи трезво, – мама покачала головой. – Как ты сама думаешь, по какой причине опытный, хладнокровный манипулятор, который старше тебя на пятьдесят лет, решил, что ваш брак может быть удачным? Тебе всего восем… девятнадцать лет, ты можешь верить в чувства, всепобеждающую любовь и прочее. А он? Черт возьми, этот человек ведь старше меня! И тем не менее ему нужна ты – юная девчонка без жизненного опыта, сложившихся принципов и каких-то особенных знаний!       Миранда ничего не говорила, но по ее взгляду Амелия поняла, что дочь ожидает разъяснений, и вздохнула.       – По-видимому, он считает, что сможет со временем воспитать из тебя такую жену, которая ему нужна. Не пойми меня неправильно! – увидев, как Миранда уже набрала воздуха в грудь, она предупреждающе вскинула ладонь в воздух. – Я могу поверить в то, что его привязанность, чувства к тебе вполне настоящие. Но это не отменяет главного. Уж кто-кто, а лорд Волдеморт точно должен быть лишен розовых очков, которые носят все юные влюбленные! И его желание, чтобы ты была рядом, я могу объяснить только тем, что он видит в тебе нечто, какой-то потенциал, который собирается в будущем раскрыть, обратить на свою пользу – чтобы ты стала ему достойной спутницей, сторонницей, женой, леди… И здесь твои неопытность и наивность будут ему только на руку – ведь он сможет со временем вылепить из тебя то, что нужно именно ему.       Она молчала. Мать выразила все то, о чем не раз думала она сама – но услышать это так… сухо и коротко было тяжело.       – Но, по крайней мере, мы будем знать, что твоему рассудку в данный момент ничто не угрожает, и никто не пытается сломить тебя, – договорила Амелия задумчиво. – Этого достаточно, пока мы с Ричардом ищем способ тебя спасти. И будет совсем хорошо, если за это время ты не забеременеешь…       – Мама!       Ей удалось сдержать судорожный вздох, хотя на душе было гадко. Впрочем, с самого начала было понятно, что родителей ее выбор спутника жизни не обрадует. Хотя какого адекватного родителя он бы обрадовал?..       В таком подавленном состоянии ей еле удалось вызвать Патронуса. Серебристый ворон упорхнул с сообщением на поиски Ричарда, а Миранда поднялась с кресла, надела куртку и направилась к дверям.       – Схожу в магазин за какой-нибудь едой, – сказала она. – Потом поставлю на номер защитные чары, и до завтрашнего дня нам отсюда лучше не выходить. Справимся?       – Мы целый год жили в осаде, – заметила Амелия, ощупывая карманы, а затем вручила Миранде кредитную карточку и несколько найденных фунтов. – Переживем.       Она нажала на дверную ручку и почти шагнула за порог, когда вспомнила еще одну вещь.       – Ума не приложу, как им удалось организовать поджог! – воскликнула Миранда расстроенно. – Это же попросту невозможно. Дом ведь был защищен такой прорвой чар! Папа наверняка и Заклинание Доверия использовал, когда оставлял тебя одну! Ну не мог же он выдать Тайну кому-то!       Амелия вдруг нахмурилась.       – Знаешь, ты вот сказала, и я только сейчас вспомнила… Та твоя преподавательница, Ребекка Паркинсон, которая осматривала дом после пожара, тоже пыталась понять, как темным магам удалось обойти защиту. И она пришла к довольно странному выводу…       – Какому?       – Она сказала, что пожар начался внутри самого дома. Причем, – тут Амелия взглянула на нее особенно остро, – очаг возгорания располагался на втором этаже в западной части дома.       Она представила себе расположение комнат в доме, и сердце сжалось.       – Но там же…       – Твоя спальня, – Амелия мрачно кивнула. – Да. Адское пламя возникло именно в твоей комнате, Мири. Но что стало тому причиной, Ребекка затруднилась сказать…       Мозг Миранды тоже не предложил никаких возможных вариантов, почему вероятный поджигатель выбрал именно ее комнату, и, обуреваемая тяжелыми, давящими раздумьями, она отправилась за покупками.