Профессор Ким Как твой старший брат я говорю тебе: «не смей, если это Пак Чимин»! А если не он, то для начала познакомь братца с этим отхватчиком люлей!
Как и ожидалось от Сокджина. Странно, что он ещё не добавил «До свадьбы ни-ни». - И что же там? - Профессор Ким откланялся ответить. - Славно. Следующее смс поступило по интернету от Юнги.«Короткая стрижка, интимная переписка, бурные споры, аккуратные попка и грудь, среднего размеры губы» 19:10
- Эй, отдай! Будь Чимин совсем обычным, без мистических сил, я бы попыталась отобрать свой телефон, а так желания лезть к нему отсутствовало. - Интимная переписка? Она же была до секса? - Ты что там себе придумываешь? А говорят ещё, что логика женщин несусветная! Это же просто взгляд Шуги. - Он тебя описал. - Это не подтверждено, чтобы стопроцентно верить. Поэтому «интимная переписка» – скорее то, чего он хочет. Ранее её между нами не было! В последующие минуты пришло ещё два смс, которые Чимин прочёл вместо меня и, не озвучив, бросил телефон на край пледа, к нашей обуви. Он не послал ответное смс, да и не обмолвился от кого оно. По правде сказать, уже и мне было это менее интересно. - Что это с тобой? – этим я призвала мужчину посмотреть на меня. – Непривычно видеть, как ты ревнуешь меня к Шуге. Как-то ты намекал, что видишь угрозу нашим отношениям в профессоре Киме, и только. Так, когда ей успел стать ещё и Шуга? - Если что-то вошло в твою жизнь, но пока для тебя незримо, это не значит, что оно будет таковым вечно. Особенно, когда меняются обстоятельства. Чимин говорил загадками, которые легко не разгадывались. Они явно были из списка ряда самых сложных, для которых у тебя найдётся куча предположений, но ни одно не окажется верным. Пока я размышляла, Чимин воссоздал в своей руке туман схожий по форме с тёмной-тёмной сферой. Её размер был около двадцати пяти сантиметров в высоту и столько же в ширину. Вызывало желание поиграть с ней, как с большим, мыльным пузырём. Но вот если обычный пузырь был прозрачен, то у этого внутри туман сворачивался в подобие воронки с электрическим разрядом молний, из которого вскоре показалось яркое и красочное соцветие. - Вау, – на выдохе произнесла я от восхищения. – Это же эустома*! Чимин поднёс цветок ко мне. Тонкий с длинным стеблем и очень, безумно нежной формой лепестков, то ли роз, то ли маков, а то и вовсе их смесь, да с основным белым цветом и, лишь чуть-чуть на концах, с синим цветом. Идеальный он угодил мне в руки и был сиюминутно поднесён к носу. Боже, запах такой, будто цветок только-только сорвали. - Их осталось очень мало в живой природе, – озвучила я факт, о котором знала. - Весенний и воздушный. Его оттенок несёт в себе особый смысл. Белый – это женщина. Нежная и открытая. Синий – мужчина, который замарал эту женщину тем, что часто провоцировал внутри неё отчаяние. - Не замарал, Чимин, – я трепетно вгляделась в его чёрные зрачки. – Преобразил. Синий для эустомы – это страсть, которую ты дал мне испытать. - Я угадал? - Так вот чья эта книга о цветах была! – вспомнила я как совсем недавно заметила новую вещь в доме, когда пригласила в гости профессора Кима. – А я-то голову ломала, откуда она взялась! Я норовила напасть на Чимина, но не резко, а постепенно с растопившейся печью в груди. Сначала я приподнялась, перебазировавшись на коленки. Затем на них придвинулась к Чимину, над которым возвысилась, после чего обвила свободной рукой его шею, так что кончиками пальцев приподняла его подбородок к своему подбородку. Я соединила наши губы первая, вслед за чем последовала ответная реакция. Мужские губы опошляли поцелуй истомлённым движением бескостного органа, примером для которого служила крепкая ладонь, что угождающее поглаживала область моей талии и временами поясницу. Ещё будучи ребёнком, я мечтала, что когда вырасту, этот цветок мне подарит мой будущий муж. Потому что эустома – это мощный символ долгой и счастливой жизни. То, что на свадьбе и желают молодожёнам. - Долго выбирал? Чимин водил носиком по моим волосам около щеки, словно те шторки, и услаждался их структурой, какой не имел. - Я думал подарить тебе анемону**. Хрупкость, надежда, которая в них кроется – это всё ты. Но заставило посомневаться то, что всё же анемона больше зимний цветок. А подумав дважды, и вычитав ещё информации, пришёл к решению, что глубина написанного – не то, что я искал. Чимин укусил меня за ушко, как закончил говорить. Я хихикнула и прижала плечо к щеке, когда он вдобавок подул на место укуса. Его лицо, зафиксировавшись напротив моего лица, не было омрачённым. Оно отражало светлость, сочетаемую с цветом его волос, выражавшую игривость. Да-да, он не лишён её. Лишь редко показывает. - Эй! – возмутился он, когда я толкнула его, повалив на спину. Сорвавшись с места, я отбежала, а Чимин привставал, устраиваясь на локти. - Бе-е, – на достаточной дистанции я показала ему язык. - Я ведь догоню, – поддерживал он мой задор тем же голосом. - С помощью тумана, да, а сам, на своих двоих, пф-ф, никогда. - Ты сейчас договоришься. - Всё равно не поймаешь! – хмыкнула я и не отходила дальше, пока Чимин не принялся вставать. Ну, всё. Ты его спровоцировала. Теперь беги, Кей! Во время пробежки по земле я вспомнила об обуви. И как быть? Как выжить такой забывчивой и предварительно накуролесившей? Совсем скоро я услышала приближающийся топот стоп, которые тоже были босы, но почти не создавали впечатление того, что им как-то дискомфортно соприкасаться с неровностью земли и камушками, где-то валяющимися на ней. А что ты хотела, Кей? Чимин же натренирован, возможно, приспособлен к условиям похуже этих. Вскоре блондин, с чем я к тому времени смирилась, догнал меня. Однако дальше я ждала от него любой выходки, но не шлепка по моей ягодице. - Ты зачем мужиков ко мне притягиваешь? – я включилась в роль особы, отчитывающей плохого мальчика, который притормозил в паре метров от меня. - Ты про что? - А вот есть, знаешь ли, одна изобретательная выдумка. Если старший ударил младшего по попе, значит противоположный пол к нему притягивает. А если младший старшего, то наоборот, отпугивает. - Это что выходит? Гипотетически я усилил твои феромоны, а ты мои из меня вывести собираешься? Незаслуженно, не находишь? - А ты как хотел? Вот догоню тебя и всё. Конец. Больше девушки на тебя не глянут. - Моторчика то хватит догнать, да дотянуться? - Не сомневайся. - Я вёрткий. Я не принимая стойки, ринулась к Чимину, тогда как он тут же от меня. Начался серьёзный бег на длинную дистанцию. В платье меня ничего не стесняло, как собственно и Чимина, который свободно нёсся в тканевых бриджах. Но мы не были равны. Чимин посмеивался надо мной, когда забегал на траву и змейкой оббегал растущие на высоком побережье деревья, где за одним из них ещё успел передохнуть и бросить мне, шутя, несколько комментариев насчёт моей медлительности. И пусть у меня уже стопы болели от не одного камня, угодившего под них, но я ускорилась на крутом повороте, где Чимин резко развернулся. Дальше была его фобия, которую он не желал встречать и после смерти снова лицом к лицу. Меня успокаивало то, что он бежал от того края с запалом в глазах, как и я когда почти схватила его, но он увернулся. - Что, проблемы с глазомером? - Вот я задам тебе, как догоню! Чимин со смехом хитро сузил итак узкие глаза, что я задумалась, видит ли он вообще? Но судя по тому, как он ускорился, двигаясь по кривой траектории, это ему нисколько не мешало. Получилось, что мы бежали обратно такое же расстояние. И от этого я начинала уставать. Перебирание ног замедлилось, руки ослабели и почти болтались, поэтому я уже постепенно переходила от бега к шагу. Как мне было видно, Чимин тоже замедлился. Ничего себе, это он так далеко слышит, что я отстала? – хотела бы задаться вопросом я, но то, что попало под мой обзор, отбило эту мысль, словно она – теннисный мяч. Из-под мужской борцовки пробилось голубое пламя и я, от неимения представления, что оно в себе несёт, будто до этого и не было никакой усталости, понеслась к Чимину, который уже стоял, отдыхиваясь с полусогнутой спиной недалеко от своей могилы. Преодолевая жгучую боль меж лопаток от выгорания цветка, Чимин повернулся ко мне несущейся как верховая лошадь. Я влетела прямиком в его раскрытые объятия, жадно обхватила его плавную, но мышечную талию, боясь, что та пропадёт, а так хоть задержу в этом мире подольше. Я так нервничала, так переживала, что меня начало потрясывать. Глаза от шока, отрицания происходящего, были распахнуты, напуганы до ужаса. Я опустила их вниз на область над своей грудью, где увидела такое же голубое пламя, размеренно выжигавшее дыру в платье по образу последнего и единственного шрама-лепестка, который крылся под ним. Мне было так нехорошо, что мысли путались, а иглоукалывание ощущалось как укус комара. До того я была ошарашена волей Олеандра исчезнуть прямо сейчас, в минуты нашей с Чимином детской забавы. Сам Чимин прижимал меня крепко, продолжительно, не подавал виду, что на его спине есть какой-то болевой дискомфорт. Мы застыли, сердечно обнимая друг друга как две части статуи, слившиеся воедино. Но стоило мне ненароком всхлипнуть от накативших эмоций, как Чимин сразу отмер, поймав мой облитый слезами взгляд. - Чего плачешь? - Потому что теряю близкого, а ты? Чимин не так давно учил меня, что нужно отказаться лить слёзы по пустякам. И это был не тот случай. Даже у него глаза были на мокром месте, и из одного глаза капнула слеза. Он снова вынужден оставить любимого человека. Вообразить страшно, какая это боль. - Потому что не хочу прощаться с близким. Я зарыдала против воли. Работа моего мозга начала заедать из-за чувств, возникшей не смиренности с тем, что Чимин вот-вот уйдёт. Какого ему было наблюдать за этим, без понятия, но ничего не могла с собой поделать, даже если подобное откровение моих эмоций выступило для него болючим ожоговым волдырём, который взяли и проткнули. - Перестань, – твёрдо шепнул он, не отводя лица. – С твоими страданиями покончено. - Если бы кто-то из преисподней вдруг сказал, что мои страдания – твой безвозвратный билет в наш мир, то я бы жизни своей не пожалела на то, чтобы они продолжились. - Я влюбился в упрямое сердце. Мысленно я хотела улыбнуться на его заключение, но мысль так и осталась мыслью. Негативные эмоции чересчур преобладали. Когда дыра в области над моей грудью стала значительно больше лепестка, я вновь, припечатав к ней взор, расплывчатый от влаги, её осмотрела. Оказалось, что голубое пламя, в данный момент догоревшее, потухшее, минутами ранее съедало только закрашенные лепестки, а вместе с тем захватывала и ткань платья. А как раз тот – единственный, пустой лепесток ещё исчезал, без пламени, не оставляя за собой никаких следов кроме покраснений. - Я никак не смогу с тобой связаться? – я говорила хриплым голосом. – Что-то узнать о тебе? Как я пойму, что ты вернулся в цитадель? Что не стал грешником? Чимин погружался в закромки своего мозга, рыща в нём сведения, катастрофически необходимые мне, а я пыталась смотреть на него и запоминать, чтобы на всю жизнь вбить его холодный образ, мрачный взор, да в целом всего его в свою память. - Слышала о блуждающих огнях? - О тех, что загадочным образом появляются на болотах и кладбищах? - Психопомпы говорят, что когда душа в загробном мире претерпевает изменение в грешную душу, то над местом её захоронения возгорается синий огонёк. Учитывай это, как я исчезну. И если в скором времени он не возгорится, знай, я в цитадели. Приложив руку к своей левой груди, я начала вырисовывать на ней ту же форму четырёхконечной звезды, какую Чимин представлял мне в заброшенном парке аттракционов, и в завершении этого процесса, изрекла: - Обещаю выяснить. Я напитывалась мистической красотой этих янтарных радужек, которые были направлены на красоту моих радужек и её же, но на оттенок темнее, впитывали. Солнце почти село, но вот в том, что оно ещё не скрылось, прелесть и состояла. Потому что именно тёплые лучи и выделяли мои мокрые глаза, как стойкая косметическая подводка. Я не заметила, как прошло иглоукалывание до тех пор, пока Чимина не окутал туман. Он поднимался вверх от конца пяток, которые забрал с собой во что-то потустороннее, невидимое живому человеку – мне. К этому моменту моя область над грудью была чиста, без шрама и татуировки. На ней была лишь краснота, как после раздражения кожи. Мне становилось тяжелей дышать, поскольку цветок по своему усмотрению отобрал у нас время, растворившись прочь. - Кей, я хочу сказать тебе кое-что, пока ещё здесь. - Не трать минуты, говори, – я едва выдавливала слова из-за подавленного настроения. Чимин испытывал то же самое, но был так выдержан, что ничем себя не выдавал, кроме красных глаз, из которых кроме той одной слезы более не вышло. - Положи конец людским стереотипам, принципам, никудышным и никому ненужным мифам и в целом всему миру. Тем людям, которые ушли и не вернулись. Тем шавкам, что на тебя лишь тяфкали и кошкам, которые царапали. Ты значима, ты ценна. Помни, ты для меня одна единственная во всём свете. Больше, чем вселенная. Во время того как Чимин раскрывал мне свои дорогие чувства, я держала руки на его спине. Когда её урвал себе туман, я переместила ладошки на мужскую, холодную кожу шеи, но когда и та исчезла, я в отчаянии приложила ладошки к щекам, заливаясь горькими слезами. - Закрой глаза, – попросил он, и я зачем-то живо подчинилась, хотя тон его голоса был не приказным. Мне нужно смотреть на него! Запоминать! Но… Чимина уста подлетели к моим устам, как крылья бабочки. С глубокой нежностью, в последний раз они одарили их своей неповторимой манерой любовного поцелуя, немалую роль в котором сыграл размер его завлекательных губ. Чимин исчез так, как и появился, в непроглядном тумане. Солнце скрылось за горизонтом вслед за мужчиной. И тогда, когда я распахнула веки, из области над грудью маяком засияла некрупная, форменная капля. Из неё вышел кулон, упав на подставленную ладонь. В ней он тут же раскололся, сменив синий цвет на голубой, как на презентации профессора Кима. Значит ли это, что душа Чимина отныне свободна и его больше не потревожат? На всякий случай, чтобы этого не случилось, я завела руку за голову и швырнула сломанную вещь в бескрайние просторы морской воды. Что ж, должна ли я сказать, «мечты сбываются»? Что самой безобидной из них устанавливается цена? Ведь, что ни думай, я заплатила мечте Пак Чимином, взамен на то, что она избавила меня от кулона. Неравноценно, но это последствия, которые я уже как-то почерпнула в одном хорошем мультике «Король лев», где львёнок Симба мечтал поскорее стать королём, но не предполагал, что цена этому жизнь его отца – Муфасы. Но вот если бы и он и я об этом заранее знали, то никогда бы того не пожелали. Так, что с мечтами следует быть осторожнее. Не все они – поля цветочные. Ненароком в голове всплыло сегодняшнее утро, та ворона и внезапно я вспомнила, что эта птица предвестник смерти. Моей же? Мне ведь она пророчила? Так может спрыгнуть с обрыва к останкам Чимина? Всего-то какой-то разбег, прыжок прямо в скалы и твоя душа на том свете… Я сорвалась с места, но побежала не к концу берега, а от него, испугавших собственных соображений. Упав коленями на плед, я схватила телефон и, в первую очередь, увидела незакрытую переписку с Юнги, а именно те сообщения, которые он прислал, когда телефон находился у Чимина.«Пиздец. Спасибо за разыгравшуюся фантазию в самом начале вечеринки!» 19:13
«А, нет. Теперь давай делай что-то с этим!» 19:13
В данный момент, я пребывала в таком состоянии, что прочитай эти сообщения хоть сотню раз, не пойму их и на сто первый, потому как мозг был засорён чем попало, а чувства смешанны, да так, что противно, как от солёного и сладкого вместе, молока и рыбы – не прельщающего, отталкивающего. - Совесть замучила не отвечать мне? Или… – второе он произнёс с пущей радостью, – появилось желание посетить мою зашибенную вечеринку, м? Через динамик с той стороны связи доносился современный, хитовый рэп, к которому у меня в этот временной промежуток не было интереса. У меня?! К музыке?! Это же пока он пропал? Пока в поле моего зрения стоит обувь Чимина, а около неё, на пледе, лежит подаренный им цветок..? - Юнги, приди… – я вновь ударилась в слёзы, шмыгая носом. – Пожалуйста… Меня терзает смотреть на мир и вещи связанные с Пак Чимином. Это полощет душу, сдавливает сердце. Здесь больше нет густо-чёрного тумана мертвеца – маршала цитадели Владыки Отражения, который и после ухода остался для меня главным страхом. Эустома* – синий колокольчик прерий, лизиантус. Анемона** – травянистое растение семейства Лютиковых.