Он жив

Римус никогда не был настолько одиноким раньше. Даже когда был уверен что потерял всех друзей. Тогда было еще какое-то чувство переполняющее его разум… Злость. Тогда он думал, что Бродяга предал его не только убив его самых близких друзей, но и заставив пережить свой худший страх — жизнь без единственных людей, которые по-настоящему принимали его таким, каким он был. Людей, которые не считали его монстром. Людей, которые вместо того чтобы убегать, присоединились. Но сейчас он просто не может винить Сириуса. Хотя и считает что должен как минимум из-за того, что он, принимая на себя огромный риск, пошел в министерство, игнорируя орден, который четко объяснил, что лучше оставаться на площади Гриммо… Но как можно злиться за желание защитить своего крёстного сына, и как-никак сына Джеймса? Это просто невозможно. Не честно потерять его дважды. Единственным воспоминанием о Бродяге оставалась его темная фигура падающая в арку, и не важно насколько сильно Люпин пытался вспомнить его в хорошие времена. И даже теперь, когда война наконец-то закончилась, и люди приняли Римуса. Даже теперь, когда они больше не боятся того, что он оборотень. Даже теперь, когда он считаеться героем — это совсем не важно без тех кто был важным. Всё, что Люпин делал всё это время — гулял. Просто прогуливался без цели улицами, которых он еще не видел, и даже не пытался увидеть. Он просто продолжал идти, пока не чувствовал, что уже слишком вымотан. Тогда он возможно даже позволял себе поспать несколько часов. И сейчас он, должно быть, галлюцинирует — он видит СИРИУСА БЛЭКА, смеющегося с небольшой компанией маглов. Бродяга так сильно смеется, что его бушующие серые глаза едва открыты, а черные длинные локоны трясутся, повторяя движения головы. Это точно галлюцинации. Наверное, вызваны тем, что мозг просит немного сна и еды. Ему просто нужно вернуться домой, найти снотворное зелье и считай дело закончено. Когда Римус хотел уже развернуться и найти пустую улицу, чтобы трансгрессировать, Сириус увидел его пристальный взгляд. И это не были галлюцинации — он указывал на Люпина кучке своих друзей. «Он что, идет сюда?» — все о чем успел подумать вымотанный Римус.