Старый кошмар

      Отсутствие новостей угнетало сотрудников убойного отдела. Со дня задержания Андрея Борисовича прошло уже двое суток, но ребята не получили никакой информации о том, в чем же конкретно обвиняют их начальника. Даже свидания были под запретом, и все, что знали ребята, — это то, что их начальник жив и относительно здоров. Больше ничего им не сообщали. Но на другое Павел и не рассчитывал. Если Голованова подставлял другой полицейский, то, естественно, верных ему людей и близко не подпустят — будут топить по полной. Волынский конечно, обещал что-то придумать, но пока даже его ресурсов было недостаточно. Однако спустя два дня напряженного ожидания он все же позвонил Шапошникову и назначил встречу в одном из баров. Видимо, опасался, что в участке его могут подслушать. — Значит так, — начал Петр, кладя на стол флэшку. — Большие шансы, что здесь то, что может посадить Коржова за решетку на долгие годы. Нашли мы это на кладбище. — Они знают, — перебил Филиппов. — И знают, кто закопал. Я все рассказал. — Откуда вы все узнали? Неужто ваш экстрасенс поведал? Ветров мрачно кивнул. — Он сказал только место и номер захоронения, а что там было, ни он, ни мы не знали, — ответил Антон, когда Волынский вновь убрал флэшку. — А вы, Петр Сергеевич, откуда узнали, у кого были материалы и кто их закопал? — поинтересовался Шапошников. — Филиппов не так давно нашел в кабинете тайник Михаила, а в нем нашел записную книжку. Там был адрес этой гадалки, графики приема по лунным фазам. При осмотре дома гадалки мы нашли журнал. Но тогда мы не обратили внимания на то, что в журнале был клиент — Дмитрий Ильинский. Решили, что это совпадение. Но когда в записной книжке Миши мы нашли тот самый адрес, все встало на свои места. Оказывается, он регулярно навещал эту ведьму под именем своего отца. И в последний раз он был у нее за три дня до смерти. Одного понять не могу: почему он решил оставить флэшку именно ей? — И зачем она её перепрятала? Да ещё и в таком месте? — Может, по просьбе самого Миши, — ответил Филиппов. — Или она по своим каналам, — он неопределенно поводил руками в воздухе, — предсказала появление Коржова. Черт знает, что в голове у этих экстрасенсов. — Это какой-то бред. — Павел закрыл лицо руками. Столько новостей за такое короткое время обрушилось на его голову.— Ведьмы, экстрасенсы… бред же! — Бред, но сам посуди, флэшка реально была там, где сказал Кузя. Еще бы призрак подсказал, как её открыть… — Тут, я думаю, надо полагаться не на сверхъестественные силы, а на гениальность нашего Володи. Петр Сергеевич, дайте это нам. Наш программист, возможно, сможет ее открыть. — Паша потянулся за флэшкой, но Волынский ее перехватил. — Максимум на сутки. Потом вернёте, — ответил полковник. — Наш программист пытался ее вскрыть, но смог сделать это лишь частично. — Заметано. — И ещё, — Филиппов поднял глаза на ребят, — я хотел бы поговорить с вашим Вовой. Вы наших ребят к нему не подпускаете, не даёте допрашивать, но вы не можете всю жизнь ограждать его от всего мира. Такая забота может выйти ему боком. — Тебе-то откуда все это знать? — Я сам пережил подобное. Почти четыре месяца я был лежачим и каждое движение причиняло невыносимую боль. Но мои друзья… они были рядом практически всегда. Они тоже пытались оградить меня от воспоминаний о том дне, когда меня возле собственной квартиры избило два уголовника. Но я не позволил. Это меня и спасло. То же самое меня спасло, когда на моих руках умер Мишка. Он был моим лучшим другом, другого такого у меня никогда не будет. Я правда хотел забыть это все. Пил как не в себя, даже к бабке думал пойти, чтобы память стерла, лишь бы забыть это съедающее изнутри чувство вины. Но я бы с катушек слетел, если бы это все сделал. И ещё, — он протянул визитку. — Она, конечно, девушка с придурью, но очень хороший психолог. Когда Кузьмин будет готов, позвоните ей. Не отказывайтесь, я правда хочу помочь. — Спасибо, Дмитрий. Наш отдел очень это ценит. — Паша забрал визитку, решив, что отдаст ее Красавченко, а они с Кузей потом решат, как быть. — Я не верю, что Голованов оборотень. — Мы тоже не верим. Спасибо. — Павел пожал руку Филиппову.

***

— Вы с ума посходили? — спросил Дима, когда Павел закончил рассказывать о визите к Волынскому. — Сейчас вы хотите, чтобы с Кузей поговорил незнакомый ему человек? Рассказал ему о том, как важно отпустить эти воспоминания? Лишний раз напомнил о том, как какой-то оборотень в погонах буквально порезал его на куски? А потом ещё дать ему покопаться в материалах на Коржова, чтобы добить его окончательно! Да вы просто друзья года, я смотрю. — Дим, ну это уже не смешно, — сказал Павел. — Ты насел над бедным парнем, как коршун. Никого к нему не подпускаешь, допрашивать не даёшь. Я понимаю, ему тяжело, но я считаю, что он уже достаточно окреп для таких разговоров. Давай, например, про Борисыча мы пока не расскажем, но пусть этот Филиппов с ним поговорит. Если он и правда поможет Кузе, то стоит попробовать. — Пусть Кузя сам решит. Это самый оптимальный вариант. — Дима вернулся в палату, где Кузя пытался что-то делать за компьютером. В последнее время у него начал возвращаться интерес к его старым увлечениям. Однако Кузьмин промахивался мимо клавиш из-за того, что руки до сих пор адски болели при любом неверном движении. — Кузь. — Паша сел на стул и осторожно коснулся запястья парня. — С тобой хочет поговорить один человек. Он хочет помочь тебе справиться с тем, что произошло там. Кузя повернул голову к Павлу Ильичу и равнодушно сказал: — Делайте, что хотите, мне все равно. Только пожалуйста, можете выйти? И ты, Дима, тоже. Ребята послушно покинули палату, пропуская внутрь Филиппова. Они не стали подслушивать, о чем говорят эти двое. Спустя сорок минут капитан вышел из палаты, что-то шепнул Шапошникову и покинул отделение. Ребята тут же бросились в палату. Кузя сидел на кровати и поджав под себя ноги тихо плакал, но при виде ребят, он быстро взял себя в руки и попытался утереть слезы забинтованными руками. Дима присел на край кровати и осторожными движениями вытер слезы с глаз парня. — Что он тебе сказал? — спросил Дима. Хотелось прижать парня к себе, но пришлось сдержаться. Он и так сейчас позволил себе слишком многого. — Сказал, что не стоит прятаться от воспоминаний, чтобы не сойти с ума. Рассказал свою историю и как он справлялся с тем, что на него навалилось. — Вова улёгся на подушки, так как спина после долгого сидения начала неприятно ныть. — Паш, что на кладбище нашли? Флэшку? Дай мне ее, я попробую с ней поработать, но быстрого результата не гарантирую. Чувствую себя неважно, голова очень болит. — Может, тогда все это сделаем, когда ты будешь дома? — Нет, выпишут меня ещё не скоро, за это время Коржов сбежит раз десять. Так что давай мне флэшку, я над ней поработаю. Дим, подай ноутбук. Красавченко поставил на кровать складной столик, служивший Кузе компьютерным, и установил на нем ноутбук. Паша вставил в компьютер флэшку. — Ребят, вы можете идти, работы здесь наверняка много. — Да мы не торопимся, — ответил Павел, устроившись на кушетке, которая в последнее время служила постелью всем ребятам по очереди. — Борисыч голову оторвёт. — Кузя широко улыбнулся, но заметил как помрачнели лица коллег. — Что-то с Борисычем? — Да нет, все хорошо. Он сейчас в командировке, все на Пашку свалил, — не моргнув глазом, соврал Дима. — Ну ладно, — тихо сказал Кузя. Не похоже, что он поверил.

***

— Готово! Я вскрыл ее! — объявил Кузя спустя несколько часов. — Я перекинул файлы на нашу резервную почту, так что флэшку можете возвращать. Я думаю, это будет отличный подарок и Волынскому, и генералу Шибанову. — Молоток, Кузя. — Шапошников потрепал его по голове. — Теперь отдыхай. — Знаете, а я ведь сам писал эту программу для шифрования. — Кузя отодвинул ноутбук и вновь сел на кровати. — Год назад мне написал человек, представился Дмитрием. Он попросил написать программу, которая сможет хорошо зашифровать файлы. Хорошо заплатил. — Дмитрий, значит? — спросил Павел. — Не Ильинский случайно? — Фамилии не знаю. Мы только переписывались. И когда я дописал программу, он оставил деньги в парке наличными. — И тебе не показалось подозрительным писать программу для человека, которого в глаза не видел и который самым подозрительным образом оставляет деньги в парке? Ну ты даешь, Кузь, как будто не в полиции работаешь, — покачал головой Шапошников. — Так, все, хватит разговоров, — прервал нотации Красавченко. — Давай ложись. Тебе пока нельзя долго сидеть, швы могут разойтись. Вова кивнул. Он и правда очень устал за день. Теперь он верил, что скоро все закончится. Компромата, который он нашел наверняка хватит лет на двадцать тюрьмы.

***

Прошло три недели

— Вы точно от меня что-то скрываете, — заявил Кузя в день выписки. Прошло уже три недели с того дня, как Голованова задержали. За это время Павлу один раз разрешили его навестить, и подполковник тогда очень попросил не говорить о случившемся Кузьмину, пока тот не окрепнет. Состояние последнего было ещё не слишком хорошим, но он уже не мог смотреть на больничную палату без отвращения, и спустя неделю после третьей операции стал проситься домой. Доктор не видел оснований задерживать пациента в больнице, тем более что операция прошла без осложнений, а лечение, что ему сейчас необходимо, можно делать и в амбулаторных условиях. По счастью, жили Дима с Кузей не слишком далеко от больницы и в случае необходимости без проблем могли приехать. Забирали из больницы Вову все, кроме Павла. Тот поехал в СИЗО, где сидел Голованов. Надеялся добиться хотя бы короткого свидания с ним. — Не говори ерунды, что мы можем скрывать? Работы — да, гора. Ничего более, — ответил Тимур, в то время как Дима помогал Кузе надеть кроссовки и завязать на них шнурки. Руки у парня все ещё плохо работали, хотя дела обстояли уже значительно лучше. — Карета подана, — оповестил Ветров, закатывая в палату инвалидное кресло. — Жена достала. Не лучшее, конечно, но для временного пользования — самое то. Кузя, конечно, ходить мог и даже в последнюю неделю стал сам доходить до перевязочной. Ходил, правда, еще медленно, по стенке, но это был уже прорыв, особенно после того, как он почти два месяца не вставал с постели. Мышцы ног отзывались болью даже от таких простых нагрузок. — Нет, я сам дойду до машины, — ответил Кузя. — Я уже насиделся и належался на годы вперед! Вова с трудом встал с постели, то и дело жмурясь от боли в ранах на груди, которые заживали не так быстро, как хотелось бы. Болели они уже не так сильно, но он все ещё нуждался в регулярном приеме обезболивающих, правда, уже не в таких больших дозах. Тимур и Дима осторожно взяли его под руки и повели к выходу из палаты. На коляску, которую катил Ветров, сбросили сумку с вещами Кузи. В машине Кузьмин облегчённо выдохнул. Это была его самая длинная прогулка за последние недели.

***

Приехали ребята довольно быстро, и уже через час Дима разместил Кузю на диване перед телевизором, заботливо укрыв его ноги клетчатым пледом, а сам отправился на кухню приготовить поесть. Он заранее позаботился обо всем. Накануне они с Норой Леонидовной весь вечер занимались уборкой, потом съездили в магазин, закупились продуктами, поэтому теперь можно было ни о чем не волноваться и спокойно насладиться обществом друг друга. Тем более Диму отправили в отпуск после стычки с временным начальством. — Кузя, подъем. — Дима потряс парня за плечо. — Задремал? — Похоже, — хриплым от сна голосом ответил Кузя. Он проморгался и осмотрелся. Парень совершенно забыл, что он уже не в больничной палате. Успел отвыкнуть от домашней обстановки. — Надо поесть. Я понимаю, что в последнее время эта процедура для тебя неприятна, но ты же не будешь себя все время морить голодом. — Завтрак в постель? — с улыбкой спросил Володя, кивая на поднос на тумбочке. — А ты против? Кузя покачал головой. Он надеялся, что сможет взять ложку, ведь иногда, когда руки болели не очень сильно, у него получалось это сделать. Сегодня тоже смог, но удержать ее оказалось выше его возможностей. Ложка со звоном упала обратно на поднос, Кузя скривился от отвращения к себе. — Не страшно, Кузь, не страшно. Давай помогу. — Дима делал это уже не в первый раз, но Вова каждый раз испытывал неловкость, когда медсестры или Дима помогали ему в такой, казалось бы, простой ситуации. — Вкусно? — поинтересовался Красавченко, хотя ответ заранее знал. Бульон, который он сварил, был без соли. Из-за больших доз обезболивающих и прочих препаратов у Кузи возникли некоторые проблемы со здоровьем, поэтому врач при выписке написал в рекомендациях бессолевую диету. Как и в прошлый раз, Дима с некоторым фанатизмом взялся исполнять все рекомендации. — Соли не хватает, а так отлично, — ответил Кузя и не соврал. У Димы был удивительный кулинарный талант, и даже отвратительная полезная еда без соли у него выходила не такой отвратительной. Поэтому приготовленный обед он съел практически с удовольствием. — Чай хочешь? — С сахаром? Или его тоже нельзя? — Сахар можно, — улыбнулся Дима, потрепав по голове Кузю. — Я вообще-то без сахара пью. — Вова рассмеялся, поняв, что Дима купился на его подвох. — Подловил… — Дима сел рядом, устроив голову Вовы у себя на коленях. — Дим, может, ты расскажешь мне, что с Головановым? Я же не хрустальный, не рассыплюсь от новостей. — Кузя приподнялся, устраиваясь поудобней на коленях капитана. — Его задержали, Кузь. В машине нашли наркотики. — Дима решил выложить все как есть. Не будут же они вечно от него это скрывать. — И вы молчали? — Кузя резко вскочил, задохнувшись от боли в груди. — Вот поэтому и молчали! — ответил капитан. — Потому что тебе нельзя волноваться. Вот среагировал бы так же недели три назад и порвал бы швы к чертовой матери. — Слушай, я вам не беременная барышня! И защищать от плохой информации меня не нужно! Я взрослый человек, работаю с вами. И вот эти «тебе нельзя нервничать» меня уже порядком достали! — Кузя… — Дима коснулся плеча парня, но тот его оттолкнул. — Мне не нужна ваша жалость! — рявкнул Вова. — Уходи. Я устал. Кузя демонстративно отвернулся и накрылся пледом с головой. Его душила обида, что ребята скрыли от него такую новость. Но с другой стороны он понимал, что они хотели как лучше. Парню предстояла операция, и ее то и дело откладывали. Друзья просто опасались, что известие об аресте Голованова его добьет. Он и сам не осознавал, насколько был плох. Теплая рука коснулась лица Кузи. — Ну не дуйся, родной. Мы же хотели как лучше. — Дима развернул его лицом и притянул к себе, после чего осторожно поцеловал. Кузя не стал сопротивляться и ответил на поцелуй. О таком уединении оба мечтали уже не первую неделю.