Новый изгиб или От прошлого не скрыться

                    До Хельмовой Пади они добрались без происшествий и сейчас слушали Арагорна, который разговаривал с королём Теодоном.       — Сколько их? — спросил король.       — Пятнадцать тысяч, не меньше.       Тауриэль мысленно переспросила: «Сколько?». Нет, она конечно помнила Битву Пяти Воинств, но там со схожей армией сражалась пусть не равная по силам, но всё же армия воинов, а здесь… Кузнецы, фермеры, коневоды, но ни одного из тех, кто хотя бы держал в руках меч.       Пока она задумалась, все уже ушли, поэтому Тауриэль ничего не оставалось кроме как тоже пойти бродить по крепости. Ей удалось найти путь к верхним этажам, где никого не было. Там она села на каменный выступ и позволила себе погрузится в свои мысли.       С того самого дня, когда они с Леголасом узнали о том, что им предстоит взять на себя роль Светлых эльфов из легенды, они ведь так ни разу и не поговорили об этом. И вообще обо всём, что происходит. Конечно, с одной стороны, её вполне устраивало такое положение вещей, но ей было страшно, что он всё ещё может оттолкнуть. Чтобы помочь людям выстоять в этой войне, им придётся открыть души и выпустить на волю часть своего Света, ибо для орков этот Свет будет смертельным. Но как это сделать, если они до сих пор не знают, кем являются друг для друга?       Тауриэль давно осознала, что без Леголаса живёт лишь наполовину, но не могла себе в этом признаться. Однако в ту ночь в Лориэне, когда она снова увидела его лицо и услышала его голос, всё изменилось. Её гордость и непокорность всему мира была сломлена, утонув в голубых глазах. Куда подевалась та эльфийка, которая бросилась за отрядом гномов, забыв про все свои обязанности, про долг и даже про того, кто всегда был рядом? Любовь. Она изменила её. Но имеет ли её робкая мечта, что после войны Леголас заберёт её с собой в Лихолесье и позволит хотя бы просто быть рядом? Тауриэль считала, что нет, ибо слишком она провинилась перед королём. Во время Битвы она даже осмелилась поднять оружие на Трандуила, а если учесть, что из-за неё потом страдал его сын и даже сбежал из родного дома, то ответ ясен и очевиден — нет.       — Прячешься?       Тихий, подобно шелесту листвы, голос прокрался в размышления Тауриэль, заставляя её обернуться. Леголас стоял, облокотившись на стену и задумчиво смотрел на неё. Сколько он уже тут стоял? Тауриэль тряхнула головой, отгоняя свои мысли и возвращаясь к реальности. В которой была война. Не удержавшись, она тихо фыркнула: вскоре будет сражение, из которого ей вряд ли удастся вернуться живой, а она тут о светлом будущем мечтает. Увидев вздёрнутую бровь Леголаса, Тауриэль вспомнила, что так и не ответила на его вопрос.       — Нет, не прячусь. Просто задумалась и решила немного поразмышлять.       — О предстоящей битве?       — Не совсем.       — Странно, — Леголас подошёл и сел рядом. — Раньше, насколько я помню, единственное о чём были твои мысли накануне сражения так это о нём самом. А теперь ты плутаешь в размышлениях о чём-то очень далёком, я же вижу по твоим глазам. Ты изменилась, Тауриэль. Почему?       «Потому что влюбилась в тебя и не надо так на меня смотреть», — с грустью и малой долей раздражения подумала она. Однако, вслух сказала лишь только:       — Не знаю, Леголас. Всё меняется.       — Я хотел с тобой поговорить. О том, что мы с тобой, можно сказать, попали в легенду.       — Точнее оживили её.       — Верно. — он замялся, подбирая слова. — Если мы хотим помочь в этой войне, то нам придётся открыться друг другу, а мы ведь с тобой так до сих пор толком и не поговорили.       Тауриэль молчала, ожидая продолжения. Но молчал и Леголас. Наконец она не выдержала первой:       — Скажи мне сразу, Леголас, кто я тебе?       — Я люблю тебя, Тауриэль. Люблю и всегда любил. А кто я тебе?       — Я люблю тебя.       Их взгляды пересеклись, и они наконец поняли, что оба боялись сказать эти слова, потому что боялись ответа. Как давно вспыхнуло, казалось бы, уже угасшее пламя? Им сейчас было сложно ответить на этот вопрос. Однако одно они знали точно — им есть ради кого сражаться.       — Когда я увидел тебя там, в Лориэне, то решил, что это злая усмешка судьбы, желающая ещё помучить меня. Ты всегда была рядом, но мыслями очень далеко от меня. Сколько раз я хотел признаться тебе, но опомнился, лишь когда стало слишком поздно. Ты уже убежала, а потом события завертелись слишком быстро.       — Я тоже всё осознала слишком поздно, Леголас. Но лучше уж так, чем никогда.       — Это верно. У нас ещё есть целая вечность впереди.       — А как же твой отец?       — Давай решать проблемы по мере их возникновения. Как по мне армия орков из пятнадцати тысяч сейчас намного страшнее короля Лихолесья, который находится в нескольких тысячах километров отсюда.       — Ты прав. Как тебе удалось тогда на поляне зажечь это белое пламя.       — Я просто наконец почувствовал ту связь, что подарили нам звёзды и даже… на мгновение услышал твои мысли.       — И о чём я думала? — спросила Тауриэль, сама лихорадочно копаясь в памяти.       — О легенде.       — Это хорошо. Давай попробуем ещё раз?       — Давай.       Однако в тот момент, когда они соприкоснулись ладонями, раздался зов эльфийского рога. Эльфы Лориэна пришли на помощь. Переглянувшись, они поспешили вниз.