Божественная комедия

- А потом эти долбоебы столкнули меня в воду, даже не подумав: «хэ-эй а может быть ему помочь?» - Хованский харизматично протягивал слова. - Бо-о-оже, если ты не заткнёшься, я придушу тебя. – Ларин в недовольстве корчит мину, направляя взор на идущего рядом Юру. - Пф-ф… - Ангел отводя взгляд фыркает, сразу возвращая его на Диму. – Мои друзья будут против. – Он приулыбнулся. - Ты думаешь, я поверю в эту ложь? – Ларин приподнимает одну бровь. - Какую ложь? –Юра смутился. - Что у тебя есть друзья. Каменное лицо Ларина не выдавало ни малейшей эмоции. Тот пользуясь возмущёнными рваными возгласами Хованского, пытающегося выразить своё недовольство, ускорил шаг и приблизился к Юлику, всё это время идущему впереди: - Напомни, нахуя нам находить этот чёртов кулон? - Потому что Илона меня убьёт. – Юлик капался в своём телефоне, но вдруг взглянул на Ларина. – Который мы просрали, кстати, благодаря тебе! – Он убрал телефон и поднял палец на Диму, обвиняя в содеянном. - Я? – Ларин приложил руки к груди, наигранно удивляясь. - Ты! – Воскликнул подлетевший Хованский, теперь находившийся справа от Юлика, Дима слева. - Я (!) лишь помогаю принять правильную сторону, - Начал Ларин под Юрино «ага, ага». – А выбирать совершать ли сатанинские обряды - тебе, тем более, что ели уж на то пошло, - Дмитрий скрестил руки за спиной. – То если ты сдохнешь, то я выполню свою цель в данном кругу жизни и спокойно попаду в ад, что даже в теории лучше, чем пребывание с вами двумя. Путь на заброшенное здание, где ранее и посеял кулон своей бывшей подруги Юлик при проведении ритуала,лежал через лес, так что Юлий со своими «хранителями», как тот саркастично их прозвал, должны были проделать не малый путь, который ещё и скрасил Хованский своими наиинтереснейшими байками. Была бы воля, Ларин бы давно улетел от этих двоих, ещё бы на этапе планирования этого похода, но его личный дьявольский долг – это убить Юлия Онешко, а Хованского – того защищать, и Дмитрий не может упустить момента, если вдруг на заброшенном здании что-то пойдёт не так. Да и подбитое крыло никак не способствовало к тому, чтобы свалить далеко и надолго. Если пересилить тёмный лес, то в его конце можно будет увидеть габаритное кирпичное здание, путь к которому лежит через металлическую решётку. - Дим, - Произнёс Онешко, когда все трое подошли к той самой преграде. – Сможешь перелезть? Через верх забора можно сразу с помощью прыжка попасть на крышу заброшки, правда левое крыло Димы было повреждено – неглубокая рана, образовавшаяся в результате ожога от прикосновения Хованского. При касании ангела и демона на их телах остаются ожоги, глубина зависит от силы удара. Правда, Юра часто пренебрегает этим правилом, то и дело стараясь тронуть демона: соприкоснуться «нечаянно» плечами, задеть при жестикуляции рукой, наигранно строить пару, не забыв дотронуться и до своего любимца. Несмотря на то, что те выставляют себя врагами, Ларина и Хованского нередко можно заметить разговаривающих друг с другом, так и кидающих колкие фразочки, но и назвать их хотя бы приятелями очень сложно, скорее партнёры, по несчастью. Несчастью по имени «Онешко». - Да, - Взглянул Ларин на преграду. - Я думаю... Онешко в знак согласия кивнул и не став дожидаться знакомых, сразу ухватился руками за проволоку, ставя ноги и ловко перелезая, и взобравшись наверх, резко спрыгнул вниз, оказавшись по ту сторону и даже выше – на сложенной кирпичами крыше. Хованский засовывает руки в карманы, и чуть отдаляется, направив взгляд только на Ларина: - Ну давай. – Он кивает. – Лезь. «Это какая-то провокация?»Дмитрий смутился, оглядывает Юру, а впоследствии и саму преграду. Проще было бы перелететь, но благодаря Хованскому, так и пытающемуся обдавать Ларина пылким вниманием – это оказалось невозможным – крыло подбито – взлететь нельзя. Пройти сквозь тоже, иначе он сразу попадёт в здание, в любом случае придётся лезть на крышу. Дима сглатывает горечь, подходит вплотную к заборчику, рассматривая. А после резко ставит ногу на нижние прутья, цепляется руками о жестяную проволоку и ловкими движениями не торопясь взбирается на вверх. Каштановые густые волосы обдувает ветер, когда Ларин оказывается на самой вершине, усаживаясь тощим задом. Он, не желая осознавать, что всё это время Хованский пялился лишь на него, смотрит вниз. В голове неприятно закружило. Некий непривычный страх начал ударять о виски, пока в горле вмиг пересохло. - Дим, ты чего? – Крикнул в пустоту Юлик, обращаясь к Диме, будучи примерно на расстоянии двух метров. Ларин вцепился ладонями в решётку, уставившись вниз. От такой высоты рассудок начал плыть. Спустя секунды до него сквозь пелену дошёл звук взмаха крыльев. Таких пушистых больших крыльев, по размеру сравнимые лишь с человеческим ростом. Ларин в смятении начал хватать воздух, когда почувствовал тёплые ладони, немного обжигающие кожу сквозь чёрную рубашку на талии. Чёрные крылья, в которых, казалось бы, можно было бы найти все смертные грехи, настолько они тёмные, в один взмах оповестили о смущении, в мгновение расправившись и сжавшись за спиной, потревожив рану. - Немощь, блять. – Томно раздался голос надо ухом, перед тем, как раздался очередной взмах белоснежных крыльев, и Хованский придерживая сзади Ларина аккуратно под талией взлетел резко вверх. Прижимает к себе до боли нежно, только бы не оставить ожоги.Дмитрий постарался вырваться по началу, но поняв, что, если по итогу его попытки будут удачны – он шмякнется о землю - утих. Почувствовал крепкую опору под ногами, когда Хованский коснулся крыши, вновь убирая широкие перьевые крылья за спину.

*****

- Мы не можем доверять тебе до конца. – Хованский то ли улыбаясь, то ли скалясь уверенно поглядывает на Дмитрия. - Возможно. – Ларин хищно улыбается. Его завитые плотные рога, как никогда олицетворяли его характер. – Но для того, чтобы я исчез хватит и одной другой, - Дима показывает один палец. – Души, так что за Юлика можешь не беспокоится. Две противоположности шли по продолговатому ведущему в тьму коридору заброшенного здания. Его стены в некоторых местах были обрушены, из-за чего из трещин лился поток яркого насыщенного света, а потолок то и дело грозился свалиться на двух идущих парней. Закат. Сам Юлик ранее куда-то второпях убежал, кажется, вспомнив о нахождении желанной безделушки, совсем позабыв о знакомых, Юра по каким-то своим причинам остался с Димой, которому уже осточертело постоянно приглядывать за Онешко. Несмотря на то, что Хованский считай плюёт на свои обязанности защитника, он неплохо проводил своё время, упиваясь каждой минутой рядом с Димой. Казалось бы, разговор типичен и нуден для обоих, но для Хованского это было чем-то родным. Чем то, что по-любимому расплываясь в сознании. - Пфф-ф, - Юра надменно фыркает. – Обычно я не доверяю таким, как ты. – Он презрительно приподнимает уголки губ в хищной улыбке, оценивая. Ларин смотрит прямо глаза в глаза, после чего отводит взгляд вдаль – куда-то в мглу: - Ты можешь не притворятся, Юр, - Его мягкая картавость была необыкновенно приятна слуху. – Я всё знаю. В один миг Хованский принял удивлённое выражение лица, впоследствии стараясь не выдавать колкий минутный страх. Страх не глубокий – страх невесомый, внушающий ужас, но лишь на мгновение. - Что знаешь? –Юра делает вид, что не понимает, о чём идёт речь. И знает ли он, что на самом деле имеет в виду Дима? - То… - Ларин на миг задумывается, устремляя взгляд в пустоту, будто ища там выход. Он останавливается. Хованский, не задумываясь инстинктивно следя за каждой эмоцией рядом прекращает шаг тоже. – Что ты испытываешь ко мне. Шатен поворачивает голову в сторону Юры. Хованский опешил. Пытается выкрутиться - он тихо надрывно смеётся, не отрывая взор от Ларина. Что? Что он сделал не так? Слабая паника. Эмоции такие жалкие, такие настоящие и открытые, что даже создаваемая годами чарующая харизма Хованского не вытащит того из болота, в которое тот попал. Его эмоции и чувства обрушиваются против него самого. Из-за этого Ларина хотелось лишь ненавидеть, эмоции некого раздражения из-за раскрытой тайны брали верх. - И что ты хочешь? – Хованский поворачивается всем телом к Диме. - Чтобы ты, - Ларин повернулся к нему, и теперь они стояли напротив. Они встали там, где над ними на потолке зияла огромная дыра, сквозь которую проходили лучи света. – Перестал так тщетно пытаться это скрыть - твои попытки выглядят жалко. – Эти слова он выплёвывает, как самая гадкая гадюка. Хованский скалится: - Пошёл нахуй. – Цедит сквозь зубы. Да, конечно, на что он надеялся? Это же демон. Что от него можно ещё ожидать? - Глупый, глупый ангел. –Ларин жмурится, по нему не понять, наигранно тот скалится или злорадно лыбится. Когда Ларин уже направляется в сторону тьмы далее, Хованский делает, что ему не положено. Хованский хватает того за руку, так крепко, так обжигающе, что Ларин бросает испуганный взгляд в глаза. Юра в порыве гнева, скалится в миг хватает хрупкое тело, прижимая к себе, направляет взгляд в небо и в одно мгновение взмаха белоснежных крыльев взлетает вверх. Прямо в широкую пробоину, ведущую наружу. Ларин хватает руками кисти Хованского, так и прижимающего к себе. Его тело опаляет, если бы не одежда на Диме бы наверняка остались бы ожоги.Так быстро возвышались Ларин и Хованский над землёй, что пушистые крылья и тела рассекают воздух– Хованский взлетает высоко на уровень облаков, прижимая до неприличия близко. Одно мгновение и так много эмоций в нём. - Что ты творишь! – Кричит куда-то в ветер, обдувающий каштановые волосы, задевая чувствительные рога. Ларин буквально вцепился руками в руки Юры. Чувства Хованского не приняли. Жестоко отвергнули, провозгласив жалким. Это не могло не злить. Мгновение. В одну секунду Хованский останавливается, возвышается - так высоко поднялся в поднебесье, как не был никогда. Ангелы – добрые существа. Они выше унижений. Но, видимо, не Хованский. - Ты всего лишь пародия на ангела. – Цедит Ларин сквозь зубы, злорадно скалясь. Пытается окончательно вывести из себя. Юра дрожащей правой рукой рвано обхватывает тонковатую бледную шею, сжимая кадык. Ларин закатывает глаза, приоткрывая рот. Ларин извращён. Как и все демоны он имеет склонности к мазохизму и насилию, к причинению вреда и получению удовольствия от этого самого вреда. Он урод. В этого урода влюблён Хованский. Юра в неприязни жмурится, после чего словно в замедленном для Ларина действии взмахивает крыльями. Тишина. Одно мгновение,и они резко падают вниз. Хованский сжимает плечи оппонента, давя вниз, так и грозясь вдавить жертву в землю.Скорость падения сравнима разве что с паданием самолёта, перья белоснежных крыльев загораются, пламенеют, Ларин сгорает от силы нажатия, скалясь, жмурится и злобно сопит. Их тела пылают огнём. Вся былая гордость, доброта с треском исчезают, оставляя лишь гнев, унижение и нежелание существовать. Несмотря на боль, Ларин не противоречит, вырывался, но поняв, что это бесполезно, прекратил. Боль есть. Она существует. Единственное спасение людей – это смерть. А ангелы и демоны по сути уже мертвы, верно? Чёрные рога на концах немного тонким пламенем загораются.Земля близко – это Ларин понимает слишком поздно. Удар. Душистые колосья развиваются от жёсткого удара о землю, назвать это мягким приземлением более, чем невозможно.Шум в ушах заглушает остальные звуки обоим, дрожащие руки Ларина вцепились в плечи напротив, он дышит рвано, глубоко, громко, разбивая тишину. Теперь на поле зияет огромная отметина от сильного падения о землю.Из носа Димы вытекает струйка крови. У ангелов и демонов нет привычной систематики организма человека, лишь иллюзия этого. Он раскрывает свои веки, ресницы подрагивают. Вдруг он кашляет – изо рта струями вытекает густая кровь. Хованский смотрит презренно, цинично, ненавистно. Хованский отпускает плечи Димы, отчего тот окончательно будучи вжатым в землю падает, кашляет надрывно. Задыхается. Единственное, что осталось в Хованском – это боль. Моральная от унижения. Физическая от горящих крыльев. Те в ярком пламени горят, уже не на концах отдельными перьями, а сгорая буквально до начала. От бывалых крыльев остались лишь перья и горящая основа, так же, как и от достоинства. Ничего святого. Есть шанс, что Юра ещё сможет летать, но это, как минимум будет невероятно больно. Хованский рвано, чуть ли не падая встаёт на пепелище. Вокруг лишь поле. Колосья вблизи горят. Пахнет дымом – он выедает глаза. - Ты прав. – Непривычно серьёзно говорит Юра, с тяжёлой отдышкой. – Но я всё ещё блять люблю тебя. Ларин глотает воздух, отворачивается в сторону блюя густой алой кровью - выглядит жалким. Ангел смотрит на демона. Слышится шелестящий звук колосьев: - Что… Что случилось? – Только что прибежавший не без отдышки Юлий оглядывает обоих. Хованский жмурится, скрывает горечь. Ангел чуть приседает в коленях, а после в один взмах взлетает ввысь. Падший ангел.