Источник магии кентавров

В другой части материка, за множество дней пути от Явелона, от подножия Бесконечных гор до равнин, ограниченных морем, простирался Великий лес, древнее царство, населенное тенями и магией. Сердцем леса был потаенный замок, который при его постройке нарекли Цитаделью Света, хотя по прошествии веков никто и не помнил этого названия, а даже если бы и помнил, никогда бы так не назвал мрачную крепость, стоящую в глубине леса. Теперь у нее было другое имя — Черной башней звалась она. Тринадцать башен, сложенных из гранитных плит, устремлялись на такую высоту, которая заставляла поверить, что не человеческими силами эта твердыня была воздвигнута. Центральным донжон был почти в два раза выше, возносясь к облакам. Немым дозором на стенах, опоясывающих башни тремя концентрическими кругами, застыли изваяния крылатых демонов и ощерившихся клыками бестий. Даже мудрец затруднился бы определить, были ли то скульптуры — творения безумного ваятеля, или же некогда живые твари, заточенные в каменную плоть могущественными чарами. У подножия башен, меж стен, громоздились массивные каменные сооружения с низкими крышами — барраки солдат, огромные кузни, из труб которых изрыгалось пламя и дым, кухни, склады и амбары, мастерские и алхимические мастерские, чудовищные тюрьмы для пленных — как смертных, так и бессмертных. Со внешнего круга стен стекали вниз потоки мерцающего тумана, они потоками устремлялись к опушке леса, пронизывая Лес защитными чарами, искажая его изначальную природу, сопрягая с разумом и волей владетеля замка. В одной из внутренних дворов замка круглое каменное возвышение, окруженное металлической оградой, обрушилось вниз, в небо взмыл столб света. Стражи-минотавры, стоящие на часах, настороженно потянулись к секирам, влажные бычьи носы с продетыми в них кольцами тревожно раздулись, огромные тела напряглись. Из провала, окутанные ревущим пламенем, поднялись две фигуры — высокого молодого мужчины, наделенного невероятной, но холодной, надменной красотой, и юноши с жесткими чертами лица и потухшим взором синих глаз. Минотавры дернулись и пали на колени перед своим господином. Аргрив благосклонно оглядел свою челядь. Он взмахнул рукой, и стражи поднялись, приняв прежние бдительные позы. Аргрив задумчиво постучал пальцем по губам. — Пожалуй, наше путешествие оказалось намного полезнее, чем я предполагал изначально, — он скептически посмотрел на своего молодого спутника. — Ты осознаешь это, мой ученик? На мгновение в глазах Эша вспыхнул отблеск прежней непокорности. Он поспешно склонился. — Мой господин, ты сказал, что эти поиски важны для тебя, но я не понимаю, зачем нам изучать историю кентавров и даже инкубов, — юноша чуть вздрогнул, стоило ему упомянуть об инкубах. Прошло уже много времени с тех пор, как… он внутренне сжался и отогнал те самые воспоминания. От Аргрива не укрылась реакция юноши. Эш продолжал развлекать его. Он сам не ожидал, что обратит пленника, как бы прелестна не была его неопытность, в своего прислужника и отчасти ученика, но в том, чтобы исполнить подобный каприз, было определенное очарование, и маг не мог себе в этом отказать. Он обучил Эша приемам колдовского боя, как когда-то тренировали магов-рыцарей, которые сжигали энергию жизни, чтобы двигаться так быстро, точно и смертоносно, как не подвластно ни одному смертному без использования магии. Теперь Эш стал его правой рукой, хотя с их первой встречи, воспоминания о которой и сейчас доставляли магу удовольствие, прошло почти три года. — Пожалуй, до вечера ты мне не понадобишься, — Аргрив был в хорошем расположении духа. Он небрежно махнул рукой. Эш начинал чувствовать, как вымотался. Магия забирала слишком много сил, а еще его господин предложил его жизненную силу в награду тому демону. Аргрив спустился с платформы перемещений и двинулся к арке, ведущей к центральной башне. По жесту его руки его окружили аколиты Черной башни в темных балахонах, колдуны и чародейки, которых он призывал из разных стран мира, чтобы служить себе. Четыре минотавра построились позади почетным эскортом, хотя в собственной твердыне лорд Аргрив в охране и не нуждался. Эш плотнее запахнулся в плащ. С гор дул холодный ветер. Он посмотрел вверх, на затянутое низкими облаками небо. Ветер кружил опавшие листья. Спустившись с платформы перемещений, он покинул внутренний двор, пройдя через другую арку. Он оказался на просторном плацу, где обычно тренировались солдаты замкового гарнизона. Их набирали из жителей, которые влачили жалкое существование в каменных домах, стиснутых между двумя кольцами укреплений твердыни. Народ, который рождался, жил и умирал под сенью великой тени их владыки, лорда Аргрива. Из них набирали замковую обслугу и солдат. Стать солдатом было редкой удачей. Лишь судьба стать магом-аколитом могла быть более почетной. Солдаты, тренировавшиеся на плацу, прерывали тренировку, чтобы отдать ему приветственный салют. Против воли Эш почти улыбнулся. Его люди верили ему. Он не раз водил их в бой, часто сквозь врата миров, туда, куда приказывал их общий господин. Прямо на плац выходило окнами длинное трехэтажное строение, вход в которое обозначали ряды грубо вытесанных колонн. Его дом в этом месте. Он небрежно кивнул часовым и вошел внутрь. Безмолвные слуги приняли его плащ. По винтовой лестнице он поднялся на верхний этаж, в свои личные покои. Он остановился на вершине лестницы, не ступая дальше, и начертил в воздухе символ, который на мгновение завис в воздухе светящимся контуром. Что-то неуловимо изменилось. Воздух дрогнул, как если бы раздвинулась незримая завеса. На этом этаже не было слуг. Его покои принадлежали только ему. Аргрив легко мог бы проникнуть сюда, посмеявшись над защитными чарами своего ученика, но, как ни странно, никогда этого не делал. Однажды, когда они вместе наблюдали, как заплечных дел мастера Черной башни допрашивают одного из провинившихся агентов, маг сказал то, что Эш запомнил надолго: — Понимаешь ли, мой Эш, — задумчиво протянул маг. — Многие правители часто неверно толкуют назначение пыток. Это совсем не грубое орудие, чтобы выбить правду, а тонкий инструмент, чтобы обрести такие грани контроля, которые недоступны без применения пыток. Пытая, ты меняешь душу пленника, искажаешь его, а потом ты освобождаешь пленника от муки. И вот, у тебя новый преданный слуга. Запомни это, мой Эш, чтобы быть достойным места подле меня. Эш понимал, что Аргрив говорит о нем самом. И самое ужасное было в том, что даже понимание не приводило к освобождению. Он не мог, а временами — и это больше всего пугало юношу — совсем не жаждал освобождения, возвращения к прежней жизни. Его народ, его деревня, его семья — отец-вождь, младший брат — все это осталось в прежней жизни, словно бы в зыбком сне, который с каждым днем он помнил все хуже и хуже. Эш подошел к массивным дверям. В центре в дереве была выточена человеческая ладонь. Эш коснулся ее своей ладонью. Он недовольно зашипел. Острая тонкая игла пробила плоть, пробуя его кровь на вкус, узнавая ее. Дверь открылась. Просторная комната со стенами из необработанного камня. Три высоких прямоугольных окна выходили на балкон, позволяя ему наблюдать за тренировками воинов. Между окнами на стенах висели гобелены. На одном дракон поливал огнем город, а метущиеся воины разбегались под его тенью. На другом светловолосый обнаженный юноша лежал в клубке тел суккубов, на его лице застыло блаженство, хотя две демоницы уже вонзили в его шею клыки, лакомясь его кровью. С левой стороны в камине высотой в человеческий рост горел огонь. У камина стояло два массивных кресла, хотя бывало иногда занято только одно. Справа у стены выстроились стойки с оружием, охраняя арку, ведущую в другие комнаты. Она уже ждала его. Наверняка почувствовала, как он снимает защитные чары. Единственная прислуга, которую он держал в своих личных покоях. Она стояла на коленях в центре комнаты, на мозаике, которой была выложена пентаграмма. Водопад длинных прямых волос цвета воронова крыла струился по ее обнаженному телу, как шелковый плащ. Голова была опущена, скрывая взор, словно под тяжестью двух витых рогов, которыми демоница была увенчана, как короной. Почувствовав его желание, она гибко распрямилась, вставая. Его кожа была белой, как лунный свет. Полные груди с сосками чуть темнее белизны ее кожи качнулись. Волосы укутали плечи. Она в притворной стыдливости сложила руки, прикрывая лоно. Его руки с длинными пальцами заканчивались черными звериными когтями. Его собственная рабыня-суккуб. Подарок Лорда Аргрива, которую он подарил на следующий день после их первой, той самой встречи. Лишив Эша девственности, увидев, что он более отзывчив на чары инкубов, чем суккубов, он подарил ее, высшего суккуба, сказав не терять мужественности. Злая шутка, после всего то, что он с ним сотворил, но подарок Эш принял. Ее волшебная аура, которая обычно выходит за пределы тела суккуба, захватывая мужчин, проникая в них, вызывая в них невероятное болезненное возбуждение и похоть, была заточена внутри ее тела. Эш не чувствовал возбуждения. Соски демоницы были проколоты, в них вставлены золотые кольца. Кольца соединялись между собой цепочкой, от которой серебряная цепь тянулась к ее лону, к напряженному клитору, через который тоже было продето миниатюрное кольцо. Артефакт сдерживающей сигилы. Эш сковал его сам в одной из мастерских замка, не в силах выносить постоянное возбуждение, когда она была рядом в его покоях. Аргрив посмеялся его решению, но дозволил. — Посмотри на меня, Сефрет, — сказал Эш. Демоница подняла на него глаза. Они не были человеческими. Их полностью заливала бездонная чернота, как будто, смотря в ее глаза, он заглядывал в бездну Нижнего мира. Теперь, побывав там, он мог сравнить. — Я ждала тебя, мой господин, — ее тон был ровным. Как демоница-суккуб она и жаждала его, потому что не могла не жаждать, и ненавидела, потому что он сковал ее природную силу, лишил ее чар. Любя или ненавидя его, она была обязана повиноваться. Эш двинулся через залу и, пройдя через несколько комнат, оказался в небольшой купальне, большую часть которой занимал бассейн. В одну из стен было вмуровано зеркало выше его ростом. Сефрет скользнула к нему. Она проворно расстегнула его колет, рубашку под ним. Он позволил ей стащить с него сапоги и штаны. Она распустила завязки его набедренной повязки, и лишь в этот момент допустила оплошность. Ее коготь слегка надрезал смуглую кожу чуть ниже его пупка, выступила капля крови. Сефрет вздрогнула. Оплошность была преднамеренной. Теперь демоница боялась наказания. Она отступила на шаг и застыла в позе покорности. Эш не замечал, как она раздевает его, не почувствовал он и укола ее бритвенного когтя. Он снова вспоминал. Он пристально всматривался в свое отражение в зеркале. Он словно видел двойника, который в большей степени не был им, чем был. Недавно ему исполнилось 20 зим, и уже три года он служил Лорду Аргриву с того момента, как, плененный, поклялся ему в верности и стал его любовником. За эти годы тренировок и военных походов тело Эша стало телом настоящего воина. Юношеская гибкая нежность сменилась поджаростью молодого мужчины. Его плечи раздались, став широкими, как у гребца. Бицепсы, стянутые золотыми браслетами, выдавали в нем мастера-мечника. Торс с ровными полушариями мышц ровно поднимался и опускался — дыхание Эша, несмотря на все то, что он чувствовал, на смятение мыслей, оставалось размеренным. От прежнего юноши осталась тонкая талия, как у танцора. Живот, к которому от паха тянулась дорожка волос, был словно расчерчен квадратами мышц. Его мужской член мягко лежал на крупной мошонке, окруженный ореолом черных жестких волос. Широкие мускулистые бедра, длинные ноги бегуна. Эш перевел взгляд на лицо. Темные волосы растрепались, несколько прядей легкомысленно спадали на лоб. Черты лица заострились, в них уже не было прежней юношеской мягкости и уж точно не было наивности. Острые скулы, щеки покрывала пробивающаяся щетина. Синие глаза. Ему хотелось закрыть их, но тогда он перестал бы видеть себя. Синие глаза. Ему говорили, что, когда он открывает глаза, словно бы открывается само небо. Теперь его глаза были ледяными глазами солдата и убийцы. Взор потух. Не небо сияло за ними, а горное замерзшее озеро, которое помнило, что когда-то в нем отражалось небо. Эш смотрел на себя как на незнакомца. Эш коснулся шеи, вспоминая, как почти так же жестом его впервые коснулся Аргрив. От шеи через всю грудь к паху тянулся едва заметный тонкий шрам, как будто его тело разрубили пополам. Юноша помнил огненное прикосновение Аргрива, когда тот разрезал на нем, неподвижном и скованном, доспехи. За огненным прикосновением следовало мгновенное исцеление. Остался лишь шрам. Как напоминание. Как будто он нуждался в напоминании. Его рука скользнулся вдоль торса, почти не касаясь кожи. По его телу пробежала дрожь. Он положил руку на живот, стал смотреть, как она поднимается в такт его размеренному движению. Он пристально наблюдал за своим отражением в зеркале. То, что он делал, отражалось в зеркале, словно Эш ласкал незнакомца, которого он не узнавал и которым он стал. Он отнял руку от живота, сжал шею, массируя ее, чувствую, как он напряжен, как устал. Сжал руку сильнее, почти перекрывая дорогу воздуху. Выражение лица юноши в зеркале не изменилось. Он раскинул руки, словно желая обнять друга, и обхватил себя, обнимая. Снова раскинул руки и шагнул к зеркалу. Он протянул руку. Кончики его пальцев сквозь зеркальную преграду коснулись кончиков пальцев его отражения. Какие холодные! Демоница стояла в нескольких шагах от него, испуганная возможной карой за свою дерзость и завороженная тем, что видела. Скованность ее сил и магии были для нее пыткой в этот момент. Эш приблизил лицо к зеркалу, позволяя себе утонуть в синих глазах отражения. Зеркало запотело от его дыхания. Дыхание стало более частым. Он прижался к зеркалу и коснулся кончиком языка. По его телу пробежала дрожь. Он поцеловал губы своего отражения, и отражение ответило ему взаимностью, целуя его в ответ. Поцелуй был обжигающе холодным. Эш снова раскинул руки и прижался к зеркалу всем телом, словно бы обнимая свое отражение. Два образа юноши обнялись сквозь грань, отделявшую их друг от друга. Эш почувствовал тянущее чувство в паху, чувство, которое он ощущал реже, чем прежде. Он не имел таланта к магии, врожденного таланта, а потому, чтобы наделить его способностью к магии, Аргрив искал его жизненную силу, позволив Эшу черпать чары в собственной жизненной силе. После каждого совершенного колдовства, он чувствовал себя иссушенным, постаревшим. Чары Аргрива, энергия, которую Эш научился поглощать у демонов, позволяли ему оставаться молодым и сохранять силу, но его жизненная сила была искажена, осквернена порчей черной магии. Его тело могло почти мгновенно исцеляться, но иногда наступал откат, и тогда он несколько дней страдал от невообразимых мук. Его разум могла затуманить такая похоть, которая не доступна смертным, даже если рядом не было суккуба, или же его мужская плоть могла стать на много дней почти безжизненной. Колдуя, не имея природного дара, он разрушал себя, но уже не мог остановиться. Его разгоряченная плоть отзывалась на холодное объятие отражения. Эш обхватил свое мужское естество, сжав в кулаке и мошонку, и член. Его член стремительно становился твердым. Он сжал свой стержень и провел по нему, сдвигая крайнюю плоть. Его дыхание туманило зеркало, и синие глаза, смотревшие ему в душу, на время словно скрывал туман. Эш не отрывал взгляда от синих глаз. Он напряг руку и качнул бедрами, погружая свой член в кольцо сплетенных и сжатых пальцев. Потухшее выражение лица его любовника оживилось, на щеках проступил румянец. Эш сглотнул, ощутив быстрое движение кадыка. Его ноздри раздулись. Он чувствовал запах собственного пота. Он снова качнул бедрами и снова, сжимая свой член так сильно, что ему становилось больно. Его левая рука скользнула по торсу, к груди, сильные пальцы сжали сосок. Эш приоткрыл рот, затуманивая зеркало и собственное лицо за ним. Его плоть, казалось, горела в огне, а твердь зеркала оставалась ледяной. Эш успел подумать, что его жизненная сила подчиняется ему. Возможно, он становится опытнее в применении магии. Его мужское естество скрутила невыносимая боль, хотя он чувствовал, что приближается к порогу экстаза. Искаженная природа обернула удовольствие в пытку, а потом снова пришло наслаждение, как приливная волна, такой силы, что смертному не дано познать. Эшу хотелось упасть, запрокинуть голову, закрыть глаза, но он заставил себя теснее прижаться к зеркалу, вдавливая свое разгоряченное тело, обрушивающее в экстаз, в зеркальную плоть своего отражения. Эш кончал. Его член выстрелил тугими белыми сгустками. Его любовник прижался к нему, стремясь проломить зеркальную преграду, сжать его в хладных объятиях, но, как и он, не в силах этого сделать. Эш тяжело осел на пол и наконец позволил себе закрыть глаза, убивая своего зеркального двойника. Отражение осталось перед его мысленным взором. Эш тяжело поднялся. — Убери это! — хрипло приказ он Сефрет. Тяжело ступая, Эш спустился по ступенькам в бассейн, наполненный горячей водой. От воды поднимался пар. Эш почувствовал, как жар постепенно распускает туго сжатые узлы мышц. Он полностью погрузился в воду и обернулся. Демоница стояла на коленях перед зеркалом и длинным раздвоенным языком слизывала жемчужные капли его семени. Магическим зрением Эш видел, как наполняется энергией ее внутренняя аура, скованная в теле. Семя будет питать ее плоть в этом мире в течение многих дней. Опершись о бортик бассейна, Эш подозвал к себе демоницу. Та приблизилась к нему. Ее глаза, казалось, стали еще темнее. Она жаждала большего. Она опустилась перед ним на колени, так что ее промежность оказалась на уровне его глаз. Эш ухватился за бортик бассейна и немного приподнял свое тело. Глаза Сефрет удивленно расширились, когда ее молодой господин прижался лицом к ее разгоряченному лону, так долго лишенному соприкосновения с вожделенной мужской плотью. Эш провел ладонями по внутренней стороне ее бедер. Он выдохнул, согревая дыханием лепестки ее плоти. Он прижался к ним губами, не целуя, и почувствовал, как демоница в его руках задрожала. Цепочка сковывающего артефакта тянулась к миниатюрному кольцу, вдетому в головку ее клитора, который словно бы вибрировал от напряжения, венчая раздвинутые лепестки ее плоти. Эш открыл рот и кончиком языка, как прежде касался своего отражения в зеркале, провел по ее клитору. Демоница резко выдохнула. Он провел языком по тому месту, где кольцо впивалось в нежнейшую плоть, принося муки, и добавил к мучениям наслаждение. Он раздвинул лепестки ее губ, осторожно проведя по ним языком, он захватил сначала один, потом другой губами, втягивая в себя и посасывая, как экзотическую сладость. Он поцеловал вход в ее влагалище, снова и снова, все настойчивее, все более страстно, впиваясь в ее плоть, вытягивая язык до предела и погружаясь в ее глубину, исторгая из нее сладострастные стоны. Он вскинул руки и обхватил ее полные, как пиршественные чаши, груди, сжал их, пропуская цепочки сквозь пальцы, через них наполняя ее своей магией, смешивая их силы — искаженную силу мага-человека и силу демоницы-суккуба. Ее соски набухли, они пульсировали, трепетали под прикосновениями юноши. Эш представил отпирающее заклинание, и цепочки, протянутые к груди, упали. В соски остались продетыми кольца, но большая часть силы суккуба вырвалась на свободу. Это было подобно огненному взрыву, который Эш наблюдал магическим зрением. Ее аура хлынула потоками по все стороны из ее тела, заполняя комнату. Ее магия пронизала его плоть, отозвавшись резонансом в его яичках. Член Эш снова встал. Эш сорвал демоницу с края бассейна и увлек в воду. Их окружал пар, идущий от воды, и мерцание магии. Эш сел на ступень, ведущую в бассейн, и прижал суккуба к себе. Его член терся о ее промежность, его головка коснулась кольца, продетого через ее клитор. Прикосновение к сковывающему артефакту было как ожог. Он разделил с демоницей боль, на которую сам же и обрек ее. Он обхватил руками ее витые рога, притягивая ее голову к себе, накрыл ее рот поцелуем. Ее тело было прижато к нему, как будто она хотела проникнуть в него, а не он в нее. Эш терся головкой члена о ее клитор с кольцом, рыча от обжигающих разрядов магии, за которыми возвращалась острота чувств, разожжённых близостью суккуба. Юноша направил член, раздвигая лепестки ее плоти. Суккубы лишены уретры, потому что не принимают пищу и не пьют воду человеческого мира. Член Эша погрузился в ее лоно, плотно обхватившее его, сдавившее на самой грани боли, когда теснота так желанна и вожделенна. Суккубы владеют каждой мышцей своего тела. Эш стал двигаться внутри суккуба. Ее влагалище подстроилось под его размер, позволяя им идеально слиться друг с другом. Эш знал, что внутри ее тела, так похожего на тело женщины и так отличающегося от нее, в ее влагалище скрыт круг внутренних зубов. Иногда суккубы, насытившись человеческим мужчиной, неосторожно вызвавших их, совокупившись с ним и полностью испив его жизненной силы, в момент излияния мужчины выпускали это скрытое оружие, отделяя в миг экстаза мужской орган от их плоти. Истощенный, мужчина и так погиб бы в следующее мгновение после того, как излился бы, но последний переживаемый в момент оргазма ужас был приправой к пиршеству суккуба, перед которым они часто не могли устоять. Эш двигался в демонице все быстрее, ощущая нарастающее возбуждение. Он снял два кольца из трех, но именно третье не давало Сефрет вырваться на свободу и лишить его мужественности. Она была полностью покорна. Они оба — и человек, и демоница — тяжело дышали. Все существо Сефрет ликовало, вбирая мужскую силу ее господина. Она не могла испить его до дна, но и того, что он давал, было достаточно. Эш потянул ее за рога, так чтобы видеть ее лицо. Синие глаза смотрели в черные, черные тонули в синих. Понимая, что он приближается к вершине, он распустил печати своей магии, и за контуры его тела вырвалась темная аура, подобная огненной ауре демоницы. Две ауры слились, смешались, как краски, разлитые в воде, как и плоть Эша и Сефрет сейчас сливалась в древнем ритме совокупления. Эш погрузил импульсы своей магии в плоть демоницы, умножая ее возбуждение и чувствительность, как и ее магия возбуждала его и наполняла похотью. Сефрет вскрикнула, потому что еще ни разу господин не наполнял ее чарами похоти. Она покорилась господину, принимая его черную тень, пронзающую ее ауру, как его плоть пронзала ее тело. Она двигалась в одном ритме с ним, отвечала на его все более страстные, становящиеся порывистыми, поцелуи. Эш целовал ее губы, прикусывал ее раздвоенный язык. Он покрывал поцелуями ее лицо, ее шею. Он почувствовал, что близок к тому, чтобы излиться в нее. Он высвободил свою магию, позволяя ей еще глубже погрузиться в демоническую плоть. Сефрет задрожала. Она почувствовала, что Эш не просто играет с ней, как уже бывало прежде. Его темная аура не просто смешивается с ее огненной силой, а окружает ее, находит путь внутрь, к ее сердцу и сущности. Искры огненной ауры, затопляющие комнату, стали затухать, аура суккуба втягивалась обратно в плоть, стремясь вернуть концентрацию и вытолкнуть захватчика. Сефрет дернулась, пытаясь высвободиться, но Эш крепко держал ее за рога. Поле ее зрения было ограничено. Она видела его напряженное искаженное гримасой страсти лицо, на котором сияли небесно-синие глаза, видели его бицепсы, напряженные, когда он удерживал ее голову за рога, темные волосы в подмышках. Казалось, его член стал больше, но она понимала, что это обострились ее ощущения. Его аура затопляла его. Он целовал ее шею, вызывая в ее теле такую негу, что она уже лишилась способности к сопротивлению. Блаженство, которым суккубы покоряют людей, затопило ее саму.       Кожа Сефрет была, как холодный шелк, как зеркало, дарящее такую вожделенную прохладу. Эш целовал ее шею, там, где под тонкой кожей в венах пульсировала кровь. Поцелуи Эша становились все более грубыми. Он прокусил кожу Сефрет, в его рот хлынула черная демоническая кровь. Он не питался кровью, он пил ее ради удовольствия, ощущая на языке заключенную в каждой ее капли демоническую мощь. Сефрет отчаянно застонала, но была беспомощна. Черная кровь стекала по ее груди и мускулистому торсу Эша, стекала в бассейн, делая черной наполнявшую его воду. Напряжение в паху Эша становилось невыносимым, как будто пружину сжали так туго, что уже ничто не могло удержать ее от того, чтобы разжаться, сокрушая все препятствия на своем пути. Жадными глотками он пил демоническую кровь Сефрет. Его губы окрасились черным. Он высвободил свою темную ауру, свою магию, и она, как голодный зверь, набросилась на огненную ауру суккуба, пожирая ее силу, саму ее природу. Эш застонал и кончил в демоницу. Поток крови иссяк, его аура втянулась внутрь его тела. Огненной ауры демона больше не было. Черные волосы и рога суккуба стали такими же белыми, как и ее кожа. Вся плоть демоницы покрылась трещинами, ее тело стало прозрачным и вдруг вспыхнуло снопом холодных искр. Эш облегченно вздохнул. От мощи вибрировал каждый его мускул, он обернулся к зеркалу, чтобы посмотреть на свое отражение. Он снова выглядел так, как в свой первый день, когда Аргрив пленил его. Его отражение в зеркале смотрело на него глазами, залитыми абсолютной чернотой. Губы Эша тронул намек на улыбку.