Медвяная роса

      - Привет, Никодим!       - Привет, Никодор!       Так начиналось каждое утро вот уже десять лет. Порою они ходили по берегу Яузы и искали мост, чтобы попасть в Мытищи - и никогда не находили. Порою искали старые заметки на полях тетради - и никогда не понимали. Они даже выглядеть стали одинаково, потому что жили одинаковой жизнью.       - Не слишком ли одинаково мы живём? - спрашивал порой Никодим.       - Слишком, вестимо. - отвечал Никодор.       А потом они шли в магазин за квасом.       Разве только Никодим любил читать Германа Лукомникова, а Никодор говорил, что сам так писать может. Ну, он и впрямь на многое был способен. Жизнь - игра, а он в руках умелого гроссмейстера был той самой пешкой, которая неизменно проходила в ферзи. Все его знакомые ходили в лес за грибами и ягодами, а он ходил в город - за впечатлениями.       "В лесу, - говаривал он бывало. - все деревья похожи на берёзу. А я не хочу берёзу! Все думают, что это символ России, а это символ нарушенного биотопа. Я, может, лучше хочу в магазин зайти, квасу купить!".       А Никодим в лес ходил. Он там Лукомникова вслух берёзам читал. И грибы собирал, всё больше подберёзовики. Биотоп нарушал, вестимо.       Насобирает, бывало, грибов, возвращается домой - чистить и суп варить, а Никодор тут как тут. "Снова в ферзи прошёл. - говорит. - Теперь голодный - слона съесть готов!". А Никодим был не готов, его грибы ждали. И старые заметки - на полях, на лугах, на лесных опушках. Он там давеча землянику собирал, спелую.       - Не странные ли про нас вещи в рассказах пишут? - спрашивал иногда Никодим.       - А там метка поставлена, "ненадёжный рассказчик". Ты тому, что пишут, не верь. - отвечал Никодор. - На заборе вон тоже много что пишут.       Обыкновенно на заборе писали и впрямь всякую чушь. Хуже старых заметок. Забор этот стоял посреди чистого поля, как у нас принято, и все его попросту обходили стороной. Его там специально поставили, чтобы было где чушь всякую писать. Даже с другого берега Яузы, из Мытищ приходили - такую чушь порой понапишут, а потом - вьюрк! - обратно в Мытищи. Очень Никодору с автором познакомиться хотелось, но моста он никогда не находил. А Никодиму автор был этот не нужен - он Лукомникова читать любил.       - Что за метка-то за такая? - удивлялся он каждый раз так, будто слышит о ней впервые.       - А это на фикбуке ставят, когда весь текст выглядит так, что только на заборе его и пиши. - неизменно отвечал Никодор. - Его туда выкладывают для тех, кто в поле не ходит, кто в городе квас покупает.       - То есть что, нашу судьбу доверили какому-то "ненадёжному рассказчику"?! - негодовал Никодим. - А вдруг он заставит меня в Яузе топиться?       - Не бойся, не заставит. - утешал его Никодор. - Ты ему ещё нужен. Суп варить, грибы собирать.       - А у него, быть может, своих грибов хватает? - побаивался Никодим. - Одной рукой рассказ пишет, другой грибы один за другим собирает. Подберёзовики, вестимо.       Так заканчивался каждый вечер вот уже десять лет. Ничего не менялось, потому что есть что-то возвышенное, вечное, неподвластное времени: страх, любовь, честность.       - Пока, Никодим!       - Пока, Никодор!..