Способ примирения

На густые холодные леса опустилась ночь, закрывая своим покрывалом всю обширную и необъятную территорию, коей обладала одна страна. В столь позднее время суток да ещё и в такой местности было жутковато: за каждым деревом мерещился кто-то, каждый сук казался изогнутой рукой, и даже мелкие зверюшки умудрялись казаться страшными. Прохладный воздух был переполнен разными звуками, пугающей тишине не нашлось места там, где обитали дикие звери, привыкшие в основном охотится ночью, что, однако, беспокоило не меньше затишья, учитывая недавний случай, слухи о котором разлетелись довольно быстро, но не вызвали такого резонанса, как другая новость. Кроны высоких деревьев загораживали луну, не позволяя свету, коего и так было немного из-за грозных туч, пробиться к дороге, по которой неуверенно шёл парень. Ветра почти не было, кажется, все эти тучи завтра могут стать дождём, но непогода — последнее, что волновало его, старающегося держаться с краю от дороги, но и не сходить с неё, ибо тогда его точно не смогут найти в огромных массивах лесов, где ему долго не выжить. Каждый удар сердца отдавался в голове, иногда даже мерещилось, что это чьи-то шаги за спиной, однако, стоило ему обернуться, мужчина никого не наблюдал, продолжая свой путь дальше. Перспектива идти по территории той страны, с которой он не хотел бы сталкиваться ни при каких обстоятельствах, — одного раза хватило — не казалась ему столь удачной, но другого варианта не было, если он хотел попасть туда, где его ещё могут принять. Под ногами хрустнул листок, упавший с молоденькой берёзы, и парень чуть было не подпрыгнул от испуга, сильнее прижимая к себе рюкзак, тем не менее, радуясь, что ему хотя бы удалось ненадолго переключиться и перестать прокручивать в голове события минувших дней. Самым страшным для него сейчас, пожалуй, были вовсе не звери или другие опасности, а его собственные сомнения, которые он заталкивал в самый край сознания, убеждая себя в том, что разберётся с ними по приходе к дому. По сути, просто не станет думать о них до того момента, когда других мыслей просто не останется. Стараясь не шуметь лишний раз, Канада вышел-таки на дорогу, где всяких веток или листков, что могли попасться под ноги, было поменьше. Пускай так он явно заметнее, зато и среагировать успеет быстрее, не отвлекаясь на то, что под ногами. Хотя на что конкретно реагировать он не знал, ибо пока всё было относительно спокойно. Следующий звук заставляет его подумать, что он сглазил, резко развернуться, отступая инстинктивно назад. Ему показалось, что кто-то позвал его, грозно окликнул, недовольный его недавними поступками, в чём он согласился бы с таинственным незнакомцем, однако это лишь птица стремительно слетела с ветки и унеслась в неизвестном направлении. Облегчённо вздохнув, парень сжал край футболки, не предназначенной вообще-то для такой погоды, потому как она явно не предполагалась для ношения не жарким летним днём. С этим пришло ещё больше сомнений и каких-то сожалений. Мужчина мог бы дождаться утра или принять решение раньше, ещё до наступления сумерек, но уже было поздно что-то исправлять. Да и надо ли? Утром его могли засечь ещё до того, как он переступил порог дома, куда обещал никогда не возвращаться. Китай, заверявший, что всё будет хорошо и ему не придётся вспоминать того, чего он избегает, бессовестно обманул, не желая уделять гостю хотя бы кроху своего внимания, объясняя это занятостью. Там было почти также плохо, как и в родном, откуда он ушёл из-за накатывающих воспоминаний. Возможно, он перегнул палку. Как будто Кан маленький мальчик, не знающий, что такое быть страной. С последним, к слову, как раз вязалось плохо, потому как управлением государством и принятием важных решений занимались советники и помощники, которых парень просто поставил перед фактом, не дав никаких советов, уходя довольно спонтанно и не объяснившись. Однако люди не были глупыми, поэтому, как он надеялся, они справятся. Вот что беспокоило сильнее, так это факт того, что на носу было собрание, а он так и не решил, стоит ли идти туда, ведь он рискует, даже не так, он точно встретит там всех тех, кого избегает. Да и будут ли все риски стоить того, что там скажут? Единственное, что реально интересовало парня — то, как отреагируют другие страны на разнесённые им слухи. Он был осторожен, но есть большая вероятность, что брат узнает, кто является главным зачинщиком, и тогда, если он не явиться, пропасть между ними станет в разы больше. И откуда она взялась? Ему в данной ситуации может помочь один человек, к коему парень и держит путь, но согласиться ли страна? Этот вопрос оставался без ответа. Снова мелькает мысль, что ему не будут рады и там, однако отступать уже поздно да и некуда, в общем-то. Внезапно его взгляд зацепился за то, что находилось прямо на дороге впереди, но он, увлёкшись разного рода размышлениями, не сразу заметил, и это заставило его сердце на секунду остановиться. Холодные от ночного воздуха руки похолодели ещё больше, когда до парня дошло, что это место недавнего побоища его брата с медведицей. Не в силах отвести взгляд от запёкшейся крови, которую было немного видно, не смотря на смешение с землёй, он крупно задрожал, чувствуя страх, подступающий к горлу огромным комком. Страх к стране, которую Америка считал уже чуть ли не другом. Рюкзак, всё это время находившийся в руках для спокойствия его обладателя, незаметно проскользнул вниз, на не менее холодную землю, наверняка пачкаясь. Потными от ужаса ладонями парень попытался прикрыть глаза, не в состояние даже моргнуть, чтобы хоть на миг перестать лицезреть то, что он видит. На самом деле доподлинно что здесь произошло он не знал, только со слов Китайца, которым, как он успел убедиться, не особо стоило верить. Описывал его «союзник» схватку весьма детально и не в пользу России, поэтому в мужчине зародились сомнения по поводу правдивости. Не стал бы США общаться с тем, кто подстроил такой несчастный случай. Однако другой, более достоверной информации не было, и это заставляло стоять как вкопанному и нервно сглатывать. Тем не менее, оставаться на месте нельзя, иначе Канадец рискует ко всем уже имеющимся проблемам добавить простуду или чего похуже. Да и нервный срыв при таком раскладе недалёк. Парень шумно сглотнул, буквально физически ощущая боль в горле, и, дрожащими руками подняв рюкзак, сорвался с места. Забыв про осторожность и тишину, он припустил что есть силы, плотно зажмурившись от пыли, попадающей в глаза именно из-за столь быстрого бега. Сердце участило свой ритм, казалось, в несколько раз, буквально выпрыгивая из груди, сжимаясь с большой силой, не позволяя лишний раз вздохнуть. Какое-то время ему казалось, что кислород в лёгких вот-вот закончится, и он просто упадёт замертво прямо тут. На краях глаз заблестели соленые капли слёз, Кленовому мерещилось, что за ним кто-то бежит, кто-то настойчиво преследует его, однако оборачиваться теперь было нельзя, иначе он наверняка потеряет координацию. Он почти не чувствовал усталости и боли в мышцах, ему было плевать, всё отошло на второй план. Он тупо бежал к цели, не думая о том, что будет дальше. Только бы добраться. Под ногами так некстати оказалась коряга, об которую Нада благополучно споткнулся, сделав двойной кувырок, прокатившись метра два. Всё могло бы закончиться плачевно, если бы он не успел сгруппироваться, ободрав только внутреннюю поверхность локтя да добавив в волосы веток и земли. В голове загудело, боль подступила, однако даже резкий разворот головы не смог помочь в борьбе со страхом. Пускай за спиной его явно не было людей, парень всё ещё ощущал чьё-то присутствие, а угрожающе нависающие деревья только способствовали такого богатому воображению. Резко вскочив, он кое-как поднялся, вновь принимаясь бежать, на этот раз не оглядываясь. Пейзаж перед глазами мелькал, скоро меняясь, а потому слился в однородное пятно, в коем было очень сложно что-то различить. Да и не надо было, ведь парень боялся и без того. Рюкзак, не желающий спокойно лежать в руках, трясся и бил его по подбородку, однако неудобства он не чувствовал, на автомате передвигая ногами. Если бы его спросили, он вряд ли б смог ответить, сколько так бежал, но вдруг краем глаза он заметил знакомый фасад дома, где ему как-то пришлось побывать. Это заставило его затормозить, стирая и без того несчастные кроссовки, которые были подарены ему кем-то на праздник, но он уже не помнил кем; и приглядеться. Вот он и на месте. Страх накрывал с новой силой, заставляя сомневаться в правильности такого поспешного решения, однако интуиция, когда её не заглушал этот самый страх, подсказывала, что парень сделал всё правильно. Была ещё доля рационализма, твердившая, что Кан выбрал не самое удачное время, чтобы быть встреченным хорошо, потому как придётся будить хозяина территорий, и он явно не будет рад такому повороту событий. Вздрогнув всем телом, гость вдруг ощутил острую боль в ногах от стремительного бега и жжение в области локтя из-за недавнего падения, чуть не падая от усталости. К дискомфорту прибавился холод, подгоняющий его к действиям, потому что он уже почти не чувствовал своих длинных пальцев, которые даже приобрели неестественный оттенок, подёргиваясь, насколько вообще можно было судить в темноте. Вроде бы уже приближается лето, но ночная погода всё ещё остаётся не самой приятной и уж точно не самой тёплой. Ноги будто окаменели, но Канадец, сделав большое усилие над собой, медленно подошёл к двери, дрожащими руками нащупав рядом звонок, сделанный в виде какой-то птицы. Собираться с силами не пришлось, кнопка была нажата дважды, чтобы у владельца дома не осталось подозрений о том, что ему этот звук только снится. Одёрнув руку словно от горячего предмета, парень стал ждать, ощущая, как его немного потряхивает. На секунду он подумал сбежать, отступить, но одёрнул себя, заставляя покорно стоять, пока в замке не щёлкнули ключи, и на пороге появился Украина, абсолютно заспанный. Он уже немного проснулся, но щурился, не привыкший ко включённому им же в коридоре свету. — Если это ты, Росс, я не знаю, что с… — он так и не договорил, с большим удивлением понимая, что фигура напротив не похожа на того, за кого он её принял. Чуть наклонившись, он широко раскрыл глаза, несколько раз моргнув, будто в подтверждение того, что он бодрствует, и это всё не часть сна. Слишком уж неожиданно было появление гостя. Фигура напротив Кленового тоже удивила его своим видом, но не из-за неожиданности встречи, а потому что тот практически не общался с Укропом в неформальной обстановке, не считая того пикника, чего он вспоминать не хочет; а тут хозяин территории выглядел так по-домашнему. Это могло не казаться чем-то удивительным для любого из его родных, учитывая, что парень вообще-то был у себя дома, но Наду поразили явные отличия от официального образа. Первое, что бросилось в глаза, не смотря на плохое освещение, — яркие веснушки, покрывающие щёки и шею парня, сливающиеся чуть ли не в однородное пятно. Волосы его были растрёпанны, сильно вились от сегодняшней влаги и представляли из себя подобие гнезда. Салатово-зелёная пижама была изрядно помята на левом боку, на котором, как успел догадаться гость, он преспокойно спал. Осматривая Укра, Канада так и не решался сделать какой-либо первый шаг, даже не смотрел в глаза человеку, которому доверился по неизвестной причине, граничащей с интуицией, чувствуя накатившее новой волной волнение, неожиданно прерванное парнем в пижаме. Заметив, как трясётся то ли от холода, то ли от страха гость, он как-то даже ласково взял его за руку, осторожно, но настойчиво затаскивая внутрь тёплого помещения, закрывая за собой дверь. Оба не знали, что можно сказать в данной ситуации. Хохол стоял немного растеряно, явно не совсем понимая, как начать разговор, хотя вопросов было предостаточно, судя по его лицу. Он ещё не успел сообразить, что вообще думать по поводу человека, распространяющего неприятные слухи о его брате, однако не впустить в дом продрогшего и напуганного парня он просто не мог; сказывалось воспитание отца, учившего их быть понимающими. И сейчас этот самый парень, неуверенно, спрашивая глазами, заняв серый бархатный пуфик, пытался снять с себя кроссовки, но такое простое действие не выходило из-за сильно дрожащих рук. Он чувствовал на себе взгляд и пытался сделать это как можно быстрее, дабы не опозориться ещё больше, но пальцы упрямо не слушались, напоминая о своей проблеме. Было совсем тошно от осознания того, что он с первых же минут всё портит. На глаза даже навернулись слёзы, но Кан сумел взять себя в руки, не позволяя выпустить всё то, что накопилось за столь долгое время, однако это никак не помогало с глуповатой проблемой. Двухцветному в какой-то момент надоело наблюдать за страданиями парня, и он нагнулся, также безмолвно помогая смутившемуся гостю, смотря на него с усталостью, но не с раздражением. Его не бесил пришедший, наоборот, он чувствовал боль в карих глазах, которые гость всё время отводил. Взяв его за трясущиеся холодные руки, владелец дома провёл его в гостиную, тихо прося подождать тут, оставляя парня разглядывать интерьер. Канадцу было очень неловко принимать помощь, ожидая, когда терпение Украины кончится, и его попросту выгонят взашей, однако такого пока не происходило. Парень проявлял понимание и сочувствие, заставляя гостя чувствовать душевное тепло впервые за долгое время. Усевшись на самый край красновато-коричневого дивана, он начал оглядываться, подмечая некоторые советские нотки в интерьере. Не смотря на то, что та эпоха давно прошла, в домах, а страны в основном предпочитали их квартирам, бывших социалистических республик Союза всегда присутствовало что-то незримо советское. Он как-то случайно оказался у Эстонии, и даже у него было что-то такое, несмотря на неприязнь этого парня к тем временам. Хотя, возможно, Кленовый просто мало что знает о реальном положении вещей и смотрит весьма стереотипно. В глаза бросилась простая стеклянная ваза, на самом деле привлёкшая его внимание ещё с того момента, как он тут оказался. Вернее сказать, не сама ваза его поразила, а подсолнухи, стоящие в ней. Они создавали какую-то приятную атмосферу комнате, являясь необычным дополнением. Цветки закрылись, так как была ночь, однако даже так было видно, что их выбирали очень бережно и придирчиво, самые пышные и здоровые. Тем не менее, они больше походили на те, что действительно могли расти где-нибудь в поле, а не в искусственных условиях, о чём свидетельствовали неидеальные стебли, с которых почти не срезали такие же пышные листья, хоть они и занимали немало пространства. Вообще ваза была не самой подходящей, потому как явно была ниже жёлтых цветков, зато вмещала их всех в себя. Робко протянув руку, парень осторожно и нежно коснулся лепестка, проведя по всей его длине. Рука всё ещё дрожала, однако не так сильно, чтобы что-то испортить или сломать цветок, и это успокаивало. Словно вернувшись из какого-то транса, он отдёрнул руку, судорожно вопрошая самому же себе: «Что я делаю?». Тем временем в гостиной показался Укроп, заставший странное поведение гостя, но так ничего и не сказавший по этому поводу, притворившись, что просто не заметил того, как гость резко отдёргивает руку от лепестков. Он нёс подмышкой плед кофейного цвета и кружку горячего напитка в руке. Поставив, как выяснилось, какао перед гостем, он уселся рядом, накрывая его плечи тёплым одеялом, не позволяя сделать это самому, что конечно не могло не смутить Наду. Подождав, пока гость отхлебнёт немного и устроиться удобнее, хозяин территории осторожно поинтересовался:  — Так… Я не ожидал увидеть такую фигуру в столь поздний час здесь. Что же тебя привело ко мне? Руки гостя задрожали чуть сильнее, и парень едва не вылил на себя содержимое кружки, благо успел немного отпить. Губы сами собой сомкнулись в плотную линию, намекая на то, что подобные расспросы ему явно не нравятся, и отвечать ему на них сложно. Укр положил руку на его плечо, кивнув в знак того, что этот разговор он согласен отложить. «Но только до утра, ибо вопросов у меня к тебе будет много», — подумал он, внимательно оглядев пришедшего, пытаясь уже сейчас угадать некоторые ответы. Ему прекрасно было известно об их ссоре с Америкой, но каких-то деталей он не мог знать, да и не стал бы лезть, пока его не касалась эта проблема, назревшая прямо перед ним. Теперь же он считал своим долгом помочь во всём России и выяснить, действительно ли ему угрожает опасность, о которой тот успел обмолвиться брату. Росс не был склонен врать или преувеличивать, однако последнего брат не исключал, понимая, что на мировой арене лучше переоценить роль каких-то вещей, чем недооценить, потому как последнее часто ведёт к серьёзным поражениям. Задумавшись, Двухцветный не заметил метаморфоз Канады, который, тоже погружённый в свои мысли, заметно побледнел, тяжело сглатывая. Он понимал, что долго не вытерпит сидеть вот так, но рыдать при другой стране он не хотел, не хотел падать ещё ниже, чем уже упал. Обративший наконец на него внимание, Украина забеспокоился, говоря:  — Слушай, я вижу, ты очень устал. Я подготовил тебе комнату наверху, как смотришь на то, чтобы пойти и отдохнуть? Утром разберёмся со всем, — прозвучало достаточно дружелюбно, ведь он совсем не хотел пугать собеседника, видя его самочувствие. Это стало последней каплей для и так нестабильного эмоционального состояния гостя, и из его глаз маленькими ручейками закапали слёзы. Дрожащие руки нашли рукав зелёной пижамы, и Кан уцепился за него как за спасительный круг, чувствуя, как всё больше и больше трясутся плечи. На хозяина дома он не смотрел, а первый, в свою очередь, немного оторопел, не ожидая такой открытости со стороны того, с кем он не так много общался, хотя общение это было в основном неплохим. Чуть помедлив, Укроп, поменял позицию, позволив парню обнять себя, обхватывая заботливым жестом его плечи в ответ. Не совсем понимая, как нужно успокоить гостя, хозяин территории погладил того по волосам, смотря куда-то в даль, пока в его руках тряслось чужое тело. Комнату заполнило впервые за долгое время приятное молчание, и оба почувствовали себя необычно уютно. Где-то за окном поднялся несильный ветерок, покачивающий ветки хвои, росшей неподалёку от сооружения, куда переселился Укр, когда смог себе позволить. Многое внутри было до сих пор не доделано, но это совершенно не напрягало его, создавая особенную и неповторимую атмосферу новоселья. Острый взгляд Кана уже подметил про себя детали, указывающие на это, однако ему даже пришлось по вкусу, в отличие от небольшого, но повсеместного беспорядка, царившего, судя по всему, везде. В детстве он сильно получил бы от отца, если бы в его небольшой комнатушке было столько хаотично разбросанных вещей. Об этом думать не хотелось от слова совсем, и, поморщившись, он уткнулся носом в плечо державшего его парня, невольно вдыхая его запах, от которого его мышцы немного расслабились, и он закрыл глаза. Так они просидели довольно долго, пока всхлипы не стали стихать, но даже так брат Русского не переставал успокаивать парня, положив свой подбородок ему на голову. Виновник ночного происшествия тихо зашептал, скрывая проступивший румянец:  — Прости за такой неожиданный визит и спасибо за тёплый приём…  — Ничего страшного, мне не привыкать. Знал бы ты сколько раз в ночь меня будили звонки в дверь или телефонные. Хотя, это можно отнести не только ко мне, пожалуй, это своеобразное проклятие нашей семьи, — хмыкнул он, бережно отстраняя от себя заплаканного, готовясь, если понадобиться, снова успокоить. Во время этого действия парень почувствовал, как что-то неприятно мазнуло по руке, а позже понял, что это кровь. Его брови недовольно нахмурились, но, не смотря на свой недовольный внешний вид, он довольно ласково спросил, — Ты ранен?  — Упал, пока бежал, ничего страшного, — заверил собеседник, прикрывая ободранную часть локтя ладонью, будто пытаясь спрятать от не менее внимательного парня, который почти сразу же, скорее машинально отозвался:  — Не переживай, у меня всегда есть упаковка пластырей, а то и несколько, — уверенно отозвался он, неловко объясняя при виде реакции парня, — Ну, скажем так, это необходимо, когда у тебя есть очень уж активная сестра, которая ну никак не может усидеть на месте и хотя бы день не падать. Улыбнувшись, Хохол быстренько освободился из уже потянувшихся к нему рук, не хотевших так просто отпускать его пижаму, обещая скоро вернуться, оставив гостя наедине с подступающими с новой силой розовеющими щеками, так как тот совсем не ожидал столь радушного приёма. Что-то внутри Канадца разрасталось и разливалось по телу в виде приятного тепла. Ему было приятно просто находиться здесь, рядом с человеком, которому явно не всё равно. Наконец он чувствовал себя относительно спокойно, смог хоть некоторое время не пребывать в состояние тревожности, обдумывая часами одно и тоже. Долго сидеть и размышлять об этом не пришлось. Владелец дома не обманул, вернувшись практически тут же с цветными пластырями, сразу привлекшие внимание Канадца. Хотя, пожалуй, судя по тому, что он увидел за сегодня, чего-то такого и стоило ожидать. Любитель Сала просто хотел немного подбодрить его, а тут под руку подвернулись такие интересные пластыри в разные незамысловатые узоры. Может это и было глуповато, и хозяин территории уже немного жалел, однако настроение у гостя действительно поднялось, и он впервые за ночь осторожно приподнял уголки губ, позволяя налепить на кожу больших размеров зелёный пластырь в голубые ромбики, закрывший всю его царапину. Пока Двухцветный этим занимался, парень решил разбавить обстановку беседой, коих в последнее время ему так не хватало:  — А по какому поводу подсолнухи стоят, если не секрет?  — Это моя сестра вдохновила меня, подтолкнула к этой мысли, так сказать. Увидел у неё эти цветы, и мне понравилось, — с гордостью сообщил Украина, не сразу заметив печаль, лёгшую тенью на лицо гостя, для которого семья была болезненной темой. Увидев такую реакцию, собеседник чуть закусил губу, мысленно ругаясь на себя за эту оплошность. Чтобы не концентрировать на этом внимания, он сообщил, — Готово. Я вижу, ты очень устал, да и поздно уже. Я подготовил тебе комнату наверху, если что, буду в соседней, не стесняйся будить, — последнее было сказано искренне, что опять задело сердце Кленового. И пока два парня неловко расходились по своим комнатам, за окном начал накрапывать дождь, барабаня по окнам сначала совсем незаметно, затем больше и больше, заставляя тех редчайших прохожих, кто оказался на улице в такое время случайно, ещё быстрее хотеть добраться до дома. — ——————— — Тихо, только слышен небольшой дождик, барабанящий в какой-то из комнат по окну. В столовой же, как было и всегда, довольно тихо. Ни один звук от персонала не прерывает спокойный приём пищи парня, который, однако, заметно нервничает. С приходом в его дом Канады завтраки стали чуть более оживлёнными, несмотря на молчаливость гостя, чувствовавшего себя неудобно. Теперь же всё вернулось на круги своя, и Азиат сидел за столом совсем один, посматривая на часы, всё ещё ожидая Наду. Его уже начало бесить отсутствие парня, с коим ему так хотелось поговорить после вчерашнего инцидента с неожиданно появившимся Россом, который, к слову, ушёл сразу же после того, как, видимо, столкнулся с гостем, даже не попрощавшись. Не то чтобы Китай так уж нуждался в этом, но почему-то его задело то, как быстро с него переключились на кого-то другого, не смотря на то, что совсем недавно они считались союзниками. «Нет, ты сам решил изменить это положение дел, поздно думать об обратном», — заверил себя хозяин территории, встряхивая головой, до сих пор не притрагиваясь к стоящему подле него блюду, сидя почти неподвижно. Лёгкая печаль и усталость превратились в раздражение, когда минутная стрелка показала, что уже полчаса как Кан должен был быть здесь, а вместе с этим пришло и горькое предположение. Не желая больше медлить, мужчина поднялся, громко отодвигая стул, и рванул вверх по лестнице к комнате, куда поселил нежданного. С каждым шагом сердце его стучало всё интенсивнее, а к горлу подступал комок, однако он и не думал тормозить, преодолевая пустынные коридоры. Достигнув деревянной поверхности двери и чуть ли не врезавшись в неё, он истерично начал колотить по ней обеими руками, несколько раз выкрикивая что-то нечленораздельное. Он уже всё понял, но не мог остановиться из-за нахлынувшей злобы. Громкий стук разносился достаточно далеко по коридору, и парень понимал, что сейчас сюда сбегутся люди, однако прекращать он и не думал, слыша, как трещит дверь. Несколько бессонных ночей и постоянный стресс давали о себе знать, доведя его до такого состояния. Пока за закрытой на ключ дверью была слышна лишь раздражающая тишина, по лицу Китайца потекли слёзы, и он услышал приближающиеся шаги охраны, среагировавшей не так быстро, как хотелось бы. Подметив это в своей молчаливой манере, он принял решение провести беседу с ними потом, но точно не сейчас. Когда люди были уже совсем рядом, он остановился, чуть помедлив, и резко ударил кулаком по гладкой поверхности так, что чуть было не выбил дверь, опасно качнувшуюся. По плотно сжатому кулаку и пальцам потекла кровь, капая на пол, а костяшки обожгло успокаивающей болью. Трещина же осталась в том месте поверхности, куда прилетел удар. Тем временем вокруг уже столпились охрана и другие работники, не понимающе осматривая место происшествия. К Киту направился один мужчина, но был резко убран с дороги коротким ударом в живот. Владелец дома, игнорируя нарастающие волнения и разговоры, медленно вышел из круга толпы, с пустым взглядом направляясь куда-то вглубь жилища. Ноги сами повели его к спальне против воли уставшего от всего парня, которому уже было плевать. В голове мелькнула мысль о том, что нужно переставать так остро реагировать на неудачи, взять себя в руки и как обычно сохранять голову холодной, однако для начала нужно отоспаться. «Как?! Как так вышло, что такой гладкий с виду, пусть и неидеальный план рушится на глазах? О, я бы мог выкрутить в свою пользу любую ситуацию, если бы работал, а не постоянно отвлекался на эту тупую коробку, эти тупые вещи, этого т-тупого С-союза!». Последние размышления совсем вывели из себя, и Азиатская страна вновь принялся бежать, на этот раз с реальной целью, по пути сбив несколько громадных ваз, служивших единственными украшениями, однако это меньше всего заботило парня, ловко увернувшегося от больших осколков. Чуть было не падает, поскальзываясь на полу, и тут же жалея о вынужденной обстановке. Перед глазами мелькает воспоминание, то, что произошло прямо на этом месте много лет назад, приносящее много боли, особенно в последнее время. Вот он видит большую спину высокого мужчины, вглядывающегося в интерьер недавно построенного особняка и разворачивается, слыша как Китай комментирует декор, говоря, что не совсем так представлял себе конечный результат, что тут в результате не спокойно и тихо, а как-то мрачно и пустынно. «Зато нет ничего лишнего», — отвечает ему улыбчивый СССР, немного неловко ещё раз оглядываясь. Он здесь впервые и почти недавно только начал общаться с приятелем после длительной ссоры. На его лице была спокойная, но радостная улыбка, он был так счастлив снова помириться с товарищем спустя столь долгое время непростых отношений, даже не скрывал этого. Задумавшись о чём-то, он вздрогнул, когда хозяин территории окликнул его, осторожно кладя свою ладонь на плечо другу, извиняясь и говоря: «Ладно, засиделся я у тебя, дети волноваться будут, меня уже долго нет. Был очень рад наконец увидеться в такой непринуждённой обстановке. Я бы зашёл к тебе ещё, досмотрел все комнаты, может, смог бы как-то оживить интерьер». Развернувшись, он уверенно куда-то направился, но спустя три метра остановился, неловко спрашивая в какой стороне выход. И он почти выполнил своё обещание, побывав здесь всего лишь ещё два раза, каждый из которого приносил что-то, чтобы пустынные коридоры не смущали приятеля. И даже когда Китаец заходил к Совету, которому было уже сложно куда-либо ходить самому, он всегда получал какой-нибудь плакат или ленточки для украшений. Наверно поэтому именно та фраза запомнилась ему так отчётливо, как будто сказано это было вчера, но как же много времени прошло на самом деле. Осознание быстрого течения и чего-то неминуемого сдавили горло. Комок начал сильнее подступать наверх, почти душа парня, и владелец дома схватился за волосы, принимаясь бежать быстрее, чувствуя, как сердце участило свой ритм. Теперь уже достаточно крупные слезы катились по его щекам, застилая собой обзор, однако слишком часто он бывал в спальне, чтобы заблудиться и не найти её. Руки судорожно дрожали, ища что-нибудь, за что можно было бы уцепиться, в итоге находя пряди волос, на этот раз заплетённые в хвостик, чтобы не мешались. Когда-то ему доводилось от нервов вырвать целый клок чёрных прядей, и Кит мысленно проклинал себя за такую слабость, однако ничего не мог с этим поделать, слишком бурные и не совсем понятные эмоции он испытывал. И гнев, и ярость, и негодование, обиду, боль, печаль — всё это слилось воедино, в то время как он уже распахивал нужную дверь. Стирая брюки чуть ли не до дыр, он опустился на колени, проезжая по ковру, дабы достать треклятую коробку. Схватив её, парень резко притянул к себе, принимаясь неаккуратно разрывать ленты, которые совершенно не хотели поддаваться, и совершить задуманное было не так просто, в купе с трясущимися руками, на коих вздулись вены от напряжения. Это бесило, и Азиат несколько раз встряхнул вещь, пытаясь разорвать ленту, и у него это почти получилось. В следующую секунду, повинуясь неизведанному порыву, он поднялся, замахиваясь коробкой куда-то в стену, чтобы поломать её содержимое, стереть болезненный эпизод из своей жизни. Приготовившись, он резко опустил руки, разжимая пальцы, но в последнюю секунду вдруг дернулся, подхватывая на лету столь дорогой предмет, и прижимая его к груди, ощущая насколько деформировались стенки и дно. Что за каша там теперь внутри он смотреть боялся, но руки против его воли полезли туда, нащупывая знакомую помятую ткань. Плечи задрожали активнее, и он осел обратно на пол, смотря куда-то в пустоту, бережно держа коробку.  — —————— — Мирную тишину утра разорвал противный звон будильника, намекая на то, что пора подниматься, дабы успеть хоть немного подготовиться к приходу важного лица для весьма серьёзного разговора, коего откладывать больше не представлялось возможным. Абсолютно сонный и не выспавшийся парень лениво потянулся, смачно зевая. Ночью ему не давали покоя разного рода мысли по поводу необдуманного решения и переживая из-за того, что он успел наговорить брату Америки. Всё-таки дело было серьёзным, на мировой арене даже самая незначительная ошибка может стоить много, а он допустил довольно жирный прокол. Как теперь к нему отнесётся США? Не разрушит ли это доверие, образовавшееся между ними и вроде как держащиеся пока что. В любом случае, полностью разорвать это не выйдет из-за того, что мужчина попросту слишком много знает, и это хоть и было так себе оправданием, но немного успокаивало. РФ чувствовал себя как никогда уставшим и каким-то бессильным, несмотря на то, что, казалось, у него относительно всё хорошо, если вспомнить былые времена. От таких мыслей настроение испортилось ещё больше, вспомнилась его первая подработка, и парня аж пробрало. Вскочив с кровати, он поспешил к раковине, дабы быстрее привести себя в чувства, однако даже ледяная струя не помогла ощутить хоть какую-либо бодрость. Умывшись, он внимательно оглядел своё лицо в зеркале, справедливо рассудив, что в таком виде точно не вызывает доверия. Это сподвигло его к тому, что пришлось рыться на полках над раковиной, чтобы сделать хотя бы что-то с синяками под глазами. Вообще в последнее время Федерация не так часто занимался чем-то подобным. Бывало две причины — либо он идет на важное собрание, где нельзя показывать такую слабость, либо к нему приходят родные, которых ему не хотелось грузить своими проблемами. Теперь же это было одновременно и нечто среднее, и ни то, ни другое. Сердце как-то особенно трепетало, а на душе становилось легче при мысли о том, что он вот-вот увидится с Аме и сможет ему выговориться, несмотря на все риски быть неправильно понятым. Выйдя из ванной, он уже чуть более весело направился в гостиную, почему-то вспоминая как его отец напевал какую-то мелодию каждый раз, когда приходилось брать в руки швабру. Напоминало это что-то фронтовое, но не грустное, хотя душевное. Почему-то Коммунист не хотел делиться с детьми названием, и даже спустя столько лет Триколор не в курсе, что за песня это была. Он помнит мотив, но ни единого слова, кажется, он и не слышал слов, так что найти её не представлялось возможным. Выдохнув, он начал старательно протирать стол, думая, какая же скатерть подойдет для такого гостя. Обычно он не страдал такой ерундой, однако в его груди теплилось желание показать Мерике только лучшую сторону, окружить его гостеприимством. «Это потому что он может стать будущим союзником. И спас я его тогда только из-за того, что спас бы любого», — заверял он себя, а если быть точнее, врал себе же, не совсем понимая, зачем и почему. Глубоко вдохнув, он посмотрел на не самую приятную и располагающую погоду за окном, глубоко задумываясь о чём-то своём.