Хроники Арли. Книга первая. Где Я?

      Три дня назад город всколыхнуло известие о появлении некоего посланника, которого молниеносно сопроводили прямиком к епископу. Еще через полчаса мой личный инквизитор и напарник по совместительству сообщил мне пренеприятное известие: Рогон почтит своим присутствием князь Аэларэль, глава эльфийского дома Морохир Л'Муиликор, что в переводе с эльфийского лично для меня означало, что приближаются мои самые большие неприятности.       Вы жили когда-нибудь при полной неопределённости? Можно ходить на работу, целовать любимую, звонить родителям, а вечером ничего не вспомнить. Потому что все это мы делаем по инерции, привычка – великая вещь! Большинство людей, если они не росли с вами, не знают вас как облупленного, даже не поймут, что что-то не так. А все просто: мысленно вас нет среди всех этих людей.       Глухая, тянущая боль засела где-то справа под ребрами и выгрызает вас изнутри. Знающие люди тотчас заметят: вот он не улыбнулся в ответ на старую шутку, а теперь пропустил между ушей сногсшибательную новость. Особенно участливые норовят потрогать лоб: не заболел ли ты, часом, друг? Конечно, заболел, вот только лекарства от этой хвори не помогают – имя болезни «неопределённость».       Вот и я не знал, что ждёт меня спустя эти три дня. Человек-план, сидел в трактире и не знал, что ему делать. Все события, происходившие со мной в мире меча и магии (хотя о магии я до сих пор только слышал), убеждали меня в том, что план – несусветная роскошь. Результат любого моего действия кардинально отличался от запланированного, приводя к неожиданным последствиям.       Невозможность рассчитать свои шаги даже на неделю вперёд выводила меня из себя до такой степени, что к концу второго дня я надоел даже себе самому. Что же говорить про инквизитора? Уже на исходе первого дня он с чувством посоветовал мне как следует напиться.       – Это поможет мне забыть про неприятности? – усомнился я.       – Это заткнет тебя на некоторое время и даст мне сил продержаться ещё пару дней, – в сердцах сказал Оррик. – Или, клянусь, я убью тебя, а потом с облегчением приму любую епитимью, которую на меня наложит епископ.       Его слова заставили меня призадуматься. Все оставшееся время я старался исполнить пожелание епископа и не привлекать к себе внимание. То, что при этом страдал Оррик, я, конечно, в расчёт не брал – может и потерпеть, не сахарный. Но как, простите, прикажете не выделяться из толпы в городе, где всего-то чуть больше полутора сотен домов и один монастырь с ратушей?       – Слушай, – у меня возникла идея, которой я решил поделиться с инквизитором. – А что, если на время пребывания этого проклятого князя просто уйти из города?       Мысль показалась мне не лишённой смысла. Так я убью двух зайцев: не маячу на глазах у его свиты, которая абсолютно точно будет совать свой нос во все щели, и займу свой воспаленный предположениями мозг какой-то иной деятельностью.       – С ума сошёл? – Оррик посмотрел на меня как на настоящего умалишенного. – От кого скрываться вздумал? Город давно перекрыт, все дороги под контролем людей князя. Попытка выйти из него надолго с гарантией означает личную встречу с ушастыми. А даже Крысе найдётся, чему поучиться у этих высокомерных выродков.       Вот это новость! Все дороги под наблюдением. Час от часу не легче.       – И что делать? – обречённо произнес я.       Оррик задумался и минуту ковырял глазами закопченный потолок трактира. Из-за стойки за его рукой с полупустой кружкой внимательно следили голодные глаза смышленого пацана, которого мастер Фрод приставил персонально к нам.       Оррик оказался прав, когда уверенно заявил, что двери трактира распахнутся пред нами с особым гостеприимством. Наш конфликт вылился только в настороженный взгляд, который трактирщик бросал изредка в мою сторону, и особым обслуживанием, которого не удостоился никто в зале.       Смотреть на его ауру оказалось излишне – мастер Фрод нас откровенно боялся и не скрывал своего чувства, особенно стараясь угодить Оррику. На меня падала тень настоящего инквизитора, заставляя трактирщика смотреть в мою сторону с определённой опаской. Впрочем, меня его отношение вполне устраивало.       – А ничего не делать, – выдал наконец Оррик. – Глупостями не занимайся, пиво греется, не хорошо это. А сделать ты все равно ничего не сможешь. Совет и короли сдали этот город с потрохами, выторговав что-то себе взамен. Твои проблемы их не интересуют. Даже если нас всех тут на ремешки пустят, никому до этого дела нет. Ну, может, тогда ещё каких-то уступок попросят, но тебе-то от этого уже не холодно и не горячо.       – Обнадежил, – слегка опешил от его откровенности я.       – А чего скрывать? Нам за это не платят.       – Да-да, эту присказку мне уже приходилось слышать.       Ну, вот опять от меня ничего не зависит. Кто-то где-то решил все за меня, распорядился моей судьбой, не спрашивая владельца. И что значат в таком случае мои планы? Пшик! Мое желание против чьего-то слова.       – Оррик, – я посмотрел в глаза инквизитору, – что тебе известно обо мне? Тебе же не запрещено об этом говорить?       – Не запрещено, – согласился тот. – Но, боюсь, тут я тебя разочарую. Я знаю не так уж много.       – И все-таки?       Он хмыкнул, довольно ухнув, выхватывая из шустрых рук пацаненка очередную кружку с шапкой из белой пены.       – Иан, ну что ты пристал? – он отхлебнул из кружки, богатырским дыханием стряхнув всю пену на пол. – Ты хороший человек, наивный, добрый, но мне на это в общем-то наплевать, – мне до смерти хотелось дотронуться до его руки, чтобы понять, говорит ли он правду, потому что аура воина напоминала здоровенный зеленый шар с резко очерченными краями. – Я знаю только то, что сказал мне отец Тук.       – И что же это?       – Он сказал мне: «Оррик, ты можешь сдохнуть сам, но если ты при этом не убережешь этого юношу, тебя достанут с того света, и тебе придётся умирать снова и снова, пока ты ни поймёшь, какую ошибку совершил», – совершенно спокойно закончил он. – Так что заткнись хоть ненадолго и дай мне попить пива в тишине. Этот божественный напиток не терпит суеты и шума.       В этот момент дверь в трактир распахнулась, как будто ее дернули одновременно человек двадцать. В ответ она только жалобно скрипнула, но на ее писк не обратили внимания. На пороге стоял запыхавшийся стражник в стеганой куртке. Копье за ним в трактир не влезло, но и отпускать его человек почему-то не спешил, поэтому сумел войти лишь наполовину. Впрочем, ему хватило и этого.       – Едут! – выдохнул он, казалось, теряя сознание, прочистил горло судорожным кашлем и уже во все горло рявкнул: Эльфы едут!       Несмотря на довольно раннее время (день клонился к полудню), трактир заполняло довольно много людей. В зале столов на сорок пустовала лишь треть. Трактир пользовался популярностью у состоятельной части города, крестьянам хоть и не отказывали в угощении, но их отпугивали цены. В общем, мастер Фрод не бедствовал, обслуживая благородных, которые оказались в городе проездом, купцов с приказчиками и прочий люд, у которого в кошельке водилось серебро, а не банальная медь.       Тем удивительнее оказалась реакция посетителей: все, как один, они повскакали со своих мест. Трактир разом наполнился криками, разорвавшими сдержанный говор за каждым столом. Все люди, толкаясь, бросились к выходу.       В зале остались сидеть только мы с Орриком и еще двое благородных в центре. Оба благообразно одетых господина с любопытством крутили головами, наблюдая за активными действиями у выхода из трактира. Мастер Фрод тихо ругался за стойкой, но и не подумал кого-либо останавливать. Видимо, понимал, что это бесполезно.       Под его ворчание на улице оглушительно затрещало дерево, и дверь превратилась в коврик для ног.       – Что происходит? – довольно требовательно обратился к нам один из благородных, человек с приятным, правильным лицом и холодными глазами. Оррик слегка поправил фибулу и улыбнулся в ответ.       Взгляд благородного потерял резкость, мне показалось, что он слегка растерялся.       – О! Прошу прощения, инквизитор, – он убрал перевязь меча за спину, – здесь темно, я не разглядел, с кем говорю.       – Ничего страшного, – ничуть не менее холодным голосом проговорил Оррик. – Я не на службе.       На этот раз вздрогнули оба благородных. А я ещё раз утвердился в своём решении: если переживу все события, нужно держаться за этих ребят.       – Барон Жотар, – представился говоривший, – мы с моим другом, бароном Гловом, в городе проездом. Застряли тут на неделю, хотя давно должны были быть на пути к побережью. Недавно узнали, что весь шум из-за какого-то убитого эльфа из благородного дома. Ещё раз прошу прощения, ожидание выводит из себя. Особенно, когда никто не говорит, когда все это закончится.       – Я уже говорил, что все в порядке, – повторил Оррик. – А вы, полагаю, скоро сможете продолжать свой путь. После небольшой проверки.       – Проверка? – удивился барон Глов, впервые подав голос. – Кто же посмеет нас проверять?       – Эльфы, полагаю, – спокойным голосом проговорил Оррик. – Кто же ещё?              – Ну что, господа, – барон Жотар кивнул в сторону выхода, – может, и нам посмотреть на этого князя?       Почему-то взгляды всех присутствующих обратились на Оррика, как будто именно его слово окажется решающим. Мое стремление услышать мнение инквизитора мне было понятно – телохранитель вряд ли позволил бы своему подопечному отправиться на потенциально опасное мероприятие. А столь необычное поведение знатных особ вызывало вопросы. Знать опасается священнослужителей или это касается только борцов с ересью? Слишком подчёркнуто вежливо благородные господа обращались к моему приятелю.       – Почему бы и нет, – он грохнул кружкой по столу, широким жестом махнул в сторону пустого проема с обломанными зубами петель. – Иан, расплатишься и догоняй.       Бароны понимающе покивали, побросали на стол по серебряной монете и, подхватив плащи, устремились за Орриком. Инквизитор, неизменно вооружённый до зубов великан, прошествовал на выход, даже не удостоив кивком трактирщика. Когда хотел, Оррик великолепно изображал высокомерие и презрительно кривил губы. Впрочем, почему изображал? Что я о нем знаю? Да ничего! Душещипательную историю о гибели семьи можно держать про запас как раз для такого простака, как я.       Расплатившись за обед, я сунул мастеру Фроду такую же монету, как и оба барона. Правда, одну. Хватит с этого плута и одной. Взгляд, брошенный на ауру трактирщика, подтвердил мои мысли: толстяк меня боялся и ненавидел. Белый в этой мешанине явно превалировал, из чего я сделал вывод, что боятся меня все же больше, чем хотят прибить. Главное, чтобы так оставалось и впредь. Деньги мастер Фрод принял с непроницаемым лицом, стараясь не касаться даже моей руки.       В своей способности находить врагов я в общем не сомневался, а как быть с друзьями? Что-то пока не густо. С этими мыслями я выскочил из трактира, ещё не зная, каким образом буду искать Оррика. В город вели три дороги, какую именно выберут ушастые, я представлял лишь примерно.       К счастью, гадать не пришлось – желающих посмотреть на нежданных гостей оказалось удивительно много. Меня подхватила толпа, не оставляя выбора: идти или не идти. Эльфы выбрали те же ворота, около которых Оррик вытряс из меня душу на виду у всего города. Мысленно я даже одобрил их выбор: самый широкий проход, отличная дорога прямо до центра города, не то, что некоторые, больше смахивающие на калитку заднего входа.       Я переставлял ноги, окидывая взглядом попутчиков: монахи, крестьяне, поприличнее одетые приказчики и несколько благородных – всех нас влекло любопытство. Кому-нибудь из них известно, что нас могут вырезать под корень и получат за это лишь публичное порицание? С каким бы настроением все эти люди шли бы навстречу своей судьбе? И что бы они сделали, узнай, что косвенный виновник происходящего сейчас среди них. Последнее – не вопрос, а мысли про себя. Вслух об этом говорить не хотелось – целее буду.       Три минуты и мы на месте. Городок-то крошечный – все рядом. У ворот не протолкнуться. Сколько может набиться людей в такой город? Человек пятьсот-восемьсот, больше вряд ли – вся эта прорва людей сейчас топталась у ворот, ругаясь, толкаясь, потрясая кулаками и просто разговаривая. Глядя на столпотворение, я прикидывал две вещи: смогу ли найти Оррика и каким образом эльфы попадут в город, если горлышко прохода наглухо замуровано телами любопытных. Что ж, вскоре у меня будут ответы на все вопросы.       В центре толпы мне нечего было делать. Вряд ли затопчут, агрессии в людях не чувствовалось, но с моим ростом все равно ничего не увидишь. Поэтому самым лучшим вариантом я, признаться, выбрал для себя самый спокойный – толкаться в конце и надеяться, что праздник не пройдёт мимо. С другой стороны, внутренняя служба безопасности вовсю сигналила о необходимости соблюдать осторожность. Черт возьми, все это происходит из-за меня, не стоит упрощать нелюдям работу.       Несмотря на то, что епископ уверял, что бояться нечего, мне было неспокойно. Анекдот о вероятности встречи динозавра на улице больше не казался смешным – происходи дело здесь, в этом мире, ящерица точно вышла бы мне навстречу. Надежда на благополучный исход теплилась в груди, я чувствовал ее биение рядом с сердцем. Разум утверждал обратное: эльфийские князья не разъезжают просто так по подобной глухомани без веских на то оснований. Значит, причина есть. К несчастью, я знаю эту причину и должен быть готов к встрече.       Вот только каким образом мне готовиться? Я не самурай, ритуалов, готовящих к смерти, не знаю, поэтому в самом худшем случае меня ждёт костлявая. Проблема в том, что епископ слишком популярно мне все объяснил – для таких, как я, у долгоживущих имеется только один ответ. Имя ему смерть. Будет ли она лёгкой? Большой вопрос, на который никто, кроме эльфов не мог дать однозначного ответа. Но не спрашивать же у них? Вдруг и вправду пронесет?       Толпа, словно поверхность воды, в которую бросили булыжник, заколыхалась. За воротами послышались резкие крики, ругань, быстро оборвавшиеся после щелчков. Крики сменились воплями, толпа колыхнулась вторично, теперь уже от ворот. При этом задние, до которых ещё не дошло, что происходит что-то отличное от того, что они ожидали, напирали на передних. Никогда не любил подобных сборищ – поведение такой массы людей непредсказуемо. Стоит этому организму, состоящему из множества отдельных клеток-людей, почувствовать грозящую ему опасность, как все это кажущееся спокойствие обернётся чудовищным взрывом паники и жестокости.       Моего плеча в этот момент коснулась чья-то рука. Я мгновенно развернулся и увидел обоих баронов.       – Э-э, господин, – по их растерянным взглядам я догадался, что они ещё не поняли, что происходит что-то неладное. К тому же они не знали, как ко мне обращаться – фибула на моем плече отсутствовала, каких-либо других опознавательных знаков тоже не было.       – Господа, давайте повременим с манерами, – быстро сказал я. – Если не хотите оказаться участниками представления, предлагаю, как можно скорее убраться отсюда. Где вы остановились?       – У Греты, – ответил барон Глов, с беспокойством поглядывая через мою голову. – Это в двух шагах отсюда.       – Ведите! – завопил я, услышав, как нарастает крик за спиной. – У нас буквально минута!       Дальше моих знакомых упрашивать не пришлось. Они резво рванули куда-то за угол, но, надо отдать им должное, про меня не забыли. Секунд через пять меня, как раненого, подхватили под руки и довольно живо понесли по улице, расталкивая таких же недоумевающих людей, которые не успели к началу и спешили увидеть хотя бы конец. Нашу троицу провожали удивленными взглядами, но мечи на поясе обоих временных сотрудников медслужбы удерживали прохожих от проявления бурных эмоций.       Спустя пару минут мы оказались на крыльце потрепанного жизнью двухэтажного дома с незамысловатой верандой спереди.       – Это здесь, – барон Жотар поставил меня на ноги. – Но позвольте, не слишком ли мы…       Его перебил вопль боли, исходящий из десятков человеческих глоток. Происходящее у ворот закрывал от нас не один ряд домов, но они не смогли заглушить эти звуки. Честно говоря, я впервые слышал, чтобы так кто-то кричал.       – Что происходит?! – завопил барон Глов.       Я мельком просмотрел ауры обоих, но ничего, кроме полупрозрачной ряби не заметил – они ещё не сформировали свое отношение ко мне.       – Полагаю, желающие посмотреть на прибытие эльфов своего добились, – предположил я. – Нужно попасть в дом. Так безопаснее.              Бароны снимали одну комнату на двоих. То ли у них были проблемы со средствами, то ли ещё по какой причине, я не стал спрашивать. Помещение квадратов на двадцать без каких-либо удобств, две кровати в разных частях комнаты, два шкафа, больше напоминающих сундуки, поставленные на бок, вешалка при входе и циновка на полу. Вот и вся обстановка.       Окна комнаты выходили на сторону веранды, мы сразу бросились к ним, чтобы оказаться свидетелями того, чего я так опасался – народ в панике разбегался подальше от ворот. В таком деле своих не бывает – действуют одни лишь инстинкты. На наших глазах бедно одетый парень споткнулся и, чтобы не упасть, ухватился за руку бежавшего рядом мужчину в кожаной одежде, но без оружия. Его без жалости оттолкнули и на этот раз он не смог удержаться на ногах. Судьба его оказалась печальна – сбили с ног, а потом затоптали. Когда основной поток схлынул, он так и остался сломанной куклой лежать на земле.       В проулке, куда выходили окна дома, словно в объективе, за короткое время пронеслись сотни людей, а через несколько минут показались неестественно ровно двигающиеся высокие фигуры в закрытых накидках. Часть из них передвигалась на лошадях, длинные плащи тяжело свисали на круп животных, закрывая половину. Расстояние не позволяло разглядеть детали, но я был уверен: вот они, эльфы, и, если окажусь прав, нас ждёт незабываемое развлечение.              Третий день добровольного домашнего заточения застыл на середине. За окнами притаился вымерший город. Не ходили по улицам люди, не видно торговцев. Даже стражников и тех след простыл.       Зато рябило в глазах от эльфов. Они бродили между домами и заунывно, почти без интонаций декларировали одно-единственное заявление: «Тот, кто знает хоть что-то об убийстве эльфов, совершенном в лесу в полудне пути от города, должен прийти в монастырь и чистосердечно в этом признаться».       – Вино кончилось, – печально сказал Жотар, пытаясь на просвет понять, осталась ли в бутылке ещё хоть капля.       Без еды, которой, кстати, тоже не осталось, ещё можно протянуть, а как быть без воды? Ее заменяло то самое вино, из последней бутылки которого барон пытался сделать подзорную трубу. Водой здесь жажду не утоляли, она годилась разве что на умывание. Из курса истории я, как и многие мои одноклассники, запомнил интересный факт: вином поили даже детей, хорошенько его разбавив.       – Интересно, долго ещё продлится это беззаконие? – уныло спросил Глов. Вся его суровая невозмутимость пропала уже на второй день, уступив место удручённой обречённости. Именно в таком порядке – настолько уныло он выглядел. Жотар рассказал мне недавно, что на побережье Глова ждал торговый партнер, которого тот чудом переманил у конкурента. Но прошло слишком много времени – столько ни один здравомыслящий человек ждать не будет. Сделка, обещавшая столь хорошие барыши, обернулась солидным убытком, почти разорив бедолагу.       Сам Жотар не был слишком ограничен во времени, но и в его планы такая задержка не вписывалась. По их словам, в договорах понятие «форс-мажор» не использовалось, да и кто в здравом уме способен предусмотреть подобное.       – Раньше такого не было? – от нечего делать я развлекал себя тем, что выпытывал из невольных соседей истории из их жизни.       – Куда там! – замахал руками Жотар. – Инквизиция мигом прилетает на расправленных крыльях.       Я промолчал. Инквизиция давно тут. И все происходящее санкционировано как раз этой самой структурой. Но пока поиски не увенчались успехом. Впрочем, я не имел ничего против – вероятность того, что меня не найдут, значительно выросла. Ещё немного, и я поверю, что черная полоса в моей жизни внезапно посветлела.       Я привычно окинул баронов своим особым взглядом: Глова настолько убило его личная трагедия, что на меня ему было наплевать, он целиком отдался своей личному горю; Жотар же периодически поблескивал светло-зелёным с ярким жёлтым оттенком, что могло говорить о некоем подобии надежды, которую он испытывал. Впрочем, обо мне барон тоже не думал, задумчиво поглядывая в окно.       К счастью, оба барона принадлежали к тому типу людей, которым гораздо интереснее рассказать о себе, чем слушать о других, поэтому их вполне устроила информация о том, что я являюсь близким другом здоровяка-инквизитора.       Мой телохранитель, по словам обоих баронов, исчез в самом начале, не сказав ни слова – просто взял и растворился в толпе. Это обстоятельство вынудило приятелей не пытаться лезть в самую гущу событий, что в итоге и столкнуло нас нос к носу.       Оррик, несомненно, что-то знал, но ни словом не обмолвился о происходящем. Почему? Почему он ушёл? Где находится сейчас? Очередная партия вопросов без ответов.       Кроме того, мы так и не узнали о судьбе людей у ворот. Вряд ли они будут так отчаянно кричать без особых причин. Больше мы никого не видели и не слышали. А чуть позже Жотар обнаружил, что мёртвый парень, лежавший целый день посреди улицы, исчез с дороги.       – Да что они себе позволяют! – Жотар в очередной раз принялся мерить шагами комнату. – Я буду жаловаться!       – Кому? – вяло поинтересовался Глов. Он лежал на кровати, уставившись в потолок. – Без его друзей, – он кивнул на меня, – тут явно не обошлось. Они не спускают с рук такой произвол. А сейчас? Где хотя бы один инквизитор? Где священники? Почему мы, словно преступники, прячемся по подворотням, а эти, – он с отвращением сплюнул, – безнаказанно шастают по улицам? Ты что-то знаешь об этом парень?       Стоит ли рассказывать? Любое слово, как известно из западных детективов, может быть использовано против тебя. Но и молчать опасно – аурное облако над бароном наконец сформировалось. И мне совершенно не понравился его тёмный, насыщенный оттенок. Человеку свойственно во всех бедах винить окружающих. Барон переболел меланхолией, теперь настала стадия поиска виноватых. И, похоже, на эту роль он подобрал одного из двух человек, находящихся в непосредственной близости.       – Оррик рассказывал, что некоторое время назад в лесах поблизости были убиты эльфы.       – Это мы и так знаем, – сказал Жотар, не отходя от окна.       – Убийство эльфа – не такая уж редкость, – поддержал его приятель. – Но из-за этого не приезжает целый князь. А учитывая то, что я о нем знаю, следующая новость такого же плана, способная меня удивить, – это приезд короля. И то не любого.       Информация заставила меня призадуматься. Как я уже говорил, просто так люди такого полёта не разъезжают по медвежьим углам. Все равно, что президент супердержавы заглянет в деревню, которую даже не нанесли на карту. Значит, он уверен, что что-то может найти, что-то значительное. Такое, что с лихвой оправдает потраченные силы и время.       Его бесцеремонные действия в самом городе свидетельствуют о том, что это не просто предположение. Князь абсолютно точно знает, что ищет и где надо искать. Я почувствовал, как внезапно мне стало трудно дышать. Будто невидимая петля вдруг затягивается на шее.       – В данном случае редкость, – я вздохнул. – Потому что убитый – сын или внук, точно не знаю, одного из князей.       Оба барона переглянулись. Эмоции Глова слегка поутихли, темнота постепенно стала бледнеть, а облачко распадаться. Я впервые видел, как в режиме реального времени у человека меняется настроение – на роль козла отпущения меня не взяли: куда мне до грозного убийцы сына князя.       Спустя какое-то время приятели затеяли спор о том, как раздобыть чего-нибудь выпить и закусить, а я подошёл к окну. Мутное, но все-таки прозрачное стекло, с потеками, словно после дождя, открывало превосходный вид на улицу. С самого утра по ней неспешно прохаживались эльфы по парам и зазывали народ.       Признаваться никто не спешил. Особенно после того, как вышедшего на крыльцо человека схватили под руки и куда-то уволокли под его вопли. Несчастный надрывал голос, что у него просто закончилось вино, и он всего лишь хотел дойти до трактира – спустя два дня никто не вернулся. Из чего большинство сделало правильный вывод, и больше желающих испытать удачу не находилось.              Прошел еще день, улица опустела. Даже проклятые эльфы куда-то запропастились. В окнах домов напротив маячили головы таких же бедолаг, как и мы. Возможно, они тоже обсуждают, как добраться до продуктов и возмущаются бесчинствами нелюдей.       – Думаю, скоро мы все узнаем, – заметил я.       – Почему? – на меня смотрели две пары настороженных глаз.       – На улице никого, – я показал на окно. – Больше никто не ходит.       – Может, кого-нибудь нашли? – предположил Глов.       – Может, – согласился я. – Или переходят к более активным действиям.              Почему я бываю прав, только когда думаю о плохом? Что это за ирония судьбы? Или очередной бесполезный подарок богов?       Стоило мне на несколько минут отвлечься, как кто-то настойчиво заколотил в дверь.       – Именем Церкви, откройте!       – Инквизиция? – опешил барон Глов. Он растерянно оглянулся на своего приятеля, остановившись у двери.       – Открывай, чего ждёшь, – торопливо прикрикнул на него Жотар. – Не хватало нам еще обвинения в неповиновении.       Глов отодвинул засов и отступил. Дверь распахнулась с жалобным скрипом, и в проем заглянул незнакомый мне инквизитор со знакомой фибулой на плече. Штампуют они таких что ли? Бородатый и здоровый, как мой телохранитель, кожаные штаны и стеганая куртка едва не трескаются по швам, на поясе меч и короткая дубинка с окованным оголовьем. На лице взгляд, как у энкавэдшника на следующий день после загула. Нельзя с таким настроением на работу ходить.       – Кто такие?! – выплюнул он с таким видом, будто на площади для нас уже полыхает костер и наша вина доказана.       Я впервые увидел своими глазами, как аура за одно мгновение становится черной. Раз – ее не было, два – уже ненависть. Чем это я ему так не угодил? Может, товарищ инквизитор выступает за чистоту расы, а я со своими дефектами не прохожу по параметрам? А что? Легко может быть. К сожалению, я не умею читать мысли, но настрой бородача мне совсем не понравился, излучая в мою сторону брезгливость и отвращение.       – Барон Жотар, – с достоинством представился один из приятелей.       – Барон Глов.       – Мы проездом в этом славном городе, – продолжил Жотар. – Наша цель на побережье.Нам бы побыстрее туда добраться…       – В этой славной дыре, вы хотели сказать? – перебил барона инквизитор и перевёл взгляд на меня. – А этот?       – Меня зовут Иан, – проговорил я, не отводя взгляда от полыхающих огнем глаз. – Можно задать один вопрос?       Пока не знаю, какой приказ у этого мордоворота, но что-то его останавливает от применения силы.       – Нельзя! – рявкнул инквизитор, но я постарался не обращать внимания на так и выпирающую из него гадливость.       – Что с моим другом, Орриком? Он так внезапно исчез и не сказал, надолго ли, – я не обратил ни малейшего внимания на прямой запрет.       – Ты знаешь Оррика? – молча пожевав губами, проворчал инквизитор заметно тише и спокойнее, от него дохнуло изумлением, на миг перебив чувство пренебрежения.       – Да.       – Он у епископа, – после долгих колебаний сообщил наконец инквизитор. Обведя нашу троицу взглядом, он заговорил уже почти нормальным голосом: – Вам надлежит прибыть на центральную площадь через час. Все жители города и его гости обязаны присутствовать. Исключений быть не может. Надеюсь, сюрпризов не будет?       Последние слова прозвучали грозным намеком.       – Не будет, – я кивнул. Когда тот был уже в дверях, я бросил ему вдогонку, – Нам бы промочить горло! Вино кончилось ещё вчера вечером.       Инквизитор нахмурился, но кивнул.       – Вас пропустят, я распоряжусь.              Город не спал, а как будто умер, настолько тихо было вокруг. Жители безмолвными ручейками стекались к ратуше под бдительным оком инквизиторов. Молчаливые вооружённые до зубов ребята, власть которых подкрепляли фибулы на плечах и груди, провожали нас суровыми взглядами.       Нам в общем-то повезло. До трактира мастера Фрода нас проводил один из людей посетившего нас инквизитора. Вопросов нам не задавали, Жаг, так звали нашего провожатого, взял все на себя.       В совершенно пустом трактире гулял ветер. Сломанная дверь так и осталась лежать там, где упала, словно часовой, которого зарезали на посту. Жаг встал у входа и махнул нам рукой. Дважды никого упрашивать не пришлось. Когда еще удастся пошуровать в запасах мастера Фрода? Впрочем, злоупотреблять отсутствием хозяина – дурной тон, поэтому деловитый Жотар раздал всем по одной бутылке, ухмыльнувшись при этом.       – Самое лучшее!       Здорово иметь могущественных покровителей! Иногда может перепасть бесплатная выпивка.       Изрядно повеселев, мы сообщили инквизитору, что теперь готовы на все. В моей голове зашумело после первого же глотка: вино оказалось на удивление приятным на вкус, но било точно в мозг. Не думая о том, что занимаюсь святотатством, я пил вино из горлышка и, чуть отстав от пытавшихся разговорить инквизитора приятелей, размышлял о предстоящем мероприятии.       Все три дня меня не покидала мысль о балагане. Перед лицом всего города разыгрывали дешевый спектакль, целью которого ни много ни мало являлось запудривание мозгов. Эльфы, бродящие по городу, их слова о свидетелях – не более чем антураж перед чем-то по-настоящему серьёзным. И сейчас шутки все-таки кончились.       Как они собираются искать иголку в такой массе людей? Магия? Кровавые ритуалы? Я пока ещё ребёнок в этом мире, и ничего не знаю. Надо, надо взрослеть! И я обязательно займусь своим воспитанием, если выберусь из этой переделки.       Мы вышли на ратушную площадь. Вряд ли за всю историю существования Рогон видел такое столпотворение. На площадь согнали всех жителей города и тех, кому посчастливилось стать его гостями. Вряд ли ждали только нашего появления, но пока что ничего не началось. Крайне удивительно выглядела толпа, в которой слух не улавливал ни малейшего гула. Люди стояли молча, как будто их всех уже приговорили, а спустя какое-то время палач доберётся до каждого.       Перед самым зданием ратуши соорудили помост, отдалённо напоминающий эшафот. По периметру площади, как оловянные солдатики, стояли вооружённые до зубов инквизиторы. Я прикинул на глаз, их выходило не меньше сотни. Сотня вооружённых людей против толпы из восьмисот. Не смешно. Учитывая, что о пулеметах и картечи тут и не слышали, шансов остановить толпу у них не было. Но людей сдерживал страх не перед оружием, а что-то гораздо большее. На ум приходили мысли о стаде баранов, которых пригнали сюда на убой.       На помосте началось шевеление. Сначала показалась знакомая фигурка отца Тука, он о чем-то спорил с высоким, костлявым человеком, облаченным в такую же рясу. Кроме них, на помосте показалось еще с десяток фигур, облаченных в длинные серые плащи с глубокими капюшонами.       – Чтецы Душ! – выдохнул кто-то рядом, я обернулся, увидев опрятно одетого тщедушного человека средних лет.       Ребята в балахонах – точно эльфы! Слишком высокие для людей, они двигались чересчур плавно и грациозно. С того места, где стоял я, было не очень хорошо видно, но мне хватило, чтобы понять, что сейчас все начинается. Отец Тук пришёл, наконец, к согласию с длинным священником и сделал шаг вперёд к самому краю сцены.       – Мир вам, дети мои! – слова разнеслись по площади, как ураганный ветер над морем. Отец Тук умел пользоваться своим непревзойдённым голосом, с лёгкостью перекрыв начавший ропот толпы. – Мы позвали вас всех для того, чтобы наказать несправедливость!       Толпа с готовностью отозвалась на его призыв: конечно, накажем, святой отец! Только укажи, кого, а там мы уж…       – Я нисколько не сомневался в вашей готовности прийти на помощь обиженным! – все, он завладел их душами, купив этими словами со всеми потрохами. Теперь народ разорвет любого, на кого он покажет. Мне стало не по себе.       Отец Тук скорбно сложил руки на груди. Толпа постепенно смолкла, ожидая дальнейших слов священника.       – Дети мои, наши друзья уверены, что свершивший злодеяние сейчас среди нас.       Голос инквизитора довел толпу до исступления.       – Но ему не скрыться от нашего гнева! – его негодование взлетело до самых небес вместе с ревом толпы, а я смотрел на тщедушного священника, который внимательно обозревал свою паству.              Процесс опознания лиходея захватил массы. Нас разделили на десять примерно равных частей, пресекая возражения людей, которые хотели быть вместе, но попали в разные группы. При этом я не заметил, чтобы инквизиторы действовали чересчур жестко. В основном старались обходиться уговорами. Но исключение, как известно, лишь подтверждает правило, и кое-кому все-таки перепала пара увесистых тумаков.       Баронов в образовавшейся сутолоке я, естественно, потерял. Повертев для очистки совести несколько раз головой, я решил, что искать их среди такого количества людей глупо, да и незачем. У меня своя задача. Не наделать глупостей, которые позволят меня поймать. Ведь весь этот цирк приехал по мою душу.       – Негодяи вынашивали планы украсть великий артефакт, который принадлежал нашим друзьям, но волею судьбы нам удалось предотвратить злодеяние! Мы можем передать его в руки законных владельцев с чистой совестью! – епископ воздел вверх руки с чем-то, напоминающим рог.       Я не мог поверить своим глазам! Артефакт все-таки достался эльфам! Выходит, Вордо зря отдал свою жизнь. Все эти люди погибли напрасно. На какую сделку пошел епископ, чего ему стоило договориться, чтобы не поднялась шумиха? Хотя причём тут, собственно, он? Решения принимают наверху, а что им какая-то жизнь?       – К счастью, убийца оставил свой след, и сегодня, сейчас, при помощи наших друзей мы отыщем его! – закончил епископ громовым голосом, так что первые ряды присели от звуковой волны. Зато остальные бесновались так, что я испугался: сейчас вся толпа бросится крушить город и инквизиторов направо и налево.       Я недооценил инквизитора. Мягкими словами он погасил вспышку ярости, заставив толпу утихнуть. В другое время я бы восхитился его умением: так тонко играть на настроении людей, насколько жестоко контролировать их эмоции – это талант, даже талантище!       Тут я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой. Ведь если с такой лёгкостью сдали реликвию, за которой охотились столько времени, то что говорить обо мне? Какая такая у меня ценность, которую нельзя принести в жертву, чтобы отвязаться от Старших Братьев? Оррик как-то использовал это название древней расы, прозвучавшее в его устах, как изощренное оскорбление.       Вокруг возбужденно переговаривался народ. Многие, знакомые и незнакомые, пихали друг друга локтями и показывали пальцами на сцену, на которой играл свою роль отец Тук. Очень хорошо играл. При всем желании вряд ли нашелся критик, который посмел бы сказать «не верю». Что говорить об обычном люде? Они пришли сюда в страхе за свою жизнь, а получат незабываемое развлечение, воспоминания о котором будут греть долгими зимними вечерами. Сегодня рождается не одна сказка, а целая история. И у этой истории обязательно будет конец.       Сегодня толпа не уйдёт без кровавой жертвы. Не уйдёт без моей жизни. Кого ещё можно прилюдно казнить руками народа? Преступник, урод, горбун. Поэтому отозвали Оррика. Его симпатия могла помешать исполнению планов, а зачем лишаться своего лучшего человека?       Я нехорошо улыбнулся. Епископа тоже ждёт сюрприз. Мне не удалось продумать свою жизнь, но со смертью я как-нибудь справлюсь. Попадаться в лапы к длинноухим ублюдкам – самое глупое, что можно представить. Но на этот раз у меня был план.       Один из баронов оказался настолько любезен, что одолжил мне один из своих ножей-засапожников. Разумеется, за умеренную плату. Удобное средство для сведения счетов с жизнью. Если что-то пойдёт не так, достаточно легонько провести по горлу, а с текущим уровнем медицины смерть гарантирована.       Приготовления к ритуалу поиска в это время шли полным ходом. Высокие фигуры в балахонах выстроились в круг, и каждый правой рукой прикоснулся к артефакту, воздетому вверх. Заиграла музыка, как будто из ниоткуда. Незамысловатый мотив проникал в голову, словно крошечный бур, и принялся ковыряться в мыслях, образах. Сквозь музыку изредка пробивался речитатив, как будто проговаривали детскую считалку.       Я мотнул головой, сбрасывая наваждение. Ощущение чужеродного присутствия исчезло, оставив едва заметное давление на виски. Одного взгляда вокруг хватило, чтобы понять, что происходит что-то неладное. Люди рядом стояли с остекленевшими глазами, невидящим взором уставившись на поющих на сцене.       Инквизиторов, расположившихся рядом с хороводом, наваждение обошло стороной, а те, что стояли в оцеплении, ощутили его в полной мере. Те же безумные глаза навыкате и взгляд, словно стрелка компаса, указывающий в сторону поющих. Я нащупал рукоять ножа в рукаве и проверил, настолько свободно он выходит со своего места. Для себя я решил ждать до последнего – умирать совсем не хотелось.       Тональность речитатива пошла вверх. Балахоны закачались и двинулись по кругу, отбивая ритм ударами ног по дереву. Мне снова пришлось сопротивляться, на этот раз получилось гораздо быстрее. Что бы тут ни происходило, на меня программа не действовала.       Реакция высших иерархов церкви заставляла думать, что все идёт согласно выработанному плану. Теперь у меня отпали всяческие сомнения, на кого укажут Ловчие. Как же ловко все продумал святой отец! Уверения в безопасности звучали так искренне! Надо быть наивным простаком, чтобы попасться на эту уловку! Простаком вроде меня.       Я ещё раз огляделся. Если пытаться бежать, то сейчас! Кто сможет броситься в погоню? Стража так же, как и все остальные, пребывает в нирване. Или в аду, и у каждого он свой, персональный. Нож приятно холодил кожу на руке, но никакого чувства защищённости не давал. Мне хватало здравого смысла, чтобы понять: максимум, на что мне стоит надеяться, это прирезать себя. Драться на ножах – это последнее, что могло прийти в голову.       Речитатив резко смолк. Балахоны остановились. Сердце сбивчиво пыталось поймать свой ритм, по привычке отбивая мелодию поиска. Люди вокруг с шумом приходили в себя. Кто-то упал, кого-то успели подхватить свои. Момент был упущен.       Над площадью прокатилась тишина. Вязкая, оглушительная, звенящая. Мне показалось, что я не просто чувствую, но и слышу стук своего сердца. Рядом замерли соседи по группе. Кто-то, наверное, забывал дышать. Напряжение достигло высшей точки. Сейчас требовалось указать толпе, на кого обратить свой гнев.       Лиц под капюшонами было не разглядеть. Казалось, сама тьма смотрит на нас оттуда. Я физически ощущал давящий взгляд, ушедший куда-то в сторону. Меня или нет – билась безумная мысль. Если меня, успею ли выхватить нож?       Все десять невидимых радарных лучей медленно просеивали людей, как сквозь сито. Стража между группами постепенно отступила к периметру площади, и теперь толпу сдерживало лишь ожидание скорой развязки.       Все десять рук одновременно поднялись и указали прямо на мою группу. Я отшатнулся, попытавшись достать нож из рукава, и теперь было понятно, насколько неудачный план пришел мне в голову. Нож пропорол рукав и зацепился за ткань изнутри. Достать его, не распоров куртки, не было ни малейшей возможности.       В этот момент я обратил внимание, что вокруг меня образовалась пустота. Конец! Так глупо попасться!       Я повернулся и обнаружил, что оказался в круге не один. Парень с девушкой, прижавшись друг к другу, обречённо оглядывались, но вокруг были только чужие, враждебные лица и сжавшиеся кулаки. Что происходит? Причём тут эти двое? Я даже забыл про нож, так и торчавший из рукава. Но почему они?       – Эй, юродивый, отойди от этих гнид, не доводи до греха! – меня схватили чьи-то руки и рывком втянули в толпу.       – Да, парень, не мешай, тут и зашибить недолго, – прогудели над ухом, но я так и не увидел автора слов. Доброхоты и желающие встать на мое место усиленно оттесняли меня от центра, образовавшегося по воле Ловчих.       Меня почти не держали ноги. Адреналин сначала ударил в голову, разогнал сердце до немыслимых оборотов, а затем откатом прошелся по ногам, едва ни уронив вниз на радость толпе. Каким-то чудом мне удалось удержаться, и, приложив массу усилий, выбраться из начавшейся всеобщей свалки.       Крики, ругань, проклятия – все это лишь малая толика эмоций, разлившихся над площадью. Огромная масса людей бурлила ненавистью, как кипящий на плите кисель. Крики отданных на растерзание толпе людей оборвались практически сразу. Их просто завалило телами. Думаю, что двумя жертвами не обойдется – самосуд обернется увечьями для его участников, а то еще и затопчут кого-нибудь.       Я остановился как вкопанный – навалилась тяжелое чувство эйфории, а в глубине отплясывал безумный танец маленький испуганный человечек и орал во все горло: не меня! Не меня!       Вокруг продолжали кричать. Мимо мелькали лица и растрепанная одежда. Каждый пытался дотянуться до виновников их собственного страха, выместить ужас последних трех дней. Им было все равно, что эти двое давно мертвы – месть требовала убить их еще и ещё.       Тут я вспомнил, что удивило меня при виде растерянных лиц парня и девушки. Они показались мне смутно знакомыми. Я где-то их видел! Совсем недавно или в прошлой жизни, но видел! Ну же, память, давай! Просыпайся! Казалось, что сейчас очень важно – вспомнить, почему они так знакомы. И девушка в самый последний момент меня точно узнала! Я помню, как загорелись ее глаза, только не знаю, чего в них было больше: надежды или ужаса.       И я вспомнил. Это тот самый безымянный парень, который сбежал ночью с девчонкой! За несколько часов до гибели отряда. Как ее звали? Тетку с копьем звали Кара, а эту девчонку – Орен. Да, точно, Орен! Вордо явно думал, что эльфы разделаются с ними, но они выбрались! Выбрались, чтобы найти свой конец от рук людей, ради которых шли на смерть. Очередная ирония судьбы.       Но каков епископ! Так все просчитать, организовать доставку, потому что я ни на секунду не поверю, что они сами вернулись в Рогон. Им явно помогли, как и мне, скормив свою часть правды. Наверняка, епископ прикинулся добрым дедушкой. Им клятвенно пообещали, что тут, рядом с ним, они в безопасности. Да и на площадь они шли в полной уверенности, что на них не укажет перст судьбы. Я видел их глаза, растерянность и безмерное изумление – вот что в них было!       Их подставили, чтобы выгородить меня. Теперь я понимаю это. Значит, на меня все-таки сделали ставку. Было ли мне их жалко? Наверное. Как жалко видеть смерть любого человека. Но я знал их всего пару дней. Почти не общался, потому что не умел говорить. Да и особого интереса с их стороны тоже не было. Мы оказались временными попутчиками. Если же пришлось выбирать, то пусть все идет как идёт. Каждый получает по заслугам. Значит, мой час ещё не пробил.       Я потерял ощущение времени. Сколько ушло на раздумья? Минута? Десять? Крики на площади стихали. Я посмотрел на то место, где когда-то стояли малознакомые мне люди, но там ещё копошился народ. По-моему, им уже было без разницы, кого бить. Убитые оказались погребены под массой вяло шевелящихся тел. На моих глазах несколько подозрительных типов ходили прямо по лежавшим без признаков жизни и что-то срезали с их рук.       Стража бездействовала. Инквизиторы с бесстрастным видом поглядывали на творящееся бесчинство и что-то обсуждали. Это и был план? В свалке передавить половину города? Но зачем? Может, это требование эльфов? Своего рода плата за молчание? Хреново, когда не знаешь причин происходящего.       На помосте все также стояли инквизиторы. Они переговаривались друг с другом, словно происходящее их не касалось. Так можно в антракт обсуждать игру актёров: этот неплох, а этому не хватило искренности. И что, мне предстоит стать такой же бездушной машиной? Сколько людей сегодня погибло? Я не готов был умереть вместо тех двоих, но то, что я видел сейчас, ужасало.       А это кто? Сначала я не обратил внимания на новое действующее лицо. Вне всяких сомнений, это был эльф. Рост, одежда – такого среди людей не встретишь. Роскошно отделанный костюм, похожий на придворный наряд, сидел на нем так естественно, как будто это даже не вторая кожа, а первая. Эльф возвышался даже над своими сородичами, напоминая гору среди холмов. Он стоял на помосте слегка наособицу и смотрел на то место, где погибли два человека. И было в его взгляде что-то такое…       Приглядевшись, я понял, что он улыбается. Смерть такого количества людей не вызывала у него ничего, кроме улыбки! Мне захотелось вцепиться ему в горло и душить, душить, душить… А потом я с удивлением понял, что смотрит он совсем не на гору людей, и улыбается тоже не поэтому. Его взгляд был обращён на меня. В это мгновение наши глаза встретились, и он улыбнулся ещё шире. На меня обрушилась целая волна торжества – меня все-таки нашли!        Я схватился ладонью за лезвие ножа и отчаянно дернул его вместе с рукавом. Из рассеченной ладони хлынула кровь. Мне нужно было успеть, до того, как до меня доберутся! В следующее мгновение затылок взорвался болью, которая, словно ветер, терзающий простыню, сорвала мое сознание в непроглядную тьму.