***
В баре воняла затхлым дымом и дешевым парфюмом. Если Какаши немного сильнее втягивал воздух своими ноздрями, то содержимое желудка грозилось выйти наружу без предупреждения. Возможно пять чашечек теплого саке и три кружки пива все-таки не помогли ему забыться. На тот момент у него было только одно желание — «выпить все предложенное без остатка». Поэтому неудивительно, что тошнота нагрянула к нему с такой скоростью. Но комната еще не плыла перед глазами, а значит — недостаточно. Пока. — Еще по одной? — спросил Генма у Какаши после того, как умело освободил свою голову из захвата Райдо, который до этого момента назывался (по мнению самого Райдо, конечно же) «тисками бога». — Я думаю, теперь пусть Котецу испытает себя. — Чуть позже, — тихо пробормотал Какаши, уныло склонившись над барной стойкой. — С тобой же все будет в порядке? Мужчина немного приподнял голову и вздохнул, грубо проведя ладонью по лицу. Он не знал ответ на этот вопрос. Будет ли хоть что-нибудь в порядке теперь? Какаши должен был отказаться от своей жизни, товарищей и отравиться на время туда, где он в принципе и не обязан быть. Но семейный долг зовет. Требует. И что здесь в порядке, черт побери? С пониманием того, что ему придется уйти в ближайшее время, Какаши сосредоточил свое внимание на том (и на тех), что он не хотел отпускать. Все эти дни, после получения злосчастного письма, ему пришлось извергать из себя всевозможные разъяснения и извинения. Генма развернулся и окинул взглядом толпу, которая считалась их друзьями вообще-то. Мужчины с нетерпеливыми возгласами кидались друг на друга в шутливой схватке и улюлюкали в почти пустом баре. Откинувшись на медные перила барной стойки, он беззвучно усмехнулся, когда «великие воины» раскололи на части второй по счету стол в пабе. Нечаянно, конечно. Бармен все дальше и дальше отступал за пределы своей барной обители и с надеждой поглядывал на местного охранника-вышибалу (тот же в свою очередь делал вид, что не замечает шиноби, себе во благо, конечно же). — Всех сегодня успел посетить? Попрощаться? — В большинстве своем, — пробубнил Какаши в пустую рюмку, которая казалось приклеилась к его руке. — А что насчет малышки-медика? Та розоволосая девчонка, которая таскается за тобой повсюду? Какаши неуклюже почесал затылок. Стопка все еще находилась у него в раках. — Ей недавно исполнилось двадцать. Не такая уж и малышка. — Хм. — Генма наклонился ближе. — Двадцать — это прекрасное число. То-то я заметил, что она немного подросла. Долгий и тяжелый выдох вырвался из опьяненных уст копирующего. — Да, так оно и есть. Приложив просто титанические усилия и собрав практически всю свою волю в кулак, Какаши развернулся на табурете и очень осторожно встал на ноги. Комната немного поплыла перед глазами, но проморгавшись, он с этим справился. «Медленно. Медленно. По шажочку», сказал он себе, и в принципе первых шесть шагов увенчались успехом, но вот седьмой — грозил познакомить его левое бедро с краем стула. — Эй, ты куда? — сдавленный голос Изумо донесся до него откуда-то из-под Райдо. Какаши только помахал в ответ. Любое быстрой неловкое движение или слово могло закончиться извержением, чего не очень-то хотелось делать на прощание. В любом случаем, промолчать и уйти — это в его стиле. Все таки пить в таком душевном состоянии — было дурацкой ошибкой. Он хотел убежать от себя хотя бы на несколько часов, но эта свалка людских душ — все-таки не очень хорошая идея. Но какова была альтернатива? Небольшая кучка горюющих людей, наведывающееся к нему с бесконечным количеством вопросов, на которые он не мог дать ответ? Какаши ненавидел прощания. Он решил рассказать только единицам о своем уходе, а уж о том, что уходит навсегда — знает лишь Хокаге. Со временем они все забудут его. Так нужно. Перед глазами пронеслись лица его команды — лицо Сакуры — больно было смотреть. По выражению ее лица было понятно — девушка считает его как минимум изменником, предателем. И как максимум — козлом. Но как копирующий мог быть с ней откровенен, рассказать всю правду, если даже себе он боялся во всем признаться и принять нелегкую реальность? Уйти из деревни, конечно, его выбор. Но других вариантов попросту не было. По крайний мере для него. Что Какаши точно знал о себе, так это то, что он все еще такой же любитель придерживаться всевозможных правил. Погруженный в свои тяжелый размышления, шиноби наконец достиг двери выхода из этого зловонного местечка и с грацией слона приоткрыл ее, неряшливо выскочив наружу. Он немного пошатнулся, но почти сразу же уверенно выпрямился. Фух, миссия выполнена. Ему на данный момент было бы стыдно говорить, что он высококлассный опаснейший в мире ниндзя, но оправдание его состоянию у него были. И еще какие оправдания. Мужчине потребовалось несколько долгих секунд, чтобы оглядеться и понять в какой стороне его квартира, как вдруг он увидел худенькую сжавшеюся фигуру девушки с длинными розовыми волосами. Она сидела на бордюре напротив бара, сильно обхватив руками свои красивые длинные ноги. Повседневные медицинская юбка и ботинки по-прежнему были на ней. И розовые волосы были распущены. Какаши обожал, когда она это делала. *** У Сакуры затекла спина, холод стоял такой, что кажется пробирал до самых костей; Слава Ками, на ней была рубашка с длинным рукавом, которая стала своеобразным спасательным кругом посреди океана. Два часа куноичи ждала пока он выйдет из бара. Два часа наблюдала за выкатывающимися пьяными рожами, которые то довольно посвистывали себе под нос какие-то странные мотивы, то блевали в подворотни, проклиная весь свет. Два часа растирала свои конечности, чтобы они в конец не заледенели и не отвалились прямо здесь. И наконец, на тебе, выскальзывает. Точнее как — вываливается, спотыкаясь и бормоча себе что-то под нос что-то о отросших волосах и своей неповоротливости. Это просто выводило из себя и девушка уже хотела все ему сейчас же высказать — как вдруг мужчина посмотрел на нее. Заметил. Когда их взгляды встретились, Какаши казалось в мгновение протрезвел. Он сразу же расправил широкие плечи, небрежно и легко засовывая руки в карманы. Как будто ждал ее тут все время. Как в любой другой день. Как обычно. Не особо уверенно Сакура подняла с насиженного местечка свои продрогшие конечности и осторожно зашагала в сторону копирующего. Когда она подошла на достаточно близкое расстояние, мужчина медленно начал двигаться в сторону своего дома. Сакура молчала. Не знала как начать этот болезненный разговор, который шиноби явно не хотел не то что начинать, а вообще и думать о нем. Просто шли рядом и молчали. Двигались, казалось, просто с черепашьей скоростью. Но Какаши чудилось, что любой камешек на дороге или незапланированная ямка собьют его и так с еле шаркающих ног. Девушка ощущала исходящий от него запах дешевого пива и виски, как въевшийся одеколон, с которым Хатаке иногда перебарщивал. Они неловко молчали на протяжении двух кварталов. Пока не зашли в парк, за кронами деревьев которого уже виднелась крыша его панельного дома. — Стой, — наконец прошептала Сакура, ее рука потянулась к длинному рукаву форменной водолазки и схватив его — дернула на себя. Какаши остановился. Но только через пять мучительно длинных секунд повернулся и взглянул на нее. — Объясни, что все это значит? — девушка подняла на него полный замешательства взгляд, ее брови сдвинулись, а на переносице появилась морщинка недовольства. Весь ее внешний вид кричал о том, что девушка больше, чем «немного опечалена» его уходом. Какаши вмиг поник. Казалось, он не мог подобрать правильных слов и задумчиво потирал свой подбородок загрубевшими пальцами. Сакура видела этот его жест бесчисленное количество раз. Копирущий размышлял, но не торопился что-то говорить и приводить какие-либо доводы. — Ты сказал, что уходишь, но почему все выглядело так, как будто это конец? Почему ты должен был попрощаться со мной «как следует»? Ты так сказал сегодня утром. Почему? Объясни же, ну! — Сакура ни на секунду не выпускала его рукав из своих цепких пальчиков, только сильнее прежнего сжимала его, притягивая к себе. Он запнулся только на мгновение и, прикрыв глаза, произнес: — Меня долго не будет. Возможно, годы. — Годы? — он шокирована распахнула глаза, почувствовав как в них уже собираются непрошенные слезы. — Куда ты идешь? — Домой. — В смысле? Я не понимаю. — Ты и не поймешь. Но ей хотелось понять. Она просто должна была. Разве Сакура не тот человек, который нуждался в этом понимании больше всего? Какаши явно не уходил на какую-то миссию. Он делал это раньше много раз и приходил к девушке прощаться, спокойно, обыденно. Даже если уходил на пару недель. Но здесь что-то другое. Седовласый избегал ее, на этот раз — он попросту пропустил ее, не удостоив вниманием. Как будто Сакура не имела вообще никакого значение в его жизни. Неуклюже переступая с ноги на ногу, Хатаке слегка помотал головой. Попытка сфокусироваться, сосредоточить свое внимание на ней и на всем, что их сейчас окружает. Такое поведение глубоко огорчало розоволосую. Ну почему он нажрался? В своих мыслях она рисовала этот момент совсем по-другому. Какаши — собранный — трезвый — прощается. — Почему ты пьян? — зло прошептала она. — Э, полегче. — Ты такой бессердечный, Какаши. — всхлипнула куноичи и сразу ухнула взглядом вниз. Рассматривая носочки своих ботинок, она попыталась сморгнуть предательские слезы. Послышался какой-то шорох, шарканье. Внезапно запах его пьяного угара усилился — запах крепких сигарет, дешевой выпивки и пота окружил ее. Он что-то невнятно бормотал, в своей ленивой манере. Это было неприятно. Сакура хотела, чтобы этот последний разговор был иным. Она хотела, чтобы он сейчас был иным. Мужчина вдруг обхватил ее своими, на данный момент по-медвежьи неуклюжими, руками и крепко сжал ее плечи. Розоволосая резко подняла на него полный непонимания взгляд. На нем не было привычной маски. — Ка… — она попыталась произнести его имя, но язык почему-то не хотел слушаться. Последнее, что Сакура ожидала увидеть — неприкрытое маской лицо Какаши Хатаке. Сколько раз она мысленно представляла себе эти вечно скрытые черты — скулы, нос, подбородок, губы. Ее фантазия тщательно вырисовывала все новые и новые образы. Но это было выше всех мыслимых и немыслимых ожиданий. Даже в тусклом свете уличных фонарей девушка с легкостью могла сказать, копирующий ниндзя — привлекателен и моложав. Да черт возьми, он писаный красавец. Прежде чем Харуно смогла выдавить что-то из себя хоть полслова от свалившегося шока, руки мужчины притянули ее и сильно прижали к себе. Он обнимал ее. Конечно, шиноби делал это и раньше — быстро, крепко, перед боем, для поддержки. Такими объятия командир мог одарить любого в команде, бывало всякое. Но сейчас — сейчас это было нечто иное. Линии их тел соприкоснулись. Его разгоряченная щека прижалась к ее лбу, и в этой запретной и желанной близости, девушку посетила странная мысль, что она достаточно прибавила в росте за последнее время. Сакура положила свою голову на мужское плечо и сомкнула свои продрогшие пальцы в замок на его спине. Куноичи жадно вдохнула запах родного тела и затем негромко захныкала. В этот момент Какаши пугал ее своими действиями. Пугал до чертиков. — Не плачь, — прошептал мужчина, его обветренные губы рисовали невидимую линию от девичьей щеки к виску, ели ощутимо прикасаясь. Правой рукой он поглаживал ее длинные волосы, потом легонько и нежно потянул их на себя, тихо прошептав на ушко: — Я буду скучать по тебе, Сакура. По тебе, больше всего. От его горячего томного дыхание девушка почувствовала звон в ушах и вселенскую усталость. Теперь она не сомневалась, слезы были ненапрасными. Перед глазами все стало размыто и единственное о чем Харуно точно жалела — силуэт перед ней в этот момент, такой важный и родной, навсегда останется в памяти водянистым пятнышком в свете уличного фонаря. Какаши снова чувственно прошептал: — Не плачь, - одна его рука соскользнула с розовых волос на худые девичьи лопатки, также оставляя легкое прикосновение шершавых пальцев на милом подбородке другой. Шиноби осторожно прижал теплую ладонь к ее спине чуть сильнее. Каждый участок тела, к которому мужчина прикасался — горел огнем. Все чувства смешались: с одной стороны она испытывала бескрайний ужас от того, что Хатаке исчезнет из ее жизни; с другой — аномальное желание, которое он поднимал своими прикосновениями, нашептываниями, дыханием. — Ка-каши… Что ты… ты, — выдохнула куноичи, прикрывая глаза. Загрубевшие губы нежно скользили от ее щеки к уголку рта. — Чтобы потом не жалеть… — прошептал мужчина ей прямо в губы, а потом незамедлительно коснулся их, плотно прижимая неразомкнутые уста друг к другу. Сакура только пискнула от неожиданности. Рука Какаши все глубже зарывалась в ее волосы, постепенно наматывая мягкие розовые локоны на кулак. Затем он еще раз поцеловал ее, уже немного приоткрывая свой рот. С каждым прикосновением его желание, казалось, росло в геометрической прогрессии — как и желание Сакуры. В ноздри еще сильнее ударил запах сигаретного дыма, которые источала собранная на подбородке маска и одежда шиноби. На языке остро почувствовался непрятный вкус пива. Но это все Сакура моментально проигнорировала, так как новые ощущения заставили ее разум потупиться, а тело реагировать с неизвестной до этого страстью. Ноги казались ватными, голова должна была взорваться от появившихся и уже накопившихся вопросов, все плыло и путалось перед глазами. Сердце выбивало чечетку, пытаясь вырваться из груди словно пленённая птица. Но в тоже время было так хорошо, что Сакура отдалась на волю эмоциям. Пусть он целует ее столько, сколько сам захочет. Пусть задает свой темп, пусть ведет. Но как только молодые люди нашли свой идеальный ритм, Какаши замедлился и прервал поцелуй. Девушка была поражена. Пытаясь отдышаться, она чувствовала как будто электричество пронзило каждую клеточку ее тела. — Это… Я… Руки Какаши сосокользали с ее тела, оставляя после себя неприятные мурашки от нагрянувшего вновь холода. — Знаешь, ты всегда была моей любимицей, — напоследок он неуклюже провел ладонью по ее запутавшимся волосам, а затем развернулся и ушел. Пошатываясь. — П-подожди… — пробормотала себе под нос Сакура. А затем понимание ударило ее под дых. Девушка вглядывалась в знакомую спину, которая отдалялась от нее, не оборачиваясь. После этого момента, после того, что мужчина сделал, изменив его образ в голове Харуно раз и навсегда — она осознала — это конец. Хатаке Какаши уходил…навсегда. Наблюдая затем, как его пепельная шевелюра исчезает в ночи, скрываясь за кронами зеленых деревьев и ночных фонарей, в конечном счете укрывая ниндзя от ее угнетенного взора. Сакура прижала к груди дрожащие пальцы и дала горьким слезам волю.1. Это конец.
9 февраля 2020 г. в 22:22
— Я ухожу, — спокойно произнес Какаши.
Он стоял перед серым фасадом резиденции и двумя простыми словами заставил замолчать свою команду. Сакура стала искать на его лице какие-то ответы. Странное объявление о том, что копирующий «уходит» — начало нервировать девушку, но шиноби продолжал держать на лице маску равнодушия даже под пристальным взглядом. Почему Какаши выбрал именно этот момент? Они только что вернулись с изнурительной пятидневной миссии и его непонятное заявление выбешивает. Усталость делала ее гораздо более восприимчивой. И он, черт возьми, знал это.
— Хай, — Наруто пожал плечами, очевидно, не понимая смысл сказанного. Бедный Узумаки. Когда он поймёт, что именно сказал Какаши — держите его семеро.
— Куда? — Саи задал следующий вопрос, которой возник в голове Сакуры.
— Другое место. Не здесь. — равнодушный взгляд Какаши устремился к большой каменной стене стоящей за ними и розоволосая от подобного ответа только сильнее нахмурила брови. Такая неопределенность всегда бесила ее. И опять же — мужчина прекрасно это знал. Но все же оставался таким отрешенным, что ей захотелось вбить в него хоть какие-то эмоции кулаком.
— Хм, — произнес художник, затем склонил голову немного в бок. — Тогда будьте осторожны в своем путешествии.
Еще одна дежурная фраза Сая. В такие моменты он становился самозабвенным «роботом». Все заложенные в него когда-то протоколы и команды «если — то» срабатывали без сбоев. Сакура хотела уже в сотый раз объяснить этому «книжному червю» что к чему, но на данный момент это того не стоило. Ее мозг лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше. Куноичи старалась не заплакать и в тоже время истерически не засмеяться им прямо в лицо. Наверное, также выглядит здание, под которым медленно, но верно убирают опорные балки.
— Так… стоп, подождите, — выдохнул Наруто, его пальцы рассеянно почесывали волосы на затылке. Голубые глаза слегка сузились. Дошло наконец!
— Когда? — Сакура спросила немного тише, чем хотела. Розоволосая ненавидела, когда ее голос звучал так. Так отчаянно, грустно и СЛАБО. Какаши лишь на миг взглянул на нее, но потом быстро заморгал.
— Завтра утром, — разговор скорее с деревом, стоящим неподалеку. — Наша команда официально распущена. Хокаге найдет вам новые места. Я рекомендовал не расформировывать вас.
— На сколько? — несмело спросил Наруто.
— Я не знаю, — честно ответил Хатаке, и на этот раз посмотрел на Сакуру. — Надолго.
Девушка чувствовала, что его взгляд направлен сквозь нее. Это было похоже на своего рода сообщение — «все кончено». Что такое «надолго» для Какаши? Иногда ей казалось, что и, время между утренней зарядкой и душем — это долго. Харуно отчаянно хотелось услышать от него нормальные ответы и объяснения, а не вот эти клочки информации, которые мужчина из себя с горем по палам выдавил.
— Хорошо. Разойдись!
Сай немедленно развернулся и уверенно направился туда, куда он обычно шел. Разойтись так разойтись; какой смысл задерживаться? Наруто же продолжал стоять рядом с товарищами. Что-то неосознанно держало его в том человеческом кругу. Парень, что до этого радостно вышагивал по тропинке под названием «рутина», вдруг оказался летящим над пропастью без парашюта. Он сделал пару шагов назад, но в следующую же секунду завис.
Сакура так вообще не могла двигаться. Ноги вросли в землю, словно корни.
— Почему ты должен уйти? — вскрикнула она. Глаза предательски защипало, а в горле пересохло. — Это миссия? Что-то случилось? Что значит «надолго»?
— Прости, Сакура. Я зайду попозже для того, чтобы как следует попрощаться, — тихо ответил Какаши. И затем исчез в ленивом завитке прозрачного дыма.
Сакура обернулась, и наконец, дала волю горячим слезам; она умоляюще посмотрела на Наруто. Тот почесывал свой затылок в недоумении и только сильнее хмурился.
— Вот ублюдок, даттебайо, — пробормотал он. Голос блондина был таким же жалким, как и у нее.
***
Он же пообещал, что придет и попрощается?
Сакура устало растянулась на кровати и тупо скользила взглядом вдоль полосок света, которые оставляло вечернее солнце сквозь жалюзи в ее уютной комнате. Уже два часа она так лежала. Уборка в комнате, готовка, прослушка любимых треков, чтение медицинских свитков — ничего не помогало отвлечься. Куноичи только нервно грызла ногти и периодически выглядывала в окно.
Он никогда ей прежде ничего не обещал, и всегда опаздывал; ее надежда исчезала, как сумеречный свет над потолком.
Очевидно, Какаши Хатаке сегодня не собирался у нее появляться.
Сакура раздраженно открыла дверь ванной и посмотрела на себя в большое овальное зеркало над светло-зеленой раковиной. Женщина, что смотрела на нее — двадцатилетняя симпатичная розоволосая куноичи. Прошло всего одиннадцать дней со дня празднования ее рождения. Она уже начала отращивать волосы, перестала злоупотреблять тушью. Но все же сегодня опять почувствовала себя двенадцатилетней дурочкой, стоящей у красного моста и ждущий каких-то мистических признаков чьего-то появления.
Время — проклятие, и имея аналитический склад ума, она всегда это осознавала. Три года со дня смерти Саске. Два года как Наруто наконец вышел из своей затяжной депрессии и снова начал различать краски жизни (этот год девушка до сих пор вспоминает с внутренним содроганием). Восемнадцать месяцев как Какаши завоевал главную роль в ее посеревшей со временем жизни. Они всегда поддерживали дружеские теплые отношения, даже когда Наруто уходил тренироваться с Джираей и тем более до появление в команде Сая. После смерти Учиха мужчина иногда заглядывал к ней, просто чтобы узнать — в порядке ли она, как себя чувствует. Наруто пройдя через тяжелый траурный год нашел для себя (и в себе) опору, а вот Сакура… Девушка стала свободна от возложенных (самой же собой) обязанностей няни/полочки-выручалочки/доверенного лица для своего светловолосого друга и внезапно почувствовала себя безумно одинокой.
И тогда появился Какаши. Он приглашал ее на чашечку кофе, молчаливо сидел с ней у мемориала памяти и медленно писал свой отчет о миссии рядом, так что ей не приходилась подолгу торчать в резиденции наедине с собой. Когда копирующего отправляли на миссию в качестве командира, она всегда была медиком в его команде. Когда Хатаке необходимо было что-то зашить, залечить раны или просто поболтать по-дружески — он постоянно искал ее, как и она его. Постоянно.
Возможно мужчина увидел в ней зарождение того же беспросветного одиночества, которое преследовало его всю жизнь. Но чтобы не побудила шиноби акцентировать на девушке свое пристальное внимание — она была безумно благодарна за это.
И как после всего этого — он не смог прийти и произнести до безумие простое слово «прощай»? Как мог оставить ее здесь наедине с собой?
****
— Мне жаль, что ты уходишь, Какаши. У нас в деревне куча новоиспеченных талантливых генинов, с которыми ты мог бы повозиться, — протянула Цунаде, удобно усаживаясь за свой стол. Какаши чувствовал исходящий от нее запах сигаретного дыма и барного виски. Очевидно — в душе Пятая еще не была, что не очень-то предусмотрительно, учитывая его острое обоняние.
Копирующий стоял напротив загроможденного бумагами стола. Смятое в комок письмо сильно впивалось в ладонь даже сквозь перчатку, другую руку шиноби по обыкновению лениво засунул в карман форменных штанов.
— Я уверен, что кто-нибудь сможет «повозиться» с ними вместо меня, — спокойно парировал Какаши.
— Надеюсь, — рассеянно пробурчала Хокаге. — Я могла бы приказать тебе остаться в деревне, но мы договаривались с Хирамеки о возращении, если твой отец не сможет удержать ситуацию под контролем. Ох, если бы мы не предоставили тогда убежище ему и твоей матери, то сейчас и проблем бы не было.
Какаши поднял руку и разжал ладонь, в которой сиротливым комком лежало послание.
— Пожалуйста, прочтите это письмо, Хокаге-сама. Оно помогло мне принять окончательное решение. Я сделал свой выбор.
Пятая пренебрежительно махнула рукой в воздух и недовольно покачала головой.
— Так зачем тогда уходить, если у тебя вообще есть выбор?
— Вы знаете, что я должен. Он — все, что осталось. Я — все, что осталось. Поверьте, если был бы какой-то другой вариант развития событий, я бы так не поступал.
Цунаде немного напряглась в лице, вся сгорбилась, сквозь маску всем привычной молодости у женщины стали виднеться глубокие морщины и усталые опущенные веки, которые с потрохами выдавали ее реальный возраст. Иногда она вела себя как умудренная старуха. Как и сейчас, когда не хватало сил и выдержки скрыть свое сожаление, разочарование, грусть. Даже со всей своей решительностью и любовью к колким комментариям и поддевкам — она ничего не могла поделать с ним. Хатаке — оплот Конохи, ее доверенное лицо и просто старый добрый друг. Терять такого — все-таки выше ее эмоциональных сил.
— Похоже мне все-таки придется столкнуться с депрессией одного небезызвестного нам обоим медика, Какаши. Твой уход сулит немало проблем, — Цунаде устало провела рукой по своим редеющим светлым волосам и убрала пару выбившихся прядей от покрасневших глаз.
— Я жалею об этом больше, чем Вы. Но верю, что она справится. Со временем. Спасибо за ваше исключительно неповторимое руководство на протяжении всех этих лет, Хокаге-сама, — ровно произнес Какаши, а затем слегка поклонился.
— Нахальное отродье, — тихо сказала она. — Убирайся из моего кабинета… и береги себя.
Еще один поклон, а затем Какаши развернулся на одних пятках и ушел прежде, чем притворился, что не расслышал ее последнего рыка в спину. Черт, шиноби ненавидел грубые прощания.
Когда он неспешно вышел из резеденции Хокаге, Генма уже ждал у входа. Тот не улыбался, но Какаши даже не обратил на это внимания. Этот день неумолимо подходил к концу.
***
— Где твой парень, Шизуне? — допытывалась Сакура, пытаясь сохранить спокойный тон, хотя пальцы на ее костлявых руках дрожали.
Шизуне движением руки показала «подождать» и спешно закончила читать то, над чем работала, прежде чем поднять голову и посмотреть на свою коллегу-медика. Ее брови картинно изогнулись в немом вопросе.
— Генма! Ты знаешь, где он? — Сакура стояла с другой стороны рабочего стола, сильно обхватив свои плечи руками. Сердце грозило вот-вот вырваться из грудной клетки. Она искала Какаши где только можно — паб, штаб-квартира АНБУ, его квартира, башня Хокаге и даже мемориал памяти (дважды). Страх парализовал ее. Мысль о том, что он мог уйти не попрощавшись, просто собраться и свалить — уйти из их жизни, внушала ей бескрайний ужас. Но это было так по-Хатакивски, если честно.
— Он выпивает с Какаши. Я почти на 100% уверена, что они в пабе, — легко ответила Шизуне, затем метнула взгляд на часы. — Ух ты, почти полночь? Мне пора домой.
— Я проверяла паб, — отчаянно прошипела Сакура. — Я проверяла везде. Какаши уже ушел, скажи честно?
— Хм, — пробормотала Шизуне, несмело добавив. — Я думаю, они в другом пабе. Ну, ты знаешь… Тот, убогий?
Сакару сморщила нос.
— Серьезно? Тьфу. Почему? Это место…
Шизуне вздрогнула
— Ни к черту не годится.
— Хорошо сказано.
Сакура прикрыла тяжелые веки и вздохнула. Ну конечно, он поперся в эту захудалую дыру, где низшие слои населения ищут свой последний шанс на нормальную жизнь на дне грязного бокала с дешевым пивом. Как же лучше себя развлечь, если хочешь еще и спрятаться в последнюю ночь в Конохе перед тем как отправиться в неизвестное никому место на непонятное количество времени и также с никому неизвестными причинами. Все это только еще больше заставило ее нервничать. Глаза защипало.
— Эй? С тобой все хорошо?
Сакура снова взглянула на Шизуне.
— Да, все в порядке. Я просто уже устала его везде искать.
— Генму?
— Нет-нет, конечно, нет. Какаши. Он не пришел и… — куноичи глубоко вздохнула.
На лице у Шизуне проскользнула тень сочувствия.
— Я уверена, что они все еще там. Этот паб достаточно недалеко. Не упусти его, иначе завтра станет еще хуже, чем сейчас. Уверена, он чувствует тоже самое.
— Очень сильно в этом сомневаюсь. Если бы он чувствовал тоже самое или хотя бы знал, что такое ответственность и уважение по отношению ко мне, то потрудился оставить хотя бы письмо или что-то в этом роде, шаннаро! — вскрикнула розоволосая практически на одном дыхании. — Я просто пойду домой.
— Ну, тебе никто не мешает прогуляться по пути. Подышать свежим воздухом…
Мягкая понимающая улыбка, которой ее одарила Шизуне, была девушке слишком знакома. Все эти пустые крики и угрозы — лопались как воздушный шарик, когда дело касалось Какаши. Они обе знали, что Сакура пойдет в этот чертов паб. В убогий.