Мне достаточно просто быть рядом

      — И-ива-а—ча-а-ан, — тянет Кейго, бездумно глядя на экран своего телефона с лентой новостей, хотя, что происходило в Японии, её совершенно не волновало.       Хаджиме попросил семпая помочь ему с физикой, поэтому сейчас они сидели в библиотеке, спокойно занимаясь. Кейго объяснила тему, и Ивайзуми, вроде, всё уяснив, занимается практикой, нарешивая задачи на тему моделей атома Бора.       Такие «посиделки» были чем-то естественным. Адай просили позаниматься и другие, но она объясняла им темы, как могла, и на этом обычно всё заканчивалось. Иногда, когда не было настроения или времени, она извинялась и просто давала свои конспекты, сопровождая это виноватой улыбкой и словами (как истинного семпая): «Я знаю, что ты сможешь справиться сам. Но если совсем туго будет, то помогу». Она ни с кем ещё не общалась так близко, как с этой четвёркой из волейбольного клуба, и им так отказать она не могла.       — Да? — Ивайзуми и не посмотрел на неё. Его взгляд был прочно прикован к тетрадям и учебнику. Адай что, прозрачная?       — Ива-чан, — повторяет она, не отрываясь от телефона. Ну и пусть! Он не смотрит на неё, значит, и она не будет.       «Что за дурацкая месть, Адай?» — мысленно спрашивает она себя.       — Подожди, я сейчас дорешаю и…       — Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан…       — Чт?..       — И-и-ива-а-а-чан.       Чёрт, что опять за причуды?!       — Кейдай, если это какой-то пустяк, — давай потом.       Ивайзуми был похож на грозного щеночка, который не может дать отпор хозяину. В данном случае, потому что Кейго старше.       Она глядит на это и тихо посмеивается, не понимая, как Ойкава может бояться такого Хаджиме.       Ивайзуми правда начинает раздражаться. По большей части из-за бурлящей внутри странной смеси, которая его отвлекала. Не как семпай, а как чудная реакция, которую он не может понять. Она просто придуривается, так чего же это он так реагирует? Ойкава так же издевается, но такой химии внутри почему-то не появлялось.       Он становился нервозным, потому что она его отвлекла, как будто порвала тонкую нить его понимания темы, которую сама же с трудом свила; он немного удивился, так как девушка раньше никогда себя так не вела, и вдобавок к этому было какое-то неуместное тепло и умиление.       Кажется, она слишком долго находилась в обществе Дуракавы. Хаджиме всегда знал: глупость заразна.       — Ха-ха, ничего, просто произношу твоё имя.       У него злостно дёрнулась бровь.       От этой короткой фразы у юноши, кажется, внутренности сделали кульбит, рухнув куда-то вниз приятной тяжестью.       Хаджиме только нахмурился в защитной реакции — Кейго признаётся, действительно было в какой-то степени жутковато, — а потом буквально уткнулся в тетради, стараясь вообще игнорировать её присутствие.       Какого чёрта?       Всё началось с того, что Кейго просто решила подразнить Ойкаву, вызвав у него лёгкий приступ ревности как собственника, потому что именно он придумал «Ива-чана».       Даже Макки с Маттсуном так не называли Хаджиме в повседневной жизни на постоянной основе, а когда такое и происходило, то это были единичные случаи исключительно ради шутки.       В конечном итоге всё дошло до того, что это придирчивое сокращение заменило «Ива-куна» и «Ивайзуми-куна», будто стерев их из словарного запаса девушки.       Кейго не знала: хорошо это или плохо. Она не могла понять реакцию самого Ивайзуми, когда она звала его так, но, кажется, он был не против. По крайней мере, он из тех людей, которые бы прямо сказали, что им это не нравится. Но парень этого не говорил до поры до времени.       — С этого дня тебе запрещено называть меня «Ива-чаном», — серьёзно сказал он, отчего у девушки даже мурашки по коже пробежали.       Кажется, он не шутил, но Адай это не поняла, поскольку это заявление было настолько неожиданным и резким, что она восприняла его не всерьёз.       С этого «табу» прошло три дня.       В тот день, когда кохай запретил себя так называть, Адай, конечно же, размышляла над этим. Глубоко и долго, пытаясь понять: всерьёз или нет? Но потом у неё заболела голова от этого, и она банально забыла.       Все последующие дни она обходилась местоимениями и лёгкими невольными прикосновениями, дабы привлечь его внимание или показать, что она обращается к нему.       На четвёртый же день Адай безвольно нарушила запрет, за что получила болезненный тычок под рёбра.       — Аргх! За что?!       — За нарушение.       — Ха?! — она резко вскинула голову, всё ещё держась за бок и не разгибаясь. — Так ты серьёзно?       — Да, — он кивнул, останавливаясь. — Ты, видимо, заразилась от Ойкавы. Тебя ещё не хватало с этим «Ива-чаном», — его губы на мгновение дёрнулись вниз на прозвище. Хаджиме вздохнул. — Просто зови меня как раньше.       Кейго полностью выпрямилась, раздумывая.       Ивайзуми обычно был для неё закрытой книгой. В её присутствие его выражение лица было спокойным, как рядом с семпаем, но когда появлялся Тоору со своими шуточками и порой действительно слащаво-раздражающими фразочками, его брови машинально сводились к переносице, что было объяснимо. И когда Адай беззлобно подшучивала над кохаем, он, бывало, всё же легко раздражался, пытаясь опровергнуть или достойно ответить на её подтрунивания, что, собственно, тоже было объяснимо.       Но сейчас, когда она опять была в небольшом затруднении с его эмоциями и мыслями, не в силах предположить его реакцию, у неё в глазах блеснули искорки азарта, что не скрылось от Ивайзуми:       — Ива-чан, а если я не послушаюсь? — она поджала губы в лёгкой улыбке, чуть склонив голову набок.       И на кой чёрт её потянуло его провоцировать?       Хаджиме остался непоколебим:       — С тебя штраф, — он вновь резко тыкнул её в то же место (вряд ли бы она успела увернуться, даже если бы заранее знала об его подлом манёвре), на что Кейго с трудом не взвизгнула.       — А ты совершенно случайно не думаешь, что это жестоко и больно? — Адай с силой поджала губы в тонкую полоску.       Это правда больно! Как минимум неприятно!       И Адай на мгновение правда показалось, что она переняла манеру общения и поведения от Ойкавы.       — Да нет. Я просто прошу не называть меня «Ива-чаном».       — А если я сделаю это неосознанно? Опять тыкнешь? Это, к твоему сведению, правда чертовски неприятно! — Кейго бы его с удовольствием точно так же тыкнула, но боялась, что усугубит своё положение. Ива-чан, похоже, серьёзно настроен.       — Но ведь эффективно работает, — ей показалось, что в его глазах проскользнула усмешка. — Тем не менее, тебе запрещено меня так называть. Это ведь просто для Кейго-семпая?       Почему-то то, что Ивайзуми назвал её «семпаем», не доставило никакого удовольствия, которое обычно появлялось при таком обращении. Чувство, будто он вовсе этого не говорил.       В конце концов ему что, жалко? Ойкава его так хоть сколько называет, а ещё одному человечку нельзя? Она же его семпай, да и… друг, вроде как? Почему он её обделил такой привилегией? Может, потому что она ему не друг совсем?       Кейго выдохнула и стратегически отступила, направляясь в свой класс.       Ну и ладно. Больно ей надо.       Чего это Адай так завозмущалась из-за какого-то прозвища? В конце-то концов, Ивайзуми имеет на это полное право. А вдруг у него просто настроение было не ахти?       Тем не менее, Кейго не может больше его так звать.

* * *

      Уроки Томохисы-сенсея были достаточно скоротечными и спокойными, на самом деле, если ты всё понимаешь. Тему электролизов Хаджиме понял, заданную задачу уже решил, когда у доски одноклассник ещё что-то пытался сделать, поэтому волейболист мог себе позволить отвлечься.       Ойкава произносит это «Ива-чан» весь день напролёт: утром, когда идут вместе в школу, на переменах, когда просто собираются или нужно решить какие-то проблемы в клубе как капитан и вице-капитан, во время обеда, на тренировке и по пути домой. Это было чем-то естественным.       Потом ради шутки над этим Дуракавой и Адай-сан начала называть его так. Сначала это было редкостью, но чем дальше она заходила, желая подразнить Тоору, тем чаще она стала называть так Хаджиме. Не то чтобы он был против. Просто это её «Ивайзуми-кун» или «Ива-кун» были приятным началом времяпрепровождения с семпаем.       Хаджиме было непринципиально, как к нему обращаются друзья: формально или нет, точнее, он не считал это чем-то весомым и обычно не зацикливался. Но он мог с лёгкостью узнать голос семпая из тысячи и это её «Ивайзуми-кун». Да, к нему и учителя, и в команде, и в классе и любые другие посторонние так обращались, но это было не то. Понимаете, твоё имя звучит невероятно классно из уст значимого для тебя человека. А это две совершенно разные вещи.       Когда девушка начала называть его «Ива-чаном», он удивился. Серьёзно удивился. Сначала он вообще не понял, что это Кейго его зовёт. Он привык это слышать от Ойкавы, но никак не от неё. Это рушило приятную рутину и идиллию между ними, которую, кажется, чувствовал только парень.       В последние полтора месяца Ивайзуми всё чаще ловит себя на мысли, что Адай, на самом деле, симпатичная. Даже очень. И он не удивлялся, когда за обедом она была какая-то то ли удручённая, то ли виноватая. Приходилось её неоднократно допрашивать по поводу её настроения и произошедшего. Она, чёрт возьми, крепкий орешек. Якобы не хотела их обременять и считала тему, из-за которой так мучилась, несколько смущающей и неловкой. Не удивлялся, потому что причиной её поведения стало очередное дурацкое признание.       Нет, он не чувствовал ревности или ярого желания защищать её. Ничего, что так ярко описывалось в романах и показывалось в сёдзё мангах, не было. Между ними и намёка романтические чувства определённо не проскальзывало, но Хаджиме отчётливо ощущал, что семпай постепенно становится им полноценным другом. Каждый из четвёрки считал её не просто своим приятелем, а товарищем. Это нравилось всем — заметно. Хаджиме не исключение.       Размышляя над своими чувствами по отношению к девушке, Ивайзуми пришёл к умозаключению, что Кейго Адай, — просто интересная личность, и это ему просто нравилось.

* * *

      Сейчас Хаджиме, довольный покупкой своего тофу в магазинчике, возвращался в школу на обед.       — Ивайзуми-кун?       Он размышлял о предстоящей тренировке. Киндаичи умудрился вывихнуть палец, и они вынуждены были изменить стартовый состав.       — Э-эй!       Юноша надеется, что всё пройдёт гладко, особенно на предстоящем тренировочном матче. По крайней мере, всё должно пройти нормально…       — Ивайзуми-кун! — чуть прикрикнула позади девушка, запыхаясь.       — Ха? — Хаджиме почти незаметно дёрнулся, оборачиваясь. — А, Кейдай, это ты.       — Я тебя зову-зову, а ты, — она вздохнула, нормализуя дыхание. — Мы договаривались позаниматься в библиотеке. Всё в силе?       — Да.       — И у Ойкавы-куна даже нет отмазок?       — Нет, с чего бы?       — В позапрошлый раз он слинял.       — А, ты про это, — он кивнул сам себе. Позапрошлое занятие было на позапрошлой неделе, и сейчас это наверняка их обоих не волновало. По крайней мере, брюнет не собирался как-то оправдывать Тоору, да и не заметил он какого-либо желания в Кейго продолжать эту тему. Он немного помолчал. — А ты всё-таки держишь обещание.       — Иначе ты бы взбесился, — Адай обиженно нахмурилась.       — Как и говорил: тот метод тычка весьма эффективен.       — Как долго это будет продолжаться?       — Кто знает, — у него в голосе прозвучали какие-то довольные нотки.       — Это же твоя затея, Ива-чан!. Угх!       Кейго резко осеклась, осознавая оплошность, и замерла на месте, выставив руки в защите на случай, если он опять будет использовать пальцы.       Ивайзуми подавил ухмылку, посмотрев на неё, как на странную, быстро поразмыслив над наказанием.       — С тебя одно желание.       — Ха?! А тебе не жирно?!       Хаджиме воспользовался этим, опираясь на следующие факторы: во-первых, Кейго Адай — человек азартный, но осторожный. Если загаданное желание в пределах разумного, то она его обязательно выполнит, не желая упасть в грязь лицом. А во-вторых, вряд ли Ивайзуми воспользуется им.       — Не-а.       Ивайзуми слышал её голос, но не понял, что она его звала.       «Страшная вещь — привычка».

* * *

      Сидя за столом в библиотеке, Кейго читала современную литературу. Ойкава с Ивайзуми штудировали химию, а последний иногда даже давал подзатыльники, на что первый шумно обижался, а Хаджиме вновь его стукал за то, что он слишком громкий.       Макки с Маттсуном как раз спускались на второй этаж, дабы присоединиться к третьегодкам.       — Слушай, тебе не кажется, что в последнее время что-то странное творится? — как-то невзначай начал Матсукава, засунув руки в карманы.       — Ты насчёт Кейдай и Ивайзуми? — уточнил Ханамаки, поправив ремешок сумки на плече.       — Ага.       — О, да. Чувство… будто чего-то не хватает, — Макки стал говорить чуть тише, как только они зашли в библиотеку. Поддерживается строгий порядок, даже похлеще, чем на уроках химии.       — И атмосфера странная… Интересно, в чём дело?       — Вряд ли это что-то важное, — Такахиро пожал плечами.       Они достаточно быстро нашли нужный столик: обычно они все занимались за последним в самом дальнем углу помещения, спрятанным за стеллажами книг, но он был занят первогодками.       Только заметив на горизонте капитанов и семпая, Макки с Маттсуном уже прочувствовали странную ауру, окутавшую Хаджиме с Адай, несмотря на то, что та спокойно читала, только изредка хмурясь с неизвестной периодичностью, а Ивайзуми с такими же паузами молча долбил капитана за неправильные ответы.       Они поприветствовали друг друга, пообсуждали проблемные темы, долги за пересдачи, предстоящие тесты и предположения насчёт промежуточных экзаменов.       — Ива… — начала Кейго, но остановилась. Они с Ивайзуми поддерживали зрительный контакт не меньше пяти секунд, оба понимая, что она опять чуть не прокололась.       — Да?       — Насчёт физики…       — Так вот оно что! — воскликнул Ханамаки, и все остальные (и библиотекарь) дружно посмотрели на парня.       За объяснения поручился Ивайзуми, потому что Кейго обиженно насупилась, спрятавшись за книгой.       — Запрет на имя? — переспрашивает Матсукава, который вместе с Макки уже поудобнее расположились за столом, обложившись конспектами и справочниками по обществознанию.       — Значит, вот в чём дело, — кивнул Макки, — ну и извращённые у вас замашки.       Взамен на эту колкость Адай выразительно посмотрела на него исподлобья.       — Мне Ойкавы хватает, поэтому мы и условились с Кейдай, — сказал Ивайзуми.       — Простите, por favor, но «условились»? — возмущённо прошептала девушка, потому что библиотекарь всё чаще награждал их подозрительными взглядами. — Ивайзуми-чан, мне кажется, что это слово здесь совершенно неуместно!       Ойкава чуть улыбнулся, глядя на то, как семпай обошла систему.       — Ещё одно желание, — невозмутимо сказал Хаджиме.       — А вот и нет! «Ивайзуми-чан» не обсуждался!       — Ну-у, всё в порядке, — Макки с Маттсуном облегчённо улыбнулись.       — Нас тоже задрало постоянно слушать это.       — Прости, Адай-сан, но это только моя привилегия — называть Ива-чана «Ива-чаном», — невинно протянул Тоору, за что «Ива-чан» влепил ему леща.       Кейго только выдохнула, спрятавшись за книгой.       Всё проходило достаточно спокойно и сбалансированно: Адай, наконец, закончила читать «Повесть о Гэндзи». Она даже провела параллель главного героя с Ойкавой Тоору: тоже ублажители прекрасного пола. Ивайзуми тем временем вдолбил (во всех смыслах) в первого тему электролизов, потому что они прошли её раньше, чем класс «3-4», и окончательно разобрался с физикой, которую они талдычили в прошлый раз с Адай. Макки с Маттсуном еле как вызубрили определения по обществу к грядущему тесту.       — Что вы с Кейдай учили? — меж делом интересуется Макки.       — Задачи по моделям атома Бора, — ответил Хаджиме.       У Кейго мурашки двойной марш прошли. Ой не к добру…       — А-а, Бора, — кивнул сам себе Макки вместе с Маттсуном, окружив Ивайзуми. — Ива-чан, дай глянуть решение. Мы вот только сегодня прошли эту тему.       — И мне покажи, Ива-чан.       Хаджиме молча пододвинул им тетрадь, но все они смотрели на Кейго. Она вся застывает, а на виске гневно опухает вена. Она, кажется, пульсирует и такая огромная. Она там что-то принимает, что ли?       Но через секунду поражённо выдыхает, поджимая губы:       — Ненавижу вас… Засранцы.       — Да-да, мы тоже тебя любим, семпай.       Ойкава дрожит в беззвучном смехе, а Иссей с Такахиро и не пытаются скрываться. Только Хаджиме отводит взгляд в сторону, чуть нахмурившись.       — Какого чёрта? — наконец спрашивает она.       — Оу-у, — невинно тянет Макки, напыщенно избавившись от смеха. — Раз тебе запрещено называть его «Ива-чаном», то мы решили взять обязанности на себя.       — Ага-ага, — поддакивает Матсукава.       — Эй, это правда нечестно! Если я его не могу так называть, то и все остальные тоже!       — Вот она, — довольно говорит Иссей.       — Ревность, — заканчивает Макки.       — Эй-эй, — вмешался Ойкава, вальяжно взмахнув руками, мол, требует тишины, — давайте не будем забывать, что это, вообще-то, исключительно моя должность, ага, Ива-чан?       Адай вздыхает ещё тяжелее прежнего, отворачиваясь в сторону. Вот же чёрт, а.       — Ох, дуется, — Кейго не смогла понять интонацию Матсукавы.       — Ке-е-ейда-а-ай, — тянет Макки, как будто хочет успокоить ребёночка, — мы больше не будем, так что завязывай, хорошо?       — Скажи же, Ива-чан?       — Вы только что снова это сделали!       «Всего лишь «Ивайзуми-кун», как раньше, — это всё, о чём я просил. Я же не запрещал ей разговаривать. Это ведь должно быть просто. Тогда почему мне так паршиво? Я сделал что-то лишнее?»

* * *

      Физкультура — самый ненавистный урок для Кейго Адай, — самой старшей ученицы Сейджо, входящей в пятёрку лучших на параллели третьекурсников. Она даже не забыла форму, не симулирует с самого начала урока, не шутит с Кибуджи-сенсеем, чтобы он сделал ей поблажку и не гонял лишний раз вокруг школы. Но что-то пошло не так, и какого чёрта она так старается наматывать круги вокруг Аоба Джосай, заканчивая последний?       Ханамаки с Ойкавой сидели на газоне в позе лотоса, как раз таки наблюдая за этим историческим явлением.       — А Кейдай сегодня в хорошей форме, — прокомментировал Такахиро. — Удивительно даже.       — Ага, — кивнул Тоору. — В форме-то она, может, и хорошей, но чувствуется, что с ней творится что-то неладное, не находишь?       — Ну, мы-то знаем, что дело, скорее всего, в этом, верно?       — Неужели наша Кейдай влюбилась? — хмыкает Ойкава, подпирая рукой щёку.       — Не думаю, если честно. Чем сильнее она хочет что-то скрыть, тем больше она улыбается и реже говорит об этом.       — А что насчёт Ива-чана?       — Насчёт него? — Ханамаки быстро посмотрел на Ойкаву, пытаясь понять его эмоции. А потом отвернулся, глядя на то, как семпай повалилась солдатиком на траву, а сенсей похлопал ту по плечу, видимо, похвалив. — Не знаю.

* * *

      Понедельник — день без тренировки. Кейго с Ивайзуми и Матсукавой остались после уроков на своём привычном месте — в библиотеке — чтобы перерешать тест по английскому, так как результат их не устраивал.       Ближе к половине четвёртого Маттсун ушёл.       Ивайзуми до сих пор сам не до конца понимает, зачем предложил остаться ещё, хотя тест они закончили, и, сверив ответы, он оказался правильным. Не знает, зачем он пошёл на маленькую ложь, соврав, что хочет пройти следующую тему по физике, которую им только-только должны были объяснить на следующей неделе.       Возможно, виной тому все его те мысли и какое-то чувство вины за обиду семпая. Хотя она не выглядела удручённой: всё было, как обычно, только она вела себя более сдержанно. Меньше улыбалась и почти не шутила. А по имени вообще Хаджиме не называла, обходясь исключительно местоимениями. Как ни странно, это не ускользнуло от внимания Ивайзуми, и от этого стало только паршивее.       Стрелки часов указывали на шесть вечера. Библиотекарь цокнула, стереотипно качая головой со словами, мол, как же эти ребята усердно учатся, что аж последние остались в библиотеке. Хах, а Кейго с Ивой и не заметили.       Они тут же стали собираться, так и не закончив тему. Адай выглядела ещё более удручённой, потому что не получилось объяснить всё за один раз, а Хаджиме принял это как повод для ещё одного индивидуального занятия. А даже если оно и не индивидуальное, то ему и этого хватит.       Ивайзуми, ведомый чувством долга истинного джентльмена и виной, как друга, взялся провожать семпая.       Кейго шла чуть позади, хотя привыкла очень быстро ходить. Наверное, потому что папы нет дома, а одной быть не хотелось по известной причине. Она старалась хоть как-то оттянуть время.       Девушка глянула на кохая, остановив взгляд на его спине. И думает, как же классно, что он не такой дылда, как другие волейболисты. Конечно, ей нравятся высокие, но в росте Хаджиме она замечала особую прелесть: при общении с ним шея хоть не так сильно болит.       Она тихо набрала воздуха в лёгкие, чтобы что-то сказать, чтобы как-нибудь нарушить эту тишину, но вовремя осеклась. Было бы хорошо, для начала, придумать это «что-то»…       Ивайзуми резко остановился, а девушка и не заметила, врезавшись лбом в эту спину, которую так внимательно изучала минуту назад.       — Ты чего, Ива?.. — она запнулась на фамилии.       Послышался тяжёлый вздох:       — Хватит.       — А?       — Запрет отменяется, — он, наконец, повернулся и посмотрел на неё. — Называй меня, сколько хочешь, — брюнет немного помолчал. — Ты не решалась заговорить со мной, была всё время с кислой миной, даже по фамилии не называла. Лучше уж пусть всё будет как раньше.       Кейго не придумала ничего лучше, чем развернуть его обратно спиной к себе, положив голову ему на плечо. Ивайзуми всё списал на усталость и девичье смущение, хотя последнее всё никак не вязалось с Кейго Адай.       — Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, Ива-чан, — бесконечно повторяла она, прерываясь, чтобы набрать воздуха в лёгкие.       — Почему именно «Ива-чан»? — невольно интересуется Хаджиме.       Она не сразу ответила:       — Для меня «Ива-чан» — это кохай, которому я могу с лёгкостью довериться, несмотря на то, что он в другом классе. Я подружилась с ним не лично, а через других друзей, и знаю я его всего ничего. Хоть он не такой популярный, как Ойкава, он мужественный, и я уверена, что могу на него положиться.       Она поджала губы, оторвавшись от его плеча.       — Прямолинейности у тебя не занимать.       — Не смущайся, Ива-чан!       — Ничего подобного!       — Хэй, Ива-чан?       — Да?       — Ива-чан?       — Что?       — Ничего, просто зову тебя по имени.