***
На третий день Сяо Синчэнь пришел. Его появление было как раскат грома посреди теплой летней ночи — внезапное и ослепительно яркое. Тонкий белый свет духовной силы окутывал одеяния и сгущал воздух вокруг, наполняя его морозной энергией, развевающиеся белоснежные одеяния будто бы парили под легкими дуновениями ветра, которого здесь не было. В привыкших к темноте глазах Сюэ Яна закололо, образовалась влага, и он отвернулся, лишь искоса поглядывая на него, но так и не встал, оставшись лениво сидеть напротив алтаря. Он не хотел видеть его таким: бесшумные шаги, легкая походка, гордо поднятая голова, сияющий облик истинного небожителя — он выглядел так, как и описывали его слухи, почти так же, как выглядел в день их первой встречи — светлый и благородный, но отчужденный, далекий, не принадлежащий людскому миру. Его место было теперь не здесь — не в городе, где вечно царил туман, не в бедном храме. Его стальная твердость читалась в каждом движении и исходящей от него силы, от которой у Сюэ Яна заледенели внутренности; ему стало трудно дышать. Дивный момент воссоединения портило переполненное гневом лицо Сун Ланя, который стоял по правое плечо. Все ожидаемо, но не желанно. Сун Лань и А-Цин, вознесенные Сяо Синчэнем как свои генералы, вечно следовали за ним. Сюэ Ян усмехнулся и бросил без интереса: —А Слепышка где? Потеряли? Забыли? — А-Цин не хочет, чтобы ты ее видел, — ответил Сяо Синчэнь. Непоколебимый холод спокойствия, привычная вежливость и никакой улыбки. Ни злости, ни радости. Если бы только он разозлился, то Сюэ Ян уже знал, что на это сказать. У него было достаточно времени придумать ответы на все вопросы. Например, «вы сдали меня на смертную казнь, и я вам отомстил, разве это не честно?» или «разве не мне стоит злиться, что ты бросил меня после того, как обещал всегда быть рядом?» и прочие. Едкие фразы, которые бы заставили даочжана вновь смутиться, задуматься, замешкаться. Но они остались не высказанными, потому что были уже не нужны. Сюэ Ян внезапно понял — они не помогут; человек, который стоит перед ним, больше никогда не поверит ни единому его слову. Сяо Синчэнь был тут, но был так далеко, что дотронуться до него было невозможно. Разочарование наполнило Сюэ Яна до краев, заставляя его захлебнуться и озлобиться. — А ты, похоже, не очень-то хотел со мной встретиться, да, даочжан? Не скучал? Я стараюсь жить, как ты меня учил, но ради этой встречи пришлось пойти на такую грязную уловку. Ты заставил меня так поступить. Ты. Тишина. Сюэ Ян сухо рассмеялся — не заслужил даже ответа. Первый удар пришелся по столу, и все подношения разлетелись по полу. Сяо Синчэнь не мешал разрушениям, ждал, когда он успокоится, и только тогда заговорил: — Я выполнил твое условие. Можешь сказать, что тебе нужно? — Помнится, ты говорил, что будешь всегда рядом, — смех застрял в горле Сюэ Яна, и голос стал хриплым. — Пора бы нам вернуться в город И. Разве ты не скучаешь по ужину в кругу семьи? Мне так этого не хватает. Слепышку даже пригласим, — Сюэ Ян кивнул на Сун Ланя. — Может, и друга твоего позовем, если будет хорошо себя вести… — Замолчи, — одернул Сун Лань, — ты думаешь, что если заставишь Сяо Синчэня быть рядом, то почувствуешь себя счастливым? Нет, так не бывает. Никто никогда не захочет находиться рядом с тобой по своей воле. Ты просто одержимый и ненормальный. — Нет-нет, не преувеличивай, — отмахнулся Сюэ Ян, — я просто хочу, чтобы мне вернули долг. Ничего больше. Моя просьба незначительная, разве я много прошу? Мне кажется, даже очень мало за то, что даочжан со мной сделал… — Спас тебе жизнь? — стальным тоном произнес Сун Лань. — Заботился о тебе? Как ты смеешь говорить такое… Сюэ Ян проигнорировал. При взгляде на полного спокойствия Сяо Синчэня кровь вскипела и сердце забилось, как барабан. — Ты бросил меня, даочжан, — оскалился он, — оставил одного. Просто бросил, как Сун Лань бросил тебя, так же поступил и ты. Так поступают благородные заклинатели? Так должен был поступить бог правосудия? Все божества заставляют людей страдать? Ай-ай, а все то и дело что говорят о твоем благородстве и доброте, а на самом деле… Сун Лань сделал шаг вперед, но Сяо Синчэнь остановил его взмахом руки. — Ты это заслужил. Не насмешка — простые слова, наполненные до краев горечью, которые слышать от Сяо Синчэня было непривычно, дико. Разве человек, который улыбался ему так нежно, способен был говорить такие жестокие вещи? Сюэ Ян не мог отвести от него взгляда. Почему это говорил именно он, тот, кто опьянил его своей добротой? Почему теперь, когда она нужна ему больше всего на свете, он не может получить её? Едва ли во всем мире сейчас нашелся бы человек, которого он ненавидел больше, чем Сяо Синчэня. — Ты пришел, но не хочешь меня убить, даже после того, что я сделал и хотел сделать, — Сюэ Ян не смог сдержать смех от догадки, и продолжил уже тише, — нет, не не хочешь, а не можешь. Почему ты не можешь этого сделать? — Убийство не лучшее наказание, — в голосе Сяо Синчэня слышались непривычно твердые нотки. — А какое ты выбрал мне наказание? — моментально спросил Сюэ Ян. — Давай, говори-говори. — Ты всегда молил о том, чтобы я был с тобой рядом, — медленно начал Сяо Синчэнь. — Я могу выполнить твое желание. Я верю, что твоя душа не так черна, как все говорят… — Ты говорил, что я отвратителен, — напомнил Сюэ Ян, но Сяо Синчэнь продолжил, не прерываясь. — …И ты можешь исправиться, если только захочешь. Проживи эту жизнь достойно, как порядочный человек, исправь то, что в твоих силах, заслужи право на второй шанс, и когда ты вернешься, я обещаю: я всегда буду с тобой. Как много слов, пустых и бесполезных, условий. Сюэ Ян прищурился, задумался. — Если вернусь. Если мы встретимся, — четко произнес он, — а потом тебе, бессмертному, совсем не жалко потратить на меня несколько десятков лет. Наверное, надеешься, что если найдешь меня рано, то сможешь вырастить из меня того, кого не будешь бояться. Хочешь воспитать меня, как того, кто будет тебе нравиться, с кем тебя не будет тошнить от отвращения. Какой хороший план, и какой ты, эгоистичный, Сяо Синчэнь. Жизнь на небесах так сильно изменила тебя? Звонкий смех заполнил весь храм, но все равно ему не хватало места, и он застыл в воздухе. Сяо Синчэнь нахмурился. — Меня не было рядом, когда тебе нужна была помощь, но я не хочу, чтобы подобное повторилось, и не позволю этому произойти вновь. Полный недовольства взгляд Сун Ланя застыл на нем, но Сяо Синчэнь ничего больше не сказал. Сун Лань сжал кулаки, словно готовясь схватить его, заткнуть его, заставить уйти отсюда, уже не просить, а именно заставить — слишком он был зол. — Ты нужен мне сейчас, — прошипел Сюэ Ян. — Почему ты такой жестокий, а, даочжан? Разве боги не должны быть милостивы к своим верующим? И как по-твоему я должен прожить жизнь, никого не убивая, если за моей головой стоят очереди? Я должен буду просить их не трогать меня? Кричать, что даочжан так приказал? Аххахах. Ты подписываешь меня на смерть, даочжан Сяо Синчэнь, хотя говорил, что не будешь убивать. — Он наступил ногой на валяющийся цветок на полу. — Опять врешь. Врешь! Воздух в храме пронзила духовная сила такой мощи, что стены содрогнулись. Она будто бы заискрилась в воздухе белым светом. Тело Сюэ Яна напряглось; его парализовало — перед ним непреодолимая сила божества, которой обычный смертный не способен противостоять. Сяо Синчэнь медленно двигался к нему, и колени Сюэ Яна подогнулись под тяжестью; он осел на пол, не в силах сдвинуться с места. — Ты хочешь прожить свою жизнь как человек? — спокойно спросил Сяо Синчэнь и наклонился, будто бы хотел смотреть ему в глаза. Будто бы он действительно их видел. — Он не знает, как это, он никогда не был человеком, — вставил Сун Лань, но Сяо Синчэнь не слушал его. Он ждал ответа. Горло Сюэ Ян словно сдавили тиски, и он не смог выдавить ни слова, лишь коротко кивнул. Он был уверен: если бы это не сделал, то его голова покатилась по полу. Из губы Сяо Синчэня сочилась кровь, и он стер ее ладонью и дотронулся указательным пальцем до лба Сюэ Яна, что-то прошептав. Будто бы ошпаренный кипятком Сюэ Ян застонал от боли, и перед глазами потемнело. Каждая частица тела кричала — его будто бы бросало из горящего масла в ледяную реку и обратно тысячу раз за минуту. — Те, кто добр, получат доброту, те, кто недобр, получат зло, — тихо выдохнул Сяо Синчэнь. — Теперь ни одно живое существо не захочет навредить тебе первыми, но божественная метка исчезнет, если ты причинишь боль невинному существу. Это твой последний шанс. Проживи столько, сколько тебе отведено, как достойный человек, и, я обещаю, мы встретимся вновь, — твердо повторил и умолк, показывая, что ни на какие уступки он больше не согласится. Он отошел на несколько шагов, и только тогда Сюэ Ян смог сделать вдох. Он подскочил на ноги, и голова пошла кругом, все смешалось, поплыло перед глазами разными цветами. Первый удар пришелся на стену, и деревяшки заскрипели. Не сосчитать, сколько раз чинили храм после того как он разносил его, пять, может быть, десять, возможно больше, но сейчас он хотел уничтожить его раз и навсегда. Унижение, обида. — Не разрушай это место, — покачал головой Сяо Синчэнь. — Я всегда слышу твой голос, каждое твое слово, каждый раз, когда ты приходишь сюда… — Почему ты не можешь пойти со мной?! — крик обжег Сюэ Яну горло. — Почему ты не можешь просто пойти со мной без всяких отговорок? Почему ты усложняешь все? — Для того, чтобы что-то исправить, нужно, чтобы каждый из нас попытался, — убежденно произнес Сяо Синчэнь. — Даже если я пойду с тобой, ничего не изменится. — Тогда проваливай, — прошептал Сюэ Ян, — проваливай прямо сейчас. Поклонившись, Сяо Синчэнь тихо сказал: — Когда выйдешь отсюда, подумай перед тем, как пойти убивать. Ты можешь измениться с моим уходом, ты не умер — ты продолжаешь жить, твоя жизнь не кончилась, и ты можешь вернуть себя на правильный путь, если только попытаешься. — Ты просто хочешь избавиться от меня, — прошипел Сюэ Ян и сорвался на крик. — Проваливай отсюда! Закрыв глаза, он бросился на звук его голоса, а когда открыл — Сяо Синчэня уже не было, только Цзянцзай одиноко торчал в стене. — Как только ты поднимешь свой меч на человека, я приду за тобой, — холодно произнес Сун Лань, — я не дам тебе второго шанса, ведь ты не заслужил даже первого. — Тебе ли, верный друг Сяо Синчэня, об этом говорить? — дерзко усмехнулся Сюэ Ян и взмахнул рукой. — И ты проваливай. Некоторое время они смеряли друг друга гневными взглядами, но потом Сун Лань ушел. В храме, наконец-то, тихо. Сюэ Ян бесцельно ходил из стороны в сторону, меряя шагами комнату — пять направо, семь налево. Он мог бы вырезать весь город, сотни городов, убить тысячи людей, растерзать, разорвать, выпотрошить, мог бы вырезать всех прихожан храма и искупаться в их крови, но знал: не поможет. Теперь, когда разница между ними равна бесконечности, надеяться на это бесполезно. От одного только воспоминания о Сяо Синчэне и его божественном образе внутри что-то сворачивалось в тугой узел, будто бы он смотрел на улетающего под сильными ветрами воздушного змея, которого он больше не мог поймать — слишком далеко, слишком высоко. За последний год у него было много свободного времени, чтобы убедиться: он не любил ждать. Перспектива прожить еще двадцать лет, слоняясь по свету и улыбаясь проходящим глупцам в надежде, что какой-то из ночей его найдет знакомый и перережет горло, его совсем не привлекала. Стиснутые зубы заныли, кровь заполнила рот, и Сюэ Ян сплюнул, выругался со злости, проклиная всех богов, и первым из них был Сяо Синчэнь. Вновь вернувшись к алтарю, он опустился на колени. — Даочжан, я не такой, как ты, я не хочу быть таким, как ты, — тихо рассмеялся, — но, знаешь, ты всегда хотел сделать мир лучше, и я помогу тебе в этом. Нет-нет, я не буду убивать невинных, но я буду убивать, и ты ничего не сможешь с этим сделать, ведь я не нарушу наш договор. Я тебе обещаю, я тебя найду, мы встретимся вновь, и я буду всегда рядом. На прощание он подарил почтительный поклон и покинул храм. Золотые лучи восходящего солнца разгоняли туман над городом и освещали крыши обветшалых домов. Сюэ Ян вдохнул полной грудью свежий воздух, погладил кончиками пальцев рукоять меча. Он заставит вернуть долг любой ценой, что бы для этого ни нужно было сделать. Сюэ Ян уже выбрал развлечение на ближайшее будущее, но через пару лет он думал только об одном: поскорее бы уже все кончилось.Часть 1
26 февраля 2020 г. в 00:53
Храм богу Правосудия расположился на краю города И. Маленький — всего-то одна комната, — чистый и светлый, скромного убранства внутри: никаких безвкусных драгоценностей и золота, только на алтаре всегда были подношения из фруктов, хлеба, дешевых сладостей и курильница для благовоний с парой догорающих палочек. Как раз под стать Сяо Синчэню — просто и уютно. За последние года прихожан стало намного больше, ведь неустанно ползли слухи про местное божество, которое никогда не отказывало в помощи, кем бы ни был просящий. Сначала приходили лишь бедняки плакать о тяжкой судьбе, жены, которым изменяли мужья, а потом стали заглядывать и проезжающие торговцы, молясь о честной торговле, постепенно разнося сплетни за пределы города и приманивая людей.
Сюэ Ян всегда приходил сюда под ночь, чтобы быть единственным гостем — слушать чужое нытье раздражало. И как только небожители все это терпели? Всегда кто-то просил решить за него его проблемы. Он занял привычное место перед алтарем, вальяжно сев на пол, и быстро рассказал, что было за все дни, которые он не приходил. Делал это по привычке, как раньше отчитывался Сяо Синчэню, где задержался, чтобы успокоить, теперь проделывал то же самое, только смотря в глаза его портрету, нарисованному одним из местных художников. На все его речи ответом была тишина. Неудивительно — после вознесения Сяо Синчэня прошел год, а он не пришел и не отозвался ни разу. Может уже забыл своих старых нежеланных знакомых или отчаянно хотел это сделать, но Сюэ Ян знал, что, где бы ни был Сяо Синчэнь, молитвы, произнесенные в его храме, он точно слышал. Единственная связующая нить между ними, которую он ни за что не хотел разрывать и отпускать, и он схватился за нее, как утопающий за спасательный трос.
Сяо Синчэнь исчез на его глазах — прямо в тот момент, когда лежал возле его ног, зажимая уши руками, и молил прекратить. Все произошло так быстро: несколько минут, и на его месте лишь пустота. К тому моменту, когда Сюэ Ян понял, что случилось, и попытался найти А-Цин и Сун Ланя, от них не осталось ни единого следа. Все было просто — Сяо Синчэнь бросил его. Сбежал. Скрылся. Исчез. Тот, кто хотел помогать каждому человеку, отказался от него так легко, выбросил, как мусор, ненужную утварь, гнилой фрукт, выбросил и забыл. Но Сюэ Ян не хотел оставлять это так, приходил в храм пару раз в неделю и говорил, говорил, говорил, только вот человек, которого так любил слушать Сяо Синчэнь, умер в городе И в тот момент, когда стало известно его имя. Человек, рядом с которым он хотел бы прожить жизнь, исчез, испарился без следа, будто бы его никогда и не было. На его месте остался только Сюэ Ян, от которого он сбежал и теперь отчаянно скрывался.
Через несколько дней после исчезновения Сяо Синчэня, Сюэ Ян начал строить этот храм, напустил лживых слухов о благородном боге, который всегда приходит на помощь, чтобы выманить его из небесной обители. Если бы только он мог поймать его, то схватил бы и заставил вернуться в город И, в похоронный дом. Не захотел бы — не страшно, заставил бы силой — связал, а если бы и этого не хватило, отрезал бы руки и ноги, но вынудил бы остаться с ним, вновь изображая семью, ведь даочжану это удавалось очень хорошо. Сюэ Ян даже поверил — зря, но поверил. Даочжан же обещал быть рядом. Он же обещал ему. Первый раз, когда ему не вернули долг, был так давно, больше десятка лет назад, а теперь снова. Он вспомнил этот мерзкий вкус обиды, который теперь постоянно преследовал его, как фантомная боль от отрезанной конечности — тугая, ноющая, надоедливая. Его, вроде бы взрослого человека, вновь обманули, как несмышленого ребенка. Этот долг ему должны вернуть. Нет, не так. Сяо Синчэнь обязан его вернуть.
В этом храме никогда не было Сяо Синчэня, но это место было его. В воздухе улавливался сладкий запах, подобный цветущей вишне весной, и ощущалось исходящее из ниоткуда тепло, дарящее успокоение, словно заботливое прикосновение его руки.
Сюэ Ян думал об этом часто, порой жалея, что они познакомились, например, холодным утром, просыпаясь в похоронном доме, где больше никого не было; жарким днем, когда никто не надевал на него соломенную шляпу; вечером, когда никто не готовил к его возвращению теплый ужин. Он лениво покрутил палочку благовоний и кинул её в портрет Сяо Синчэня. Ему надоело. Ему скучно, но спешить он не хотел — первая часть вроде бы идеального плана провалилась с крахом, и нужно было прибегнуть к крайнему способу заставить даочжана показаться, который ему не нравился. Обман был его любимым трюком: ложь, провокация удавались ему так легко, как сделать глоток воздуха, он мог делать это рефлекторно, быстро и ловко, поэтому обмануть простодушного даочжана было бы легко — он точно знал, что такие люди как он никогда не меняются. Конечно же, все получится.
— Даочжан, — тихо позвал он в пустоту, — ты все слышишь и не отвечаешь, разве так должно вести себя божество? Хорошие боги отвечают на молитвы, а ты разве не один из них? Ты всегда был хорошим, даочжан, самым хорошим. А я вот никогда не любил ждать, ненавидел ждать, а теперь я только и делаю, что жду, — он оскалился, — я ведь еще не убил ни одного человека, но, знаешь, кажется пора, может быть тогда Бог правосудия снизойдет до того, чтобы покарать меня? Мне надоело просить, молить, чтобы ты вернулся. Почему я вообще должен просить? Почему ты, божество, не выполняешь свою работу и не слушаешь слова твоих верных прихожан? Я ведь самый верный из всех. Кто еще приходит сюда так часто? Кто еще говорит о тебе так много хороших слов? Кто просит еще меньше, чем я? Всего-то одна встреча.
Выхватив нож, Сюэ Ян провел ровную линию по картине, пересекая глаза, и вторую по горлу — так сходство было больше.
— Даочжан, у тебя есть десять дней, — тихо произнес он на выходе из храма, — или я убью всех жителей города, одного за одним, каждого, кто приходил к тебе молиться. Каждый, кто переступит порог храма — умрет, а потом я сожгу его дотла. От него и тебя ничего не останется. Ты же знаешь, что единственный, кто смог меня остановить, был ты. Тебе стоит поспешить.
Ночное небо заволокло густым туманом, который скрыл полумесяц, и город И исчез в беспроглядной тьме. Сюэ Ян глубоко вздохнул и глухо рассмеялся от нахлынувшего из ниоткуда отвращения.