Know What I'm Getting At?

У него точно галлюцинации. Потому что Роберт Чейз не проходил только что мимо его офиса: раздражающе красивый, каким был всегда, с прекрасными волосами, голубыми глазами и юношеским пушком. Как будто перепутал двери и вместо серферского пляжа попал в отделение диагностики. Он не мог быть здесь. Потому что Хаус уволил его. Потому что он женится на Кэмерон. Потому что он должен быть далеко отсюда, в Принстоне, счастливым, как никогда. Эти мысли не останавливают его. Он выпрыгивает из кресла, забывая про свою боль, проталкивается между глупыми новыми работниками, выглядывает в… абсолютно пустой коридор, если не считать нескольких медсестер, которые даже не выглядят удивленными устроенной сценой. Хаус думает – привыкли. Но он был так уверен, так невероятно уверен, что видел его. Мужчина думает рассказать об этом Уилсону, но… не говорит. Потому что вполне может справиться с ролью собственной совести, и он знает, что если Чейз ему и померещился, то только потому что когда-то Хаус уволил его, а сейчас подавленная вина вылезает наружу. Еще есть вариант передозировки, но с ним и постраннее вещи случались. Но в ту ночь в больнице тихо или же так тихо, как может здесь быть. Хаус смотрит на женщин и дельфинов на экране компьютера и вдруг снова видит его, проходящего мимо, словно в замедленной съемке. И Хаус пытается запомнить каждую деталь. Потому что, если это и галлюцинация, то очень… захватывающая. Сегодня на нем обычная одежда, вместо докторского халата. Дорогая жилетка, белый воротник рубашки и розовый галстук. Розовый. Черт его побери. Ему идет любая одежда, так что будь это не иллюзией, Хаус не смог бы придумать насмешку в своём стиле. Узкие синие джинсы, длинные ноги, светлые волосы падают на голубые глаза, и он… подмигивает?! И тут же картинка ускоряется, он исчезает. Хаус хватает трость, выбегает из кабинета в рекордные сроки, но коридор пуст, только уборщик стоит неподалеку.       – Эй! – кричит ему Хаус. – Не видел тут такого надоедливого австралийца? Светлые волосы? Хорошенький такой?       – Ты гей, что ли? – грубо отвечает вопросом уборщик, но всё же качает головой «нет». Хаус трет виски.       – Ты должен был его видеть, он был прямо здесь!       – Никого здесь не было, мужик. На секунду Хаус думает, что это одна из самых лучших шуток Уилсона. Но он знает, что Уилсон ни при чём. Однако все это не может быть просто игрой его фантазии. Он хромает обратно в офис, думая о том, зачем бы ему вообще представлять, как Чейз подмигивает ему? В розовом галстуке. В уродливом розовом галстуке. Такое может провернуть только почти священник. Был ли он геем? Хаус никогда не задумывался об этом, но с Чейзом всё всегда было по-другому. Иногда он ловил себя на том, что больше флиртует с реаниматологом, а не с той же Кэмерон, а это о чем-то же говорило. Пару раз у него были сны неприличного содержания, ну и возможно в колледже он экспериментировал больше, чем рассказывал. У него безусловно был тип. Парни моложе его почти в половину с дэдди кинком. На следующий же день Хаус просто брал себе кофе в кафетерии на первом этаже, как вдруг снова увидел его. На этот раз это была не галлюцинация. Он стоял в нескольких метрах, в розовом галстуке и белом халате, с такими же волосами. Он что-то кричал в телефон, стоя за мраморной колонной, но Хаус наблюдал за ним, заинтригованный тем, что Чейз действительно был здесь. Мужчина снова слышал старый добрый австралийский говор его вомбата и, если бы он подошел поближе, наверняка бы почувствовал легкий запах лимонного шампуня.       – Я сказал нет! – снова закричал в трубку Чейз. – Кэмерон, я всё отменил, потому что у меня была на это причина! Я не хочу жениться на тебе! Я вернулся туда, где должен быть, а ты найди другого неудачника, которого можно будет заманить в свои сети, потому что с меня достаточно! – он захлопывает телефон и прижимает его ко лбу, на секунду закрывая глаза, а потом бросает телефон в мусорное ведро. Он не видит Хауса, но его пейджер издает звук, и через секунду он исчезает. Интересно. На этот раз он идет к Уилсону, который говорит ему, что да, два дня назад Чейз вернулся работать в больницу хирургом, отменил свадьбу с Кэмерон после того, как она изменила ему, хотя, по слухам, она так поступила только потому, что Чейз любит другого человека. Хаус недолго обдумывает услышанное, а потом поднимается и идет в хирургическое отделение, прямо в комнату отдыха. Там нет никого, кроме спящего на диване австралийца, непристойно развалившегося на диване. Весь его вид так и кричал: «трахни меня, Хаус». Ему стоило бы надеть предупреждающий знак… желательно, на голое тело. Хаус запирает дверь на случай, если не сможет сопротивляться инстинктам. Он еще секунду наблюдает за парнем. Расслабленное лицо с высокими скулами, непреднамеренно чувственно раздвинутые ноги, вздёрнутая рубашка, оголяющая загорелый живот. Если бы понадобился пример физически совершенного человека, Хаус бы сразу назвал имя Роберта Чейза.       – Эй! Лентяй! Вставай давай! – кричит вдруг Хаус, и Чейз подскакивает с дивана, не удерживает равновесие и падает прямо на пол, ударяясь пятой точкой. Его глаза широко раскрыты, он проверяет время.       – Что случилось? В чем дело? – обеспокоенно спрашивает он, с отчаянием глядя на Хауса с пола. Тот пожимает плечами.       – Ни в чем, – просто отвечает мужчина. Они долго смотрят друг на друга. Как будто общаются мысленно, и об увольнении, и о возвращении и прятках, и про несостоявшуюся свадьбу из-за таинственного человека, в которого влюблен Чейз. Они оба знают правду.       – Итак… – Хаус снова пожимает плечами. – Как насчет вернуться в мое отделение? Чейз не может скрыть удовлетворение во взгляде, его лицо буквально светится. Хаус чувствует укол в районе сердца, он понимает, что любит Чейза именно поэтому, но скорее всего никогда не произнесет этого вслух. Мальчишка любит учиться, а Хаус любит учить.       – Я бы с удовольствием. Хаус наклоняется вперед, предлагая руку, чтобы помочь ему подняться, но как только парень хватается за нее, мужчина толкает его своей тростью, и Чейз приземляется на колени перед ним.       – Прости, но сейчас, мне кажется, тебе лучше оставаться на коленях. Чейз смотрит на него широко раскрытыми глазами, его бегающий взгляд проходится по паху Хауса. Он нервно облизывает губы.       – Ты что, серьёзно?       – Никогда не шучу о минетах, – он слегка качается, когда Чейз аккуратно расстегивает его ширинку с такой, присущей только ему, грацией, и не удивляется, чувствуя, что стоит у него крепче, чем когда-либо. Он вплетает пальцы в мягкие волосы парня, пока тот делает ему лучший отсос в его жизни, медленно качает бедрами, когда младший берет в горло. – Я никогда не скажу этого, ты же знаешь, – шепчет Хаус, чувствуя приближающуюся кульминацию. – Но я хочу, чтобы ты знал, что я чувствую это, – его рука спускается погладить Чейза по челюсти. Он кончает, когда австралиец делает что-то невероятное языком, сглатывает и вылизывает всё до чистоты, заправляет. Чейз поднимает на ноги, встречаясь взглядом с Хаусом, раскрасневшийся и прекрасный.       – Я знаю. Когда ты называешь меня вомбатом, глупым, милым, хорошеньким, я понимаю, что ты имеешь в виду, – он мягко целует Хауса, закрепляя обещание, а затем идет в двери, оборачивается и подмигивает. Блядски. Подмигивает. Хаус неверяще качает головой, криво улыбаясь. Как же он любит этого мальчишку. Он, кажется, вспоминает, почему принял его на работу.

ОТЗЫВЫ УСКОРЯЮТ РАБОТУ ПЕРЕВОДЧИЦЫ