I don't need to be saved

      Мама заложила в голову Дайны Лэнс так много правильных жизненных установок, что из нее просто не мог вырасти плохой человек.       «Живи по совести, слушай свое сердце и будь честной…»       Честь, совесть, сердце… Ну и куда привели эту прекрасную женщину ее жизненные ориентиры? Правильно, в могилу. А потому, Дайна всегда позволяет себе некоторые вольности в интерпретации вложенных в голову правил.       Например, сейчас ей ЧЕСТНО наплевать, зачем она везет Романа Сайониса и Виктора Зсасза в сторону доков в два часа ночи. Иногда лучше не задавать себе и другим лишних вопросов, заткнуться и делать, что говорят. Меньше знаешь — крепче спишь.       Они едут словно на похороны. Напряжение витает в воздухе, мечется от одного пассажира авто к другому. Все трое делают вид, что за стеклами, на улицах ночного Готэма происходит нечто невероятно интересное.       Канарейка видит Романа мельком, в зеркале заднего вида, когда тот грациозно опускается на сидение и командует: «поехали». Одного взгляда на босса ей хватает, чтобы понять — тот здорово нервничает. Как, все-таки, здорово иметь начальника, у которого все всегда написано на лице. Можно легко понять, когда все становится настолько плохо, что пора ретироваться. Жаль, из этой машины Черной канарейке не сбежать, если она планирует прожить еще какое-то время.       Сайонис мрачно смотрит в окно сквозь розовые стекла больших очков. Нервное напряжение — не повод плохо выглядеть. Он выглядит стильно, когда проводит вечер в своем клубе, выглядит стильно, когда убивает. Даже когда мир летит ко всем чертям, он по-прежнему выглядит стильно. У всех свои недостатки.       Зсасз не вмешивается и вообще старается не привлекать к себе внимание, пока босс первый с ним не заговорит. С пассажирского сидения ему не видно, что там творится на заднем, но ему и не нужно видеть. Романа он уже научился чувствовать чуть ли не спиной, шрамами, интуитивно.       Дайна сворачивает направо, и машина огибает высотное здание — огромного монстра из стекла, стали и еще бог весть чего.       Роман прислоняется виском к оконному стеклу, пытается рассмотреть гигантские буквы на самом верху и фыркает, словно обиженный ребенок:       — А можно было отгрохать здание побольше?! Что так скромно! Всего-то сто этажей и два квартала!       Канарейка смотрит на начальника, отражающегося в зеркале, и в полумраке салона ей кажется, что его лицо перекошено слезливой гримасой. Что, в принципе, вполне может быть правдой. Справляться с эмоциями Роман, несмотря на возраст, так и не научился. По сути, ими с Виктором и еще бесчисленным множеством готэмских преступников руководит ребенок-переросток.       — Не берите в голову, Босс. Уэйн компенсирует свой размер.       Виктор знает, на какую кнопку нажать. Щелк! И вот Сайонис уже весело смеется. Смеется и Зсасз. А Дайне не смешно — она только дергает уголком губ. Из вежливости. Сейчас бы обсуждать чьи-то достоинства в компании двух неуравновешенных убийц.       Виктор для Канарейки — темная лошадка. Она прекрасно осведомлена о том, почему Зсасз десятки раз оказывался в Аркхеме, о том, сколько человек он изуродовал и убил, о том, что у Виктора в принципе нет границ дозволенного, если дело касается убийств. Однако, Лэнс все время кажется, что это — цветочки. Когда сталкиваешься лицом к лицу с настоящим безумием, всегда стоит ожидать худшего. А потому, она молча ведет машину и думает только о том, сколько Черная маска платит ей каждую неделю. Фокусируется на положительных сторонах, так сказать.       Чем дальше к окраинам — тем мрачнее становится Готэм. Краски сгущаются, а лица тех редких прохожих, которые встречаются на пути, не предвещают ничего хорошего. Когда они въезжают на территорию доков, становится совсем тихо и пустынно. И страшно. Но про страх в этой компании говорить не принято.       — Останови здесь, — командует Роман, и Дайна нажимает на тормоз. Останавливает машину и глушит мотор, — Мы что, рано приехали? Сколько времени?       Виктор достает телефон и смотрит на экран:       — Два пятнадцать, босс.       — Ну, а мы договаривались на два! Я думал, мы, знаешь, так эффектно появимся, а в результате еще никого нет! Ты уверен, что он согласился?       — Босс, это в его интересах…       — Такие себе интересы, как я погляжу! Я не понимаю, что за…       Сайонис заводится. И это не предвещает ничего хорошего. Канарейка часто думает над тем, как же ему, наверное, хреново живется. Иметь всю эту роскошь, этот пафос, держать на коротком поводке одного из самых отбитых психопатов Аркхема, руководить наемниками и преступниками Готэма, но при этом не контролировать собственные эмоции. Даже жалко как-то. И страшно. Но, опять-таки, она со своим страхом справиться сможет, она — не Босс.       Дайна с надеждой смотрит на Виктора. Пора бы снова что-то предпринять, пока они оба не попали под горячую руку. Виктор закатывает глаза.       — Я — не последний человек в Готэме! Далеко не последний! И я не позволю, чтобы какой-то…       Свет фар бьет по глазам. Еще один автомобиль въезжает на территорию доков с приличной скоростью, а затем резко тормозит в паре десятков метров от них.       Лэнс слышит музыку — какая-то невнятная электроника десятилетней давности. Увидеть, кто за рулем не представляется возможным, даже когда фары гаснут.       — Я же говорил, — улыбается Зсасз, — Это в его интересах.       Сайонис победно вскидывает кулак — Дайна слышит, как скрипит кожа его перчаток — снимает очки, хватает с сидения черную маску и поспешно надевает. И дело тут не в сохранении тайны настоящей личности Чёрной маски — весь город и так знает, кто за ней скрывается. Лэнс однажды понимает, к чему весь этот маскарад…       Как только маска оказывается на месте, голос и повадки Романа Сайониса меняются, словно его самого больше не существует. Вся эта несдержанность и ранимость улетучиваются, словно ее никогда не было. Классическое раздвоение личности. Ничего нового, учитывая процент психопатов на один квадратный метр Готэма.       — Нам пойти с Вами, босс? — обеспокоенно спрашивает Виктор, повернувшись и наблюдая за тем, как       Сайонис достает пистолет, проверяет, заряжен ли, и снимает оружие с предохранителя.       — Обойдусь! Ты же передал ему, что встреча — один на один?       — Конечно…       — Ну и сиди смирно!       Дайне становится ясно, почему Роман так сильно переживал… Она никогда не видела Джокера так близко. Если Клоун и бывал в клубе ее босса, то не в те смены, когда Лэнс выступала. Скорее всего, вообще не бывал. И было бы здорово не видеть его еще столько же.       Джокер выпархивает с пассажирского сидения, хлопает дверцей и танцующей походкой направляется к их автомобилю. В свете фонарей Канарейке удается разглядеть и грим, и фиолетовый тренч, и ту самую улыбку. Внутри все сжимается, кажется, что подсознание реагирует на уровне животных инстинктов. Бежать.       Джокер — концентрированное безумие, хаос, как он есть. Воплощение всех самых страшных кошмаров. Удивительно, но невменяемый босс и серийный убийца Зсасз в секунду становятся вполне себе адекватными людьми, с которыми можно договориться.       О чем можно договариваться с ЭТИМ, Черная Канарейка искренне не понимает.       Роман все еще остается в машине. Дайна оборачивается — он пристально смотрит на приближающегося Клоуна, и чертова маска не дает ей понять, почему. Боится? Злится? Может, еще не поздно ударить по газам и уехать? Вообще, к чему вся эта паника, их трое против одного маньяка. Может, пора бы выйти, поговорить и закончить весь этот театр с гримом, масками и прочими симптомами неизлечимых психических заболеваний?       — Кто за рулем? — спрашивает Черная Маска кого-то из них, не отводя взгляд.       Джокер останавливается в метре от их машины и театрально вскидывает руки:       — Роман, у тебя пятнадцать минут! Время позднее — мне завтра на работу! Клоун хохочет и достает пачку сигарет.       — Харли, скорее всего, — тянет Виктор и морщится. Джокер явно также не вызывает у него никаких приятных эмоций.       — «Скорее всего» — это не ответ, Виктор! Хочешь, чтобы она тут все разнесла?       Лэнс готова поклясться, что снова слышит знакомые детские интонации в голосе Сайониса. Честное слово, это уже смешно. Зачем было тащиться сюда через весь город, чтобы полчаса раздумывать, выходить или нет?       — Тик-так! Тик-так! — хрипло смеется Клоун.       Смеется. Над Черной маской. Роман не выдерживает и резко дергает за ручку двери:       — Хотя, какая, на хрен, разница…       Сайонис даже не прячет пистолет. Он вообще забывает о том, что сжимает его в руке. Да и плевать — на войне все средства хороши, даже самые очевидные.       Мужчина обходит машину и через секунду оказывается с маньяком лицом к лицу. Маска к маске, если быть точнее.       — Ой, прям сразу? — Джокер кивает на пистолет и давится смешком, — Без прелюдий?       — У меня серьезный разговор, Джокер…       — И так ты демонстрируешь всю его серьезность? Я понял, — маньяк заговорчески подмигивает, — Сделаю вид, что занервничал.       Роман глубоко вдыхает. Нужно собраться, нельзя просто взять и выстрелить в голову Клоуну, испортив весь план. Каким бы неприятным ни был этот разговор, он должен закончиться так, как нужно, а для этого придется попридержать эмоции и взять себя в руки.       — Мне самому очень неприятно обращаться к тебе за помощью, но, кажется, без нее в этот раз не обойтись.       Джокер давится сигаретным дымом:       — Я что, сплю? Куда делся этот очаровательный идиот, орущий на каждом шагу, что он — хозяин Готэма и власть его безгранична? Где он? Куда ты его спрятал?       Маньяк тянется было к маске, но Сайонис перехватывает его запястье свободной рукой. Сжимает так сильно, что тонкие кости под мертвецки бледной кожей начинают хрустеть. Водительская дверь за спиной Клоуна открывается в ту же секунду, однако Квинн не успевает выйти.       — Место! — рявкает Джокер, чуть обернувшись на звук. Улыбка слетает с его лица, однако тут же возвращается обратно, стоит ему снова обратить все свое внимание на собеседника, — Роман, дружище, оставь все эти выпады для своих шавок. Или переходи к делу, или к делу перейду я…       Чёрная маска чувствует, как в бок упирается что-то острое. Неприятно холодное. Дизайнерской шелковой рубашке конец. Мужчина разжимает пальцы и отпускает тонкое запястье. Чувствует, как Клоун убирает нож. Борется с желанием проверить ткань — может, цела? Да нет, кого он обманывает…       — В следующую среду у меня встреча. Очень серьезная. Серьезнее не придумаешь. И мне нужно, чтобы один наш общий друг не заявился на нее без приглашения.       — «Один наш общий друг»? Это, что ли, малыш Бэтси?       — Да, Бэтмен. Я знаю, что ты сможешь отвлечь его. Никто не знает его лучше, чем ты, никто не сможет...       — Давно ли вы с ним друзья? — Джокер вдруг разворачивается и вальяжно направляется обратно к машине, — Вот так дружишь с человеком годами, а потом выясняется, что у него есть друзья на стороне! Некрасиво это как-то…       Роман в растерянности оглядывается назад, ловит разъяренный взгляд Зсасза. Черт знает что! Никто не смеет просто так уходить и обрывать разговор с Романом Сайонисом! Никто не смеет так с ним обращаться!       Черная маска догоняет Клоуна уже когда тот садится в машину, но не успевает закрыть дверь.       — Ты не смеешь просто так взять и…       — «Ты не смеешь», «никто не может»! — пародирует маньяк и хохочет, — Ради бога, Роман! Как может человек с таким количеством денег быть настолько закомплексованным?!       — Мне нужно знать…       — Я же не сказал «нет»! В следующую среду! Только учти, папина гордость, мои услуги стоят дорого!       Харли заводит мотор и Клоуну, наконец, удается вырвать из рук Сайониса дверцу. Тот старается сохранить остатки самообладания, держится, чтобы не выпустить всю обойму в голову психопату, его шлюхе, в злополучную пассажирскую дверцу…       Да весь Готэм, каждая тварь в этом городе, знает, что с ним шутки плохи. Перешел Черной маске дорогу — ты покойник. Без вариантов, без исключения. Дети, женщины, старики. Он не щадит никого. В его случае «идти по головам» — выражение буквальное. Он идет по отрезанным головам, срезанным лицам, расчлененным телам, но все еще не может добиться того, чтобы каждый псих в этом городе знал свое место — место после него, ниже него!       — Сколько ты хочешь? Деньги — не проблема!       — Деньги?! — брови Джокера взмывают вверх, он поворачивается к Харли, — Нет, ну ты слышала?       Та наклоняется вперед, чтобы видеть лицо в черной маске. Смотрит на Сайониса, как на умственно отсталого.       — Ты знаешь, на что я способен! Я могу заплатить столько, сколько нужно, но я должен быть уверен…       — Ой, все… Не могу больше это слушать, трогай!       Квинн давит на педаль газа, машина срывается с места и, дрифтуя, выезжает с территории доков.       Роман еще несколько секунд стоит на том же месте. Сжимает свободную руку в кулак и разжимает ее несколько раз. Смотрит на след, оставленный шинами на асфальте. Затем, все-таки, решает вернуться в свой автомобиль. Опускается на сидение, снимает маску и кладет ее рядом с собой.       В машине воцаряется гробовая тишина.       Дайне стыдно. Она не понимает, за что именно. За босса? Он занимает свое место в криминальном мире Готэма по праву. За ситуацию? Роман ни за что бы не отправился просить помощи у Джокера, если бы она не была действительно ему нужна. За себя? А что она должна была сделать?       Тишину нарушает Виктор. Наигранно бодрым тоном он заявляет:       — Вы всегда добиваетесь своего, босс!        Лэнс видит, как отражающийся в зеркале заднего вида Сайонис меняется в лице, расплывается в счастливой улыбке:       — Важен же результат! Правда, Птичка?        Дайна выдавливает из себя улыбку и кивает.