***
Иджекил снова взглянул на шагавшую рядом с ним девушку. И увидел лицо принцессы Атанасии, смотревшей вперед с высоко поднятой головой. Он волновался, когда ее уже дважды вырвало кровью, но вскоре после этого она быстро пришла в норму. Даже больше: по сравнению с тем, каким было ее лицо до тех инцидентов, его нынешний цвет стал куда здоровее, отчего он довольно качнул головой. К тому же сейчас лицо принцессы Атанасии было странно-уверенным. Иджекил вспомнил о случившемся минуту назад и на мгновение задумался. Впервые его отец, герцог Альфиус, отступил перед лицом принцессы Атанасии. По мнению Иджекила, как ни погляди, принцесса Атанасия была ни капли не задета словами его отца. Не будет ли слишком сказать, что она, похоже, просто пыталась отомстить ему? - Молодой герцог Альфиус. Конечно, в этом не было ничего плохого, с учетом того, что отец первый начал сыпать оскорблениями. - Не думаю, что нам стоит идти в Рубиновый дворец вместе. Как насчет того, чтобы здесь и разделиться? Теперь уже Атанасия подняла взгляд на Иджекила и заговорила. Услышав ее осторожное предложение, Иджекил отвел взгляд. Принцессе Атанасии, видимо, было с ним неуютно. Что тогда, что сейчас. - Мне будет неспокойно, если оставлю принцессу одну. Прошу, позвольте мне сопроводить вас в Рубиновый дворец. Услышав слова Иджекила, Атанасия пожевала губами, словно желая сказать что-то еще. Однако поняла, что Иджекил не отступит и оставила попытки переубедить его. После пару минут ходьбы Атанасия сказала. - Спасибо за ваше беспокойство, благодаря вам мне, как и в прошлый раз, удалось избежать проблем. В тот же миг Иджекил заметил еще одну странность, о которой думал уже давно. "Благодарю, молодой герцог Альфиус." "Прошу прощения за доставленные молодому герцогу неудобства." Странно. Это точно та же самая принцесса Атанасия... Но почему он чувствует, что что-то не так? Он не знал, как описать ту странную разницу между Атанасией, говорящей "Спасибо" за помощь, и Атанасией, постоянно за все извинявшейся. К тому же тот инцидент на балу маркиза Ирейна не был чем-то, на что была способна известная ему принцесса Атанасия. И по глазам его резанул яркий луч света. Принцесса Атанасия смотрела на него. В поле зрения попали ее колышущиеся в солнечных лучах золотые волосы и яркие аметистовые глаза. Он и сам не знал, почему свет в ее глазах на мгновение пленил его. Иджекил молча смотрел на принцессу Атанасию, пока не отвернулся. И с его губ слетел тихий голос. - Мне кажется, "спасибо" звучит намного лучше, чем "мне жаль". Спонтанные слова. Слова, вырвавшиеся сами собой, были искренними, без толики лжи; Иджекил и сам был смущен тем, как впервые честно сказал кому-то то, что было у него на уме. Конечно, в некотором роде слова Иджекила были чем-то совершенно очевидным, но если честно, он с самого детства руководствовался лишь чистым расчетом, а не своими желаниями. К счастью, принцесса Атанасия не заметила его волнение. - Да, я тоже так думаю. Слабая улыбка смотревшей на него принцессы Атанасии кольнула его в самое сердце. Ее лицо напряглось, словно эта ее улыбка была спонтанной, как слова Иджекила секунду назад, но воспоминаний о ней до сих пор стояли перед его глазами и вряд ли скоро угаснут. Иджекил с принцессой Атанасией вновь продолжили путь по тропинке в окружении сочной зелени и ароматных цветочных кустов. Почему-то дорога перед его глазами казалось куда ярче прежнего.***
Вернувшись в Рубиновый дворец, я взволнованно скрестила руки на груди. Я уже много раз думала об этом и поняла, что не смогу оставить принцессу Атанасию и Клода такими, какие они сейчас есть. Конечно, я не была до конца уверена, что этот мир пойдет по сценарию прочитанной мной новеллы, то есть Клод вполне может не убить Атанасию несколько месяцев спустя. Однако все несчастья, обрушившиеся на Атанасию, были настоящими, без приукрас. Лукас спросил, какое я имею право вмешиваться в судьбы людей этого мира... Если честно, я тоже думала, что, с одной стороны, могу вмешаться в судьбу этого мира больше, чем следует, но потом поняла, что это нелепо. Кто, черт побери, решает, что это право необходимо иметь? Звучит как богохульство, но разве здесь может существовать бог? Как бы то ни было, сколько бы я ни волновалась об этом, если на тот вопрос нет ответа, то почему я не могу поступать так, как сама того пожелаю? Так что я решила как следует обдумать причину, по которой меня отправило в этот мир. Да, знаю. В итоге я всегда начинаю мыслить иррационально. Все-таки не могу притвориться, что не знаю о здешних Клоде и Атанасии, и если вдруг вот так вернусь в свой мир, то ближайшие десять ночей потеряю сон из-за мыслей о них. Я буду делать все, что в моих силах. Думаю, увидь меня сейчас Лукас этого мира, раздраженно бы цокнул языком и зыркнул как на идиотку. Лишь ночью я могла действовать, и я не собиралась упускать эту возможность. Прежде всего, я должна встретиться с Лукасом этого мира.***
Лукас был в бешенстве. Уже какое-то время он был в паршивом расположении духа, и вот очередной раз вскочил с места. Так было всегда, когда он думал о ней. "И еще спрашиваешь как изменщица про наши с тобой отношения... верно?" Пззт. Стоило в ушах снова прозвучать знакомому голосу, и колыхавшаяся ветром трава рассыпалась прахом, словно отражая его разбитое состояние. Той, кто глубоко засел в голове Лукаса, была Атанасия из другого мира. Лукас в очередной раз убедился в том, какая же она бесстыжая стерва. Она посмела притвориться, что не знакома с ним, и так бесстрашно себя вела. С самой первой встречи она без колебаний говорила и поступала так, как было душеньке угодно. Поначалу это казалось ему забавным. В прошлом все страшно боялись его, так что Атанасия, показавшая ему эмоции, отличные от страха, показалась ему особенной. Впервые за несколько сотен лет он хотел, чтобы кто-то остался рядом с ним. Каждая ее реакция была милой и забавной, так что ему не было скучно наблюдать за ней со стороны. Будет правдой сказать, что Лукаса уже долгое время одолевала невыносимая скука. Уже долгое время что бы он ни делал, что бы он ни видел - ничего не вызывало в нем интереса. То же было и в прошлом, до того, как он впал в многовековой сон от магии подонка Этернитаса. И даже после пробуждения ничего не изменилось. Так что больше дюжины лет он просидел в Башне. В одиночестве. Потому впервые за долгое время он был так заинтересован в человеческой девчонке. Но этот восторг не продлился долго. В какой-то момент Атанасия стала раздражать Лукаса. Он и сам не понимал, почему. Вначале она сказала, что в любом случае вернется в свой мир, словно это было само собой разумеющимся. Для Лукаса она была занятной игрушкой. Так что он не мог позволить ей исчезнуть у него на глазах. Однако он не знал, как объяснить каждый раз разрывавшую его ярость, когда из ее уст выходили слова о "Лукасе из другого мира". Все-таки, его больше всего бесило, когда она думала о другом, глядя на него. Выходит, причиной ее открытости и грубости с самой первой их встречи было то, что она решила, что он - Лукас из ее мира. Хм, что ж, то было всего лишь спонтанное желание не отдавать ее кому-либо еще. Пускай даже его соперник из другого мира... нет, это неприемлемо как раз потому, что это "он" из другого мира. Шу-у. Вдруг он ощутил волну знакомой маны. Лукас прищурился, ощутив слабые отголоски маны, принесенной ветром. Он обострил все пять своих чувств и уже четче ощутил ее поток. Невероятная и захватывающая дух магическая сила, схожая с таковой у его учителя. Пускай они и поглотили одного и того же священного зверя, ее мана совершенно отличалась от таковой у Лукаса. Конечно, нынешняя мана Лукаса была смесью из маны зверя и его собственной, но дело было не только в этом. Лукас сидел на огромном раскидистом дереве и смаковал приносимую бризом ману Атанасии. Он не знал почему, но она звала его. Настойчиво и как-то отчаянно. Нет, говоря начистоту, он уже знал, почему. Это ведь Лукас недавно бросил Атанасию на произвол судьбы. Но он все еще был зол на ее слова, потому не ответил на ее зов. И тем не менее, видя, как она продолжает отчаянно его звать, Лукас все же ощутил себя немного лучше. Ха, так сильно хочет его увидеть, что готова зайти так далеко? Вскоре Лукас задумался, глядя на ночное небо. Он наконец направился к источнику маны, словно не мог ничего с этим поделать.