Инкубаториум Киборгвилля

      Двое молодых людей смотрят на высокую фигуру в белоснежно-белом, но крайне помятом, халате. Молодые люди не до конца понимают что именно на уме у доктора Бея, который только что грустно выдохнул и спустя секунду смотрел на них так, как будто бы все уже было решено… будто бы их жизни были решены еще до того, как состоялся этот разговор. Девушка поежилась от неприятного ощущения, прокатившегося по всему её телу. Она смотрела на наставника и пыталась решить для себя: хочет она или не хочет настолько погрузиться, сделав данный проект делом всей жизни. Конечно, заочно, сердцем она понимала, что у нее есть всего один ответ. В это же время, Уилл пытался найти позитивные стороны и внимательно изучал девушку, стоящую рядом с ним. Он пытался представить себя в качестве её супруга… он, в принципе, пытался представить себя вместе с какой-нибудь из знакомых девушек в качестве мужа, но не мог. Это обуславливалось его скверным характером, любовью покутить и полным отрицанием каких бы то ни было обязательств. Он считал себя молодым, свободным и хотел вдыхать сладковатый запах жизни полной грудью, не навешивая на свою шею поводок обязанностей. Но где-то в глубине души, он просто кричал: «Слава скорости мыслительного процесса, который позволяет в долю секунды обработать большое количество информации», — все потому что он определился с тем, что ассистентка его начальства не дурна собой, и он не против был бы покружить с ней… хотя бы какое-то время.       — Вот все и решено, — сорвалось с губ доктора Б.О.Г., который смотрел на своих подопечных совершенно открытым, можно сказать, прозрачным взглядом, — … вот все и решено… — повторил он со слегка грустной интонацией и даже не смог сдержать свои глаза от того, чтобы не сделать ими дугу в воздухе, прежде чем вновь посмотреть на молодую девушку и Уилла, который был прям как стальной стержень и столь же тверд, — … я должен попросить у вас прощения, — продолжает он, но его не пытаются ни перебить, ни нарушить целостность его повествования, — … вы же понимаете, что все было решено еще до того как мы начали это? — это больше риторический вопрос, который вновь заставляет молодых людей задуматься над тем, готовы они смириться с уготовленными для них ролями или нет, — И, я не знаю, готовы ли вы смириться с тем, что кому-то из вас я стану кем-то вроде отца… и, поверьте, мне тоже будет тяжело, но мы должны это сделать, — он говорит тихо, искренне, аккуратно, словно боясь вскрыть свои старые раны, и это прекрасно видит девушка, которая внезапно начинает думать о своих родителях, с которыми уже давно не виделась из-за учебы и свалившейся на неё работы, — … уже… все… решено, — повторяет доктор Бей и этими словами заставляет сердце Уилла биться так, будто бы оно — бас-барабан хард-кор группы в составе которой есть совершенно бешеный ударник. Он тоже вспоминает о своих родителях, которых также давно не видел, и его скручивает неприятное чувство вины и собственной никчемности.       Сначала глаза Уилла утыкаются в пол, после чего он поднимает свой взор, чтобы посмотреть на доктора Олденвуда Грея. За тот краткий миг он вспоминает о том, по какой причине он решил как можно дольше не видеться с родителями. За те миллисекунды он вновь переживает собственную несостоятельность и чувство стыда за то, что не стал ни умным, ни богатым, ни хотя бы приличным человеком. Что работает чернорабочим по стройкам и может позволить себе лишь дешевую конуру, пиво с какой-нибудь не вкусной жратвой третьего сорта и отупляющее телевидение, которое уже успело стать пережитком прошлого, наполненного рекламой и пропагандой, на которую больше не ведутся даже те, кто раньше топил за политику. Большое влияние на это оказал геноцид андроидов, вышедших из рамок поведения придуманных Азимовым.