Инкубаториум Киборгвилля

      Девушка не отвечала. Она не показывала никаких признаков жизни. Просто смотрела перед собой. Казалось, что она зависла и пытается обдумать ответ на заданный ранее вопрос, в связи с чем борется против некоторой череды противоречий где-то внутри себя. Прошло еще несколько секунд, и тут доктор Бей неосознанно начал считать. Он это делал молча. Он делал это про себя, при этом не спуская своих глаз с андроида.       — Десять секунд прошло! — раздалось в его голове, — Этого уже слишком много… пятнадцать секунд позади… где там мое связное устройство?! — он почувствовал испу, г — Двадцать секунд, — продолжал считать он, а тело начало покрываться прохладной испариной, — Если я вызову бригаду, они будут здесь спустя пять минут… минимум пять минут, — думал он, все крепче сжимая в кулаке небольшой кусок пластика, — Сорок секунд… мне это не нравится! Мне это очень не нравится! — доктор Бей старался быть неподвижным. Он вкладывал неимоверное количество сил, чтобы не сводить своих глаз, чтобы практически не дышать, чтобы не пропустить самый главные момент: когда киборг придет в себя и начнет делать хоть что-то.       — Минута, — мелькнуло в мыслях экспериментатора, и тут со второго этажа послышался голос Исиды. Он слегка хрипел спросонья. Он был тихим, блеклым, но предельно различимым в наступившей тишине. Девушка спросила: «Что у вас тут происходит?! Почему вы не даете мне выспаться нормально?! Пять утра!.. всего-лишь пять утра! Мое утро начинается в семь! А тут — пять утра! Имейте совесть, господа!» — недовольно пробурчала ассистентка. Её глаза были прикрыты, и поэтому она не могла разглядеть в слабом освещении первого этажа ни доктора Бея, ни застывшую Вандаю.       — Док, я знаю, ты там! Ответь мне что-нибудь! Что у вас там происходит?! — спросила она, продолжая слегка приоткрытым глазом пытаться рассмотреть людей на первом этаже, — У вас все хорошо или мне стоит просыпаться, чтобы мчать к вам на помощь? — фыркнула девушка, поставив экспериментатора в затруднительное положение, ведь он знал, что если скажет о проблемах то… произойти может многое… многое и не самое приемлемое… то, за что он себя никогда не простит.       — В-все нормально, родная, — ответил доктор Бей. В его планах не было ничего сверхъестественного. Он просто продолжал наблюдать за реакцией андроида и ждал… ждал… ждал… пока Вандая не активировалась. Сначала силиконовая форма жизни слегка дернулась так, как это бывает при тике и одно плечо резко подпрыгивает наверх, при этом голова дергается по направлению к все тому же плечу. Так вот, спустя несколько секунд после ответа экспериментатора, Вандая сначала дернулась, после чего её глаза, каждое из которых состояло из нескольких сотен небольших камер повышенной чувствительности, перестали поглощать в себя отражения. Она посмотрела на экспериментатора в этом взгляде был вопрос, дескать: «Мы о чем-то говорили? Вы не могли бы повторить, пожалуйста…» — и Олденвуд Грей увидел этот вопрос.       — Иди спать, Исида. Мы тут сами со всем разберемся, а утром тогда все расскажу… через час или два… как получится, — сказал он, чем вызвал к себе неподдельный интерес робота. Исида, услышав своего наставника, медленно, покачиваясь развернулась и пошла в свою комнату, чтобы досыпать отведенное для сна время. Доктор Бей вновь остался с Вандаей наедине.       — Что с тобой произошло, родная? — спросил он у девушки, которая полминуты назад больше походила на мраморную статую созданную в далеком и далеком прошлом каким-нибудь гением-педантом, что при помощи гвоздя дотошно высекал каждую из волосинок на голове какой-нибудь нимфы и наждачкой правил углы, — С тобой все хорошо?       — Я… я не знаю, — ответила Вандая, и это было самым жутким из того, что мог сказать андроид. В связи с этим, в голове Олденвуда Грея промелькнуло: «Проблем станет больше, а жизнь веселее… надо пообщаться с Джимом, и направить его вообще ко всем нашим андроидам, чтобы он устроил всем глобальную проверку на наличие вирусов… иначе нам в один миг может стать крайне плохо.»