Инкубаториум Киборгвилля

      Уилл ушёл, оставив экспериментатора и андроида наедине. В течении нескольких минут они разбирали последствия происшествия в приглушенном свете. Доктор Бей, стиснув зубы, переваливался на повреждённой ноге. Костыль лишь частично справлялся со своей задачей, и это заставляло экспериментатора размышлять на тему своего ошибочного решения прибегнуть к нормальному лечению. Вандая при этом лишь молча наблюдала, и так было до того момента, пока Олденвуд Грей не задал один единственный вопрос: «Слушай, родная… а почему Уилл сам себе готовил завтрак?».       — Он почти всегда самостоятельно готовит завтрак, — спокойно ответил андроид, даже не поняв глубины вопроса, — Примерно в девяносто пяти процентах случаев он готовит себе сам и завтрак, и ужин. До появления общей столовой для строителей, он готовил себе и обеды. Делал это он либо вечером, либо утром и забирал с собой на работу, — девушка хмыкнула, пожав плечами, и это было так по-настоящему, что в голове экспериментатора возникло небольшое слово, или скорее мыслеблудство: «Как доказать человеку, что тот андроид или как андроиду доказать обратное?»       — Интересно… — протянул экспериментатор, — … крайне интересно!.. в связи с чем наш нестабильный сотрудник в очередной раз проявляет такое количество подозрительности и старается все делать по-своему? — Олденвуд Грей хищно улыбнулся, — Нет, мне это даже нравится! Ей богу, нравится! Он не слепо плывет по течению, не проявляет склонности к тупому подчинению, даже наоборот, ищет вариант любого неподконтрольного действия, сохраняя при этом свою индифферентность по отношению к самому эксперименту, но проявляясь не то чтобы фанатизм в отношении воспитания Рип, но заинтересованность и привязанность… плюс, это как ни как стремление к свободе мысли и это здорово! Но может поставить под удар эксперимент… потому что Рип должен быть послушным… то есть, без тяги к размышлениям и излишнему влиянию экзистенсиальщины.       — Может быть, потому что ему приятнее самостоятельно готовить для себя? — спросила Вандая, тем самым дав понять что все изыскания были произнесены экспериментатором вслух, — И вообще, человек — это не тот живой организм, который можно лишить мысли без грубой силы, — проговорил андроид, чем вызвал интерес к своей персоне, — … человек всегда будет стремиться к свободе. В рядах… среди общей массы всегда будут девиантные особи, с которых виток развития будет запускаться с новой силой, в подъем, — экспериментатор внимательно смотрел на Вандаю, чьего мнения он не спрашивал и чьё поведение периодически ставило его в затруднительное положение и подталкивало на размышления о влиянии вируса на её процессор и память, — Но я уверена в том, что Рип станет той самой особью, которая модернизирует спираль развития… внесёт в неё изменения, благодаря ненасильственно изменённому… или, в его случае, изначально сформированному мировоззрению… — она замолчала. За секунду до этого, всего на миг, лицо искусственной девушки исказилось в самой настоящей, неподдельной гримасе боли, отчаяния и безграничного, как космос, сожаления. Это выглядело так, словно в ней что-то сорвалось и быстро восстановилось на прежнее место. А ещё, она не договорила. В конце высказывания андроида повисло одно страшное слово, наполненное смыслом под завязку. Наполненное отношением человечества ко всем моделям гуманоидов из силикона, стали и пластика.       — Все хорошо, Вандая? — спросил доктор Бей, посмотрев на подопечную с неподдельным ужасом, — О чем ты вообще сейчас говорила? — спросил доктор Олденвуд Грей, которому было важно понять произошедшее и на основе этого принять важное решение, связанное с состоянием андроида, служащего в первом подземном доме Инкубаториума Киборгвилля.