Инкубаториум Киборгвилля

      Три с половиной года от рождения Рип.       — Папа! Мама!.. мама! Папа! — звонкий, приятный, детский смех украшает этот жаркий летний день на пляжу, далеко за пределами Инкубаториума Киборгвилля. Большое количество разнообразных людей бьет по глазам своим контрастом. Приятный бриз щекочет кожу и колышет волосы. Солнце, мягкое как касание губами губ. Исида и Уилл сидят в обнимку и играют с Рип так, будто бы он их родной сын. Они ведут себя так, словно провели вместе несчетное количество лет, и так, словно готовы провернуть подобное ни один, ни два, а бесчестное количество раз. Доктор Бей сидит чуть поодаль периодически опрокидывая донышко темной бумажно-пластиковой бутылки с темным терпким элем и направляя прохладную жидкость вниз по пищеводу. С момента первой годовщины прошло два с половиной года и за это время изменилось многое… практически, не считая самого эксперимента, который протекал своим чередом и готовился к вступлению в новую фазу.       — Рип уже ходит, лепечет, играет и так далее. Он развивается как нормальный, среднестатистический ребенок, и на данном этапе это здорово. Единственное большое «но», которое меня смущает: не самая большая заинтересованность в общении с окружающими. Думаю, это может быть обусловлено тем небольшим количеством детей примерно его возраста, которые пока что… эм… доступны?.. для проведения нашего эксперимента и заняты в яслях Киборгвилля. Может быть Рип не интересно с ними… может быть они ему просто не нравятся и это было бы самым простым для нас вариантом… единственное, на что мне остается надеяться, что это не аутизм… — он сидел и сверкал отражениями из своих остекленевших от алкоголя глаз. Он был в состоянии глубокого раздумья и не обращал внимания ни на своих подопечных, которые не просто выглядели, а были счастливы в этот миг. Доктор Олденвуд Грей не обращал внимания на Вандаю, которая наравне с людьми отдыхала на пляже и грела своё силиконовое тело на солнце. Экспериментатор не только не обращал на это внимания, он смирился с тем, что андроид перестала восприниматься роботом. Сейчас он даже не видел разницы и лишь изредка усмехался с этого… а ещё с того, что из всех присланных для работы андроидов вышел из строя именно этот… то есть тот, который должен был быть самым безопасным в службе образцом. Мысли обо всем об этом время от времени накатывали на старика, погружая его в экзистенциальную медитацию заключающуюся в размышлениях о том, на что он вроде бы может оказать влияние. Но не станет по ряду личных причин, привязанностей и полного отсутствия смысла.       — Док! Эй, Док! Пойдёмте в домик! А то мы засиделись… да и солнце уже потихоньку западает за линию, — сказал Уилл, протягивая руку своему учителю, — Занесём вещи и можно будет пойти покушать… а потом настанет пора для сбора вещей. Мы ведь завтра возвращаемся на станцию, так? — спросил он, продолжая смотреть на покрасневшие от опьянение, жары и возраста глаза экспериментатора.       — Эм… да… точно, — ответил доктор Бей, который щурился, пытаясь рассмотреть лицо Уилла, стоящего спиной к солнцу, — Спасибо, что помог подняться, — сказал экспериментатор после того, как сотрудник станции и условный отец Рип помог ему встать на ноги, — Кхм… ну, пойдёмте, в таком случае, — в голову доктора слегка ударило, и он почувствовал приятную легкость от опьянения и даже настроение немного улучшилось от этого, — … только не спешите, пожалуйста! Колено зажило, затянулось, но возраст даёт о себе знать и время от времени оно дичайшие образом болит, — он сделал пару шагов после чего скривился от боли.