Инкубаториум Киборгвилля

      Экспериментатор продолжительно зевнул. Его размышления после прерванного разговора убили большое количество времени на гипертонусе все той же способности мыслить. Чем ближе Олденвуд Грей был к утру, тем больше он усмехался с самого себя… тем больше он смеялся с собственной глупости и тем меньше становились его круги по первому этажу с одним произносимым «глупец» и тысячами негласных слов.       В какой-то момент он в очередной раз сел на диван. Поставил на новый кофейный столик чашечку только что заваренного зелёного чая. Запрокинул голову назад и положил на веки большой и указательный пальцы, чтобы помассировать уставшие глаза. Затем он вновь продолжительно, сладко зевнул и провалился в тяжелый, не самый приятный сон, в котором он периодически подрывался с места, взволнованно оглядывался по сторонам, после чего вновь засыпал, сидя на диване. А его сон, он вобрал в себя всю ту экзистенсиальщину, фрустрацию и рефлексию, с которой доктор Бей столкнулся этим вечером. В этом сне он представлял то, как рисует блок-схему выхода из сложившейся рекурсии мыслей, которая поддерживала связь между «умение мыслить» и «инстинкт». Каждый раз он сталкивался с тем, что умение мыслить вытекает из инстинктов, а инстинкты имеют не только непосредственное влияние, но также подвластны мыслительному процессу.       Иногда во сне он хлопал себя по лбу, и пусть в реальности его тело оставалось недвижимым, тот звук, который воспроизводился в его голове при этом, заставлял экспериментатора вздрогнуть, открыть глаза и тревожно посмотреть по сторонам. Такая же ситуация была и с победными ликами, когда он на один шаг приближался к выходу из закольцованного цикла… и кстати, те самые шлепки ладонью по лбу были дальнейшим шагом, потому что мозг экспериментатора подкидывал новый аргумент, способный вернуть стрелочку стремящуюся к блоку «выход» обратно в схему, на шаг или несколько шагов назад.       Разбудил его Уилл, который следуя строгой внутренней дисциплине встал раньше всех, чтобы самостоятельно приготовить себе завтрак, собраться и, пока все спят, отправиться на своё рабочее место. Доктор Бей услышал его возню на кухне, открыл глаза, несколько секунд посидел, в попытке понять, сопоставить место где он был с воспоминаниями. Он посмотрел на кофейный столик, который пришлось обновлять вместе с тостером, на чашку холодного зелёного чая покрытого корочкой, и понял что уснул не тогда и не там, где должен был.       — Кипиша нет… стол целый… мои мышцы и кости не болят ни от травмы, ни после эпичного приземления на придиванный предмет интерьера, — думал он, — Суета совершенно обыденная. Даже факт того, что я отрубился сидя на диване, он тоже вписывается в обыденность и поэтому Уилл никак не реагирует, выполняя свои ежедневные действия, ставшие частью не только его, нашей общей подземной жизни.       — Как ты, ранняя пташка? — спросил Олденвуд Грей, тяжело перенося вес своего тела вперед, чтобы упереться локтями в бедра и умыться воздухом, — Ты как всегда, с самого утра готов и рвешься в бой? — экспериментатор протер глаза, после чего залез пальцами в уголки и извлек оттуда крупицы сна. Голова слегка кружилась от недосыпа и, как следствие, сильной усталости, что предвещало подарить ему длинный и не самый приятный день.       — Да… вы же знаете о том, что я не из тех, кто долго вливается в рабочий процесс, потому что не понимаю, да и не воспринимаю расхолаживания, — он пожал плечами, — Надо все делать быстро и четко, — он поставил на обеденный стол чайник с кипящей водой и чашку с таблеткой чая в небольшом бумажном фильтре.