Инкубаториум Киборгвилля

      — Проклятье… — тяжелым эхо отозвалось в рассудке Олденвуда Грея, — Я думал что все будет гораздо проще, а тут… — в правом ухе фонило, оно было заложено от давления, — … а тут, оказывается, что я не восемнадцатилетний… даже не двадцатипятилетний… и даже не сорокалетний… а действительно рухлядь возрастом за семьдесят, — подумал он, упершись носом в пол, тяжело дыша и чувствуя то, как каждая попытка сглотнуть вязкую слюну скребёт по глотке, — … возможно я погорячился со ставкой… возможно, я влечу с этой затеей и потом буду долго изводить себя самоиронией и называя упёртым слепым глупцом, — он постарался отжаться от пола, но получилось это не самым лучшим образом. С трудом оторвав грудь от поверхности на несколько сантиметров, он постарался зафиксироваться на коленях. Движение получилось грубым, резким, рваным, особенно ногой с повреждённым суставом. Зубы сжались, доставив дополнительный дискомфорт в области скул. Дальше последовал тяжелый, приглушённый выдох: «А-а-а-а!..». Сочетание вязкой слюны и пота сорвалось с залитого лица придав данному действу некоторого фатализма. Словно ветхий хищник, в попытке загнать зверя, споткнулся и даже после некоторого отдыха не смог подняться на лапы.       — Эти две недели… две недели на подготовку… всего две недели, — звякали мысли, ведомые ритмом пульсирующих венок на висках и на лбу, — До отпуска мое дыхание вообще не сбивалось, а каждый подход был как издевательство над самой сутью старения! А тут… чуть подергался и все — баста! Не-е-ет! Такое меня не устраивает! — подумал он и лицо искривилось в страшной гримасе отчаяния, ненависти к самому себе и решимости переломить последовательность событий, предусмотренных данной нитью реальности, — Ну ничего… я спущусь в Ад и пройду его насквозь… — подумал он и тут, где-то в глубине его сознания он услышал: «Ты уже идёшь через преисподнюю! Или ты забыл о том, как поклялся небом, куда ты смотрел, потому что ниже смотреть было невыносимо! Ты забыл о том, как клялся тем, что ниже неба, куда смотрел в поисках бесконечности, которую утратило небо над головой?! Неужели ты забыл о том, как клялся тем, что сокрыто под толщей и что ты не в силах увидеть о том, что ты изменишь общество изнутри, разрушив его самым изощрённым образом?! Неужели ты обо всем об этом забыл?!» — лицо экспериментатора рассекла улыбка, впитавшая в себя безумие второго лика Эдварда Мордрейка, шепчущего те истории, которые можно услышать только в самом настоящем аду.       Доктор Бей, стоящий на четвереньках бесил себя даже больше, чем тупость антипрививочников и плоскоземельщиков, о которых он читал из учебников истории, когда сам был студентом. Чтобы избавиться от этого паскудного ощущения самопрезрения, он в очередной раз напряг свое истощенное тело и завалил его на сторону. Получилось грубее, нежели он предполагал и спустя секунду, жестко ударившись бочиной об пол, он лег на спину и уставился в потолок. В этот момент в его голове звучала одна идея: «Я хочу пива». Это была именно идея, так как формулировалась одним четким предложением и заседала не просто глубоко, а словно вытатуировывалась на подкорке… на черепной кости со стороны мозга или на веках с обратной стороны.       — Не-не-не! — ответил он сам себе, — Никакого пива до моей победы, — экспериментатор по прежнему тяжело дышал и буквально проглатывал прохладный, чуть сыроватый воздух подземелья, — … сначала утереть нос этому молодому зазнайке, а потом будет пиво, отдых и планомерное возвращение в нормальные тренировки, а не вот это все… хм-м-м… главное не развалиться… главное не превратиться в тупую кучу костей и мяса… которая с трудом дышит, еле как двигается и просто хочет умереть…