Инкубаториум Киборгвилля

      В принципе, если не вдаваться в детали и не прибегать к микро- и макроскопическому приближению, можно сказать, что на этом основные приготовления к свержению старого мироустройства были закончены. Оставались последние штрихи, типа: столы, блюда, сервировка, проверка готовности всех систем, оповещение небольшой личной армии о полной боеготовности и о скором событии, к которому все должны: вымыться, выбриться, взять с собой гражданскую официальную одежду по строгому дресс-коду и явиться на точку сбора, откуда всех заберёт экспедиторская платформа. Причём, за всеми этими мелкими хлопотами все мы и каждый член ближнего круга моей команды в отдельности не заметили того, как оказались на официальном приеме. События, растянувшиеся на пять лет, воплотились неотвратимой реальностью, в которой мы были готовы любыми хитростями и ухищрениями воплотить задуманное в жизнь.       И вот я стою на условно красной дорожке и встречаю непомерное количество гостей, и потихоньку отбриваю личные охраны в специальное помещение. Я здороваюсь со всеми за руку и веду себя максимально подчиненно. Я понимаю, что на данный момент моя задача и роль заключается в том, чтобы быть самым обычным халдеем, что пресмыкается перед правителями мира сего и их родственниками. Я прекрасно понимал, что даже Кира сейчас будет вести себя как заноза в заднице, отдавая те или иные приказы мне и членам моей команды, коим является и она. Кстати, касаемо её: она надела чёрное атласное платье, напоминающее водолазку с длинными рукавами, с высоким воротником и в пол. На её шее было колье с небольшим синим как небо камешком, под которым скрывалась та самая кнопка, которая подрывала сидячие места спрятанные в стеклянных аквариумах для ограждения от первоначальной визуализации голограмм и всех охранников. Синий цвет был выбран специально, как символ устремления и кампании, подразумевающей под собой свободу цвета синего неба. Высокого, бескрайнего и уходящего в даль и тьму космоса, исследования которого прекратились вместе с началом глобальных разработок синтетической, или правильнее будет сказать, силиконовой формы жизни.       Вот я встречаю последнего гостя, вслед за которым сам захожу в специально возведённое и построенное здание, предназначенное всего для двух акций уничтожения старых парадигм и форм власти. Вот я закрыл двери и сам зашёл в огромный зал, чтобы проследовать за микрофон и произнести приветственную речь. Здесь, на сцене, вместе с музыкантами и членами моей команды я сказал следующие слова: «Всем мира и чистого неба над головой — этими словами я хочу поприветствовать всех вас, дорогие и уважаемые гости! Итак, как мне кажется, следующий год должен принести нам много всего нового и, как минимум, некоторые правительственные изменения. Ни для кого не секрет, что в следующем году вами, не народом, будет выбран следующий руководитель одного из государств. Насколько мне известно, у вас есть всего две кандидатуры: мой старый приятель и я. Но не думайте, данное собрание придумано не для того, чтобы умаслить вас, а чтобы расслабиться! Чтобы немного успокоиться и приготовиться к следующему этапу! Сложному, жизненному, мировому, который ознаменует новую эпоху!.. в любом случае, чтобы не затягивать, хочу сказать всем собравшимся спасибо, что освободились, нашли время и пришли к нам! С наступающим Новым годом!».       После этих слов мне вежливо поаплодировали и сразу началось выступление музыкальных групп которые курировал и продвигал Виро. Я спустился и присоединился к гостям. На вежливый разговор с каждым у меня было выделено две минуты времени. Обычно этого достаточно, чтобы быть со всеми и у всех на виду. К этому моменту у нас уже все было готово и нам оставалось только выждать немного времени для соблюдения небольшого символизма, на котором настаивала в первую очередь Клейн Батлер, которая сказала: «Пусть все будет чинно, красиво и благородно! Мы должны сделать так, чтобы тех, кто все это время управлял миром, не стало красиво. Пусть это увидим только мы и никто более! Пусть они на самом деле заслуживают немного другого отношения и на самом деле должны уйти иначе, но мы — люди… в первую очередь люди! И каждый человек заслуживает красивой смерти! Особенно те, кто как бы то ни было, но держал все под контролем, пусть таковой и был крайне условным!»