***
Ночь выдалась просто отвратительной: удобная поза все никак не находилась, сон назло не приходил, а если все-таки усну — сразу проснусь от кошмаров. Что снилось, конечно же, не помню. Только лишь то, что было страшно, отчего я чуть ли не вскрикивал при пробуждении. Но самое ужасное было то, что потом в темноте мерещились лица. Чудовищ, людей, демонов — не знаю. Все сразу пропадало, а свет потом не выключался до самого утра. Со звоном будильника, я раскрыл тяжелые веки. Они болели и молили о сне. Тело будто в несколько раз потяжелело, отчего было так трудно вставать, одеваться, а потом идти в ванную комнату. Радовало только то, что я встал первым, отчего никто не мозолил глаза. И вновь, холодная небольшая комната с большой белой ванной, такого же цвета кафелем, раковиной рядом с дверью и зеркалом над ним. Все, стало быть, обычно. Я подошел к раковине, нагнулся к ней и включил воду. Струя потекла. Одного прикосновения хватило, чтобы по телу пробежала дрожь. Холодная. Я умываюсь, а взгляд намокших глаз непроизвольно ложиться на небольшую коробочку, прибитую немного выше раковины, со всем необходимым для личной гигиены. Где-то там лежит уже ржавая бритва.Глупый-глупый ребенок. Шрамы не затягиваются.
Знаю. В этом и есть спасение. На сотый день все изменится… Как бы то ни было, я приложил полотенце к своему мокрому лицу и поднялся. Вытер. Убираю полотенце. «Все будет хорошо» — говорили они. «Ты не сумасшедший, ты просто впечатлительный» — утверждали они. Да, я окончательно понял, что совершенно они не правы, когда, взглянув на свое отражение в зеркале, увидел… что-то. Лицо было также мое, но сущность другая. Будто вся потемневшая, со зловещей улыбкой, безумными глазами, с вытекающей из них жидкостью, и… черт возьми, я точно видел, как позади что-то шелохнулось. Еле сдержался, чтобы не закричать. Больно зажмурил глаза, затем открыл. Глаза также безумны, но это уже я. Позади тоже никого не было. Показаться не могло, я знаю. Что же это было?.. Будто лавиной, резко накатил на меня страх. Животный и неконтролируемый. Тело забилось в дрожи, и я, не в силах держаться на ногах, опустился на холодный пол. Одной рукой схватился за край раковины, другой крепко сжал место, где бешено, стучало сердце. Почему мне стало так страшно, я не знал, но мне хотелось кричать. И бежать, само собой. Далеко. На голову налегло некое странное чувство, заставляющее желудок неприятно встрепенуться. В тот же миг к горлу поступила мягкая волна. Я сглотнул. Веки потяжелели в несколько раз, отчего, сам того не понимая, закрыл их. Стало быть, всего на мгновение… но я почувствовал, как будто нахожусь в плотной матовой темноте. Страха нет. Полная эмоциональная нейтральность. Я погружаюсь в пучину тьмы и никак не могу этому сопротивляться.Светлые, бледные, серые тени среди тьмы плывут куда-то вдаль. Они так знакомы. Одна выделяется. Она ярче других, но на глазах серая пелена. Улыбка на губах играет. «Кто ты?»… Невольно вырывается. Молчит… упрямо. Сил нет терпеть. Пытаюсь что-то сказать — не выходит. Кричу, а будто и вовсе молчу. Голос исчез. А она лишь уходит. Куда?..
***
Когда кто-то потряс меня за плечо, я чуть ли не вскрикнул тому в лицо. Сердце бешено колотилось, а глаза бегали из стороны в сторону. Когда я успел уснуть?.. — Мидория… — кто-то тихо позвал меня обеспокоенным голосом. Я тут же обернулся и встретился взглядом с парнем с красными волосами, что торчали вверх, словно иглы, — у нас тренировка, все уже ушли. Не выспался? Иида и Урарака бросили меня тут одного? Сволочи! Я тут же встрепенулся и выпрямился в спине так, что каждая косточка в моем теле захрустела. Затем я улыбнулся и поблагодарил Киришиму за заботу. Тот, кажется, лишь опечалился. — Ну, пошли? — я встал из-за парты и уже собирался направиться в сторону выхода, как меня тут же хватают за локоть, останавливая. — Погоди, Мидория! — Киришима слегка отвернулся, — нам нужно кое-что обговорить… Глаза невольно посмотрели на туго сжатый локоть и к голове, словно поезд, приехали несколько кадров из различных аниме, где так же останавливали героев, чтобы признаться в любви или вовсе поцеловать. Признаваться мне вздумал?! К такому меня жизнь не готовила! Сколько там девочек смотрит этот момент и пошло хихикает?.. — И-и… что же? — голос предательски дрогнул, а к щекам прилил легкий румянец. Киришима, с тихим извинением, отпустил мою руку и начал говорить: — То… что ты видел позавчера лишь недоразумение. Ничего такого мы не делали… правда… Он просто… — пауза. Довольно мрачная и прямо-таки пропитанная неловкостью, — Знаешь, Мидория… он мне нравится, но… думаю, шансов у меня с ним в жизни не будет. После того, как ты ушел, он… хах. Да, у тебя гораздо больше шансов, чем у меня, поэтому я отступлю. Давай просто забудем о том, что тогда произошло, хорошо? Я согласно кивнул, пытаясь понять, о чем сейчас с таким усилием пытался объяснить мне Киришима. Кто «он»? Иида, Бакуго, Тодороки, Каминари — кто же это? Черт тебя подери со всеми потрохами, Киришима, скажи чертово имя! Вдруг это наведет меня на след самоубийства Мидории… Боже, как же это все раздражает! — Все хорошо, Киришима, — за место злобы, я лишь выдал улыбку, — давай уже пойдем на тренировку, а то не успеем переодеться. Парень радостно улыбнулся, видимо, тот случай не давал ему покоя уже довольно продолжительное время. Откровение будто дало ему новых сил, что просто не могло не радовать.***
И вот, настало время долгожданной тренировки, которая представляла собой некий спарринг между учениками, одни притворялись злодеями, другие должны играть роль героя. Я долго мялся, перебирая в голове возможные сценарии: от того, что по воле судьбы меня поставят вместе с Бакуго, до того, что я могу опозориться, проиграв мелкому пиздюку с липучками на голове (Минете). Оба варианта были самыми наихудшими для того, кто даже не понимает, как делать полное покрытие и вообще использовать причуду! Как-никак, в первом варианте я умру, даже не прожив и секунды на поле битвы, а во втором — я опозорю восходящую звезду класса, того, кто больше не ломает кости, лишь слегка дернув пальцем с помощью причуды… Словно подливая масла в огонь, Урарака выпытывала у меня причину дрожи во всем теле, пока я отмалчивался и слегка покручивал новообретенные кудряшки. Это слегка успокаивало, но напряженное тело все равно было видно даже через костюм героя Мидории. — Команда № 1: Изуку Мидория — злодей и… — лишь бы не Бакуго, прошу, только не Бакуго, ради всего святого, не Бакуго!.. — Бакуго Катсуки — герой! Торжественно произнес Всемогущий, стоя перед всем классом, сверкая, словно звезда на небосводе. — Сука. Это вырвалось у меня настолько резко и непроизвольно, что я даже этого не заметил до тех пор, пока чуть ли не весь класс в полном шоке взглянул на меня. Каждый поголовно, даже Всемогущий выглядел так, словно только что услышал известие о конце света. Неловкая пауза. Кажись, сейчас Иида готов был включить режим «старосты» и избить меня теми руками, что сейчас взлетели ввысь. — Простите. Вырвалось, — я невольно покраснел и попытался хоть как-то оправдаться, — это… Это литературное слово! Где-то позади послышался смешок, предвещающий лишь скорую расплату. Даже оборачиваться не нужно, чтобы узнать, кому он принадлежал. По спине пробежались тысячи мурашек, а сердце, казалось, готово было остановиться в ту же секунду. Появилось непреодолимое желание бежать, прятаться и плакать, но я упрямо стоял на месте. За что меня тут же схватили за плечо и слегка повернули к себе лицом. Всего несколько сантиметров отделали меня от губ Бакуго, что расплылись в кровожадной улыбке. Дыхание тут же перехватило, отчего я не сразу понял, что меня схватили за грудки. — Страх потерял, ублюдок? А может, хочешь сказать, что лучше меня, м? Катсуки злостно выдохнул мне в губы, отчего мне будто крышу сорвало. Говорят, если лицо другого человека слишком близко — значит он хочет тебя поцеловать. Разве нет?..