Love is just a tool, to remind us who we are.
And that we are not alone, when we're walking in the dark.»
Rudimental
Терминал связи был мертв. Никаких передач. Никаких секретных сообщений. Никаких предупреждений. Ничего — и уже довольно давно. Прошли часы, и радиомолчание начинало не на шутку тревожить их обеих. Роуз перевела взгляд с одной консоли на другую, со схемы разрушителя на коммуникационное реле. — Что-нибудь слышно? Она взглянула на коммандера Ди’Эйси, сидевшую в своем кресле. — Нет, — призналась она, и провела рукой по лицу, пытаясь помассировать глаза, чтобы прогнать усталость. — Ничего от «Сокола». Ни единого слова с тех пор, как они приземлились на Пасаане. В воздухе вокруг базы уже было разлито напряжение. Роуз не хотела прибавлять лишней тревоги окружающим, но её слова были правдой. — Хочешь, я тебя сменю? — Нет, — Роуз улыбнулась, хотя улыбка оказалась натянутой. — Я справлюсь. — Ты здесь весь день, — настаивала Ди’Эйси, обеспокоенно подняв брови. — Может, лейтенант Конникс сможет перенять радио на несколько часов. А ты, наконец, поспишь. — Я… я ценю это, коммандер, но… — О, не лишайте ее терминала, коммандер, — позади одного из дисплеев с картами отозвалась Конникс. — Роуз ещё ничего не слышала от своего дружка. Роуз залилась краской. Ди’Эйси выглядела озадаченной. — Дружка? — Шпиона, — пояснила Конникс, не поднимая глаз от планшета перед собой, на котором она отмечала потенциальные цели для атак. — И правда, — удивилась Ди’Эйси. — С тех пор, как Финн и По отбыли, ты была главным контактом нашего шпиона в Первом Ордене. Со всеми этими событиями я почти забыла. Говоришь, ни слова в последнее время? Роуз покосилась на Конникс, хоть та и не смотрела. — Нет, — признала она. — Ни слова. И он не мой дружок. Просто… мы нашли взаимопонимание, — она услышала, как Конникс фыркнула с другого конца комнаты. Роуз подняла ладони. — Так и выстраивают доверительные отношения с союзниками! Это всё, что я делаю! Всё равно это всего лишь текст! — с растущим смущением добавила она. — Мы не говорим ни о чем, кроме насущных дел. Передвижения войск, сброс грузов, где лучше ударить по важным поставкам Первого Ордена… — Он отказывается говорить с кем-либо ещё, — вмешалась Конникс, наклонившись как раз настолько, чтобы руки закрыли консоль, а она смогла посмотреть на двух других женщин. — И ты смеешься над его шутками. — Вряд ли я бы назвала некоторые шпильки в адрес Кайло Рена «шутками». — И ты думаешь, что его формальный тон очарователен. — Он раздражает, — парировала Роуз. Ди’Эйси задумчиво посмотрела на неё. — Он знает Кайло Рена? Роуз сжала губы, недобро посмотрев в сторону Конникс, но всё равно кивнула. Она придвинула кресло вперед, чтобы пролистать несколько файлов, выведя на экран сообщения шпиона, которые получила по их недавно созданному секретному каналу. — Похоже, так. Высокий ранг, но не на самой верхушке командования. Совсем не рад тому, как идут дела в Первом Ордене. Он всерьёз настроен закинуть гидроспаннер в операции Верховного лидера. Ди’Эйси читала через ее плечо. — Так он офицер? — Больше, чем вероятно, если учитывать качество информации. — Сколько прошло с последней передачи? — Несколько дней. Ди’Эйси сжала губы. — Если он поддерживал постоянный контакт, но внезапно ушёл в тень… плохой знак. Держи ухо востро. Если будет какое-то сообщение, немедленно дай знать мне или Генералу Органе. Роуз кивнула, выпрямившись в кресле. — Да, мэм. Ди’Эйси слегка улыбнулась обеим женщинам и нырнула в сторону импровизированного аэродрома, чтобы проверить готовность их флота. Как только она удалилась за пределы слышимости, Роуз развернула кресло в направлении Конникс. — Ты можешь, пожалуйста, не подкалывать меня перед коммандером? — Все так напряжены, — Конникс обескураженно улыбнулась ей. — И это так просто. Роуз закатила глаза: — Я пытаюсь быть полезной, потому что я явно не настолько важна, чтобы быть там, — она указала в небо. Конникс нахмурилась. — Эй, ты важна. Не говори так. Информация шпиона была реально важной. Правда, — с напором сказала она в ответ на недоверчивый взгляд Роуз. — Я не имела в виду, что это несерьёзная работа. Извини. Я просто… я просто думаю, что это смешно, сколько всего мы знаем и одновременно не знаем об этом парне. Я понимаю, что небольшие порции личной информации помогают установить доверительные отношения, но… например, мы знаем, что у него есть кот, но не знаем, шпион вообще мужчина или женщина? Это так странно. Роуз тяжело вздохнула. — И кто знает, удастся ли нам вообще когда-нибудь это узнать. Обе замолчали. — Ди’Эйси права, — спустя минуту долгого, тяжелого молчания пробормотала Конникс. — Всё так внезапно затихло. Плохой знак для нашего информатора. — Да, я знаю, — Роуз закрыла прошлые сообщения на своем терминале. — Я надеюсь, с ним ничего не случилось. Надеюсь, хотя бы, что он жив. Он дал Сопротивлению важную информацию… будет жаль, если его поймают и выбросят через шлюз до того, как мы сможем хотя бы сказать «спасибо».***
Он пришел в сознание с резким, отдающимся болью в легких, вдохом; скрючился среди мусора и обломков, на которые его столь бесцеремонно бросили. До того, как он смог сообразить, что происходит, он со вспышкой ужаса осознал, что не может дышать. Деформированный нагрудник врезался в грудь. Хотя шинели не было, его мятый опаленный китель все еще был подпоясан ремнем. Он содрал с себя оба предмета, расстёгивая застежки тонкого, больше непригодного к использованию, двойного нагрудника из бескара, защищающего грудь и живот. Давление ушло, и он вдохнул полной грудью, закашлявшись и застонав от боли. — Проклятье, — пробормотал он, расстегнув рубашку настолько, чтобы увидеть синевато-чёрные синяки по всей верхней части живота. Вновь вдох. Вновь острая боль. Возможно, еще и сломанное ребро… Избитый и потрепанный, но, без сомнения, чудесным образом, живой. Быть откровенным параноиком было полезно. Хакс сморщил нос, осматривая маленькую, слабо освещённую комнату, в которой находился. Ленивые ублюдки, горько подумал он. Его бросили в один из мусоросборников корабля — вместо того, чтобы просто выкинуть тело в космос. Повезло, что хаос и паника последних событий привели к таким серьезным нарушениям протокола — пусть даже самая идея подобной беспечности его раздражала. Он постарался нащупать путь в полужидком чём-то, что было разлито вокруг — он пытался не думать о том, в чём он лежал — и ногу пронзила острая боль. О да, как он мог забыть, куда в него ещё выстрелили. Проклятый предатель. Ты теперь тоже предатель, напомнил тихий голос в уголке сознания, так ты здесь и оказался, в конце-то концов. Что ж, здесь — было именно тем местом, где оставаться было нельзя. Нельзя, если он хотел убраться с «Уверенного» живым. Хакс набросил свой китель, списал шинель в потери, решив, что её, возможно, украли — и наполовину похромал, наполовину пополз через сломанные части механизмов и более… органические части мусора, навстречу пожарной металлической лестнице, ведущей к внутреннему люку мусоросборника. К моменту, как он добрался до вершины, он тяжело дышал, а лоб покрылся потом. Лёгкий звон в ушах был ещё одним предупреждающим знаком. С его удачей, это, вероятно, означало ещё и сотрясение. Опираясь на внутреннюю сторону двери, Хакс собирался с силами и слушал, не раздаются ли там звуки движения, одновременно прикидывая свои дальнейшие действия. Ему нужно было убраться с этого корабля. Он мог повернуть направо и попытаться проскользнуть в свою каюту. Там он мог взять запасной бластер и, прежде, чем бежать, попытаться забрать Миллисент и несколько прочих полезностей. Или он мог пойти налево, в сторону спасательных капсул. Офицерские капсулы были оснащены гипердвигателями. Он мог удрать прежде, чем кто-либо вообще что-то сообразит. Последний вариант был логичней, но он всё равно почувствовал укол сожаления и боли при мысли, что придется оставить кошку — ждать обеда, который не наступит, закрытой в его каюте без него самого. Ну, если он попытается и попадется, это всё равно не будет иметь значения. Он просто будет мертвецом в своей каюте, а не предположительно мёртвым человеком, брошенным в мусоросборник. По крайней мере, если ему удастся сбежать, будет шанс спасти её когда-нибудь, в будущем. Укрепившись в своем решении, он сделал выбор, распахнул техническую дверь мусоросборника и вышел в заброшенный холл. Напоследок взглянув в сторону мостика и своей каюты, он похромал в сторону спасательных капсул.