Runaway

Лондон, Соединенное Королевство — Значит, все решил радикально? — с ядовитой ухмылкой на кухню загородного дома Майкрофта, опираясь на трость, вошел Шерлок. Морщась, он осторожно взгромоздился на барный стул и бросил перед братом свежий выпуск «Таймс». — О чем ты? — в притворном удивлении поднял брови Майкрофт, уже знавший о содержании утреннего выпуска газеты. — Сэр Спрингфилд снят со всех должностей и отправлен в почетную отставку. Хотя, учитывая то, куда его услали доживать последние дни, это больше смахивает на ссылку. Лорд Джефферсон и его сын арестованы по подозрению в государственной измене. — Шерлок колко посмотрел на брата. — Твоих рук дело? — И при чем тут я? — пожал плечами Майкрофт, спокойно допивая чай. — Все решения принимал премьер. Он же распорядился, чтобы дело Джефферсонов было у меня на контроле. — Холмс отправил в рот печенье. — Ох, Майкрофт, как же ты распоясался, заполучив кассету в свои руки! — рассмеялся Шерлок. — Братец, может, мне напомнить, как ты с ней прокололся? — Старший Холмс ехидно улыбнулся. — Сигнализация! Как ты мог проморгать третий уровень? — Зато я в качестве компенсации выловил всех кротов Спрингфилда и Джефферсона среди твоих людей! Список у тебя, — фыркнул Шерлок. — Так ты расскажешь мне, что это была за отрава, которая два часа назад отправила на тот свет лорда Джефферсона? — Резко сменив тему, Шерлок подался вперед. — Я немедленно сменю пароли на такие, которые ты не сможешь подобрать. — Майкрофт приподнял бровь. Надо же, младший брат уже знал, что лорд скоропостижно скончался. Этот паршивец опять забрался в служебную почту! — Мне же интересно! У меня вообще-то степень по химии, — возмутился Шерлок. — Я ничего не знаю, братец мой. — Майкрофт с самодовольным видом сложил руки на животе и откинулся на спинку стула. — Я здесь ни при чем. Лорд скончался от инфаркта. Сердце не выдержало такого позора. С каждым может случиться. — Не успело тело лорда остыть, а ты уже называешь мне причину его смерти? — Шерлок усмехнулся. — Просто я знаю, что будет в отчете о вскрытии, — самодовольно улыбнулся Майкрофт. Шерлок внимательно посмотрел на брата, словно что-то оценивая и взвешивая. Потом, согласившись, по-видимому, со своими мыслями, кивнул. — А ты, стало быть, решил пойти ва-банк и показать премьеру запись без купюр? — продолжил детектив. — Может, ты и заявление в качестве потерпевшего написал уже? Майкрофт лишь вздохнул. Последние два дня прошли для него как в каком-то кошмаре. Несколько часов сна в самолете, долгий разговор с премьером по телефону, чтобы убедить его лично приехать в аэропорт и подняться на борт бизнес-джета, на котором прилетел Холмс-старший… Майкрофт ведь понимал, что и на родной земле не застрахован ни от чего. Стоит ему спуститься с трапа, как пуля снайпера запросто его найдет. Или машина взорвется по пути на Даунинг-стрит, или личный водитель окажется убийцей, или… был миллион причин, почему Майкрофт опасался за свою жизнь! — Тебе что, скучно? Заняться больше нечем? Пришел меня раздражать? — устало поинтересовался Майкрофт, запрещая себе возвращаться в мыслях в прошлое. — Меня не пускают в Ярд! Эта, как ее, Донна Салливан, что ли, заявила, что без Грэма не пустит меня ни на одно место преступления! — надулся Шерлок. — Мне попросить Антею урегулировать это вопрос? — предложил Майкрофт. — Но я считаю, из-за ноги тебе и правда делать этого пока не стоит. — Плевать на ногу! — возразил детектив. — Верни мне Лестрейда! Где ты его оставил? Что за несчастный случай в отпуске? Что ты скрываешь, Майкрофт? Что у вас там вышло? — Шерлок подался вперед, не сводя с брата серьезного взгляда. — Он не сможет пока что исполнять свои обязанности. Вышло небольшое недоразумение, — вздохнул старший Холмс. — Но сейчас жизнь инспектора вне опасности. — О, значит, ты его под пулю подставил? Или он сам кинулся тебя прикрывать? — прищурился детектив. — Простая случайность, Шерлок. — Что-то ты темнишь, братец, — продолжил напирать Шерлок. — В Ярде мне сказали, что сейчас инспектор на больничном, а потом сразу же отправится на месяц в оплачиваемый отпуск. Странно это. Он только что был в отпуске! Я прихожу к выводу, что ты замаливаешь очередной грех. Майкрофт подавил вздох. — Шерлок, все, что тебе нужно знать, так это то, что я справился с задачей: вернул кассету в целости и сохранности и не дал себя убить. Остальное — уже не твое дело, — отрезал он. — Его точно подстрелили. Из-за тебя, — ухмыльнулся Шерлок. — Наверняка поймал пулю, предназначенную тебе. Иначе с чего вдруг такая забота о моей полицейской няньке? — Шерлок! — Майкрофту надоело выслушивать брата. — Если тебе без него скучно, у меня в кабинете есть дело о пропаже из архива министерства обороны информации о… — Сам с ним разбирайся! — Шерлок ловко соскочил со стула, не дав брату договорить. — Меня твои политические игры не интересуют! — Детектив, едва не забыв трость, исчез из кухни, не преминув громко хлопнуть входной дверью. Майкрофт довольно улыбнулся. Что ж, он неплохо отбил у Шерлока желание влезать не в свое дело. Нужно будет обязательно запастись парой папок с внутренними расследованиями на случай, если в ближайшее время братишка слишком сильно заскучает и придется-таки его чем-то отвлекать. А заскучать Шерлок может очень скоро! Так что, как минимум, Антее придется провести содержательный разговор с инспектором Диммоком, временно назначенным исполнять обязанности главы отдела по особо тяжким Скотланд-Ярда. Холмс допил кофе и вздохнул: визит брата напомнил о том, о чем он пока предпочитал не думать. Ему вообще хотелось бы стереть из памяти разговор с премьером, состоявшийся в Хитроу в салоне бизнес-джета, доставившего Майкрофта из Штатов в Англию. За несколько часов до этого разговора, где-то над Атлантикой, Холмс пытался придумать, как иначе можно выйти из ситуации, но раз за разом упирался в единственное решение. Решение болезненное, сильно бьющее по самолюбию, заставляющее снять перед премьером привычную маску и пустить постороннего в личную жизнь, — но единственно верное. Требовалось сначала проявить слабость, чтобы потом стать сильнее и победить. — Стало быть, эта видеозапись все время была в руках тех людей? — Майкрофт видел, как кривится премьер, который едва смог досмотреть кассету до конца. Сейчас он упорно отводил взгляд, стараясь не смотреть на сидящего напротив Холмса. — Да. И, как я и сказал ранее, с помощью измененной версии этого материала на меня попытались воздействовать в целях принятия мной определенного решения о составе Кабинета министров, — Майкрофту с большим трудом удавалось говорить о случившемся как о чем-то, что произошло не с ним. Привычный бесстрастный тон, некоторая отстраненность… Никто никогда не узнает, чего ему стоило не показывать эмоции во время этого разговора с премьером. — Измененную запись я тоже могу вам предоставить, но позже. — А ведь еще есть материалы об Артуре Джефферсоне… — озабоченно вздохнул премьер. — Да, доказывающие его связи с исламистами. И меня тревожат сведения, которые касаются самого лорда. Если уж эти люди пошли на попытку шантажа, то стоит ждать самого негативного развития событий. Премьер вздохнул, постучал пальцами о подлокотник. — Мистер Холмс, в вас я не сомневаюсь. — Он подошел к видеомагнитофону, который Майкрофт предусмотрительно прихватил с собой из Штатов, и вытащил кассету. — То, что содержится здесь, могло бы бросить тень на кого угодно, но только не на вас. За все это время ни у кого не было сомнений в вашей объективности. Человек, наделенный такой властью и возможностями, уже давно бы отомстил за себя, если бы хотел. — Премьер отдал кассету Майкрофту. — Делайте с записью, что вам угодно. И я надеюсь, вы посоветуете мне, какой должна быть судьба сэра Спрингфилда и лорда Джефферсона. Руки Майкрофта на мгновение дрогнули, но самообладание тут же вернулось к нему. Он чуть склонил голову, скрывая появившуюся на губах улыбку облегчения. Еще немного, и можно будет покинуть салон самолета и забыть все, как страшный сон. — Господин премьер, я очень ценю оказанное мне доверие. — Я восхищаюсь вами, мистер Холмс. — Премьер встал, подошел к нему и положил руку на плечо. — И не знаю, как поступил бы на вашем месте я сам, — чуть тише добавил он. Майкрофт понял, что в этот момент одержал полную и безоговорочную победу. Ему пришлось открыть свое прошлое, чтобы уничтожить противников их же оружием. Он страшился и боялся показаться премьеру таким, каким был много лет назад, но… Но из этой истории он вышел сильным и уверенным в себе победителем! Тогда, спускаясь по откидному трапу самолета, он шел с гордо поднятой головой, расправленными плечами и прямой спиной. Не без обезболивающих уколов, конечно, но тем не менее! Телефон пискнул сообщением: автомобиль, готовый доставить Холмса на Даунинг-стрит, уже ждет. Майкрофт встал из-за стола и покривился от боли: случившееся в Мексике нет-нет, да и напоминало о себе. Как напоминало о себе и другое… Пока премьер смотрел запись, Холмс невольно снова вернулся в прошлое. Встань он и выйди на время просмотра, непременно уронил бы привычную окружающим маску холодности и отстраненности, а так… Так пришлось от начала до конца вернуться в ту ночь. Майкрофт снова ощущал грубость и ненасытность, с которой на него накидывались, снова чувствовал жесткие болезненные движения внутри своего тела. Было мерзко. Омерзительно. В отчаянной попытке перетерпеть этот невыносимый «сеанс» видеопросмотра, не потеряв лицо, он мысленно сбежал на время в Чертоги, но и там… Там на одной из полок взгляд наткнулся на недавние воспоминания. Тогда со страхом Майкрофт поспешил убрать их подальше, спрятать до поры до времени, чтобы вернуться к ним позже. И потом, спустя сутки после прилета, измотанный морально и физически, лежа в своей роскошной холодной постели, он вернулся к этим воспоминаниям. Вернулся… Майкрофт вспомнил, как в спину впивалась солома, как ни сантиметра его кожи не оставалось без ласки, как горячие губы блуждали по телу, как Грег шептал ему что-то о красоте, о желанности, как убеждал, что не причинит вреда и боли… Как смотрел на него! С обожанием, которое невозможно скрыть. Майкрофт помнил прикосновение разгоряченного потного тела к своему, помнил взгляд Грега. Даже несмотря на физическую боль, которую Майкрофт причинил ему, Лестрейд не оставил его, он сделал все, чтобы им обоим стало хорошо! Мысленно Майкрофт открыл личное дело детектива-инспектора и снова прочел от корки до корки. Что же это было? Что? Почему Лестрейд так повел себя с ним? Откуда в нем эти чувства? И что теперь с ними делать? Холмс со страхом понимал, что не знает, как быть. Пожалуй, это был первый случай в его жизни, когда всемогущий Майкрофт боялся принять решение. Столько лет он заворачивался в уютный кокон одиночества, столько лет оберегал себя от боли и страха предательства, укрощал свое тело… Годами убегал от нерешенной проблемы, и вот она догнала его! И что теперь? Все пошло прахом. Потому что в самый острый момент он внезапно узнал, что значит быть с человеком, которому ты дорог. Который никогда не предаст и не изменит. Майкрофт вздрогнул от воспоминания о ночи в пустыне. Слова, сказанные Лестрейдом перед тем, как он потерял сознание, врезались в память Холмса и все время пульсировали в мозгу. Майкрофт не хотел смерти Грега, но ничего не мог сделать. Не мог сделать до тех пор, пока — бог весть через какое время — не раздался стрекот лопастей вертолета и мощный прожектор не выхватил их двоих в круг света. Помощь пришла. Он помнил также, какое чувство тревоги испытал уже после приземления в Техасе, когда едва дышавшего Грега перегружали из вертолета, принадлежащего американскому Управлению по борьбе с наркотиками, в медицинский вертолет. Как не хотелось ему в тот момент думать, что, возможно, он видит Лестрейда живым в последний раз. Майкрофт снова и снова возвращался к случившемуся в Мексике. Он знал, что Лестрейд не лгал, но разум отказывался принимать его чувства. Майкрофт Холмс не мог поверить, что рядовой инспектор Скотланд-Ярда любил его и, похоже, уже не год и не два. Несколько лет назад, если бы был внимательнее, заметил бы, как Лестрейд буквально напрашивался на встречи с ним, чтоб отчитаться по Шерлоку, как смотрел на него… Но все это было не нужно Майкрофту! Он не хотел чувств! И потому на подсознательном уровне отказывался видеть столь явные сигналы. Все стало очевидным лишь в Мексике. И вот теперь Майкрофт не знал, что с этим делать. Нужна ли ему эта любовь? А еще… А еще он был уверен, что Лестрейд все-таки посмотрел кассету. Он видел эту мерзость, это унижение! Слишком много косвенных улик кричало об этом. И все равно — что-то делать было нужно. Майкрофт надел пиджак, поправил ворот рубашки и достал телефон. — Антея, сделайте пометку, — сказал он, — относительно визита в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке на следующей неделе. Необходимо будет вылететь на день раньше. Сначала заглянем в Даллас. Однако не успел Холмс убрать гаджет в карман, как тот зазвонил. Сердце неприятно екнуло. Но номер не принадлежал клинике в Далласе. — Слушаю тебя, Хамсин, — сказал Майкрофт. Ситуация с давним должником оставалась достаточно неприятной. С одной стороны, американец вовремя запустил и реализовал придуманный Майкрофтом план по привлечению УБН и мексиканского наркоконтроля к совместной операции по поимке выдуманной банды наркоторговцев, что позволило американцам без лишних вопросов забрать с территории Мексики двух англичан, а с другой… С другой, Холмс никак не мог понять, как их могли выследить. Ведь преследователи четко вышли именно на них. Кто-то вывел их. Даже с учетом слежки со спутников это было невозможно! Как кто-то в Лондоне или еще где узнал, что это за машина стоит посреди пустыни и кто приехал на ней? Такое безошибочное попадание возможно лишь в одном случае — если их вели по сигналу мобильного телефона. А оставить его включенным попросил именно Хамсин! — Антарктика, если хочешь, приезжай к нам на базу. Пришел в себя агент МИ-5, раненый при взрыве гранаты. Он рассказал, как вас вычислили. — И как же? — напряженно спросил Майкрофт, готовясь услышать признаки лжи в голосе американца. — Номер, с которого ты мне звонил, засветился раньше, на дороге между Веракрусом и Тампико. Твои противники отслеживали включение в сеть всех новых номеров без указания владельца. Как ты понимаешь, они предполагали, что ты воспользуешься именно таким, и потому вели мониторинг. К тому же, с трудом, но вас смогли вычислить по дорожным камерам. Ваша машина засветилась у пунктов оплаты. Стало ясно, что вы движетесь на север. А потом в соте у самой границы, где находилась машина, номер снова зарегистрировался в сети. Вот так вас и вычислили. — Это невозможно, Хамсин. Я не включал телефон. Первый звонок был сделан тебе, — сухо сказал Майкрофт. — Антарктика, мне жаль, что ты не веришь в мою честность,  — с грустью сказал Хамсин. — Я верю прежде всего тому, что знаю сам, — парировал Майкрофт. — Я понял. Если все-таки соберешься приехать, сообщи. Данным сотовой компании ты не поверишь, но допрос выжившего с любыми средствами, которые ты посчитаешь допустимыми, я обеспечу. — Майкрофт услышал знакомые металлические ноты в голосе одного из тех людей, которые, как и он, держали в своих руках нити мирового равновесия. — Хорошо, я буду иметь это в виду. Спасибо еще раз. Ты вернул мне долг, — ответил Майкрофт и поспешил завершить неприятный разговор.

***

Лестрейд попытался вдохнуть поглубже, но тут же сморщился: бок по-прежнему простреливало огненной болью. Грег прикусил губу и осторожно поерзал на кровати, поворачиваясь немного поудобнее. Можно было бы нажать на кнопку и заставить аппарат ввести в кровь дозу обезболивающего, но он терпеть не мог наркотические препараты. По работе ему хватало примеров того, с чего могла начаться зависимость. Так что пока не готов выть от боли — можно и потерпеть. Хотя состояние оставалось паршивым: от слабости кружилась голова, подташнивало, то и дело становились слишком душно. А еще в носу все чесалось от кислородной трубки, и уши болели от ее креплений! И больничная рубашка, кажется, разошлась сзади, и не было никакой возможности ее поправить! Грег бросил взгляд за окно — только-только рассвело. Начинался очередной скучный день в клинике. Он аккуратно подтянул одеяло повыше и уставился в белый больничный потолок. Уже одиннадцатые сутки он валялся в прекрасной клинике в Далласе, а под дверями палаты маячила пара охранников. В воспоминаниях творилась невообразимая путаница! Тогда, в пустыне, он мало что соображал из-за невыносимой боли, но все его мысли были заняты Майкрофтом, которого надо было спасать. Из случившегося Грег помнил только то, как застрелил сначала одного парня с автоматом, а потом второго. Иногда, когда Лестрейд закрывал глаза, он вспоминал испуганное лицо Холмса, склонившегося над ним. И, казалось, чувствовал очень болезненное прикосновение его рук, когда тот пытался остановить кровотечение. В воспоминаниях Грега губы Майкрофта шевелились. Стало быть, он с ним о чем-то говорил? Но о чем? Память утверждала, что Грег все же рискнул признаться — когда уже почувствовал, как холод начинает проникать в тело, как отнимаются конечности, а внутри все горит от боли. Было слишком обидно уносить с собой в могилу свое чувство невысказанным. Пусть хоть так Холмс узнает, что кто-то может его любить. Что любовь, искренняя и чистая, есть на свете. Может быть, после этого он задумается над своим одиночеством и, как знать, сможет найти кого-то достойного? Но почему Майкрофт ничего ему не ответил на признание? Грег с тоской думал, что Холмс предпочел и тут поступить так, как ему было комфортней: устранился. Скрылся от проблемы, убежал в свой мир! Ему не нужны чувства. Что Майкрофту делать с этим ненужным подарком? Как обращаться? От этих мыслей на Грега в который раз накатила злость. Злость на тех трех ублюдков, которые превратили живого и чувствующего парня в ледяную машину для решения государственных проблем. В человека, живущего без чувств, веры в любовь, но с кошмарами по ночам. Он не мог злиться на Майкрофта, понимая, что тому действительно трудно выйти из созданного им кокона защиты. Если бы была хоть какая-то надежда, Холмс бы дал это понять, а Грег бы обязательно почувствовал! Стоило смирится, что его любовь обречена остаться безответной. Но вот только… Только что делать, когда он вернется в Лондон? Рано или поздно встреча с Майкрофтом состоится. Грег знал от приставленной к нему персональной медсестры, что его пребывание в медицинском центре оплачено из частных средств, что все организовано по высшему разряду, а палата эта — чуть ли не президентская! Нужно будет хотя бы за это поблагодарить Майкрофта. Он бы и потраченные на лечение деньги ему вернул, да вот только вряд ли он столько заработает до выхода на пенсию. Да, на службу Лестрейд обязательно собирался вернуться. А там, где служба, там и очередные неприятности, в которые непременно вляпается младший Холмс. И Майкрофту придется увидеться с ним, Грегом. Смогут ли они поговорить? Может быть. Но вот только как? О чем? «Ага, придешь такой к нему и скажешь прям в лоб: ну, что ты решил насчет моего признания? Или так: давай встречаться? Дурак ты, Грег», — горько размышлял Лестрейд.  Что ему сказать Майкрофту при встрече? Поблагодарить за заботу, понятно, а дальше что? Или ничего не говорить, просто посмотреть вслед уходящему мужчине своей мечты и дальше жить как жил? Постараться сбежать от этой чертовой любви. Почему Грег решил, что все именно так и что его любовь не нужна Холмсу? Да потому, что за прошедшее время от Майкрофта не было ни слова, хотя медсестра положила на тумбочку телефон для связи с близкими. Еще и логика добавила пару веских аргументов: раз он, Грег, в больнице, и с ним носятся, как с наследным принцем, значит, Майкрофт сумел избежать опасности и с ним все хорошо. Он вернулся в Лондон с кассетой и решил все вопросы. Смог, как всегда, остаться великолепным и непобедимым Мистером Холмсом. Если бы у него был хоть какой-нибудь интерес к сказанному Грегом, он бы позвонил или хотя бы прислал сообщение. Но телефон упрямо молчал, а в его память не было занесено ни одного контакта. Стиснув зубы, Грег снова попробовал улечься поудобнее: шов на животе жутко болел. Лестрейд предпочитал не думать, сколько еще у него было внутренних швов. Врач что-то там говорил, что пришлось удалить желчный пузырь, что была задета печень, кишечник… Что придется теперь до конца жизни сидеть на диете, не есть жареное, острое, соленое… Неожиданно дверь в палату открылась и вошел Майкрофт Холмс. Деловой, сдержанный и подтянутый. Но от Грега не укрылась напряженная морщинка на высоком лбу и усталый взгляд. — Доброе утро, — улыбнулся Холмс, и Грег не поверил своим глазам: он внезапно увидел, что этот невозможный человек умеет искренне улыбаться! Не той «улыбкой», которой он награждал его при встречах в Лондоне, а самой настоящей, проблески которой Грег видел тогда на чердаке! — Доброе утро, Майкрофт, — выдавил из себя Грег, радуясь, что кардиомонитор уже отключили и он не выдаст его волнение. Интересно, договоренность насчет «ты» все еще действовала? — Как ты себя чувствуешь? — ровно спросил Холмс. — Живой, как видишь. — Грег нашел в себе силы улыбнуться. — Пропитался антибиотиками, обезболивающими и прочей врачебной дрянью… — Если бы не эта «дрянь», тебя бы уже не было в живых, — тихо сказал Майкрофт и подошел к изножью кровати. — Ты помнишь, что произошло? — Вроде помню, — кивнул Грег. — Хорошо… — протянул Майкрофт. — А помнишь телефон, который ты купил в Веракрусе по моей просьбе? — Лестрейд кивнул. — Ответь мне на такой вопрос: ты включал его? — спросил Холмс, пристально глядя на Грега. Лестрейд нахмурился, стараясь не выдать разочарования. Где-то в глубине души он надеялся совсем не на такой разговор! — Да, включал. — Когда именно? — спросил Майкрофт, вздохнув. — Когда мы попали в аварию. Ну, съехали с дороги. Я медиков вызвать хотел, но сети не было. Потом закинул телефон в машину. — Когда ты его выключил? — нахмурился Холмс. — Часа через четыре, может, чуть больше. На ферме. Когда стало ясно, что ты вне опасности… — Грег пожал плечами и тут же поморщился от боли. — А что такое? Не надо было? — Можно и так сказать. Нас выследили именно по нему… — ответил Майкрофт и увидел, насколько испуганным и виноватым стало выражение лица Грега. — Но все обошлось, — он улыбнулся. — Прости, я… Майкрофт жестом попросил Грега помолчать, подошел ближе и опустился на край кровати, сохраняя при этом дистанцию. — Полагаю, из-за случившегося в пустыне я теперь знаю о тебе некую глубоко личную информацию, — тихо сказал Холмс, пристально глядя на Грега. Зрачки Лестрейда расширились, а щеки немного порозовели. — Ну да, — кивнул Лестрейд, выжидающе глядя на Майкрофта. Грег не хотел сейчас пытаться что-то сделать, исправить или как-то повернуть ситуацию в нужное русло. Самым верным было, чтобы Холмс сам принял нужное ему решение. Лишь ему, Майкрофту, нужное. А Грег уж как-нибудь… — А ты знаешь кое-что очень личное обо мне, не так ли? — Майкрофт чуть подался вперед. Сейчас мягкая интонация Майкрофта и его горделивая осанка никак не сочетались друг с другом. — Ну-у-у… — Лестрейд ощутил, как краска заливает его щеки. — Ты знаешь о том, что записано на кассете, — твердо сказал Майкрофт, глядя Грегу в глаза. — Знаю, — смущенно сказал Грег. — С самого начала знал. В одной гостинице был видеомагнитофон… Прости. — Лестрейд отвел взгляд, ощущая себя последней скотиной за это вторжение в прошлое Майкрофта. — Не смог придумать, как тебе признаться… Тебе бы было неприятно… В палате повисла гнетущая тишина. Грег обреченно ожидал, что же будет дальше. Внутренний голос упорно твердил, что ничего хорошего из того, что все эти дни он обманывал Майкрофта, не выйдет. Нужно было сразу же сказать ему, что он знает о записи. Или, по крайней мере, признаться после ночи на чердаке! А так… Кем он сейчас выглядел в глазах Майкрофта? Мудаком, который возомнил себя суперпсихологом и решил ставить эксперименты над пережившим такое издевательство? — Эта запись сделана на следующий день после моего дня рождения. Мне исполнился двадцать один год. — Майкрофт неожиданно заговорил на удивление ровным голосом, словно выступал с докладом перед Кабинетом министров. — У меня были романтические отношения с Эдвардом Гамильтоном, правда, до секса у нас с ним не доходило. У меня не было в этом острой потребности. Я и предположить не мог, чем обернется для меня тот ужин. Мое поведение в тот момент оправдывает лишь то, что в вино мне подсыпали наркотик, из-за которого я потерял всякую бдительность и способность достойно сопротивляться. Двое остальных — нынешние лорд Джефферсон и сэр Спрингфилд, а тогда — молодые аристократы из богатых семей. На тот момент они готовились закончить дипломатическое образование, а я уже был молодым специалистом в Форин-офис… В общем, мы часто пересекались по теме их выпускных работ. — Грег заметил, как Холмс сжал кулаки и как побелели костяшки его пальцев. — После случившегося я бросил карьеру дипломата и перевелся в МИ-6. В итоге я стал тем, кем являюсь сейчас. Я каждый день работал над собой, стремясь забыть случившееся. — Майкрофт, мне… — начал было Грег, но Холмс снова остановил его жестом. — Спустя много лет это видео могло стоить мне карьеры, а стране — безопасности. Только пленка с оригинальной записью могла спасти меня. Как ты знаешь, на пленку невозможно внести изменения, которые не нашел бы эксперт. Была разыграна слишком сложная схема… Я не стану утомлять тебя, рассказывая все детали. — Майкрофт вздохнул. — Но будь уверен — угрозы больше нет. Ни для меня, ни для страны. Она устранена. Ты помог мне справиться с этой задачей. Грег заметил, как чуть заметно сгорбились плечи Майкрофта. Ему было нелегко говорить обо всем этом. Но почему-то он решился на этот разговор. — Майкрофт, зачем ты все это мне рассказал? Ты не обязан этого делать. И тем более — оправдываться за то, что когда-то оказался в такой ситуации! — горячо возразил Грег, зная, что многие жертвы винят именно себя в случившемся. Холмс вздохнул и задумчиво посмотрел на Грега. Лестрейд увидел сомнение в его взгляде. — Я рассказал это тебе, чтобы ты знал, что после случившегося я всю жизнь бежал от отношений. От любви. Я не признавал ее, не верил в нее. И я не умею любить. — Майкрофт чуть прикусил нижнюю губу, и Грегу показалось, что он увидел в его взгляде нерешительность. В палате снова повисла тишина. — Но я хочу научиться. Любить — во всех смыслах этого слова. Знаю, я разучился выражать чувства, я не могу понять их в себе, я ужасен как любовник… Но я хочу научиться! Поможешь мне, Грегори? — Он посмотрел в глаза Лестрейда. — Думаю, я устал постоянно бежать… И хочу, чтобы ты остановил меня. Грег ощутил, как сердце у него в груди замерло на мгновение, а потом забилось пойманной в клетку птицей. У него что, слуховые галлюцинации? Он протянул руку и накрыл ладонь Майкрофта своей. Живой, реальный! Вот он, сидит рядом и с таким интересом и надеждой смотрит на него. — Я научу тебя всему, что знаю сам, — улыбнулся Грег. — Только будь рядом. Всегда.