При любом раскладе

Крис тихо толкнул дверь и вошел. Сказать он ничего не успел, потому что Класс, одарив его мягкой улыбкой, тут же встал и направился к выходу. — Отлично. А я как раз уже собирался пойти спать. — Я тоже. И Джеред тоже уже собирался последовать за ним, но голос Криса его успел остановить. — Я хотел бы, чтобы ты остался ненадолго. Пожалуйста. Класс вышел и плотно закрыл за собой дверь. Джеред проводил его взглядом и остался сидеть с подушкой. Было только заметно, как сильнее его пальцы надавили на упругую ткань. Сжал подушку, потом расправил наволочку, и наконец, посмотрел на Криса. Но не было в этом взгляде прекрасного блеска и теплоты. Джеред смотрел с сожалением, с печалью в глазах. И он будто умолял Криса отпустить его, не мучить больше. Он только несколько минут назад, наконец, смог расслабиться, забыть о случившемся. А теперь на него снова обрушиваются воспоминания, и становится неимоверно стыдно. И словно против воли краска начинает заливать лицо. Крис сглотнул, чувствуя, как ком начинает подступать к горлу, и осторожно сел на кровать, тоже сжимая в объятиях ни в чем не повинную подушку. Как же странно все вышло с Джередом. Крис всегда считал, что он не тот человек, который будет испытывать неловкость, который будет пытаться что-то объяснить и который будет чего-то бояться. Будет вот так сидеть перед объектом своих сомнений и судорожно искать нужные слова. И перед кем? Перед Джередом, которого он на первом же концерте, в порыве эйфории, обнял за талию и смачно поцеловал в шею. И даже не думал в тот момент, к чему это все может их обоих привести. И что будет так сложно. — Джеред, я…мне нужно все объяснить. — Крис, ты не обязан ничего говорить. Забудем. Я все понимаю. — Нет, ты не понимаешь, если так говоришь. Я — идиот. — А я — нет. Поэтому не надо мне ничего объяснять. И Джеред даже как-то натянуто улыбнулся, но потом грустно вздохнул и уставился в пол. — Крис, давай не будем больше возвращаться. Ты попросил остаться, и я остался, чтобы Класс и остальные не думали, что у нас что-то произошло. И Крису захотелось смахнуть рукой с его лица эту глупую фальшивую улыбку. — Ты неправильно понял. Я ушел не потому, что не хочу тебя. Ты просто…черт, ты просто застал меня врасплох. — Крис. — Меня тянет к тебе, Джеред. И точно не только, как к другу. — Я почувствовал сегодня, потому и пришел. Джеред уже не выглядел таким бледным и несчастным. Он по-прежнему волновался, не мог прямо смотреть на Криса, взгляд бегал, а руки нервно теребили браслеты. Но он больше не собирался никуда уходить. — И я теперь прошу тебя остаться. — Ты притащил сюда мою подушку. Так что мне при любом раскладе придется остаться на ночь. Оба одновременно посмотрели на подушки у себя на коленях, засмеялись и откинули их в сторону. И неловкость сразу ушла, когда они снова встретились взглядами. И снова Крис заметил тот самый блеск в глазах Джереда, о котором он уже вспоминал. И больше не пришлось уже ничего объяснять и говорить. Крис улыбнулся, и наклонившись, начал расстегивать пуговицы на черной рубашке Джереда. Пуговица — и поцелуй между ключицами. Ещё одна — и поцелуй ниже, где обычно заканчивается вырез концертной майки. Еще одна — напрягшиеся мышцы верхнего пресса. Еще пуговица — вот уже и пупок. И Крис целует все настойчивее, прихватывает губами кожу и тонкие волоски. Под пупком живот почти каменный — самое чувствительное место. И Джеред не стал исключением. Он особенно резко втягивает воздух, вздрагивает, когда пуговицы заканчиваются, и Крис медленно ныряет рукой под полу рубашки и гладит пальцами напряженный живот. Снова целует. И теперь вверх, по тому же пути, только вместе с руками, едва касаясь. Нежно-нежно. Руки скользят по груди, по плечам, и рубашка падает на пол. — Мне продолжить? Или ты хотел снять передо мной только рубашку? Но Джеред не отвечает. Он первым обнимает Криса за шею и жадно впивается в раскрасневшиеся губы. Крис не сопротивляется и полностью отдается во власть новых ощущений. И даже не думает, как далеко они смогут зайти. Это уже не так важно. В конце концов, кровать в этом номере огромная. И у Джереда даже есть подушка. Крис просыпается лежа на боку, первые минуты смотрит перед собой и непроизвольно улыбается. На другом краю кровати спиной к нему лежит Джеред. Его длинные волосы полностью закрывают лопатки. Крис смотрит и тут же вспоминает их запах, их шелковистую легкость. Он сам стянул с них резинку, и позволил им беспорядочно рассыпаться по плечам. И вот они снова перед ним. Близко. Но невозможно дотянуться. Ни до волос, ни даже до простыни, которой укрылся Джеред едва ли по пояс. Вот он, лежит на одной с ним кровати, и можно долго им любоваться, пока он спит. Снова чувствовать на губах вкус его кожи, вспоминать прикосновения гладких ладоней. И снова желать дотронуться до него. Прижаться губами между лопатками, вниз по позвоночнику и к пояснице, сорвать с него простынь. И Крис снова тянется рукой вперед, но не достает. Приходится немного приподняться, но кончики пальцев едва дотягиваются до простыни. И тут вдруг плечи Джереда вздрагивают. И он сам мелко трясется. Ах так? Ты, значит, уже не спишь? И теперь еще и смеешься надо мной? — Эй! Джеред медленно и лениво переворачивается на спину, придерживая простынь. И лежит с открытыми глазами, уставившись в потолок, и улыбается. — Доброе утро, Крис. — Доброе утро, Джеред.