Вариант жизни

*Во имя жизни Что сподвигает людей на необдуманные поступки? Чувство безысходности? Бесконечное одиночество души? Что-то другое, что дано понять не каждому? Римус читал об этом в книгах, которые старик Джефферсон постоянно забывал у них дома, когда холодными вечерами, в особенности по субботам, заходил в гости на чай с овсяным печеньем. Были они написаны прескверно, да так, что после прочтения невозможно было сообразить, о чем, собственно, была книга. Однако одна фраза, которую однажды выловил из какой-то очередной занудной книжки глаз мальчика, держалась в его голове до сих пор: мир — это зеркало, и оно возвращает каждому его собственное изображение. И все эти два года с тех пор, как эта фраза поселилась у него в голове, он пытался понять, кем же он выглядит в этом самом зеркале? Каким его видит этот мир? Теперь же, после трагичных событий ночи, он понял, какой же шаг оказался ошибочным в их «плане», какое звено стало лишним в цепи, да и что, собственно, делать дальше со своей жизнью. Озарение ли это или же очередная фатальная ошибка? Как знать. Сейчас он стоял перед Грэйс с чувством глубокой уверенности в том, что он поступает правильно. Хотя бы на этот раз. - Помнишь, - неожиданно громко начал Римус, отчего Грэйс вздрогнула, повернув голову, - ты спросила меня, что будет дальше? Девочка неуверенно отвела глаза в сторону, силясь вспомнить эту свою фразу. Как только на ее лице появилось понимание, мальчик продолжил. - Могла ли ты вообразить тогда, что все может так обернуться? - он взглянул на нее, дав понять, что ждет ответа. Грэйс отрицательно покачала головой, не сводя своих удивленных глаз с Римуса. - А я мог. Глупо было это все, все абсолютно. - О чем ты говоришь? - совсем тихо спросила девочка, наклонив голову вбок. - Я не понимаю. Ведь план мог удасться, если бы ты был рядом, если бы помог мне. Мы были так близки к тому, чтобы убить этого монстра! Я видела его своими глазами, чувствовала, как это существо дышит. Все могло получиться, если бы ты все не испортил. - Я не отрицаю, - пожав плечами, сказал мальчик. Он никак не мог решить, с чего же ему начать рассказ, поэтому говорил то, что шло ему в голову. Однако, Римус хотел поскорее избавиться от этого груза обреченности, и приступить к исполнению своего нового плана, тайного, о котором не будет знать никто, пока он жив. - Я подверг людей опасности, в особенности тебя, Хоуи и Кевина. Как ты можешь видеть, - он с трудом сдерживал слезы, пряча их за пущим безразличием, однако душа его разрывалась на части даже от произнесения этих слов, - Хоуи мертв. Ты права, на его месте мог оказаться кто угодно. А мы пытались обезопасить только себя. - К чему ты ведешь? - непонимающе спросила Грэйс, медленно поднявшись на ноги. Ледяной ветер тут же растрепал ее волосы и заставил поежиться. Ее раскрасневшиеся от холода щеки становились еще краснее, а на глазах снова появлялись слезы. От чего ей хотелось плакать, она и сама не понимала. - Я хотел убить себя, - неуверенно сказал мальчик, повернувшись лицом к ветру. Неподалеку зажегся свет, озарив небольшой дворик светом. Римусу был знаком этот дом, как и его хозяин, который сейчас вышел во двор и сел на скамейку, стоявшую возле дома. Мужчина был спокоен и расслаблен, и, казалось, что его безмятежность чувствуется и самим Римусом, словно своя собственная. Из-за открытой двери показалась небольшая белая уточка, которая, потоптавшись на месте, своей неуклюжей походкой направилась к хозяину. «Видимо, он еще не знает» - пронеслось в голове у мальчика. От этого стало как-то совсем тоскливо, и он спешно снова повернулся лицом к девочке, которая по-прежнему смотрела на него. - Почему? - спросила она, с горечью посмотрев на друга. - Я опасен. Когда-то мама говорила мне, что я не одинок, что есть такие же люди, как я, которым удается жить жизнью обычного человека. Она уверяла меня, что и у меня получится, - он слабо улыбнулся, и одинокая слеза скатилась по его щеке. - Но я знал, что ничего у меня не получится. - Ты не одинок, Римус, - поспешила успокоить друга девочка, подойдя к нему ближе, но он жестом дал понять, что еще не закончил. - Я рискнул, согласившись на твою авантюру, ведь я был уверен, что ты сможешь меня убить. Ты так уверенно об этом говорила, что, - теперь он захлебывался своими слезами, но, несмотря на это, пытался выровнять голос, чтобы закончить свой рассказ, который с таким трудом ему давался, - мне даже показалось, что ничего не может помешать воплотить твой план в жизнь. Я слишком погрузился в мысли о своей смерти, что совсем забыл о том, что могу причинить кому-то вред, совсем забыл, кто я. - Это невозможно, - практически пропищала Грэйс, закрыв рот руками и медленно опускаясь на колени, не обращая внимания на мокрую траву под ногами, влага от которой тут же впиталась в ткань ее штанов. - Прости меня, — прошептал Римус, направляясь в сторону своего дома. Ему так хотелось поскорее уйти отсюда, уйти из города, из мира, в котором ему не было места. Долгие пять лет он пытался мириться со своим внутренним зверем, который периодически давал о себе знать, когда в нем просыпалось желание кричать на людей, словно сумасшедший, громить все вокруг и царапать себя до крови. Однако бороться с этим он научился. Зайдя в дом, первым делом Римус зашел в свою комнату, по привычке, выработанной с детства, плотно закрыв за собой дверь. Окно в комнате было широко распахнуто, но, несмотря на жуткий холод, мальчик не стал его закрывать. Это было бессмысленно, ведь его план вот-вот приведется в действие. Римус сел за свой стол, чуть поддавшись вперед, чтобы выглянуть в окно. «Привет, амиго» - послышалось откуда-то снаружи. Римус резко поднялся на ноги и высунул голову. «Совсем недавно он был здесь, веселый, задорный, живой» - пронеслось у него в голове, и он вновь сел за стол. Мальчик хорошо помнил тот день, когда впервые увидел этого непоседливого мальчугана с вечно растрепанными волосами и сияющими игривостью глазами. Тогда они с отцом пришли поприветствовать только что переехавшую в этот городок семью, которая, по слухам, была неблагополучной, и изначально принялась жителями враждебно. Однако Люпины решили не идти на поводу у местных сплетниц и бабулек, вечно брюзжащих из-за всего подряд, и пришли в дом новосельцев поздравить с переездом. Тогда Римус впервые увидел этого карапуза, улыбающегося во весь его один зуб. Он все время порывался ухватить Римуса за руку, но тот пытался отвязаться от назойливого мальша. Как же это было глупо... Он смог запомнить и образ его матери, которая умерла через год после переезда, и образ его отца, когда тот был еще психически здоров. Оставшись с бесконечным чувством вины один на один, взглянув ему в лицо и вспомнив все то, что ему хотелось вспомнить, Римус открыл нижний ящик своего стола, выудив из-под большой кипы бумаги ножницы. Он давно хранил их там с тех самых пор, как нашел у мамы в комоде. Взяв их в руку, мальчик направил их острием на себя. «Нужно было это сделать давно» - подумал он и закрыл глаза. Где-то совсем рядом послышался какой-то странный звук, необычный, которого ранее Римус не слышал. Внезапно мальчик почувствовал чье-то присутствие возле себя, и, открыв глаза, увидел перед собой сову. Она внимательно смотрела на него, ожидая, когда тот возьмет письмо, находящееся у нее в клюве. Но Римус не двигался. Он все еще держал в своих руках ножницы. Немного придя в себя, он все же протянул руку и взял послание. Однако сова все еще продолжала сидеть на месте, ожидая, когда получатель вскроет конверт. Римус послушно открыл письмо и бегло изучил его содержимое, с каждой строкой округляя глаза больше и больше. Неужели...