Sacramentum

Уголь оставлял на желтоватой бумаге яркие росчерки. Каждое движение руки было точно выверенным. Глеб был сосредоточен, самозабвенно погружён в процесс. Каждую свою мысль он вкладывал в небрежные линии штрихов, каждое из своих чувств, будь то ненависть или безразличие. Иногда ему казалось, что кроме этих двух он ничего и не мог испытывать в принципе. На скулах и лбу были видны темные пятна. Бейбарсов забывался и, убирая мешавшие пряди волос, касался лица испачканными пальцами. И это ему даже шло. Шарм художника. Изо дня в день он запечатлевал какие-то отрывочные воспоминания, которые не собирались в единую картинку в его голове. Конечно, если наложить все наброски друг на друга, то становилось очевидным, что это было женское лицо. Светлые глаза, вероятно голубые, в обрамлении густых ресниц и с вопросительно вскинутой бровью. На другом были изображены пухлые, приоткрытые в легкой улыбке губы. Линии шеи и ключиц с виднеющимся... Шнурком? Цепочкой? В каждую из этих черт он вглядывался, но не находил ответ. Кто это? Откуда она в его подсознании? Глеб знал только одно: его будто касается солнечный свет, когда на листе появляется она, пусть даже по частям. Он устало потянулся, зарывшись руками в волосах, и понял, что на сегодня достаточно. Услышав, как загудела вода в ванной, Даф материализовалась посреди комнаты и с любопытством стала рассматривать рисунки. Бейбарсов с какой-то интуитивной точностью отражал ее мимику. Он никогда не знал Дафну, во всяком случае настолько, чтобы рисунок совпадал с оригиналом до малейшей родинки, и это ее пугало. Она поспешно стала невидимой, когда хлопнула дверь ванной. Глеб вошел в темных спортивных шортах, раздетый по пояс. Даф всегда чисто с эстетической точки зрения им любовалась: смуглый, пропорционально сложенный, расслабленный, знающий себе цену, молчаливый, иногда импульсивный, иногда пугающе безэмоциональный. Сутками напролет она могла сидеть вместе с ним в одной комнате и наблюдать: как он работает, как из-под его руки выходят графические проекты на планшете (Глеб был веб-дизайнером), как он неспешно готовит себе завтрак, как сидит по-турецки на кровати и смотрит в одну точку, затем откидывается на стену, и гримаса боли появляется на его лице. В такие моменты Дафне всегда хотелось броситься к нему навстречу и прислонить к себе, чтобы поделиться теплом, своим плещущим через край светом. Но нет. Нельзя. Сейчас Бейбарсов стоял буквально в десяти сантиметрах и, если сделал небольшой шаг в сторону, натолкнулся бы на нее. Он погасил настольную лампу и лег в постель. Сон не шел, несмотря на предрассветное время на часах. Поэтому он буравил взглядом потолок, соединяя трещинки на побелке в небесные созвездия. Даф едва уловимо подула ему в висок, стерев плохие мысли, и Бейбарсов тут же провалился в глубокий сон. Это было плохо, потому что бывший некромаг как на наркотики подсел на ее дыхание, и без него уже не мог уснуть. Но будучи его хранителем Даф не могла по-другому, она его жалела. Такую судьбу как у него она не желала никому и пыталась хоть так облегчить его душевные страдания. Она вновь стала видимой и провела рукой по его волосам. - Все когда-нибудь наладится. Ты обязательно будешь счастлив, - она поцеловала его в лоб. Его лицо было безмятежным, и ей даже показалось, что губы дрогнули в улыбке. А это значило многое, потому что Глеб никогда не улыбался. Дафна провела кончиками пальцев по его скуле. - Я хочу, чтоб ты знал, что это не наказание, не какое-то там искупление грехов. Это просто путь. Который ты должен пройти. И ты не один, ты не один несешь эту ношу. Свет рядом с тобой: и днем, и ночью. И я рядом с тобой, Глеб. Я всегда рядом с тобой. Даф сама не знала, почему начала говорить. Ей просто показалось важным произнести эти слова. "Боже, что я делаю?!" - в панике заметалось ее подсознание. Она наклонилась ниже и коснулась его губ своими губами, руками его лица. Глеб ответил на поцелуй, спросонья даже не открыв глаз, лишь нежно прижав сильнее ее ладонь к своей щеке. Бейбарсов почему-то знал, что стоит ему взглянуть на ту, кто его целует, и он больше никогда не вспомнит этот поцелуй. Его сердце забилось чаще, потому что этот запах он бы не спутал ни с чем. Он всегда преследовал его, когда на рисунках появлялась она. Запах спелого зеленого яблока. И Глеб молил сейчас только об одном: чтоб время остановилось. Чтобы вечно, пусть и незримо, чувствовать эти губы, вдыхать этот запах, ощущать тепло этой ладони на своем лице. И все казалось не важным. Важным было только продолжать ее целовать, упиваться светом и возвращать его обратно ей. Даф почти не дышала. И каждую секунду отсрочивала свое исчезновение. Особенно стало невыносимо, когда он осторожно другой рукой дотронулся до ее спины. Она вздрогнула от этого прикосновения. - Я не открою глаз, - прошептал Глеб, оторвавшись от ее губ, хоть это и стоило ему больших усилий. - Только прошу, не оставляй меня. Мой ангел. Кожа Дафны покрылась мурашками. Это было так чувственно сказано. - Я знаю, что ты всегда рядом со мной. Что ты незаметно заботишься обо мне. Я даже поначалу думал, что просто схожу с ума. Хотя это, наверно, действительно так, - усмехнулся он. - Я схожу с ума по тебе. Я схожу с ума, что не могу узнать тебя. Она молча снова коснулась его губ буквально на доли секунды и телепортировала. *- Ster Stof (нидерланд.) - Звездная Пыль. P.S. Наверно, под этим названием на разных языках я буду публиковать пейринг Даф/Глеб, который мне почему-то так сильно полюбился.