Соловей

      Дороро, собирая в хвост мокрые волосы, смотрелась в небольшое настенное зеркало уже минут пять, недовольно морща заострённый нос и тихо завывая в такт своих движений. Условия, в которые ее поместили, уже заставляли разочарованно хныкать и устало воротить нос от своей беспомощности и непонятно откуда взявшегося чувства ответственности; ведь с «начальником» и его «приказами» она, к сожалению, мало что могла сделать (разве что попытаться навести порчу, которая вряд ли бы сработала). Ну, а за ряд неприятных случайностей, последовавших сразу после появления темноволосой, она вообще никаким образом отвечать не могла. Оттого, наверное, первый час ее пребывания на новом месте дался довольно тяжело, хотя Дороро до последнего пыталась надеяться, что все будет куда лучше, чем по какой-то причине получилось в итоге…       Она буквально только что окатила себя холодной водой с головы до ног, пытаясь смыть с себя грязь и запах дороги, которыми был пропитан буквально каждый сантиметр огрубевшей кожи. Несколько рассеянно перемещаясь по мокрому полу, чуть не упала, подскользнувшись на куске мыла, и кто-то, кажется, пытался войти внутрь общественной душевой (хотя неизвестный почему-то тут же передумал и закрыл за собой дверь обратно). Девушка очень долго пыталась добиться того, чтобы с волос перестала течь вода, да и какое-то время ей пришлось потратить на изучение выданного ей «костюма», чтобы понять, каким образом стоит надевать ту или иную вещь. Но как ни странно, и на этом этапе у девушки возникли некоторые проблемы: форма почему-то оказалась не по размеру — темноволосая терпеливо прикрыла глаза и недовольно засопела, начиная пытаться натягивать на себя чистые вещи.       Как Дороро и ожидала, рубашки были великоваты, темные штаны болтались, кое-как держась на бедрах, а из ботинок она и вовсе вышагивала, хоть те и были на шнуровке — она что-то постоянно тихо бормотала себе под нос, раздраженная происходящим. Хотя единственным, что все-таки подошло иссохшей фигуре слуги, оказался сероватый жилет, поскольку он стягивался небольшими шнурками на спине (это несколько компенсировало широту рубашки в талии). Но проблема со всем остальным все равно оставалась нерешенной, а потому нужно было что-то придумать за те полчаса, которые остались до назначенного времени…       «Мама, роди меня обратно…», — подумалось темноволосой, и она, насовав в обувь оторванных лоскутов от старой одежды, как ошпаренная выскочила в коридор, постоянно придерживая за пояс сползающие штаны: она была очень близка к тому, чтобы потерять их на ходу, чего очень уж не хотела в данную секунду.       Беспорядочно бегая по этажу, Дороро удалось познакомиться с парочкой милых служанок, которые в тот момент куда-то несли грязные вещи (вероятно, самой госпожи Беатрис), и у каждой из них она пыталась выпросить хотя бы одну иглу с какими-то обрезками ниток, которые ей нужны были сейчас, как никогда прежде. Правда, то, в чем нуждалась несколько напуганная всей этой ситуацией девушка, как ни странно, смогла дать всего одна рабыня. Остальные же почему-то начинали тихо хихикать и пытаться заигрывать с «новеньким симпатичным слугой» (после чего обиженно фыркали в сторону и шли дальше по делам, как только Дороро подбегала к следующей служанке).       Раздобыв все нужное, темноволосая тут же вернулась в душевую и начала рваными движениями делать крупные петли из ниток по бокам не желавшей держаться на бедрах одежде: пояс мог непременно помочь, как посчитала девушка, который та буквально голыми руками сейчас отрывала от изношенной ткани ее прошлой одежды. Через петельки вскоре просунула длинные лоскуты грязной кофты, в которой приехала сюда, и спереди завязала тугим узлом, спрятав свободные концы под рубашкой, заправленной в штаны — слуга начала облегченно выдыхать, когда поняла, что несмотря на все происходящее, до назначенной встречи у нее еще оставалось время. А если вспомнить то выражение лица, с которым Хяккимару говорил о надобности приходить вовремя, любые нарушения здесь, вероятно, карались достаточно жестоко — нужно было торопиться, чтобы все-таки не попасть в неприятности.       Проделав все эти махинации, Дороро снова заглянула в зеркало, слегка морщась: в конце концов, с этим можно было уже работать, не боясь остаться без одежды в самый неподходящий для нее момент. А потому девушка воткнула иглу в небольшой нагрудный карман жилета, куда положила и остатки ниток, и направилась уже к выходу из особняка, предварительно зайдя в свою комнату, чтобы положить оставшиеся рваные тряпки в сундук.       Идя по мало освещенному коридору, девушка чувствовала, что ее слегка штормит, отчего слугу периодически заносило то право, то влево, но Дороро все равно старалссь идти точно по прямой. Темноволосая даже не хотела сейчас думать о том, что сильнее оказывало на нее влияние: долгое пребывание на жаре, эмоциональное и физическое истощение или же обычный недосып, который преследовал ее на протяжение всего этого времени. Она просто шла туда, куда ей было велено, лишь бы не нажить проблем в первый же день: настроение было совсем не боевое, поэтому к «атакам» Дороро оказалась бы совсем уж не готова в случае ее «провала»…       Уже будучи снаружи, она облокатилась спиной на нагретую солнцем каменную стену и блаженно прикрыла карие глаза: всё-таки усталость до сих пор не позволяла оставаться бодрой на долгий период времени, а потому тяжесть во всем теле непременно начинала утягивать вниз. Ноги двигались с неохотой, поднимать руки Дороро была уже просто не в состоянии: организм требовал покоя и умиротворения, которых темноволосой так не хватало, наверное, всю жизнь. Именно поэтому она продолжала расслабленно стоять, опершись на теплый камень, слушать тихое пение птиц и вдыхать носом чуть сладковатый запах цветов из местного сада — впервые за долгое время ей было так приятно существовать…       — Первое правило этого дома — не бездельничать.       Она тут же поторопилось взять свои слова про приятное существование назад.       — Что, в общем-то, ты сейчас и делаешь, — несколько разочарованно прозвучало где-то совсем рядом, отчего темноволосая невольно вздрогнула и рефлекторно отшатнулась от стены — все ее светлые мысли и различные фантазии, до этого наполнявшие голову темноволосой, тут же растворились, будто их и не было: появился этот человек… — Второе — не спорить и не пререкаться. Сюда же относится «не повышать голос» и «говорить, когда спрашивают». Также немаловажным является и то, что ты всегда должен выполнять все приказы, какими бы странными они тебе ни казались.       Дороро лениво повернула голову в сторону и встретилась взглядом с Хяккимару, который снова как-то деловито сцепил руки в замок у себя за спиной, когда лицо его в очередной раз выражало чрезмерное самодовольство. Темные глаза смотрели с неким интересом, рассматривая внешний вид той, что сейчас меньше всего хотела кого-то видеть, а тонкие губы непроизвольно расползались в мерзкой улыбке (не то от чрезмерного соблюдения правил этикета, когда следовало при разговоре улыбаться, не то от мысленного удовлетворения, что кому-то все же стало плохо). Девушка также заметила, что теперь ее «начальник» был одет в белую рубашку, какая красовалась и на ней, а на руки тот натянул светлые тканевые перчатки, которые, как подумала Дороро, тот в скором времени в чем-то да измажет…       — Это было самое основное… Ну, а вообще я хотел тебя спросить: в форме комфортно? — тихо поинтересовался брюнет, на что Дороро предпочла промолчать, раздражённо хмурясь из-за заданного вопроса.       Она лишь немного приподняла рубашку с жилетом, чтобы показать тот пояс, который сделала буквально за пару минут впопыхах — брюнет задумчиво поджал губы, рассматривая многочисленные складки ткани стянутых штанов, и снова взглянул в лицо собеседника (к удивлению девушки, тот стал выглядеть как-то напряженнее).       — Велико, значит… — тихо промычал он и тяжело вздохнул. — Я так и подумал, что тебе не подойдет… Опять «промахнулся», — досадливо отозвался он и слегка нахмурился, ненадолго задумавшись.       Какое-то время мужчина рассматривал темноволосую, активно что-то обдумывая в мозгу, после чего ненадолго опустил глаза вниз, засмотревшись на неестественно для такого худого тела громоздкие ботинки, и поджал губы.       — Обувь поменьше у нас где-то была. Пойдем, — махнув рукой вслед за собой, бросил он и молча перешагнул порог, вернувшись обратно в особняк (откуда Дороро с великим трудом выползла несколько минут назад).       Она еще какое-то время просто смотрела перед собой, постепенно смиряясь со всем происходящим в ее жизни, а затем начало приходить и осознание, что вот и начался период нескончаемых работ, в побеге от которых она все равно оказалась к ним привязана — не так она представляла себе свои семнадцать лет…       «Да он издевается!», — вдруг тоскливо завыла слуга, легко ударяясь о стену головой. — «Нельзя было сразу так сделать?!», — в последний раз выругалась она и молча последовала за господином, который почему-то и не думал останавливаться, чтобы кого-то подождать.       Слуга принялась активно сверлить взглядом спину впереди идущего, который, кажется, не чувствовал ровным счётом ничего: ни испепеляющего взгляда, устремленного прямо на него, ни самих же негативных импульсов, которые, определенно, мог ощутить любой находящийся рядом человек. Хотя уже через мгновение Дороро пришлось отвлечься, когда из-за своего, мягко говоря, вялого состояния и чрезмерной рассеянности, та чуть не пропустила поворот, за которым скрылся все тот же Хяккимару (он будто бы совсем не заботился о том, чтобы за ним кто-то да следовал). А параллельно с нарастающей досадой от всего происходящего, девушка чувствовала, как голова постепенно начинала кружиться, а в глазах — периодически темнеть, хотя мгла все же рассеивалось россыпью света, возвращая слугу ненадолго в реальность. Именно поэтому, как только они с брюнетом оказались в небольшой комнате, больше похожей на просторную кладовую, она тут же села на рядом стоящий деревянный ящик, чтобы хоть чуть-чуть, но прийти в себя; а затем все же попыталась заставить себя слушать монотонный голос Хяккимару, слова из монолога которого очень туго поддавались обработке уставшего мозга темноволосой.       — …Кажется, эти должны тебе подойти… Эй, Дороро, ты здесь? — начиная щёлкать пальцами перед лицом слуги, тихо спросил мужчина и слегка наклонил голову на бок, будучи немного изумленным происходящим: то, что его все это время не слушали, для Хяккимару стало очевидным почти сразу, да вот только кое-что он так и не смог понять в силу того, что уже давно находился в статусе «прислуги» — по какой причине этот раб позволял себе подобные вольности — пропускать все мимо ушей и даже не стараться вникнуть в суть.       — Сейчас, сейчас… Дай передохнуть с дороги… — пробормотала девушка, как тут же вздрогнула от глухо приземлившихся ботинок прямо перед ней — она прерывисто вздохнула и мельком глянула на господина.       Почему-то Дороро даже на секунду показалось, что собеседник был готов кинуть эти самые ботинки прямо в нее (возможно, даже в голову), совершенно отчего-то не заботясь о последствиях. Но что-то, к счастью девушки, его всё-таки остановило, а потому в следующий момент ей пришлось встретиться лишь с холодным и полным презрения взглядом, а не насчитывать новый синяк на своем теле (которых и без того было уже многовато)…       — То же мне, принцесса нашлась. Ещё в обморок тут упади, — сухо процедил брюнет, ненадолго прикрывая чуть подрагивающие от возмущения веки. — А как закончишь страдать, тебе нужно будет зайти в швейную лавку вот по этому адресу и спросить, готово ли платье для госпожи Беатрис из «Соловьиного гнезда», — он всунул в дрожащие руки девушки записку, и снова запустил руку в карман своих брюк. — Будешь добираться на своих двоих, дорога до туда займет всего час — это совсем недалеко от того места, где я тебя купил. Потом тебе нужно будет отнести эти приглашения на почту, так как через день намечается ежемесячный бал в доме госпожи, куда придут очень важные персоны, — теперь тонкие пальцы Дороро сжимали еще и небольшую стопку конвертов, аккуратно связанных между собой немного потрепанной веревкой. — Затем тебе нужно будет зайти в мясную лавку и сделать заказ на имя госпожи, а на вопрос «сколько?», ответишь «как обычно». А появишься здесь не позже трёх, так как в это время должна вернуться госпожа Беатрис, а там я, возможно, уже найду для тебя ещё занятие…       — Стоп, стоп, стоп, — перебила того Дороро, из-за чего он снова раздражённо скрипнул зубами. — То есть я уже прямо сейчас пойду куда-то по поручению? — надеясь на отрицательный ответ, осторожно уточнила темноволосая; хотя к ее большому опасению, прозвучало твердое и несколько изумленное «да» — она тут же завыла от приближающейся трагедии, потому что знала — сделать она с этим уже вообще ничего не сможет.       «Это просто кошмар…», — проворчала слуга у себя в голове. — «Угораздило же меня влипнуть во всю эту историю с работорговлей! Если бы я только тогда не сбежала! Тяжело быть тупой…», — мысленно загорелась она, отчего в момент, всего на секунду даже задёргался уставший глаз.       — Сперва хотелось бы уточнить, как я и к кому должна… — будто поперхнувшись, на секунду прервалась она, — …то есть, должен буду обращаться, — договорила слуга, начиная смотреть на собеседника широко распахнутыми (насколько это было возможно для ее не очень хорошего самочувствия) глазами, хотя брюнет, как оказалась, был вообще не в восторге от всего этого разговора — он медленно втянул воздух через нос.       — Обращаться будешь с инструментами и, надеюсь, вполне успешно и умело. А во всех остальных случаях значение будет иметь только тишина, — коротко отозвался Хяккимару и снова деловито сцепил руки за спиной: он отчего-то понадеялся, что сможет закончить монолог…       Но к его великому сожалению, девушка намека все же не поняла, а потому продолжила смотреть на того ещё более пристальным взглядом (возможно, чтобы сжечь его на месте в ту же самую секунду), потому что до сих пор ощущала неприятные позывы распрощаться с содержимым и без того совсем пустого и «бурлящего» желудка, а идти в таком состоянии вообще отказывалась наотрез.       — В каком смысле «тишина»? — не унималась Дороро, начиная задавать вопросы уже чисто из принципа — достать стоящего напротив.       — А в самом тихом и прямом. Меньше болтай, — несколько вальяжно отозвался Хяккимару.       Но Дороро совсем не собиралась следовать «наставлению», которого, вообще-то, и не просила для себя — вместо этого она просто подняла глаза к потолку и промычала нечто нечленораздельное.       — Ну тогда… — тщательно подбираяя слова, аккуратно протянула темноволосая, пытаясь звучать как человек, а не тупое животное (как казалось самой девушке), потому что говорить ей не приходилось довольно длительное время — целых два года в окружении «живых мертвецов» и циничных торговцев, знающих только звонкие фразы с призывом к тишине, как и этот парень напротив (она ужасно не хотела вспоминать этот ужасный период). — Дальше, наверное, стоит спросить про режим… — будто бы кинув этот вопрос в пустоту, поинтересовалась Дороро и нервно скрипнула зубами. — Тогда во сколько здесь подъем и конец рабочего дня?       — Семь утра и десять вечера… — тихо выдохнул брюнет, поправляя воротник своей рубашки — Дороро сдержанно кивнула и снова подняла задумчивый взгляд на потолок.       — А расписание для трапезы рабов у вас здесь есть?       — Мы едим сразу после госпожи…       — А почему не до? — встрепенулась она.       — Потому что после, — отозвался мужчина, устало посмотрев на Дороро.       Тогда девушка опустила глаза вниз, что-то пробубнив себе под нос, возможно, что-то обдумывая, а может, ещё раз просто проговаривая только что сказанное ими вслух. Она ужасно не хотела куда-то выдвигаться прямо сейчас, когда ей было не очень-то и хорошо, а потому и давать слово этому человеку она тоже не желала — Дороро попыталась подождать хотя бы того самого момента, когда в глазах перестанет периодически темнеть, а живот — противно скручивать, что уже должно было произойти довольно-таки скоро…       Девушка тяжело вздохнула, поднимая глаза на стоящего впереди.       Стараясь не обращать внимания на головную боль и продолжать разговор в том же духе, она чуть кашлянула в кулак и снова подняла взгляд на мужчину, которого все это начинало несколько раздражать, если же не бесить: он расправил плечи и выпрямил спину (хотя казалось, что он и до этого не особо горбился), будто зверь принимая позицию для «атаки», пока взгляд его наливался злостью оттого, что ему приходится тратить время на раба, который не особо горит желанием работать. У Хяккимару даже проскользнула мысль о том, что он не только с одеждой для новенького промахнулся, так еще и в принципе раба не того выбрал, потому что этот уж как-то чересчур много разговаривал для того, кто по-хорошему больше не обладал своими правами и свободой. Да и в принципе вел себя довольно странно для здешних мест и обычаев…       — И здесь, получается, у каждого раба какая-то своя определенная «роль» в доме? — продолжала задавать вопросы Дороро, сжимая в руках перевязанные конверты с приглашениями — брюнет лишь тяжело вздохнул, жестом указав на руки слуги, чтобы та случайно не помяла письма, за что голову могли снести не только безграмотному рабу, но и Хяккимару за компанию, потому что не уследил.       — Ага, да и они настолько разные, что кому-то приходится кричать «иди, сука, работай», а кому-то — «работа, блять, не ждет». Довольно-таки универсальные распоряжения, не думаешь?       Дороро осуждающе глянула на господина, услышав в реплике издевку над собой.       — Ах, да, тогда я еще вспомнил (Хяккимару напрягло не к месту сказанное слово «тогда»). Вот у нас, судя по тем рабыням, которых я видел в коридоре, очень плотный график работы. Можно ли в таком случае уходить в туалет, если тебе приспичило? Есть лимит времени, на который я могу уйти? Или я могу там закрыться под предлогом, что мне стало совсем плохо? А может, и с кем-то… — вопросительно протянула слуга, когда густые брови мужчины начинали изгибаться в изумленных дугах.       Да и потому, что отчего-то в своем арсенале Хяккимару не нашел больше цензурных слов, чтобы выразить свое возмущение или недоумение (он ещё сам не до конца понял, что конкретно он испытывал), он не нашел выхода лучше, чем интеллигентно промолчать.       — А меня вы взяли, получается, в качестве мальчика, выполняющего маленькую работу, которую всем остальным делать неохота, да и некогда? Например, «принеси то», «сходи туда», так?       Хяккимару в очередной раз тяжело вздохнул, но теперь уже не удержался и принялся массировать переносицу двумя пальцами в надежде, что хотя бы это поможет ему успокоиться.       — Нет, тебя купили для того, чтобы этот самый мальчик был просто полезным.       — И как же?       — Очень. Полезным, — отрывисто произнес брюнет, надеясь на скорое завершение «беседы».       — Тогда у меня последний вопрос, — тихо отозвалась Дороро и слегка наклонила голову на бок, к чему собеседник выказал куда больший интерес, чем до этого: «Наконец-то», — пронеслось у того в голове, и брюнет вновь принялся слушать назойливого раба, от которого хотел уже поскорее сбежать. — Вот вы уверены, что отправлять меня в город в первые же минуты моего прибывания здесь — хорошая идея? В том смысле, что вы уже верите в мою запуганность и не боитесь моего побега? Да и, как я понимаю, ты мне должен дать ещё деньги на все то, что перечислил ранее. Я ведь могу решить, что вы и ваше… Как ты там сказал? «Соловьиное гнездо»? В общем, я могу решить, что вы и ваш классный особняк мне вообще не нужны. Как вы мне помешаете? Ну, ты, например? Не будете же вы все вместе бегать за мной по всему городу во главе с вашей госпожой? — весело усмехнулась девушка, чувствуя, как отвратительное ощущение в теле начинает постепенно проходить. — Или все же будете?       Мужчина стиснул зубы и что-то тихо рыкнул только ему одному слышимое, вслед за чем вновь замолчал, медленно выдыхая воздух — он старался вновь прийти в то равновесие, в котором был до этого (что, к сожалению, не очень-то у него получалось), после чего, в конце концов, просто прикрыл глаза, надеясь хоть ненадолго от всего этого отвлечься.       Всего на секунду Хяккимару показалось, что новый слуга издевается над ним, совсем нагло и целенаправленно; правда, потом до него дошло, что ему совсем не показалось, а этот странный парнишка уже был готов все это дело продолжать, даже не собираясь как-то уступать или же хоть чуточку сбавлять набранные обороты. Мужчина даже, не удержавшись, взглянул на собеседника презрительным взглядом сверху вниз, пытаясь таким образом указать глупому рабу его место, на что тот, почему-то отказывался хоть как-то реагировать — Дороро все также ожидала ответа от того, кто не очень хорошо понимал, как стоит отвечать. Ведь если он промолчит или же просто не найдет «правильных» слов, значит признает правоту этого странного мальчишки; а для того, чтобы дать отпор, мужчине банально не хватало опыта, как вести себя в таких ситуациях.       Он вздохнул и принялся думать, как приземлить разбушевавшегося раба.       «Мерзавец», — с некой иронией подумалось мужчине, а затем его сухие, слегка потрескавшиеся губы растянула легкая улыбка: в голове появилась нужная мысль, по причине чего он стал торопливо пробегаться взглядом по всей небольшой комнатушке в поисках чего-то. — «Как помешаю, значит? Сейчас, подожди, покажу…».       Тогда Хяккимару отошел немного в сторону и порылся в куче хлама, сваленного в очередной большого размера ящик, за чем Дороро наблюдала с неким интересом, а затем выудил оттуда нечто отдаленно напоминающее кочергу — брюнет широко улыбнулся, сверкнув темными глазами в этом полумраке, отчего девушке впервые за все это время все же стало как-то не по себе от компании этого человека.       — Как помешаю? — еще раз переспросил мужчина и направил один конец длинного предмета в сторону темноволосой — тонкий стержень быстро сверкнул на свету, падающем из-за приоткрытой двери, а карие глаза девушки смогли разглядеть все того же соловья в клетке, выдавленном на плоском куске стали, маячащем прямо перед ее лицом. — Могу клеймо выжечь на видном месте для твоего спокойствия. Вот тут, например.       Холодной пластиной мужчина коснулся лба Дороро, отчего по ее телу тут же пробежались неприятные мурашки.       — Так тебе точно будет проблематично сбегать. Пошли, это не займет много времени, — усмехнулся он, из-за чего девушка напряженно сжала зубы и отвела взгляд в сторону, даже не собираясь никуда уходить. — Да и система «отлова беглых» у нас достаточно быстро работает. Я, конечно, не знаю, насколько ты изворотлив и проворен, но одно могу сказать точно: если тебя поймают — а тебя поймают рано или поздно — то госпожа будет бить тебя хлыстом до потери сознания. А оно тебе надо?       Дороро отрицательно покачала головой, и брюнет убрал предмет в сторону, тут же расплывшись в победной ухмылке: в данную секунду можно было смело сказать, что он, безусловно, гордился собой, облегченно выдыхая от проделанных усилий.       — Раз не надо, так молчи. Бери деньги и немедленно отправляйся в город, — напоследок бросил он, кладя на колени девушки небольшой мешок, звучно загремевший, как только тот упал на мягкую плоть. — И не забудь: вернись до трех.       — Чувствую себя старой… — просипела Дороро, кое-как уже бредя до нужной лавки, постоянно оглядываясь по сторонам в поисках улицы, указанной в записке. — Никогда не думала, что ходить будет настолько тяжело. Наверное, пока жила как все нормальные люди, нужно было больше заниматься физической формой… Но кто же знал? — больше походя на дряблую старуху в глубокой старости, а вовсе не на молодого парня и уж тем более не на девушку (какой вывод можно было сделать из того, что она шла чуть сгорбившись, едва волоча ноги, ворчливо разговаривая сама с собой и злобно зыркая на ближайшие вывески магазинов и лавок, после чего переводила сосредоточенный взгляд куда-то на небольшой скомканный листочек у себя в руках), причитала темноволосая, постепенно останавливаясь возле одной из многочисленных дверей.       На всякий случай Дороро заглянула пару раз на витрину, на которой стояли красивые манекены, одетые в прекрасные платья различных цветов, на вывеску, слова на которой точно совпадали с написанным на бумажке, на название улицы и в свой листок, тщательно сверяясь со своим местом назначения…       — А времени, чтобы отдохнуть совсем ведь нет… — тоскливо протянула девушка, оглядываясь на крупные часы, висевшие в самом центре уже знакомой площади, выглядывающей из-за множества домов и построек. — Ладно… Придется, видимо, и с этим смириться тоже…       Говоря эти слова, она аккуратно приоткрыла дверь в швейную лавку, а в воздухе завис легкий звон небольшого колокольчика, зазвучавшего прямо над головой Дороро…