Ошейник для Лисицы 4

Особенный день. «Особенный день», — говорили они. Поздравляли, улыбались, крепко жали мою ладонь. Некоторые даже обнимали, и далеко не всегда это были милые сердцу самочки вроде Риты и Криты. Конечно, Тарса на меня чуть ли не запрыгнула, обнимая руками и ногами и даже одаряя чем-то вроде поцелуя, но стратегическая ошибка здесь была в том, что всё это она сделала на глазах у моей жены, за что резонно получила чуть ниже спины плетью Эмерлины. Обиделась она чисто номинально, для виду. Я знал, что она специально на это напрашивалась. В общем и целом — не было в этом дне ничего особенного. Так я решил для себя спустя пару часов, проведённых взаперти в своём кабинете, где углубился в изучение дневников, писем и просто записей моих древних предков, которые кто-то заботливо рассортировал по годам и сложил в старые сундуки. Честно говоря, я даже не знал, что у меня в моём фамильном замке есть этот самый кабинет. Точнее, я знал только об одном, и когда-то давно он был только моим, но потом туда со всеми клановыми делами переехала Флёр и обосновалась там крепко и надолго, а когда она говорила, что это надолго, то подразумевалось, что навсегда. А вот о том, что у меня после этого есть другой свой кабинет, я узнал только сегодня утром. И сейчас перебирал в нём письма и дневники моего отца, и отца моего отца, и отца отца моего отца, и отца, отца, отца… Я приподнял брови, немного оглянувшись. На самом деле я только делал вид, что разбирался в этой макулатуре, потому что исследовал все записи ещё очень давно. Конечно, у Флёр нашёлся веский повод отправить меня именно сюда — почти на самый чердак самой большой естественной башни моего замка, подальше от главного зала и кухни. «Окинь эти письма новым взглядом. Я делала так с журналами своего папы и каждый раз узнавала для себя что-то новое!» Да, но ты даже не умела читать, когда я перечитывал записи моих предков уже по третьему разу. По крайней мере, очень хотелось сказать ей именно так. Но я не злился, нет. Всё было хорошо, я просто подыгрывал, как этого хотели абсолютно все мои друзья в этом замке. У меня ведь «особенный день». Дверь в мой кабинет неприятно скрипнула, и я увидел сконфузившуюся Эмерлину, замершую на месте с испуганным выражением на мордочке. Скосив на меня глаза, она поняла, что прятаться смысла больше нет и, расслабившись, улыбнулась. — А я думала, мы смазали петли… — тихо призналась она, держа ладошки за спиной. — Смазали, — согласился я, — но я подложил под них небольшую деревянную стружку, чтобы никто не прокрался ко мне с повязкой на глаза. Моя жена, насколько это было возможно, саркастично выдохнула, ссутулившись и опустив лапы. В одной из них действительно был небольшой кусок ткани — как раз чтобы ослепить кого-нибудь. — Ренар, мы что, настолько в этом плохи? — Нет, просто это я настолько хорош, — напомнил я, с лёгкой коварной улыбкой убирая пыльные письма обратно в недра сундука. — Ну извини, — всплеснула лапами моя жена, подходя ближе, — не у всех нас было сто пятьдесят пять жизней на то, чтобы предвидеть каждый шаг своего оппонента! — Шага недостаточно… — Да-да-да, Ренар, милый, мы все это слышали не один десяток раз. Два, три, пять шагов наперёд, чтобы нанести что-то там… Я вздохнул и опустил лапы, уставившись в угол комнаты. То маленькое приключение с Тарсой и её лютней у нас не заладилось. Мы действительно снарядили яхту и поплыли в соседний город, искать лютню подороже, но оказалось, что даже легендарные барды, странствующие по всему свету, готовы были расстаться со своим инструментом, если предложить им, к примеру, тысячу золотом. Причём и инструмент был не лучшего качества. Проще говоря, это было чем-то похоже на наш с Эмерлиной и парой моих друзей медовый месяц. К счастью для всех нас, Тарса хотя бы не чувствовала себя пятым колесом между двух пар и развлекалась как могла. С того приключения, если это можно так назвать, мы обернулись за неделю. И вроде всё было хорошо. Прошло больше полугода, но я с самого начала стал замечать, что доверие моих друзей, партнёров, приятелей, знакомых, а самое главное — моих родных начало как будто иссякать. При мне предпочитали лишний раз не рассказывать о своих проблемах, прерывали разговоры, шептались — и всё это, конечно, очень раздражало, но я мог их понять. Я не мог поступить иначе. Ведь имя мне — Потерянный. Иногда я просыпался ночью, вскакивая с кровати и выхватывая ножи из жилетки, висящей рядом. Я видел, я всё ещё помнил все те сто пятьдесят шесть жизней, видел страшные кошмары как наяву. Я видел, как сгорает мой дом. Как убивают моих детей. Как умирает моя жена. Как предают лучшие друзья. Я видел, как умирает надежда в глазах всех родных и близких мне зверей. Теперь всё, чего я боялся, и боялся как никогда по-настоящему, — увидеть всё это ещё раз. Боялся, что эта жизнь станет всего лишь какой-то сто пятьдесят седьмой попыткой устроить всё так, чтобы было хорошо всем и везде. К счастью для меня и этих самых близких, у этой медали была и обратная сторона: я стал сильнее. Быстрее, подвижнее. Нет, я не перестал быть вором и не стал каким-то матёрым воином, но постоять за себя я мог намного лучше, чем когда-либо. Я отточил своё мастерство владения метательными ножами почти до предела — и то потому, что понимал, что этого самого предела и нет вовсе. Я в необходимом минимуме освоил множество видов самого разного оружия — от лёгких мечей и кинжалов до тяжёлых секир и молотов. Нельзя сказать, что я ими владел как настоящий воин, но меня хотя бы не так быстро убьют, если возникнет такая ситуация, и те, кого я защищал, успеют убежать или даже помочь мне. Ну и, конечно, мои основные навыки — воровские — теперь были как никогда на высоте. В других жизнях я сливался с тенью, темнота была моим лучшим другом и ни один замок не был мне хоть какой-то преградой. Я воровал вообще всё — от драгоценных камней до целых фрегатов, набитых золотом. От хмурых мыслей меня отвлекли две лапки, обнявшие меня за плечи и скользнувшие по направлению шерсти вниз, на мою грудь, а потом и живот. Моя любимая лисица упёрлась своей грудью мне в затылок, чем моментально подняла мне настроение. — Прости, не хотела тебе об этом напоминать. Но может, всё-таки подыграешь? Мы же старались… «Особенный день», будь он неладен. — Ладно… — нехотя согласился я, тут же прикрывая глаза. Эмерлина немедленно, пока я не передумал, закрыла веки повязкой и лёгким жестом пригласила меня встать, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. — Ты не поверишь, что тебя ждёт! — Лучше один раз увидеть! — добавив в голос чуточку энтузиазма, ответил я, держа её ладошку на весу. — Пойдём! Сколько раз я уже это переживал? Сколько раз она вела меня этим самым маршрутом в большой зал моего родного зала, где меня дожидались мои друзья? Скольких я не досчитался? А сколько раз я оставался один? Я сбился со счёту. Говорят, что тридцать лет — это один раз в жизни. Но что делать, когда у тебя больше полутора сотен этих самых жизней? Ответ пришёл неожиданно быстро. Эмерлина сдёрнула с меня повязку, и в глаза ударил яркий свет освещённого и украшенного зала. — Сюрприз! — закричали мне все пришедшие на мой день рождения, включая мою жену. Да, праздник у них выдался на славу: свечи, торт, украшения и просто огромный пир на весь мир. И, несмотря на тишину, на секунду воцарившуюся вокруг, несмотря на звон в ушах после поздравления, я понял, что на моей морде медленно, неотвратимо появляется довольная широкая улыбка. Сколько бы раз я ни праздновал эту дату, сколько бы друзей ни было на этом празднике — я всегда радовался тому, что у меня было. А сейчас со мной были абсолютно все. И поэтому, вскинув ладони к потолку, я закричал что было лёгких на весь огромный зал: — Ха-ха! Тридцатник! Напомните, кому я тут спор проиграл, что не доживу до этого?! — Ты мне обещал, что в двадцать пять сдохнешь! — крикнул кто-то из толпы. — Не дождёшься, Дживс! — пообещал я ему, показывая на него пальцем под одобрительный хохот зала. — А ты мне денег должен! — Кому должен, тому всё прощаю! — добавив откровенного энтузиазма в голос, заявил я и крикнул: — Давайте веселиться! Маэстро! — Я указал ладонью на притаившуюся в углу динго со здоровым банджо. — Музыку! Тарса охотно вдарила по струнам и, несмотря на свой хрупкий вид и тощие лапки, уверенно сжала её, выдавая несколько заводных, весёлых аккордов. Я тут же подхватил этот мотив, оградил свою суженую искренним поцелуем и съехал по перилам прямо вниз, в лапы моих друзей. В какой-то момент в такт музыки кто-то в толпе моих гостей крикнул заводные: «Хей-хей-хей!», и я вспомнил одну забавную песню: — У меня есть план! План в том, чтобы пить, пока не обращусь я в прах! — Хей-хей-хей! — вторили мне друзья. — Так будет всегда! До моего самого последнего дня! Музыканты во главе с Тарсой разошлись где-то ближе к середине этой песни, и только тогда кто-то смог откупорить первый бочонок с элем, от которого я отказался, и тогда, специально для меня, принесли покупное вино. Только для того, чтобы я не жаловался, что на меня тратятся мои личные запасы, которые я собирал почти всю свою жизнь. Вечер вступал в свои права и хорошим становилось настроение. За моё здоровье и счастье выпивали до дна, произнося витиеватые тосты, музыканты — как нанятые, так и из наших друзей — играли музыку и пели песни только в мою честь, а мы просто отдыхали и веселились. Все. По-настоящему все, а не так, как у меня было много-много раз до этого момента. И я искренне был счастлив, до тех пор, пока Флёр не взяла бокал и лёгким звоном не попросила всех притихнуть, чтобы сказать что-то в мою честь. Хмельную лисицу с помощью её мужа водрузили с каблуками на стол и помогли сохранить это достойное место. Хозяйку Клана Полной Луны вообще было нелегко растормошить до откровенностей, но я был искренне рад, что это случилось. Попытавшись ещё пару раз потерять драгоценное равновесие, Флёр всё-таки нашла какой-никакой баланс в этой жизни и взяла в одну лапку бокал, а на другой раскрылся арбалет. Чуть менее хмельной Арен взялся за ту, на которой он был, и сделал так, чтобы он закрылся. — Ух! Спасибо, милый! — весело откликнулась лиса и наконец перевела взгляд на меня. — Ренар! Мой обожаемый спаситель, друг и особенно — несравненный вор! За уши дёргать себя не дал, потому я так и не запомнила, сколько тебе там! — Тридцать, — спокойно напомнил я ей. — Тридцать! — искренне хохотнула она, отмахиваясь ладошкой, — Ну, мне-то никогда не будет тридцать, нам, лисичкам, всегда двадцать от силы, верно говорю, подруга?! — крикнула она в сторону Эмерлины, которая отозвалась довольным «Вуууу!» в её сторону. — Ну, короче, твой муж старый. Ренар, — внезапно посерьёзнела она, — а на самом деле сколько тебе? Я нахмурился, показывая окружающим, что не понимаю, о чём она, хотя на самом деле прекрасно понимал это. — О чём ты? — задал я ей наводящий вопрос. Если ответит честно — значит, действительно хочет знать. Если не ответит — значит, просто неудачно пошутила. Флёр редко пила, тем более до состояния участия в вечере откровений, и я не знал её так хорошо, как хотел бы. — Сколько лет… Ну… Потерянному? — наконец-то выдавила она из себя, после чего притих весь зал. Значит, она действительно хотела знать. И поначалу окружающим могло показаться, что я совершенно не в настроении отвечать на этот вопрос, но после того, как я усмехнулся и взял ещё один бокал со стола, напряжение спало. — Сложно сказать, — признался я, взмахивая бокалом. — Кажется… Кажется, пару раз я даже и не доживал до этой круглой, юбилейной даты в своих путешествиях. Но когда доживал… это было совсем не так. Всегда кого-нибудь не хватало, всегда была какая-то ужасная ошибка в нашем общем прошлом, которая приводила к необратимым лишениям. А сейчас я стою среди всех вас, друзья. Именно — всех, — постарался подчеркнуть я. — Всех-всех-всех. Со мной моя любимая жена. Со мной все мои дети, мои лучшие друзья — все вы со мной. И то, что вы решили собраться здесь, прийти на мой праздник, означает лишь одно — я больше никогда не буду Потерянным, Флёр. Я дома, и здесь всё идёт так, как надо. Мне — тридцать! Потерянному может быть уже и тысяча с лишним — я никогда не считал года, если кого-то из нас всех, здесь и сейчас, не было! Потому что только со всеми вами я могу назвать эту жизнь — настоящей! — Ура, ёмана, — подытожила мои слова пьяная лучшая подруга дней моих суровых и пригубила вино. Ближе к третьему часу ночи праздник постепенно начал кончаться. Во-первых, мой «особенный день» кончился уже как три часа, во-вторых, кому-то, включая моего старшего сына Карла, завтра необходимо было заступать на службу, а некоторым просто далеко добираться до своих домов. Разместить всех гостей в замке мы не могли — комнаты, как обычно, были заняты, даже гостевые. И когда почти все уже разошлись по своим делам, а кто-то даже предпринял попытку навести порядок сразу, мы с Флёр обнаружили себя сидящими у камина, допивающими остатки вина. У Флёр в лапе была уже наполовину пустая бутылка, к горлышку которой она периодически прикладывалась, а у меня в большом деревянном стакане плескалась какая-то ужасная смесь из эля и настоянного на орехах самогона. Смесь давала по мозгам сильнее, чем боевой молот Берта — нашего выдающегося лиса-эва. Этой мыслью я поспешил поделиться со своей подругой сразу, как только уселся в кресле и устроился поудобнее. Лисица уже почти спала — клевала носом с закрытыми глазами, но на лёгкий шорох, который я издал, присаживаясь, тут же распахнула глаза. — А, Ренар, твоё здоровье! — Взаимно, — ответил я ей, махнув кружкой в её сторону. — А это… — заткнув себя на пару глотков бутылкой, она замолчала, и я понадеялся, что она забудет свой вопрос, но не тут-то было. — Ты правда… Ты правда думаешь, что ты… уже не Потерянный? — Уже нет, — коротко ответил я, разглядывая донышко в своей кружке. Флёр молчала пару секунд, после чего повернулась к догорающему в камине огню и отхлебнула вина. — А я тебе завидую, — призналась она. — Чему? — тихо спросил я, глядя уже на своё отражение в смеси алкогольных напитков. — Ну, а как тут не позавидовать? Сто пятьдесят пять жизней — каждую из которых ты помнишь! Это какой колоссальный опыт! Ты можешь сравниться… с богами! Я махнул на неё лапой. — Нет, ну правда! Я бы попробовала… — Ты пробовала, Флёр, — заявил я. — В самый первый раз. В мою самую первую… попытку. Это всё было из-за тебя. Лисица удивлённо раскрыла глаза и даже, казалось, протрезвела. — А что случилось? Для пущей храбрости я сделал пару внушительных глотков из своей кружки. — Ты погибла. В королевской кузнице, рядом с паровым молотом… Вместо маленького кусочка твоего ошейника отскочил другой. Большой. Тебе попросту отрезало голову, и Арен уже ничего не мог сделать. Я посмотрел на неё, на её округлившиеся глаза и перевёл взгляд чуть левее. Там уже стояли все мои самые важные друзья в жизни: Арен, Эмерлина, мои дети. И внимательно слушали, ведь я никогда не рассказывал ни об одной из своих жизней Потерянного. Я покрепче ухватился за кружку и уставился на огонь. — Мы остались с Ареном друзьями, но вскоре он сошёл с ума. Начал рисовать её портреты, с каждым разом всё больше и больше, всё чётче и чётче. Самый большой был размером с наш витраж в замке. — Я показал большим пальцем через левое плечо. — Вырисовывал каждую шерстинку, каждую детальку… Скрупулёзно. Долго… Я сделал паузу и многозначительно отхлебнул тонизирующего из кружки, неприятно поморщившись. — Я даже рисовать не умею, — тихо признался Арен. — Наверное, ты так и не научился за все те годы. Ты рисовал только её. Больше ничего не мог. Вообще. Даже пейзаж — нет. Что бы ты ни рисовал, везде получалась только твоя жена. Флёр даже улыбнулась такой романтике, мило наклонив мордашку на плечо. Я же не отрывал взгляда от чёрного дна своей кружки. Моё отражение давно покрылось рябью — так сильно дрожали мои лапы. И я почему-то был уверен, что это совсем не от алкоголя. — Но каждый законченный портрет ты заливал чёрной краской. Каждый до единого — даже чернильный набросок на обрывке блокнота оказывался залит чёрной краской. Каждый свой рисунок до единого ты уничтожал, как только посчитал законченным, а потом, коря себя ещё больше, начинал новый. И так было до тех пор, пока ты не показал идеальный чёрный круг, сказав, что это — она. Я считал тебя сумасшедшим больше… Не знаю… Пяти лет? Но потом решил поверить. Я одним махом допил весь свой крепкий эль и отставил кружку. — И я нашёл чёрную жемчужину. Ради тебя, Флёр. Только ради тебя, и никого больше. А потом мне понадобилось сто пятьдесят пять попыток, чтобы найти мир, где не погибает никто. И если с одной стороны это, конечно, колоссальный опыт, то с другой… Видеть, как умирают твои друзья и родные, причём некоторые — по нескольку раз… Я встал с кресла и повернулся ко всем в зале. — Я не пожелаю такого ни одному из вас. А если честно — я такого не пожелаю даже самому заклятому врагу. И на этой, не самой весёлой, ноте, я всё-таки выдавил из себя профессиональную воровскую улыбку и пожелал всем спокойной ночи. Мне показалось, что утро приветствовало меня невесёлым похмельем, длящимся буквально несколько секунд. Стоило мне прохрипеть что-то недовольное и оторвать свои уши от подушки, как тупая пульсирующая боль в висках прошла, а глаза раскрылись как будто перед смертельной опасностью. В моём случае сюрприз был намного приятнее и эстетичнее: мой взгляд упёрся в треугольничек между женских бёдер, затянутый в кожу, выгодно подчёркивающую всё остальное в нашей клановой волшебнице. Подняв голову выше, я разглядел её довольный вид и тут же прищурился, будто боль в голове вернулась. — Хватит развлекать меня, не то я завою, — протянул я. — Могу вернуть похмелье обратно, — пообещала мне Хелен. — Нет, спасибо, я уже достаточно стар для этого дерьма, — усмехнулся я. Подвинувшись на кровати, я встал на нижние лапы и огляделся. Проснулся я в собственной спальне, совершенно один, заботливо раздетый своей женой. Моя иссиня-зелёная жилетка, немного потемневшая со временем, висела на спинке кровати, чем я не преминул воспользоваться, ловко набрасывая её на свои плечи. Взяв на подоконнике кувшин с водой, я вылил немного на ладонь и провёл лапами по морде, а потом по макушке между ушей. Когда непослушная шерсть на голове встала привычным мне хохолком, я улыбнулся новому дню и наконец-то повернулся к Хелен. — Чем обязан? — спросил я у неё без лишних вступлений. — Ты не забрал свой вчерашний подарок, — спокойно ответила она, щёлкнув пальцами у своего правого плеча. С приглушённым хлопком перед моей мордой материализовались две увесистые книги, которые тут же устремились вниз, но я ловко подхватил обе, складывая их в стопку. — Книги! — отозвался я, взвешивая фолианты в лапах. — Обожаю книги, Хелен, что бы я без тебя делал! — немного саркастично выпалил я, но, увидев, что она всё-таки поняла мой тон, искренне добавил: — Спасибо. Что не забываешь. — Такое трудно забыть. Кстати, своего приглашения я так и не нашла. Я неловко улыбнулся. — Я вообще не знал о каком-то празднике, Хелен. Настала её очередь делать очень саркастичную морду, и, надо сказать, ей это удалось на славу. — Ну ладно, может быть, я и знал! — признался я, всплеснув лапами, прекрасно понимая, что она может спокойно читать мои мысли как открытую книгу. — Но уж точно не лез в организацию всего этого и список гостей! Хочешь, пойдём накостыляем моей жене? — Праздником занималась Флёр, — усмехнулась Хелен. — Эмерлина знает, что ты не любишь лишнего внимания. Я ещё раз всплеснул лапами, отбросив две подаренные книжки на кровать. Хелен проследила за фолиантами взглядом, и я заметил, что на простыню они упали намного мягче и нежнее, чем должны были бы, судя по их весу. — С этим разобрались, — сказал я. — Что-нибудь ещё? — Ну, я бы на твоём месте поинтересовалась, о чём эти книги… — Давай чуть позже. Я достаточно хорошо тебя знаю… — Но на свой праздник не позвал, — перебила меня лисица. — Хорошо, пошли, накостыляем Флёр! — предложил я ей, показывая лапами на выход. — Ты сама-то веришь в успех этого мероприятия? На мордашке волшебницы появилась хитрая улыбка, и она уже сложила пальцы на правой лапке, чтобы щёлкнуть, но я прервал её первым: — Нет-нет-нет! Никаких порталов! — А ещё говорил, что хорошо меня знаешь… — Точно-точно. Давай, примени две эти замечательные лапы, пройдись со мной пешочком! Или ты разучилась? Я покажу, не стесняйся! Улыбка на мордахе лисы стала шире, у меня тоже. Откровенно виляя бёдрами, волшебница, вышагивая, как по помосту, покинула мою спальню через услужливо приоткрытую мною дверь и поманила за собой. Мне же ничего не оставалось, кроме как можно более саркастически закатить глаза и последовать за ней. Спускаясь вниз, я завёл разговор: — Начать день с драки с хозяйкой целого клана — это обычное дело для тебя? — Не то чтобы, Ренар, но держусь как могу. Мне не нашлось что ей ответить, и потому я демонстративно вздохнул: — Давай признавайся, зачем я тебе нужен? Хелен таинственно обернулась и сказала уже намного тише: — Давай всё-таки выйдем. Куда-нибудь наружу. — Ну давай, — согласился я. Мы с клановой волшебницей прошли через весь замок, спустились в главный зал и покинули моё нескромное жилище через один из многочисленных выходов, который вывел нас как раз к моему семейному кладбищу. Волшебница, снова таинственно оглянувшись, беззаботно опёрлась на надгробный камень моего дедушки и скромно сдвинула лапки вместе. Она что-то затевала, что-то очень серьёзное, и я уже начал подумывать о том, чтобы найти и надеть ошейник Флёр, который прекрасно защищал от магии. К сожалению, я начисто забыл о том, что сейчас я от неё не защищён, а маги прекрасно читали мысли. — Её ошейник сейчас в надёжном месте, Ренар. И он тебе не понадобится. — Я бы нашёл ему пару применений, — спокойно кивнул я, — им ведь можно и орехи колоть. — Как и королевской печатью, — дополнила мою мысль Хелен, на чём наш с ней разговор окончился. Чтобы хоть как-то развеять обстановку, я вежливо попросил её встать с надгробного камня моего родственника. — Давай выкладывай, Хелен. Только без утайки. Лисица подняла на меня глаза. — Флёр сказала… что ты начал наконец-то рассказывать о том, что произошло с тобой в твоих приключениях. — Понадобилась всего-то пинта орехового самогона пополам с ягодным пивом, да, — спокойно согласился я. — Ты хочешь знать что-то конкретное? — Да, — созналась волшебница. — Всё об ошейнике Флёр. В голове сразу же всплыли несколько её образов. Хелен не один десяток раз говорила мне, что ошейник Флёр давно уже перестал быть каким-то куском железа, а стал самым настоящим артефактом. Могущественным, сильным, магическим артефактом, который, как это парадоксально ни звучало, исключал собой эту самую магию. Я взглянул в глаза Хелен — она пристально смотрела на меня, явно пытаясь прочесть мои мысли, но взгляд её как будто остекленел: зрачки замерли на месте, казалось, даже дыхание остановилось, однако стоило мне сдвинуть брови, как она выпала из оцепенения и схватилась за ветку моего замка. — Что-то случилось? — поинтересовался я. — В путешествиях с тобой он стал… Могущественнее. Даже мысли о нём отторгают магию. — Значит, я могу держать тебя подальше от своей головы, просто думая об ошейнике Флёр? — догадался я. Очень неохотно, но волшебница всё-таки кивнула. — Да… Знаешь, я могу научить тебя другим способам. Можно напевать себе под нос какую-нибудь песенку, или что-то в этом роде… — Понятно. — Ренар, — обратилась ко мне Хелен неожиданно серьёзно. — Мы, маги, можем быть властны над физическим миром, но только этим миром. Ты же бывал в других и знаешь о них больше, чем кто-либо из нас. Больше, чем даже сами боги, понимаешь? — Не скажу, что я этого хотел. — Мой долг, как мага, изучить этот могущественный артефакт, Ренар. Его свойства и возможности, а самое главное — его слабости. Я… не должна допустить, чтобы он попал в чужие лапы! Или руки… Я резко поднял глаза на собеседницу, но она, видимо, не предала своей ремарке какого-то особенного смысла. Я же про себя отметил, что в последнее время людей в царстве зверей становилось всё меньше и меньше, хотя и не так давно одним из тех, кто помогал Флёр снимать ошейник, был именно человек. Между тем Хелен продолжала: — Я не хочу на тебя давить и как-то заставлять тебя рассказывать всё это. И те книги, — волшебница щёлкнула пальцами, и два увесистых фолианта снова упали в мои лапы, — не подарок. Это пример. — Пример? — эхом переспросил я. — Пример того, что я хочу от тебя получить. А чтобы тебе не было скучно, я выбрала самую близкую тематику. Я всё-таки обратил внимание на название верхней книги. После какого-то огромного, сложного, витиеватого и совершенно невыговариваемого имени следовало не самое лаконичное название: «О сбережении имущества». Немного нахмурившись, я перехватил книжку поудобнее и открыл её ближе к середине, и мой взгляд сразу же упёрся в небольшую, но довольно подробную картинку на краешке страницы: схематичное изображение какого-то странного механизма, со стрелками и чёрточками, показывающие что было где. Вчитываться в текст я не стал и пролистал книгу на несколько листов вперёд, пока не увидел другую — уже довольно большую и подробную картинку того, где этот механизм применялся. Брови мои поползли наверх, глаза приятно округлились. После этого я удивлённо посмотрел на Хелен, переворачивая страницу. На следующем развороте были какие-то схемы и чертежи, тоже явно относящиеся к этой же теме. И этим была забита вся книга. — Ух ты, — усмехнулся я. — Полезная книжка. Хелен лишь надменно хмыкнула, как бы признавая свою и мою правоту, которая и так была сама собой разумеющейся. Второй томик был немного увесистее, но я охотно открыл и его. Назывался он чуть менее витиевато: «Учение о рунах и сопротивление им». Он показался намного более узкоспециализированым и рассказывал о защитных рунах и оберегах. В нашем мире это было очень даже полезно знать, особенно таким, как мне. — Спасибо, — наконец искренне сказал я ей. — Это довольно здорово. — Ага. И если после того, как ты кого-нибудь обчистишь, пользуясь знаниями из этих книг, и к тебе придёт какой-нибудь придворный маг, угрожая тебя испепелить — ты у меня их украл, хорошо? — Естественно. — С магом я уж как-нибудь сама разберусь. — Ага, а если будет магичка? — Не переживай за меня. — Ну что ты. — Всё ещё хочешь посмотреть свой настоящий подарок? — А что для этого надо сделать? Хелен подняла пальцы над плечом. — Ты этого не любишь… — А нет уж! Нет-нет-нет. Никаких телепортов, Хелен! Показывай дорогу. — Я на сегодня уже находилась, лис, у меня лапы отвалятся. — Очень полезно для фигуры. Прогуляемся, я никуда не тороплюсь. — Я тоже, но до места два дня пути. Я удивлённо приподнял брови. — Зачем? — Увидишь. Я разочарованно выдохнул и вытянул книги перед собой. Хелен прекрасно поняла намёк, и они с лёгким хлопком исчезли, видимо, оказавшись у меня в спальне. — Будь нежна. — Обойдёшься. Я всегда искренне ненавидел магические методы перемещения в пространстве: тебя будто разбирали на мельчайшие части, сознание помещали в какую-то молочную пустоту, где ты болтался незримым призраком несколько секунд, которые всегда кажутся вечностью. Мягкость прибытия на место при этом зависела исключительно от мага — так однажды какой-то новичок телепортировал меня так, что я по колено оказался в земле, и мне натурально пришлось выкапываться. К счастью, Хелен была весьма опытным магом, и самым неприятным моментом её телепортации было ощущение, как твоё собственное сознание впихивают в тело через затылок. Прилетев на место и открыв глаза, я оглянулся и сразу же по левую лапу нашёл волшебницу, недовольно ей заявив: — Сюда всего день пути, Хелен! Могли бы и прогуляться! — И потерять целый день? — Как будто нам есть на что его потратить! — Есть. Вызывающе вильнув хвостом, лисица пошла через редеющую лесную чащу к небольшой опушке и небольшой, но довольно уютной поляне. — Ты же знаешь, что это всё ещё мои владения, да? — задал я ей уточняющий вопрос. — Не было смысла засовывать тебя совсем далеко. — Да, я там уже был. Хелен, давай начистоту, потому что я уже зашёл с тобой достаточно далеко: что ты хочешь мне подарить? Лисица остановилась у какого-то куста и горделиво повернулась ко мне: — Ничего, кроме покоя и уединения, Ренар. Отодвинув магией ветки кустарника, она показала мне небольшое плато высохшего болота, со всех сторон окружённого плотной стеной дикого смешанного леса. Посреди всего этого великолепия торчал какой-то огромный пень, масштабами напоминающий мне мой замок в миниатюре. Очень-очень маленькой миниатюре. — Что это, Хелен? — спросил я у лисицы. — Это твой новый домик, Ренар. — Это пень, Хелен. То, что мой замок находится в дереве, ещё не значит, что мне этого хочется. — А твоя жена говорила, что тебе нравится. — Мне нравится. Замок — это целое дерево, и, между прочим, живое. А это — пень. Мёртвый. — Не суди по первому взгляду. Всё немного хитрее. — Я люблю, когда хитро. — Я знаю. Она поманила меня вперёд, и я последовал за ней. При ближайшем рассмотрении в пне оказалась довольно добротная, но тщательно замаскированная дверь и даже какие-никакие окна, что не могло не радовать — я опасался, что клановая волшебница, следуя собственным предпочтениям, поселит меня в подобие землянки, в которой жила сама. Пришлось наклониться и спуститься вниз, внутрь, где оказалась неплохо меблированная комната под стиль моего замка: много дерева, латуни, немного бархата. Неплохой длинный стол, который был занесён сюда магией — иначе он попросту не влез бы в дверь, — камин, шкафы с книгами. В соседней комнате была спальня с неплохой двухместной кроватью — Эмерлину никто не исключал из моего уединения, что не могло не радовать. Но на этом экскурсия не закончилась, и оказалось, что у домика есть другой вход, а точнее — выход на какое-то подобие заднего двора. Оказалось, что умершее дерево своими могучими корнями подпирало чистый пруд, который был полностью в моём распоряжении. — Эмерлина упоминала, что ты любишь рыбалку… — Да, — согласился я с Хелен. — Люблю. Время, проведённое на рыбалке, в счёт жизни не зачитывается. Хелен хмыкнула. — Ну и зачем всё это? — спросил я у неё наконец. — Я об этом не просил и прекрасно чувствую себя и в замке. — Враньё, — отрезала волшебница, посмотрев мне в глаза. — Ты сам ещё не понимаешь, что это враньё, Ренар. — Это ещё почему? — Твои друзья могут оставаться друзьями, а твоя жена и дети — родными. Но ты знаешь, что после того, что им пришлось пережить… — Им? — немного резко перебил я волшебницу. — Тот страх, что ты вселил в их души… Что ты можешь оказаться не тем, кем кажешься, или тот, кого они в тебе видели, мог оказаться тобой… — Запутано вышло, знаю. — Дай им привыкнуть к новому тебе. Они слишком хорошо знали тебя. Я не нашёл что ответить и отвёл взгляд, пнув землю под моими лапами. — Ты предлагаешь мне начать всё с начала? С чистого листа? Хелен откровенно посмеялась над таким предложением. — Если бы всё было с чистого листа, всё было бы намного проще, Ренар. — Это уж точно, — подытожил я. Больше разговаривать с Хелен не хотелось, а спустя несколько секунд, в очередной раз неосознанно моргнув, я закрыл глаза на болоте, а открыл их уже у своего замка — ровно в том же месте, где мы и были с Хелен. От испуга я резко повернулся, оглядываясь. — Это как так? — спросил я у волшебницы. Лисица мило усмехнулась и игриво пожала плечиками. — А нельзя было так в первый раз? Без всех этих хлопков и молочно-белой пустоты, всего этого? Вот как сейчас? — Думаешь, мы были там по-настоящему? — таинственно ответила мне волшебница, отталкиваясь от надгробия моего отца, и, не прощаясь, растворилась в воздухе. Что ж, это было нечестно. Вернувшись в замок, я встретился с хозяйкой Клана и, по совместительству, моего замка. Флёр прижимала ко лбу кувшин с холодной водой, издавая неопределённую хриплую ноту, выражая и блаженство, и бесконечные страдания одновременно. Я сел напротив, наливая ей стаканчик водички. — Пей больше жидкости и не мешай красное вино с пшеничным самогоном. — Я жить не хочу, — выдавила из себя растрёпанная лисица. — Знаю-знаю. Пей водичку. Не отрывая кувшина от своей морды, лисица сделала пару глотков. — Хелен не заходила? — Заходила, — охотно кивнул я. — Так вот чего ты… такой бодрый. — А Арен тебе не может помочь? — Он почти не пил вчера, а сегодня умотал с утра по делам. Да и вроде как не лечит флейта похмелье… Я задумчиво поднял глаза к потолку, перебирая у себя в памяти моменты, когда Арен играл на ней. И быстро понял кое-что, что изрядно обрадовало хозяйку Клана Лис. — Честно говоря, я не знаю. Лисица вяло улыбнулась и попила ещё воды, после чего слегка освежила морду так же, как и я. Надолго её не хватило, и почти сразу же кувшин был повёрнут прохладной стороной к морде и прижат посильнее к зудящим от боли вискам. В этот самый момент за моей спиной распахнулась дверь и в мой фамильный замок деловитой походкой вошёл облачённый в парадные доспехи воин Клана Лис Полной Луны с какими-то бумагами. Поначалу я даже немного испугался, но, когда Флёр подала слабый голос, я всё понял. — О нет… — прохрипела она. — Командир, у нас пересмотр бюджета на этот месяц, и я бы хотел узнать, точно ли можем позволить себе… — Вон… — перебила его лиса, утыкаясь мордой в столешницу. — Это не терпит отлагательств… — Вон отсюда! — попыталась поднять голос она, но выходил лишь хрип. — Командир, это… — Ты будешь мне указывать?! — внезапно рявкнула лисица, бахнув глиняным кувшином по столу. — Ваш отец… — осёкся лис-воин, но не успел даже сформулировать мысль. — Мой отец устраивал пиры на весь Клан, когда все мы были на следующий день не боеспособны! Или ты не помнишь, Ипиф? Она уставила в лиса свой покрасневший взгляд, и лапа её дёрнулась в знакомом очень многим жесте — так раскладывался арбалет, которого, к счастью, не было. — Ах да, — сказала она, разглядев, кто был перед ней. — Ты во времена этих пиров под стол пешком ходил! — Флёр, давай полегче, — попросил я её, но лисица уже закипала от злости. — …И ты мне сейчас будешь указывать, что тут допустимо… а что нет? У моего друга и у твоего землевладельца вчера был день рождения! Я позволила себе выпить впервые за несколько лет! И вы все были об этом предупреждены! — Вы сказали, что праздник будет… и всё… — попытался оправдаться лис. — А знаешь, сколько других командиров припёрлось сюда в такую рань, Ипиф? — Ни одного? — неловко улыбнулся лис. — Именно! Потому что знают, что за весёлым вечером следует совсем не весёлое утро! А теперь — ВОН ОТСЮДА! И до вечера не беспокоить ни меня, ни кого-либо ещё! — Понял! — кивнул лис. — Ты вчера на службу поступил, что ли?! — рявкнула на него Флёр так, что я даже отодвинулся от неё в испуге. — Есть! — тут же поправился Ипиф и скоропостижно покинул главный зал. Флёр проследила за ним разгневанным взглядом, а потом допила всё, что у неё было в стакане, а остатки воды в кувшине вылила себе на макушку, приводя себя в совершенно непрезентабельный вид. — Мне надо выпить. — Не надо, — в тон ей ответил я. — Не умничай. — Неправильный… — Заткнись, — отрезала она и, покачиваясь, ушла наверх. Я проследил за ней взглядом и заметил, что под конец ей навстречу вышла моя любимая жена. Навострив уши, я расслышал, как Флёр прохрипела ей: — Отмени меня всю, пожалуйста, до ужина. — Без проблем, подруга, — ответила ей Эмерлина таким же убитым тоном, после чего подняла лапу над плечом, и Флёр охотно хлопнула по ней. Сразу после этого обе лисицы зажмурились и зашипели от громкого, звонкого хлопка. Эмерлина плюхнулась передо мной и с прищуром посмотрела мне в глаза. — Ты чего такой бодрый? — Хелен поправила, — ответил я, наливая ей стаканчик воды и заканчивая свою фразу. — А неправильный опохмел… — Заткнись, — перебила меня Эмерлина. Я недовольно надулся на неё и не дал кувшин с водой, когда она за ним потянулась. — Подружки вчера немного перебрали, да? — издевательски поинтересовался я у неё, пока лисица тянулась за кувшином. — Именинника прикрывали, — недовольно проворчала Эмерлина, ловким рывком вырывая у меня кувшин и прикладывая его горлышком ко лбу. Как бы мне ни хотелось поиздеваться над ней так, как я сделал это с Флёр, но эмоции и чувства взыграли к ней с неожиданной силой, а пытливый мозг напомнил, что без одной определённой волшебницы я бы уже давно дрался бы с ней за заветный кувшинчик. — Плеснуть тебе рассольчику? — предложил я, вспоминая, как в каком-то далёком городе Флёр приложилась к банке с солёными огурцами. Однако от одной этой мысли мою суженую чуть не вырвало. Подавив в себе парочку рвотных порывов, она выпученными глазами посмотрела на меня и получила единственно правильный совет в такой ситуации: — Ну не держи в себе эту отраву, Эм! Она назидательно подняла палец, пытаясь подчеркнуть значимость каких-то слов, которые так и не покинули её рта, — вместо этого она рванула с места так, что стул, на котором она сидела, отлетел на несколько шагов. Я же успел только схватить кувшин и умчаться за ней через кухню. На свежем воздухе я встретил её, перегнувшейся через перила небольшого помоста, рядом с которым была пришвартована её яхта. Совершенно никого не стесняясь, лисица с неприятными хрипами, стонами и прочими звуками выдавливала из себя отраву, пока я подошёл рядышком и поправил её волосы. Она закончила быстро, и, когда наконец смогла разогнуться, я сунул ей уже ставший обожаемым кувшин с водичкой, остатки которой моя суженная опрокинула в себя одним махом, попутно разлив по своей мордашке и груди. Я с придыханием любовался её мокрой грудью, пока она глотала воду. К счастью для нас, Эмерлине стало намного лучше, и она отдала мне кувшин с довольной улыбкой. — Спасибо, милый, очень романтично. — Ты тоже так считаешь? — усмехнулся я ей. Она не ответила на мой вопрос. Вильнув хвостом, Эмерлина ловко вскочила на перила — я поначалу даже испугался за неё, что, после такого отравления, былой ловкости у неё не будет, но бывшая пиратка спокойно вскарабкалась на палубу своей яхты и скрылась из виду. Мне же оставалось только хмыкнуть и отправиться в недалёкий обходной путь: всего несколько шагов, небольшая лесенка и трап — и я поднялся на борт как обычный пассажир. Вообще, обычно «Непобедимость» стояла, пришвартованная в клановом порту, но сейчас использовалась достаточно активно — Эмерлина загнала её в упор к дому, чтобы починить и, как она выражалась, дооборудовать. Чтобы пригнать её по полноводной речке к самому замку, было необходимо два часа довольно напряжённой навигации, но не для моей жены. Вывести её с этого места мог почти любой мало-мальский матрос, способный правильно поставить паруса и знать, в какую сторону крутить штурвал. Я знал только последнее. Моя жена показалась на палубе, поднявшись из небольшого трюма с увесистой бутылкой рома, уже откупоренной и явно початой, что мне откровенно не понравилось. — Так, — напустив на себя максимально важный вид, начал я, — немедленно прекрати. — Немено препапи-бу-бу-бу, — передразнила меня Эмерлина, прикладываясь к горлышку. — Не хватало, чтобы ты ещё спилась! У тебя уже не то здоровье, что было раньше, Эмерлина! Лисица недовольно посмотрела на меня, затыкая горлышко. — Сказал тот, кого магией… — Я же любя, — перебил я её. — Ага. Конечно. Вот эти слова были уже намного хуже, чем всё, чего я мог ожидать. Обычно после этого она хотя бы улыбалась, а сейчас, даже не меняясь в морде, она почему-то ответила мне так грубо. — Что-то случилось? — тихо спросил я её. — Нет, Ренар, ничего не случилось, — сказала она, отставляя бутылку. — Если не считать всего того, что… — Это из-за Потерянного? — вспылил я. — Ты всё ещё думаешь, что я — это не я?! — А что, если ты бережёшь меня только для того, чтобы не возвращаться во времени… и всё такое? — она махнула лапой в воздухе, выписывая круг. — Ну, если ты сопьёшься и с тобой что-то случится, то мне определённо придётся! — отрезал я. — Или ты думала, что я только о себе забочусь? — Чего? — недовольно протянула Эмерлина. — Ты думаешь, это мне страшно вернуться к тому, чтобы быть Потерянным? Эмерлина, все эти разы, каждый чёртов раз, я всё это делал только ради вас всех! Тебя. Детей. Флёр и Арена. Больше никого, понимаешь? — Замечательно… — Откуда вообще такие мысли завелись в ваших головах? И почему вам всё это стало вдруг так интересно? Сначала же всё было хорошо! — Да, но ты изменился, Ренар! — заявила мне Эмерлина. — Куда делся озорной весельчак, воровство которого считалось чуть ли не благодеянием? Ты стал… другим! Холодным! Расчётливым! Тебе теперь нужен план, а не импровизация! Куда всё это делось? Сказать, что я опешил от такого откровения, — ничего не сказать. Тем более исходившего от самой важной лисицы в моей жизни. Но и я за словом в карман не полез. — А куда подевалась милая и заботливая лисица, бросившая пиратство ради спокойной жизни с тем самым лисом? — Да вот же она! — расставив лапы, ответила мне Эмерлина. — Жива и здравствует! И никогда не бросала пиратство! — А насчёт того, чтобы выпить, — бросала? Эмерлина нехотя махнула бутылкой рома перед мордочкой и призналась: — Пару раз… — И то не ради меня, да? — Но из-за тебя. — Как будто ты сама не хотела… — Я тоже о многом в своей жизни жалею, Ренар, — перебила меня Эмерлина. — Возможно, буду жалеть и об этом разговоре, кто знает? — Понимаю, — согласился я. — И готов приложить все возможные усилия, чтобы ты не пожалела об этом разговоре. — Например, что? — Честно говоря, без понятия, — неохотно признался я. — Думаешь, я знаю? Иди, спаси мир, или чем ты там занимаешься? — Ты знаешь, что мне не нужен этот мир без тебя. Эмерлина тяжело вздохнула и подняла к мордочке бутылку с ромом, но осеклась в самом конце своего жеста и опустила алкоголь. — Я знаю лишь то, что под лежачий камень вода не течёт. Ты пережил свои приключения много раз — и я могу тебя понять, что с тебя хватит. Но с меня ещё нет. Я саркастично скосил глаза к небу, причём так, чтобы Эмерлина это увидела. И когда она вопросительно развела лапами, я напомнил ей один простой факт: — Буквально полгода назад мы с тобой носились по лесам, горам, пустыням и заброшенным дворцам, хранящим в себе самые могущественный артефакты в этом мире. Флёр выдала тебе целый флот под командование. Не все раны ещё зажили с тех пор, а тебе уже не сидится? Я подошёл к ней ближе, заглядывая в глаза лисицы. Она попыталась их отвести, но я ловко поймал её ускользающий взгляд, и она довольно быстро не выдержала. — Я завидую. Флёр — тоже. — А Хелен? — Она очень завидует и хочет порезать твою память на лоскуты, — выпалила Эмерлина. — Я так и думал, — спокойно сказал я. — А чего сразу не признались? Зачем ждали моего дня рождения? Лисица мило пожала плечами. — И при этом ты прекрасно знаешь, какой подарок нашла для меня Хелен? — Я придумала, Флёр нашла, Хелен помогла в целом. Ренар, я запуталась… — Я это уже понял и готов помочь. — Ты всегда готов помочь. И ты помогал, и все эти твои… сто пятьдесят пять раз… Я опустил лапу, поднятую в утешительном жесте, и отошёл на шаг. — Мне нужно разобраться в себе. Отвлечься, дать всему миру вернуться на круги своя, понимаешь? Я охотно кивнул и не стал ей отвечать. — И не мне одной… Флёр. Даже Арену. Младшие дети, они… не особо вдаются в подробности, сам знаешь. Старшим уже… — Им плевать. Это даже хорошо. — Точно, — усмехнулась Эмерлина. Мы встали друг напротив друга, и мне ничего не оставалось, кроме как всплеснуть лапами, хлопнув себя по бокам. — Так, значит, это всё? Между нами? — Ни в коем случае, — отрезала моя жена. — Это твой подарок — дать тебе возможность разобраться в себе. А я буду к тебе приходить, если будет возможность. — Эмерлина усмехнулась, кивнув на замок за нашими спинами. — Или ты думаешь, что мне не хочется сбежать от всех этих клановых дел? Она забавно фыркнула, выражая своё отношение к этим самым делам. — Вот уж нет уж, Флёр! Не просто так у тебя в том домике… — Давай назовём это дачей? — предложил я. — Точно. Выходной домик, — тут же подтвердила Эмерлина. — Так вот, там не просто так двуспальная кровать, мой дорогой муж. Я тебя не гоню, но даже не думай пропадать в ночи без всякого объявления о своём отбытии, понял? Я всё ещё тебя люблю, Ренар. Даже после всего этого. Она присела на край борта яхты, сложив лапы на груди. Она действительно запуталась, и я это чувствовал. Поэтому, присев рядом с ней, я незаметно для неё прошмыгнул мордой к её щёчке и поцеловал её. Она даже немного испугалась, но, поняв, что случилось, улыбнулась. Я чуть вытянул губы вперёд, причмокивая, и моя возлюбленная растаяла от нежности. — Ты мой разбойник, — сказала она, кладя лапки мне на плечи и подтягивая к себе. — Вот тебе доказательства всех моих слов. Она коснулась своим носиком моего и чуть выдохнула. Я не обратил внимания на её алкогольное дыхание, лишь прикрыл глаза, сливаясь с ней в страстном, томном поцелуе и без зазрения совести кладя лапы на её бёдра. Эмерлина охотно закинула одно на моё, обнимая меня нижней лапкой, как мне нравилось. Но блаженство скоропостижно кончилось — этих ощущений всегда мало. Тем более что Эмерлина не спешила от меня отрываться — держа меня за шею, она, прикрыв глаза, тяжело дышала. — И торопиться нам некуда. Если хочешь — я докажу, что люблю тебя, сегодня ночью… — Мне не нужны никакие доказательства, — ответил я, перехватывая её лапки. — Мне нужна ты. Прямо сейчас. Она и не заметила, как в порыве страсти я не терял времени и незаметно подтолкнул её к люку, ведущему в трюм. Прихлопнув свою лисицу чуть ниже спины, я пригласил её уединиться в холодном сумраке её яхты. Оглянувшись, Эмерлина сразу же всё поняла, взяла бутылку рома с перил и сделала пару решительных глотков. — О да, — ответила она. — Как в старые добрые времена. С этими словами она ловко спрыгнула вниз, всего на пару секунд оставив меня одного. Эти две секунды мне понадобились, чтобы решить — спрыгнуть к ней вниз или спуститься по лесенке. Жажда приключений победила — я шагнул в темноту, сразу же закрывая за собой люк на задвижку.