Ошейник для Лисицы 4

Не помню, как я заснул. Толком не помню даже, как я проснулся — я как будто просто обнаружил себя за столиком в таверне Нэнси, а вокруг меня происходило что-то страшное: хаос пополам с какой-то организацией, что делало её только ещё более хаотичной, я бы даже сказал, страшной. И первым, что оказалось в моём поле зрения, был огромный бюст, вывалившийся мне в район носа, за которым последовал строгий голос откуда-то сверху: — Ну хотя бы ты наконец-то очнулся, рыжий! Флёр оставила тебя за главного, и у нас тут небольшой затык с вашими пушками на Бонавернтуре… Говорящая сделала небольшую паузу, а потом мило напомнила: — Мои глаза выше, лис. Даже не шевельнувшись, я спокойно собрал в себе силы на ответ: — Я свой выбор сделал. — Не ты первый, — на удивление спокойно отвечала львица, но я, улыбнувшись, всё-таки поднял взгляд на её довольную морду. Она улыбнулась мне в ответ. Я же между тем приходил в себя: пробуждение всё-таки было, и оно было настолько резким, что организм его даже не заметил, а вот моё «я» ещё немного спало. Просыпаясь, оно по крупицам восстанавливало события вчерашнего вечера, и, судя по тому, какие события вспоминались, проснуться без головной боли было большой удачей. Когда наконец-то цепочка причинно-следственных связей была восстановлена полностью, я наконец-то посмотрел в глаза старушке Чи. — Не может такого быть, чтобы Флёр оставила меня за главного, — признался я. Львица обольстительно улыбнулась и распрямилась передо мной. — А вы, лисы, все такие… — Она задумалась на пару мгновений, подбирая нужное слово, но я подобрал за неё: — Проницательные? — Да! — Нет, — почесав себя за ухом, признался я. — Только талантливые. — Рада, что нам достаются именно такие, — призналась Чикуита. — А я-то как рад, — не нашлось что больше ответить мне, и, прежде чем мы бы продолжили соревнования по остроумию, я переключил тему: — Что тут происходит? — Сборы в рейд, — уже намного строже ответила львица. — Вы выходите сегодня: откладывать более нельзя. — И у нас есть… этот, как его… — Курс? — уже за меня догадалась львица. — Да, он самый! — Вы вчера ночью его придумали за этим самым столом, — кивнула на столешницу, послужившую мне подушкой, пояснила торговка. — Ты не помнишь? — Я… наверное, спал? — Практически ты его и придумал! И вот эта фраза выбила у меня землю из-под лап — да, я пил вчера, и пил хорошо, но я всё ещё помнил основные события и всё, что со мной происходило. Такое заявление больше напоминало дурной сон. И я проснулся. Проснулся резко и без раскачки — открыл глаза и оторвал морду от столешницы, тут же почувствовав, как жёстко слежалась шерсть, приправленная разлитой выпивкой. До неё даже не хотелось дотрагиваться, но пока я спокойно оглянулся, включаясь в обстановку. Что же, спасибо, что всё это оказалось не тем кошмаром, которые мучали меня на борту «Мести Эмерлины», а суровой реальностью. Так же, как и во сне, я остался спать прямо за столиком в таверне Нэнси, творился всё тот же форменный хаос, приправленный толикой организации в исполнении Кубрика, Арена, Кристины и, конечно же, Флёр. Последняя сидела со мной за одним столиком и строчила какие-то письма, причём с таким остервенением, что перья буквально разлетались в её лапах, а чернилами был забрызган весь стол. Я не стал отвлекать её от насущных дел, а перевёл глаза в другую сторону, где спокойно потягивала что-то зелёное Чикуита. Львица сразу заметила, что я проснулся, но отвлекаться от утреннего аперитива не спешила и спокойно допила зелёную жижу, лишь после этого озаряя меня своим восхитительно-соблазнительным взглядом. — Доброе утро, Ренар, — спокойно обратилась она ко мне. — Тебе просто горло промочить или здоровье надо поправить кардинально? — Первое, — охотно принял предложение я, и львица передвинула по столу кувшин с водой. Я быстро воспользовался ситуацией — сделал из него несколько уверенных глотков, потом плеснул себе воды на ладонь, пригладил шерсть, чуть её промочив, чтобы грязь сползла быстрее, и финальным аккордом вылил немного себе на макушку — это бодрило как никогда лучше. Дав воде стечь по голове, я отряхнулся и приятно повёл плечами — от такого приятного пробуждения шерсть встала дыбом. Но мне тут же обломали весь кайф уколом чем-то в плечо — повернувшись на него, я увидел лишь то, как Флёр убрала перо от меня. — Не брызгайся, — сказала она. — У меня тут важная работа. — И тебе доброе утро, — зевнув, поприветствовал я её. — Не спеши с выводами, — хмуро отвечала она. Я решил не сбивать её боевой настрой и спокойно признаться: — Раз ты решила, что я тебе нужен, — я готов к труду и обороне. Говори, что делать. Лисица не раздумывала ни секунды. — К Кристине или Кубрику. Они у нас заведуют сиюсекундными задачами. Я покивал пару раз и немного неудачно выпалил: — Ага. Я тебе нужен палубы драить или тяжести таскать? Флёр от возмущения даже отложила перо и весьма экспрессивно скрючила пальцы над письмом, на котором оставила жирную кляксу. — Да не-е-е-ет! — ответила она то ли мне, то ли испорченной работе. — Нет, Ренар, нет! — комкая бумажку, повторяла она. — У меня полно носильщиков и матросов, а таких, как ты, — только один! Я развёл лапами с глупой улыбкой, как бы повторяя свой вопрос. — Ты так хочешь уйти искать Эмерлину? Я думала, мы вчера с тобой всё обсудили! — Ты была голой и… Прежде чем я успел закончить предложение ещё большей пошлостью, на стол рухнул бюст старушки Чи, над которым расплылась её хитрая улыбка: — Кто был голый? Флёр взяла новый пергамент и обмакнула перо в чернильницу, тяжело вздохнув. Просидев так несколько секунд и дождавшись, пока перо оставит ещё одну кляксу, она выдохнула и повернулась ко мне: — Несмотря на мой внешний вид, — сказала она ухмыляющейся львице, — и не самую твёрдую память, всё сказанное мной остаётся чистой правдой, Ренар. Ты нужен нам. Ты нужен им. Ты нужен всем остальным. И самое главное — ты нужен мне! Я кивал на каждое «ты нужен кому-то ещё», но на последнее я всё-таки не удержал язык за зубами: — Как противовес твоим импульсивным решениям? — Да нет же, как ты не понимаешь, кусок ты рыжего… Внезапно в наш разговор вклинилась львица: протянувшись через меня, она одним чётким движением положила указательный палец на её нос и с улыбкой попросила лису вести себя потише, дополнив одной фразой: — Если тебе нужен моральный балласт, который будет с тобой спорить, я с радостью возьму эту роль на себя. Мы всё поняли, — обольстительно сказала она, посмотрев на меня. — И сейчас пойдём и найдём чем заняться. Я удивлённо посмотрел на Чикуиту, которая была необычайно любезна, можно даже сказать, подобострастна. Но львица спокойно потянула меня за край жилетки, вытаскивая из-за стола и уводя меня на улицу. На побережье было относительно пустынно и спокойно, а львица привела меня к морю и полной грудью вдохнула лёгкий бриз. — Ты теперь работаешь на нас? — предположил я. Львица мило рассмеялась. — На вас? Нет-нет-нет, лисёнок, не смеши. Очень сомневаюсь, что вы можете себе это позволить. — Они, может, и нет, но один вор… — Я наслышана о твоих деяниях, лис, — спокойно ответила она. — Ты не сможешь своровать то, что мне нужно. — Но я всё ещё могу воровать золото, — пожал плечами я. Львица сентиментально вздохнула, и я уже понял, что она мне ответит. — Дело не всегда только в золоте. Ты не сможешь украсть доверие и преданность, дружбу и любовь. — Ну, — пожал плечами я, — Кристина с нами из-за золота. — Поверь мне, — серьёзно начала она, — нет. Кристина с вами не только из-за золота. В ваши дела по сопротивлению людям никто не верил — все знают, что с ними не тягаться на море и суше. Никто не пошёл бы с вами ни за какие мировые богатства, кроме неё. А всё остальное, требования золота и оружия — напускное, Ренар. — Слабо верится, — признался я, выходя наравне с ней к причалу. — И пока не произойдёт чего-нибудь страшного — ты и не поверишь, — сказала Старушка Чи. — Она помогает вам только потому, что верит в то, что людей можно сокрушить. И вы для неё — такой же инструмент, как она для вас. — Я бы предпочёл быть друзьями, — грустно усмехнулся я. — И это правильно, — кивнула она. У нас возникла пауза в диалоге, в ходе которой мы просто смотрели на море, и первой снова заговорила львица, только уже на этот раз намного более тихим и спокойным тоном. — Не обижайся на Флёр, дай ей немного времени. — Интересно, чего такого случилось, — вслух подумал я, и, как оказалось, у львицы уже был на это ответ: — Ночью пришёл гонец со сводками из других мест, где звери сталкиваются с людской армией, — выдержав паузу, она просто сказала: — Плохие. Это было, по крайней мере, ожидаемо. Но, видимо, не все мы были готовы к тому, что реальность наших маленьких побед окажется вывернутой наизнанку суровостью проигрываемой войны. Я не стал язвить и утверждать, что надо было хотя бы что-то сказать, причём желательно ещё до того, как я открыл бы свою пасть. Поэтому я переключил тему. — И что теперь? — Ты действительно не помнишь? — уже практически издевательски спросила львица, но прежде, чем я успел рявкнуть на неё, она пренебрежительно махнула ладошкой, заткнув меня этим, пояснила: — Оно и не мудрено. Потому что вы не знаете ровным счётом нихрена о том, что творится за пределами этой бухты. — А кто знает? — тут же поинтересовался я. — Ну кто же, кроме меня? — улыбнулась львица. — Вам нужны пушки и стволы — Старушка Чи нашла для вас пушки и стволы! — И что, можно идти и забрать их? — А куда, по-твоему, собираются все эти звери? — Понятия не имею, — признался я и, прежде чем у меня кончилось терпение, убедительно попросил львицу об одном одолжении: — Ты могла бы перестать говорить загадками? Ну или хотя бы не отвечать вопросом на вопрос… — Так тебе нужен деловой тон, лис? — подбоченившись, тут же повернулась ко мне львица и резко сменила тон разговора: — Тогда слушай сюда, и слушай внимательно, потому что два раза я повторять не буду. В ближайшем от нас портовом городе люди разбили временный лагерь — туда отправляются все, кто не поместился в ваш главный порт. Подготовились они там хорошо — гарнизон, патрули, всё как надо. Но именно этот город, по моим донесениям, служит одной из перевалочных и ремонтных баз людей. После такого выпала я немного ошалело уставился на львицу, изумлённо поморгав глазами. Но уже через пару секунд настройки в моей голове повернулись в нужную мне сторону, и я пошло улыбнулся. — Насколько город большой? — деловито спросил я, и львица с радостью подыграла мне. — До людей — пара тысяч морд, максимум пять. — Немало, — заключил я. — Наверняка там есть неплохие укрепления с суши, город всё-таки портовый. — Поразмыслив вслух, я посмотрел на Чи, которая уверенно кивнула. — Планы всего этого, я так полагаю, уже у Флёр? — Разумеется. — Отлично, а что ещё ты можешь добыть? Чикуита хмыкнула, немного саркастически закатив глаза, а потом снова посмотрела на меня с улыбкой. Я прямо видел, как её распирает от любимой привычки отвечать вопросом на вопрос, как у большой начальницы, любящей докопаться до сути. — Ну давай уже, — хмыкнул я, улыбнувшись. — А что тебе нужно, Ренар? — Планы их местного банка или казначейства. В портовом городе должен быть какой-то орган, выдающий деньги под проценты всяким купцам… — Ну разумеется такой есть, — пожала плечами Чи. — Но такая информация не станет бесплатной, Ренар. Я удивлённо глянул на львицу, тут же вспомнив, что она не работает с нами из добрых побуждений, а имеет свой исключительно шкурный интерес. Я повернулся к ней во всей красе, раскидывая лапы будто перед объятиями. — Чи… — начал было я, но та показала мне ладошку, останавливая меня. — Не сочти за грубость, Ренар, но я не могу работать на свои. Информаторов надо кормить, а таких, которые готовы залезть на гору из членов открытой пастью вперёд, надо очень хорошо кормить. На секунду я даже завис от такого сравнения, но быстро вытряхнул его из головы. — Долговая расписка от великого вора, значит, не канает, — на всякий случай убедился я. — Расписки, особенно, Ренар, твои, сильно упали в цене за последнее время. Больно много их у моей подруги-капитана. Только живое золото. — Сколько надо? — сдался я. — С моим интересом я бы договорилась за три тысячи дублонов, но только ради тебя и твоей лисицы-подружки, я готова скостить вашу цену до двух тысяч. Я знаю зверей, которые, может быть, знают кого-то из прошлой администрации того города — они могут поделиться информацией, но не более. — Если они из предыдущей администрации, то, может, они будут готовы поделиться информацией бесплатно? — Они-то? Конечно, а вот тех, кто залезет к ним её узнать в город, кишащий людьми, надо как-то убеждать. Я задумался на пару мгновений, походив рядом с львицей в разные стороны и решая, что в таком случае можно сделать. В какой-то момент у меня возник довольно серьёзный и важный вопрос: — Сроки? Тут львица уже грустно вздохнула. — Обещать ничего не могу. — Тогда оплата по факту? — усмехнулся я. — Нет! — отрезала львица, но тут же потише сказала. — Семьдесят процентов вперёд. — Тридцать процентов вперёд. Львица, услышав такое предложение, лишь улыбнулась шире. — Ты не торговец, Ренар, и не умеешь торговаться… — Конечно не торговец, — всплеснул лапами я, — а ты, Старушка Чи, забываешь, с кем общаешься и что я сам могу без мыла влезть в любую жопу. Львица ошалело уставилась на меня: видимо, моё пошлое сравнение было для неё в новинку. Но она тоже усмехнулась и протянула мне лапу. — Пятьдесят, — предложила она, и я практически сразу размахнулся и вложил свою лапу в её. — На пятьдесят. Но мне важны сроки, если мы выходим сегодня вечером… — Сделаю всё, что в моих силах, — пообещала Чи. — Тащи золото. Я удивлённо оглянулся, показал большим пальцем назад, на таверну Нэнси, и спросил. — А мы что, сумели пропить наш выигрыш? Львица, довольная моей шуткой, рассмеялась, призналась: — Едва ли, Ренар. Едва ли. С этими словами мы вернулись в таверну и прошли к ставшему уже нашим столику. Сундук с выигрышем стоял под столом, за которым сидела Флёр, и я, парой щелчков пальцев, вывел её из дела по раздаче ценных указаний и направлений, сказал о нашем договоре со львицей. Та обворожительно улыбнулась на мои слова, глядя в покрасневший от напряжения взгляд Флёр, но лиса лишь спросила: — Ты что-то задумал, Ренар? — А ты как думаешь? — всплеснул лапами я. — Ты знаешь, что такое вложение в меня может вернуться тебе стократно, если не больше. — Мне не важно, сколько тратить, мне важно терять как можно меньше зверей, способных держать оружие. — И это тоже, — согласно кивнул я. — И сделать всё как можно быстрее. Флёр с явным усилием толкнула сапогом сундук с золотом из-под стола, и призналась: — Рада, что ты вернулся. — Я никуда и не уходил, — спокойно сказал я, берясь за крышку сундука. И какая досада — он был немножко заперт. Я даже не утруждал себя выискиванием ключа — любимая заколка ещё более любимой жены оказалась в правой лапе, коготь левой — в замочной скважине. Замок был настолько элементарным, что не пришлось даже возиться — сундук явил мне своё содержимое прежде, чем Чикуита успела что-то понять. — Он же был заперт, — только и сказала она, смотря, как я отсчитываю на свою ладонь звенящие монетки, причём сказала она это не мне, а Флёр, успевшей за это время вернуться к своим письмам. — Ты думала, его это остановит? — Он этот сундук когтем вскрыл? — удивлённо уточнила львица. — Скажи спасибо, что не членом, — с абсолютно серьёзной мордой ответила Флёр. Я же на секунду замер под столом, сбившись со счёта и тяжело вздохнув. Тема сегодняшнего утра была… странной. И пока я отсчитывал десятки, потом сотни монеток, моё мнение насчёт этого утра разделила появившаяся у меня за спиной Кристина с Кубриком. — У вас всех сегодня день сисько-жопной комедии, что ли? — начала она издалека, но потом строго зыркнула на меня. — И сколько он берёт? — Поверь мне, эти вложения окупятся, — буркнул я ей. — Тысячу сейчас и тысячу после того, как мои информаторы добудут ему всё, что нужно для его плана, — уже более конкретно ответила Чикуита. — А что за план и почему мы в него не посвящены? — возмутилась капитанша. — С его планами может так оказаться, что нам лучше и не знать, что он задумал, до самого последнего момента, — опять спокойно ответила Флёр, откладывая наконец-то перо и разминая запястье. — Деньги согласовала я. А день, как ты выразилась, сисько-жопной комедии — это последствия прилёта певчей птички. — Какой ещё птички? — тут же возмутилась Кристина, не в силах возразить на остальное. — Перепил, — дружно ответили ей Флёр, Чикуитта, ну и я под столом у сундука. Кристина, ошарашенная такой синхронностью, замолчала, но её приобняла за плечо львица. — Киса моя, алкоголь повышает у самцов либидо, — объяснила она, показывая значение этого слова на своём указательном пальце. — А мы — самочки — не отстаём и реагируем на их сигналы… Кристина медленно сняла лапу Чи со своего плеча, смотря на неё удивлёнными глазами. — Вы тут все… — А ты этого подъёма не чувствуешь, потому что у тебя и так всё хорошо! — тут же пояснила львица. — Ты ещё молода и горяча! Кристина сделала шаг в сторону от львицы, криво улыбаясь. — Смотря на тебя… — Ну это же не навсегда, — снова перебила её Чикуита, положив ладошку на свою грудь. И пока у львицы находился самый едкий аргумент на любой выпад Кристины — всё было хорошо. Я спокойно сосчитал золотые дублоны, выкладывая их на стол к Флёр одной горстью за другой, пока львица пересчитывала их, даже не беря в лапы. Ровно на тысячном она сгребла золото в отдельный кошель и, мило попрощавшись, вышла из таверны, и мне стоило отдать ей должное: работала она необычайно оперативно. Я же вылез из-под стола и снова оказался не у дел. Флёр, написавшая свои письма с целевыми указаниями, разложила на столе несколько карт, где отмечала какие-то точки и города, каждый раз недовольно скалясь, а то и срываясь на рык. Мне ничего не оставалось, как вмешаться и аккуратно положить свою лапу на её, останавливая красный карандаш. — Посвяти меня в планы. Сейчас, быстро. Флёр хоть и зыркнула на меня немного недовольно, но быстро сменила гнев на милость и закрыла кучу небольших карт одной большой, где основной ориентир был сделан на моря. Она довольно долго шуршала ею, шаркая по всему столу, пока наконец-то не ткнула пальцем в какую-то точку на побережье. — Вот, — сказала она, и к карте склонилась и Кристина, хоть и показывала она мне. — Что? — на всякий случай спросила капитанша, приподняв бровь. — Это, — хохотнула лиса, — наша цель. Холтаун. Удобная бухта, небольшой гарнизон и всё, что нам нужно, со слов Чи. Кристина чуть подбоченилась, сделав немного скептическое выражение на своей морде, которое ей совершенно не шло. А пока она раздумывала, в разговор влез я, в конце-то концов план рассказывали мне. — Хорошо, а где мы? Флёр тут же перенесла палец на несколько ладоней левее, ткнув в какой-то неотмеченный залив в виде полумесяца. Пока я прикидывал масштабы карты и расстояния, которое мне придётся привести на корабле и не отпроситься ли в пеший поход, Флёр убрала ладонь с карты и пояснила: — Ограбить людей там будет не сложно — вошёл и вышел. Мечта для пирата, не так ли? — спросила она у Кристины. Та оторвалась от карты, посмотрела на Флёр и улыбнулась. — Бери всё, — негромко сказала она, но все, кто её услышал, продолжили старый девиз: — Не оставляй ничего! — вторили ей пираты в зале таверны. И такой настрой взбодрил даже Флёр, до этого угрюмо отмечавшую места наших поражений. — И сколько нам туда плыть? — неуверенно спросил я. — Плавает говно в проруби, корабли — ходят! — тут же рявкнула Кристина, но я уже на половине её фразы отмахивался от неё, как от назойливой мухи, — Эмерлина рассказывала мне это не один раз, но все её претензии кончались на вопросе про капитана дальнего хождения и где их найти. Флёр же всю нашу перепалку проигнорировала и, недовольно хмыкнув, констатировала: — Где-то три дня, — объявила она, посмотрев на мою реакцию. Я, услышав такой ответ, тоже недовольно скривился — даже два дня в компании пиратов на не самом большом судне — не предел моих мечтаний, и не сказать, чтобы выбора не было. Склонившись над картой, я довольно быстро прикинул тот же путь по земле и с уверенностью заявил, что смогу покрыть весь путь за время чуть ли не вдвое меньшее, особенно учитывая тот факт, что буду налегке, да ещё и верхом. Флёр посмотрела на меня и тоже прикинула наземный маршрут, внутренне уже соглашаясь с моим планом, а я ей ещё и вишенку на торт сверху положил: — Я смогу подготовить город к вашему приходу — настолько, насколько это возможно, — заявил ей я, хитро улыбаясь. Такая же улыбка переползла на морду Флёр, и она уже готова была отпустить меня по земле, но тут в разговор встряла Кристина: — Бред, — отрезала она. — Нам не надо идти все три дня! Мы можем срезать через вот эти проливы, — она показала на карте на пару мест, для меня ничего не значащих, — и добраться до Холтауна за день, два — если не торопиться и подготовиться. Флёр приняла и эту информацию к сведению и молча скосила взгляд на меня. Я мысленно проводил линию маршрута через указанные точки Кристиной, а она не останавливалась: — Этот маршрут безопаснее — за нами не пролезут тяжёлые фрегаты людей, быстрее и намного менее заметный. Мы появимся в городе быстрее, чем кто-то заметит нас и доложит местному гарнизону. — Ну не знаю, — наконец-то заключила Флёр. — А что насчёт ваших мелей и прочего? Ты же говорила, что этот путь неизвестный? — Херня, — небрежно отмахнулась Кристина, — С «Местью капитана Эмерлины» нет ничего невозможного, если сравнивать с моим предыдущим шлюпом! У Флёр не осталось аргументов, и она снова посмотрела на меня. Молча. Кристина, увидев наш обмен взглядами, пояснила: — Кажется, тебя ждать никто не будет, Ренар. — Понимаю, — грустно вздохнул я. — Значит, никакой подготовки… — Всё как ты любишь, Ренар, — пожала плечами Флёр с довольной улыбкой. — Точно-точно, — усмехнулся я, но Кристина осталась в непонятках. — Что… как он любит? — на всякий случай уточнила кошка. — Импровизация, — ответил ей я, одёргивая жилетку. — Посмотрим по месту, что там есть и чего там нет, — и… Как ты там говорила? Бери всё? — Не отдавай ничего, — кивнула мне Кристина. — Так и сделаем. Но мне — личную каюту на корабле, — потребовал я, чему очень удивилась и Кристина и Флёр. — Вообще-то она у тебя всегда была, — ответила лисица за капитана. — Мы даже довольно долго гадали, почему ты спишь с матросами. — Гамаки довольно удобные, — саркастически соврал я, тут же выгибаясь в спине от нахлынувших воспоминаний и ощущений, и сделал уже честную ремарку. — Правда, с ними я скоро в креветку свернусь… С этими словами мы закончили наше маленькое совещание — Флёр вернулась к маленьким картам и стратегическому планированию — с этим ей помогал её муж, а Кристина с Кубриком продолжали руководить сборами. Только в этот раз я не остался без дела — поднявшись на борт «Мести Эмерлины», я засел в капитанской каюте, где продолжил изучать людские документы и, на этот раз, карты. Из порта мы вышли на следующее утро — сборы не прекращались ни на минуту всю ночь, что очень мешало спать. В этот раз мы решили оставить Молли и Полли на попечительство Нэнси — старая лисица обещала ухаживать и приглядывать за парой кобыл, и мне даже показалось, что она к ним немного привязалась. Ещё на её попечительстве хотели оставить и нашу маленькую молчаливую лисичку, но за всю ночь мы её даже не смогли отыскать, а утром, перед самым отходом, обнаружили её бодрствующей на корме нашего корабля. Поначалу Флёр попросила кого-то из команды выпроводить её на берег и сопроводить до таверны, но молодой и бойкий пёс, немного похожий на добермана, вернулся и признался, что не может этого сделать. Потом к ней сходил Кубрик, и вернувшись, тихо встал рядом с Кристиной и признался: — Она оказалась… Необычайно убедительна. Последней, заявив, что ей на борту хватает дармоедов, к молчунье направилась Кристина. Она потратила на это необычайно много времени, чуть не задержала наш отход настолько, что могли упустить отлив, а крики доносились чуть ли не на другой конец корабля, но всё, чего она добилась, — это мерные и спокойные покачивания головой. Лисичка была крайне упряма и начинала мне этим нравиться. В общем и целом, пиратский порт мы покинули полным составом. Новая команда и опытные пираты из тех, кто доверился нам раньше, довольно лихо освоились с тем, что Кристина называла «парусным вооружением», и довольно быстро превратились в довольно дружную и умелую команду, в лапах которой новый корабль раскрывал свой потенциал куда шире, чем раньше. Даже лисы из клана Флёр, решившие остаться на борту, начали проникаться морским делом и вникать в некоторые тонкости управления, хоть и приказа такого им не поступало. И, как бы странно это ни оказалось для меня, путь, хоть и предстоял неблизкий, но оказался довольно приятным. Первое, что я сделал, — это прибился к Флёр и всей верхушке командования — там и кормили отдельно, причём довольно вкусно; каюта, хоть и не капитанская, оказалась уютной и действительно личной. При всём при этом я старался не отдаляться и от обычных матросов, помощников и наших вояк — заглядывал к ним на обед и ужин, да и просто проводил много времени на палубе, бо́льшую часть времени разглядывая морской горизонт и огромную гладь воды. Уже после заката, не прекращая движения, мы собрались в каюте Кристины, где снова обсудили план, который мне был откровенно неинтересен — банальнейший грабёж, фактически средь бела дня. Убедившись, что все всё поняли, командование разошлось спать — Флёр с Ареном к себе, я к себе, Кристина осталась у себя в каюте. Странно, что я почти не испытывал волнения, хотя завтра мы собирались напасть на военный гарнизон людей… Ночью мне опять приснился кошмар, что подтверждало мою теорию о том, что эти ужасные сны снятся мне исключительно в море — на суше меня это никак не волновало. Подробностей я не помню — только море крови и шкуры, из которых был сделан наш корабль. Шкуры все были одинаковые и очень знакомые… Проснулся я плохо — свалился с узкой койки на грязный пол своей каюты, упав мордой вниз. Реакция позволила кое-как скрасить падение. Но самое обидное, что, судя по некоторым солнечным лучам, пробивающимися до нижней палубы, где располагалась моя каюта, проснулся я позже всех. Поэтому я решил не медлить и поспешил наверх, где застал кошмар ещё больший, чем мне приснился до этого. Пираты, лисы клана, выдры — все переодевались. И всё бы ничего, ведь одежда людей в общем-то подходила нам по анатомии, но вот морды и хвосты… С последними было немного возни — в ход шли бинты и ремни, а кто-то просто так засовывал хвост в достаточно широкую для этого штанину. А вот с мордами… Вот это было куда сложнее, и единственный практически универсальный способ хоть как-то скрыть это от людей — шляпы. И волчью или лисью морду было практически невозможно скрыть под какой-нибудь треуголкой или банданой, хотя это получалось у некоторых кошек, чья морда была не такой длинной. Пираты, подготовленные к такому повороту событий ещё с берега, распаковывали свои пожитки и удивляли нас всех кто чем горазд — кто-то притащил с собой огромное сомбреро, кто-то — хозяйственные панамки, береты и широкополые шляпы. Всё это старательно усаживалось на макушку, прижимало и кое-как маскировало торчащие наверх уши. Кто-то из команды лис не брезговал даже париками — при наличии определённой причёски можно было скрыть даже морду, но беда была вся в том, что парики эти были чаще всего женские. И всю эту вакханалию оценивал сначала кубрик, переодевшийся в тяжёлый чёрный плащ с капюшоном, а потом Кристина, оставшаяся в своём неизменном комзоле с огромной шляпой и перчатках. Конечно, такое издевательство над собой терпеть могли не только лишь многие — команда выдр практически сразу же нашла общий язык с лисами-воинами из нашего клана, которые всячески отказывались от маскарада, а вместо этого залезали под палубу, разбираясь с новым и старым оружием, подгоняя и подтягивая латы, какие у кого были. Флёр была чётко уверена — никто не мог ожидать, что из маленького почтового корабля на неприятеля выпрыгнет пара десятков хорошо вооружённых, ловких и быстрых убийц. Достаточно было подкрасться поближе, чтобы получить весь возможный эффект неожиданности, но этот план совершенно не нравился Кристине. Кошка, правда, предусмотрительно помалкивала, потому что, сколько бы она ни называла это «планом», на деле у нас не было никакого плана вообще, что искренне меня начинало нервировать. Одно дело — действовать одному, провести разведку в деле, узнать слабые точки и нанести одномоментный точечный удар, и совсем другое — полный корабль головорезов, новые пушки и море, будь оно неладно. Море хорошо для романтики и отдыха, но никак не для войны — вот что я посчитал к концу нашего маленького путешествия. И к девяти утра, когда пиратская часть команды была готова к маскараду, а другая — к штурму, я остался при своём — иссиня-зелёная жилетка, никаких штанов и хвост наружу — именно так я остался с Флёр и Кристиной на подходе к Холтауну. Ветер, со слов Кристины, был прекрасный и попутный, и с нашей скоростью никто даже не должен был сообразить, кто к ним зашёл, но этого было мало Флёр, особенно после того, что она увидела в подзорную трубу, как только мы подошли к побережью достаточно близко: деревья. Огромные скалистые утёсы, поросшие буйной растительностью, скрывали основную часть маленькой, но очень удобной бухты, вокруг которой и был построен Холтаун. Флёр отдала команду на «воронье гнездо», чтобы во все глаза следили за береговой линией — надо было чётко обозначить момент, когда наша маскировка вступит в полную силу и всем, кто ею побрезговал, надо было прятаться внутри. Сама бухта формой напоминала сапог — широкий раструб, сужение, а потом — изгиб, идущий перпендикулярно основному ходу с заливом. Когда мы приблизились к «раструбу» этого самого сапога, смотрящий лис в «вороньем гнезде» подал знак — прятаться. Бо́льшая часть лис из клана попрятались под палубу, держа люки открытыми — их было не так много, и я был абсолютно уверен, что узкие проходы не помешают им в мгновение ока оказаться на верхней палубе полным составом. Некоторые из оставшихся членов команды, среди которых был и я, просто прижались к бортам на палубе спиной, старательно прижимая уши, но оставаясь в пределах видимости и практически не ограничивая себе обзор. Кристина надвинула на морду свою шляпу, берясь за штурвал, а Флёр нацепила на макушку пышный парик и какой-то странный головной убор, с козырьком смотрящим вперёд. Конечно, вместе с её роскошной причёской было тяжело подобрать цвет парика, но издалека хватало и этого. Должно было хватить — тем более, что почти все открытые части тела с ярко-рыжей шерстью лисица предусмотрительно закрыла бинтами или наручами. И вот, смотря на неё из своего укрытия, я думал, как это всё нелепо выглядит и как это будет мешать в бою, особенно туго замотанный бинтами и привязанный к нижней левой лапе хвост, из-за чего наклоняться было почти невозможно. То ли дело Арен, раздобвыший себе где-то треуголку, хоть и не очень прикрывающую морду, но зато надёжно спрятавшую уши. На полном ходу, уверенные как никогда, мы зашли в гавань и довольно быстро преодолели её — даже с моей позиции я видел, как показался кусочек порта и даже уже начал различать снующих туда-сюда людей. Вместе с ними, явно не наравне, были и звери — чаще всего разумные кони, запряжённые в повозки, кто-то из крупных рогатых таскали какие-то грузы из разных мелких шлюпов. Я сразу же заметил, что у многих на копытах блестела сталь кандалов — их держали за рабов. В остальном из удивительного было лишь то, что порт оказался намного капитальнее, чем я предполагал, — каменная набережная и отличная инфраструктура, что меня как вора не могло не радовать, иначе какой кайф воровать у бедняков их последнее добро, когда можно было обчистить кого побогаче? Но вот то, что не интересовало меня как вора, заинтересовало, а точнее, бросилось в глаза Флёр и Кристине, которые смотрели дальше и шире, чем я. Впрочем, после нескольких матерных выкриков в неизвестный адрес слона в посудной лавке заметил и я — даже пришлось развернуться на другую сторону у борта, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают, а потом — прижаться к борту ещё сильнее и постараться сделаться как можно меньше. В порту Холтауна, горделиво возвышаясь над портовой застройкой, располагался огромный трехмачтовый корабль. Самый настоящий, огромный многопушечный фрегат, почти такой же, который мы взорвали у посёлка выдр и подняли с него свои пушки! Сейчас он мирно стоял у пирса, но эта безмятежность была подобна спящему дракону. Палуба его буквально кишела людьми — матросами, десантом, пушкарями — все действовали как единый и хорошо отлаженный механизм, собираясь то ли в рейд, то ли на обслуживание, да и какая разница куда — они были в полной боевой готовности! Стоит хоть чему-то пойти не так, хоть кому-то из нас показаться на берегу подозрительным — и этот монстр проснётся на погибель нам. Я непроизвольно сглотнул, вспомнив грохот орудий «Атласа», палящих по нам, и что потом сделали с шлюпом треклятого енота эти пушки… Сказать, что сердце в этот момент скатилось к кончику хвоста, — ничего не сказать. Мысли о том, как глупо мы погибнем, вихрем пронеслись в голове, сожаления о неоднозначных, но всё-таки не сделанных выборах в пользу чего угодно, только не такой глупой смерти — в общем, всё, везде и сразу. Оставалось только немного побрыкаться, чтобы не дать им сделать это тихо. Размышления о неминуемой кончине длились всего секунду, после чего я резко перевёл взгляд на Флёр и Кристину — наших двоих капитанш, на фоне увиденного вплотную человеческого фрегата потерявших всю полноту красок своей шерсти и показавшихся мне поседевшими. У Флёр откровенно дрожали лапы, она полностью забыла о маскировке и просто пялилась на фрегат во все глаза, приоткрыв пасть. Я сразу понял, что её накрыл такой ужас, какого она ещё ни разу не испытала. С её стратегической точки зрения — мы проиграли. Проиграли глупо. Быстро. Бесповоротно. И она уже не собиралась брыкаться. По крайней мере пока. — Если они нас засекут — мы не успеем развернуться, не сможем от них уйти — не тот ветер, — бормотала Кристина вроде как Флёр, но слушал её я. — Они смогут идти против ветра, а мы ещё так не можем! — И не вздумайте! — рыкнул я на неё из своего укрытия и, когда она обратила на меня внимание, продолжил: — Продолжайте играть как играли! Если мы рзавернёмся и начнём драпать — это точно привлечёт их внимание! Кристина, выслушав меня, кивнула и покрепче сжала штурвал «Мести Эмерлины», уверенно правя на ближайшее место для швартовки и как можно более далёкое от фрегата. — Флёр, — позвал я её, но лиса не реагировала. — Флёр! Твою мать, лиса, очнись! Хотя бы морду прикрой! Но она не реагировала на мой голос вообще никак. Кристина боялась даже шевельнуться, стоя за штурвалом. Арен посмотрел на меня, и я пальцем показал на него, а потом на неё. — Арен, пни её, чтобы в себя пришла! Медленно и размеренно, запахнувшись в плащ, лис придумал кое-что получше: пройдя к ней и прикрыв её плащом, он обнял её за талию и поцеловал. Не так быстро, как я хотел, но сработало и это: Флёр пару раз ошарашенно моргнула и уже чуть более осмысленно посмотрела на своего мужа. — После всего того, что мы с тобой пережили, не думал, что тебя можно ввести в такой ступор. — Я никогда не была так близка к поражению, — призналась она. — Мы проиграли… — Ещё нет, — прервала её Кристина. — Кажется, у твоего друга есть какой-то план! — Да! — уверенно ответил я, продолжая прятаться за бортом. — Я же обещал тебе какой-никакой фрегат! Как насчёт этого? — я ткнул большим пальцем через плечо, показывая примерно в сторону людского корабля. Кошка нервно сглотнула подступивший к её горлу ком и очень нервно улыбнулась. — Отличный посмертный подарок, лис. Я, наверное, откажусь… — Я не говорю, что я преподнесу тебе ещё на блюдечке с голубой каёмочкой — надо будет немного за него подраться! — Ты предлагаешь его на абордаж брать? — вскинулась Кристина. — Да! Но не сейчас! — А когда? — Вы поймёте! Потом! — А что делать сейчас?! — Швартуйтесь как обычно! — приказал я. — На сушу не сходить! — Нас выкупит первый же проверяющий порта! — Поэтому скажите ему с палубы, что у нас тут холера! — предположил я, припоминая дневник капитана, у которого мы угнали «Месть Эмерлины». — Запросите каких-нибудь припасов и ждите! — Чего ждать?! — чуть ли не хором спросили Флёр и Кристина. — Сигнала! Вы услышите! В этот момент Флёр вдруг тоже улыбнулась, глядя прямо на меня, и уверенно кивнула. — Кристина! Есть у вас какие-нибудь места, где я смогу найти здесь связного Чикуиты? — В этом городе только одно — таверна «Три пенька», на северо-западе города! — Отлично, — вздохнул я, вставая в полный рост на палубе во всей своей красе — с хвостом на виду, с торчащими ушами и мордой в профиль, чтобы была заметнее. На миг мне показалось, что в ступор от моей тупости впадут все, кроме Флёр. Она лишь округлила глаза, но я, смотря прямо в них, спокойно сказал: — Наверное впервые в жизни я попрошу тебя немного промазать… Она улыбнулась и взялась за рукоять пистолета, взводя курок. — Химера выбралась! Взять его! — что было сил закричала она, тут же сделав пару выстрелов слева и справа от меня. Сказать, что это ощущалось не самым комфортным образом, было бы огромным преуменьшением. Я тут же бросился наутёк, удирая от её выстрелов и, навернув несколько кругов по палубе под выстрелы, бросился с другого борта в воду, неловко упав вниз как мешок с картошкой. Раздались ещё несколько выстрелов, и пульки с неприятным ворчанием проплыли мимо меня. Дело оставалось за малым — выхватить из браслета один из своих ножей и найти на своём теле наименее важное место. В итоге я порезал себе тыльную сторону запястья, выпустив в морскую воду облачко крови. Поначалу мне показалось, что оно не слишком заметное, но времени делать что-либо уже не оставалось — на остатки воздуха я собрал в себе последние силы, чтобы расслабиться и спокойно всплыть пузом кверху. Уже на поверхности я видел и наш корабль и вражеский — на фрегате блестели несколько подзорных труб, явно наблюдая за моим маленьким представлением. Судя по их спокойствию, спектакль удался — ничто так не убеждает противника в своей дружбе, как мёртвый враг. Тем временем «Месть Эмерлины» спокойно заходила в порт. Между тем, стараясь незаметно подгребать лапами к берегу, я позволил себе какой-никакой отдых, благо ветер и слабенькие волны выносили моё тело примерно туда, куда мне было нужно. Дело оставалось за малым. Минут через пятнадцать, когда прибой вынес меня к берегу рядом с портом, я далеко не сразу позволил себе расслабиться и встать во весь рост. Даже когда когда я почувствовал, что уже лежу на твёрдой земле, пришлось дождаться, пока вода вытечет из ушей, чтобы прислушаться и насколько было возможно не шевелясь, осмотреться. И как оказалось — не зря. Раздалось какое-то шуршание в береговой растительности и послышались не очень уверенные, но твёрдые шаги — обычно звери так не ходили, наша поступь была мягкой… — Бедняга, — раздалось где-то в стороне от меня. — С него даже штаны сняли, изверги… Рядом со мной склонилась молодая олениха, разглядывая мою морду, даже не додумываясь проверить моё дыхание, не говоря уж о сердцебиении и прочем. Одета она была совсем просто, если не сказать по-крестьянски: длинный сарафан до земли, мешковатая рубашка на груди и косынка на голове, прикрывающая её ушки. — Прости, друг, теперь тебе ничего не нужно… С этими словами олениха полезла в мою жилетку. Как только её глаза сосредоточились на моих карманах, я насколько можно быстрее осмотрелся, убедился, что никто за ней не следит и не заставляет её это делать, оторвал голову от земли и схватил её за запястье, ладонь которого уже была во внутреннем кармане, где я хранил основную часть денег. Она коротко вскрикнула, но я успел прервать её до того, как она разоралась — она и сама была этому рада, но смотрела на меня очень испуганно. Я отнял лапу от её мордочки, которой закрыл ей рот, и приложил указательный палец к носу, после чего сам направил её ладошку в свой карман. Страх в её глазах сменился искренним удивлением, и я охотно пояснил: — Бери сколько сможешь унести, делай всё, чтобы убежать отсюда. — Я думала, ты утонул… — призналась она, не шевелясь. — Так и должно было быть, — кивнул я ей. — А теперь давай, бери деньги и беги. — Почему? Я уже понял, почему я не посчитал её за своих: да, я ровнял зверей по себе и своему окружению, почти все мои знакомые — хищники, которым надо было ходить куда аккуратнее, чтобы не испугать добычу. Про копытных я совсем забыл. Но вот некоторые стереотипы о том, что они были несколько глупее, чем мы, для меня только что подтвердились, хотя раньше такого я не замечал. — Потому что мы должны помогать друг другу, — сказал я ей. — Сейчас не время для раздоров… Олениха наконец-то вышла из ступора и сжала в моём кармане кулачок с пригоршней монет. — Что я могу сделать для тебя? — тут же сказала она, вытащив их на свет. — Покажи куда примерно идти до таверны три чего-то там, — тут же нашёлся я. — У меня тут дела. — Я знаю только таверну «Три пенька»… — Точно, туда. Олениха выставила копыто в сторону, показывая мне довольно точное направление, вглубь берега и чуть-чуть налево, в сторону порта. — Какие у тебя могут быть дела, когда город кишит людьми? — спросила она, пока я поднялся, отряхнулся, распушился и привёл себя в порядок. — Тебя даже в рабы не возьмут — им нужны сильные и выносливые звери… Тебя… — Просто пустят на шкуру, знаю, — отрезал я. — У меня дела не с людьми. — А с кем? Я оглядел олениху, сидящую на песке, прижимающую к груди кулачок с монетками. Конечно, в такое время определить, кто свой, а кто чужой, не составляло труда, но осторожность никогда не была лишней, особенно в моих делах. Но я решил рискнуть. — Ты знаешь кого-то по имени Чикуита? — но прежде чем я успел закончить, у оленихи округлились глаза. — Её ещё называют… — …Старушка Чи, — закончила за меня олениха, тут же вставая и отряхиваясь. — Так ты якшаешься с пиратами? — Выбирать не приходится, — признался ей я, но на неё это оказало слабое влияние. — Люди разгромили наши флотилии первым делом — нам остаётся только собирать лишь то, что осталось. И прежде, чем она задала самый очевидный вопрос, я уже ответил: — Мы даём отпор людям. Олениха оглядела меня с головы до ног — выходило для меня немного неловко из-за отсутвия штанов, но терпимо. И внезапно она резко посерьёзнела. — Я не стану помогать пиратам. — Понимаю, — кивнул я. — Как насчёт помочь сопротивлению? Я с главой целого клана лис собираю те крохи, которые у нас остались… — А ты сам… — прищурившись, предположила она. — Лис Ренар, — одёрнув жилетку, представился я, разведя лапы. — Вор. — Ну конечно, кто ещё будет якшаться с морским отребьем… — Ты про меня не слышала? — Нет, — отрезала олениха. — Жаль, — признался я и повернулся к растительности на берегу. — Так, значит, таверна та… — «Три пенька». — Да, она… Примерно туда? — я показал лапой в совершенно другом направлении, хотя помнил её указание с первого раза. Олениха даже задумалась на пару секунд, но потом покачала головой и снова показала мне направление. Я поблагодарил её и решительно отправилися в путь. Но она догнала меня через несколько десятков шагов, всё так же прижимая кулачок с золотом к груди. — Постой! — тихо крикнула она мне, пробираясь через заросли. — Если ты пират, то почему ты отдал мне деньги? — Надо ещё? — предположил я, пожимая плечами, но потом серьёзно ответил. — Говорил же, мы должны помогать друг другу в такое время. — Но пираты ничего не оставляют! — Я не пират, — отрезал я. — Я вор. — Тогда почему… — Потому что с тебя взять нечего, вот почему. Сказать по правде, грабить тебя в такое время — это просто ниже моего достоинства. Оленяшка немного обиделась — это было видно по прикушенной нижней губе и дрожащим коленкам. — Я хочу помочь, — признался я. — Мы все. Вместе. Образовалась драматическая пауза, пока до неё доходил смысл сказанных мною слов. — Нам никто не помог, когда они пришли в наш порт… — Как и нам, — кивнул я. — Так что пришло время им заплатить по счетам. — А что ты один собираешься сделать? Я усмехнулся. — То, что умею делать лучше всего. Ограбить их. — Один? — повторилась она. — Да. И когда я это сделаю, ты поймешь, чему я удивился, когда ты не узнала во мне вора, которого знают все. Олениха наконец-то опустила кулачки с золотом вниз, сунув звенящую мелочь в карман на юбке. Потупив взгляд, она в основном теряла моё драгоценное время, но, взглянув на меня исподлобья, она наконец-то сказала: — Пошли за мной. Вот это уже был разговор что надо! Во-первых, она сразу же вывела меня из чащобы и прибрежного бурелома на незаметную лесную тропку и уверенно повела меня куда-то в совершенно другом направлении от указанного ранее. По дороге она обьяснила, что не врала — и направление к таверне показала правильно, вот только идти к ней надо было через весь прибрежный город, а так можно было сделать крюк и выйти к пригороду, минуя улиц и оживлённых постов людей. К тому же так сложилось, что по дороге можно было зайти к ней в убежище и схватить какую-нибудь тряпку, чтобы накинуть её на уши и хвост, чтобы… не провоцировать людей. От неё я узнал ещё кое-что: так как пост людской армии был удалённый, здесь не было настолько идейных бойцов, как те, которые пришли завоёвывать и уничтожать основные массы звериных королеств. Пока здесь всё было спокойно — некоторым зверям разрешали жить и кое-как существовать, при условии, конечно, если ты не мешал, а ещё лучше — был полезен для людей. Особенной неприкосновенностью у них пользовались бобры — они от рождения почти все были неплохими плотниками и при должном надзоре неплохо чинили корабли и строения. Таким даже разрешали ходить без накидок, остальных же, завидев на улицу в открытую, могли попросту пристрелить — чтобы «химеры не мозолили глаза». Вся полученная информация значительно расширяла горизонты моих возможностей, что не могло не радовать. По крайней мере, меня не убьют за идею — меня убьют, если я буду мешаться. А уж что-что, а не мешаться я умел хорошо. Через несколько минут мы вышли к её дому — домику, если быть точнее. Уютный деревянный домик, который у меня рядом с замком, не проканал бы даже за сарайчик, стоявший на нескольких мощных пеньках рядом с маленьким, но полноводным озером, в котором, судя по всему, можно было даже искупаться. Держало это озеро небольшая запруда, построенная бобрами. Я не успел даже толком рассмотреть, живёт она здесь одна или с кем-то: дверь только и успела хлопнуть на вход, а потом сразу на выход — и она вынесла две довольно длинные накидки из грубой мешковины, с капюшонами. Одну она сразу же всучила мне, во вторую полезла сама. — А ты куда собралась? — на всякий случай спросил я её, расправляя дурно пахнущий мешок и залезая в него головой. — С тобой, — чуть ли не возмущённо ответила она. — Я должна убедиться, что ты не натворишь дел! — Я иду в город на дело, кем ты себя возомнила? Ответ не заставил себя ждать, но меня поразил до глубины души. — Если ты сделаешь что-то для людей, а не против них… Я сдам тебя им же! Из этой её фразы я сделал для себя далекоидущий вывод: среди нас были и коллаборационисты, а это было плохо и очень подрывало доверие среди зверей, чего сейчас допустить было нельзя. Но вместо того, чтобы озвучить эти мысли вслух, я подловил олениху на её же словах: — Если я работаю на людей, то что они мне сделают, когда ты меня им сдашь? — Застрелят издалека, — ответила она. — Они не особо разбираются. — Резонно, — согласился я, натягивая капюшон. — Ладно, твоя взяла. Веди. Она тоже накинула капюшон на свои симпатичные ушки и, немного склонившись и запахнувшись поплотнее в плащ, пошла по выбранной ею тропинке. — Держи морду низко и не отсвечивай! — Я умею скрываться в городах! — заверил её я, и наконец-то спросил. — А как тебя зовут? — Ща… Уже идя за ней не широкими шагами, я на миг завис, а потом спросил: — Ты забыла или ты для меня отдельное имя выдумываешь? — Нет же, кретин, — резко повернувшись ко мне, оборвала она меня. — Меня так зовут — Ща. — А полное имя? — спросил я её, одновременно с этим беря за плечо и поворачивая её обратно к дороге. — Какое ещё полное имя? — спросила она меня через плечо. — Ну как тебя официально называют? Щавелем? Олениха отвернулась от меня и прибавила шаг. — Никто никуда и никогда меня официально не вызывал! — Что, даже на свадьбе? — Не было у меня никакой свадьбы! А-а-а, я поняла — ты имеешь в виду, как судьи вызывают преступников! Ну теперь понятно, откуда у тебя такие заморочки! И как тебя вызывали в судах? — Хо-о-о, — протянул я. — поверь мне, ты сама не хочешь этого знать. Не каждый судья скажет моё полное имя на одном дыхании! — Оно длинное? — Двадцать слов! — горделиво заявил я. — Я помню от силы три-четрые и конец. Не сбавляя ходу, Ща посмотрела на меня через плечо. — Так ты ещё и какой-то крупный феодал или князь? — Да, какой-то титул у меня есть, но его я тоже не помню. Я предпочитаю так — на земле, с народом. — И ты якшаешься с пиратами… — заключила она. — Говорю же — выбирать не приходилось! На этом наш разговор не то чтобы прекратился, но перетёк в совсем уж формальное русло — от погоды до семьи и родственников. Ща много расспрашивала меня о семье, я охотно ей рассказывал, пока мы какими-то окольными тропами, полями-лугами и лесами по широкой дуге огибали Холтаун. Довольно быстро мы вышли на широкую и объезженную дорогу, по которой раньше передвигались караваны сухопутных купцов, а сейчас было тихо и спокойно, и максимум какие-то сломанные части от телег напоминали о былой жизни на этой дороге. Колёса, хомуты, длинные палки, на которых всё держалось — всё это в изобилии валялось на краях дороги, пока мы наконец не дошли до границы города. Здесь люди устроили что-то вроде поста. Судя по всему, пост был для отбора денег или чего-то вроде этого, потому что деньги у желающих убежать кончились и пост пустовал. За ним, откуда шли мы, было в основном пусто, но стоило нам пройти заградительные сооружения в виде брёвен и какого-то лома, и у меня на секунду ёкнуло сердце. Вся дорога была завалена трупами зверей, лишь небольшая борозда ровно посередине позволила бы пройти какой-нибудь телеге или повозке. — Что здесь случилось? — тихо спросил я у Ща, аккуратно проходя между телами убитых волков, куниц, коней и многих-многих других. — Они пытались вырваться силой, — грустно сказала Ща,а потом дрожащим пальчиком показала на кого-то на обочине. — А вон там — мои родители… Она всхлипнула, но при этом не сбавила ход и продолжала уверенно идти вперёд. — А ещё братик… И сестры… — Соболезную, — единственное что смог сказать я. — Тебе-то чего? У тебя вон какая семья! — Ну так я не рассказал тебе, что с ними случилось, — спокойно сказал я. — Потому что я даже не знаю. Они убежали, но я не знаю куда и не знаю, смогли ли вообще. У тебя-то хотя бы всё решено и пути назад нет. Неопределённость намного, поверь, намного хуже, — заверил я её. — Может, ты и прав, — кивнула она. — Я пытаюсь преодолеть эти потери… Жаль, что не совсем, но я хотя бы так думаю. — О, ты держишься молодцом, — тут же заверил я олениху. — Я видел могучих воинов, которые полностью теряли хватку, потеряв кого-то из близких. Ты — кремень. — Спасибо, — поблагодарила меня Ща, — я стараюсь. Мы прошли место бойни дальше, в основном молча. Я прибавил ходу, Ща не отставала — хотелось поскорее пройти весь этот ужас войны, да и времени было в обрез. Когда последний труп остался у меня за спиной, я спокойно обратился к оленихе, плетущейся скорее хвостом, чем ведущей меня куда-то. — Нам долго ещё? — Нет. Три пенька — последняя городская таверна… И действительно, уже через несколько минут за поворотом в не очень густом лесу показалась соломенная крыша и большое чёрное здание с вывеской на двери. Я ещё больше прибавил шаг — я буквально чувствовал, что меня там ждут. Пройдя довольно большой внутренний двор с привязками для лошадей и большим навесом с другого бока, я распахнул тяжёлую дверь, и тут же вся моя решительность улетучилась, как брызги воды в солнечный день. Таверна была, мягко говоря, битком набита зверями. Живыми и иногда даже относительно здоровыми и невредимыми, но таких было в меньшинстве. В основном тут помогали раненым и искалеченным. Ща, вставшая за мной в дверном проёме, схватилась за мордочку и, дрожа, отбежала в сторону. Мёртвые не так пугают, как живые. Хорошо, что я видел ещё и похуже в своём собственном доме. — Ты в амбаре родился, рыжий?! — рявкнул на меня ближайший медведь, державший на весу окровавленную культю верхней правой лапы, перемотанную какими-то коричневыми бинтами. — Ты всё тепло выпустишь… Я осмотрел творящийся кошмар ещё раз, уже по-другому, серьёзно и с опытом, и заключил: — Вам стоит проветривать. В тепле зараза распространяется быстрее. — А ты кто такой, чтобы нам указывать? — раздалось с другого конца зала. — Я пришёл не указывать, а просить о помощи, — начал было я, но зал уже наполнился негромким, но очень издевательским смехом. — Лучше бы ты пришёл помочь, — сказал мне однолапый медведь. — За этим я пришёл в этот город, — вывернулся из их постановки вопроса я. — И не только я, а ещё несколько десятков прекрасных бойцов и моряков. Мы организуем сопротивление — дадим бой! — закончил я, оказавшись в гробовой тишине — даже стоны не были слышны. Только медведь без лапы поднялся с лежанки на полу и закрыл за моей спиной дверь, тихо сказав: — За сегодня ты уже восьмой такой. Это перестало быть смешным на четвёртом. Его дополнил перемотанный с ног до головы, но целый бурый лис с другой стороны от двери: — Какой четвёртый? Это сразу было несмешно! И после того, как за мной закрыл дверь калека и я остался с ними наедине при всех своих частях тела, стало откровенно неуютно. Казалось, сейчас все они набросятся на меня, чтобы разобрать на запчасти и вставить себе. Радовало только то, что бурый лис на полу ни в чём капитальном не нуждался. Но все они смотрели на меня с каким-то странным презрением, мол, вот они-то сражались, а я, судя по всему, нет. — Ну чё он там? — раздалось с дальнего конца таверны. — Мы готовы твой план послушать, рыжий, — спокойно и даже как-то по-доброму сказал мне однолапый медведь. — Да не, этот готов, — махнул на меня лапой лис на полу. — Можно ничего не объяснять — он уже сам всё понял. Но после спокойного тона медведя я немного пришёл в себя, к тому же дверь за моей спиной открылась и с улицы потянуло свежим воздухом, а внутрь сунула свою мордочку Ща. Глубоко вдохнув, она зашла в помещение, тут же прижав дверь за собой. — Похоже, это вы для себя всё решили, — сказал я. — И уже ничем не поможете. Тогда хотя бы не мешайте. — Ого! — тут же воскликнул лис на полу. — Вот это речь! В зале снова разнёсся глумливый смех. Я спокойно дождался, пока он немного стихнет, а потом громко спросил: — Кто из вас тут знает Старушку Чи? И тут же в зале воцарилась довольно зловещая тишина. Однолапый медведь отошёл к двери и встал так, чтобы я не мог выйти. Бурый лис отвёл от меня глаза, но не потому, что знал что-то для меня, скорее наоборот. — Упоминать таких персон… — начал кто-то другой, но опять издалека, из-за чего я не видел кто это был. — Хотя называть это отродье персоной… В портовом городе? — Ага, — уверенно сказал я. — Ты либо дьявольски смел, либо туп, — предположил медведь за спиной, пытаясь, видимо, по старой привычке сложить лапы на груди, но с одной получалось не так угрожающе. — Две стороны одной медали, — спокойно, если не сказать с усмешкой, сказал я, — слабоумие и отвага. У кого-нибудь их хватит, чтобы признаться, что он агент Чикуиты? Спросив это у всего зала, я начал старательно искать хоть какие-то признаки, по которым можно было хотя бы косвенно вычислить искомого зверя, но внезапно для меня таковых оказалось слишком много. Поначалу я положил глаз на какого-то гиена неподалеку от барной стойки — у бедняги была перебинтована морда и отсутствовало ухо, а также несколько кровавых повязок на всей правой стороне лап. Он твёрдо и уверенно смотрел на меня как ни в чём не бывало, как будто намекая на что-то. Другим подозрительным персонажем был рыжий лис без нижней лапы, отведший от меня взгляд. И, в общем-то, почти все поделились на эти два лагеря, и выбрать кого-то одного было слишком сложно. Но последовавший за моими наблюдениями вопрос из зала окончательно выбил меня из колеи: — А может, ты сам за людей? Это настолько меня взбесило, что я мигом растерял всю отработанную воровскую харизму и скатился прямиком к варварским методам Флёр, тут же на это рявкнув: — Кто это тут брякнул?! А?! Кто это, мать вашу сказал?! Я даже сам не заметил, что между сжатыми пальцами в кулаке оказались три острых лезвия, готовых сорваться в полёт до первого бесславного ублюдка. Видимо, поэтому все, кто ещё мог, направили оружие на меня — от пистолетов людей до арбалетов, но такая ситуация для меня была не новой. — Я сражаюсь лишь за то, чтобы вернуть свою семью и увидеть их в целости и сохранности! — рявкнул я, разряжая обстановку. — Интервенты перебили неимоверное количество моих друзей! Не смейте даже думать, что я хоть за что-то встану на их сторону! Медведь, до этого прикрывающий собой дверь, спокойно сделал мне шаг за спину и положил мне оставшуюся лапу на плечо. — Спокойно, — попросил он меня. — Просто тут у всех так же. Семья… Друзья. Но некоторым терять уже нечего — и тогда в обмен на свою собственную шкуру люди предлагают сдать им кого-то нужного… Я убрал оскал с морды и опустил лапы, медленно осознавая смысл сказанных медведем слов. Ведь если бы… — Если люди предложат вернуть тебе твою семью в целости и сохранности в обмен на шпионство, — буквально продолжил мои мысли бурый лис с пола, — что бы ты сделал? — Всё, что в моих силах, — признался я, — лишь бы в целости и сохранности… Я окончательно опустил лапы и убрал ножи обратно. Оружие, направленное на меня, тоже опустили, но заметно неохотно, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как развести лапами. — Я не смогу доказать вам, что я не за людей… — Тогда на кой ты здесь? — выкрикнули из зала. — Навредить им, — честно признался я. — Как? И зачем тебе для этого нужны пираты? — спросил медведь за спиной. Я обернулся к нему и всем своим взглядом показал, что рассказывать такое всем подряд было бы глупо, но в разговор вклинился мой бурый собрат: — Давай, рыжий, покажи всем, что такое слабоумие и отвага! Недальновидность ты уже показал, покажи теперь, какой ты храбрый! И эти слова прозвучали для меня достаточно убедительно. Я снова повернулся к залу. — Что ж, а мне терять действительно нечего, — усмехнулся я. — Потому план простой, как три пенька! Я хотел было выдержать паузу, чтобы хоть кто-нибудь посмеялся, но никто не смеялся, и я быстро разорвал паузу: — Меня зовут Ренар, — начал я, — и если кому-то из вас это имя о чём-то говорит, то вы уже можете догадаться, зачем я здесь! Я снова выдержал паузу, и на этот раз она даже сработала — бурый лис пожал плечами и спокойно сказал: — Воровать. — Ну наконец-то, хоть кто-то! — обрадовался я, наклоняясь к бурому. — Спасибо, брат! — Ты живёшь не так далеко, — пожал плечами он и ойкнул, берясь за перебинтованный бок. — Береги себя, — попросил я его и, выпрямившись, продолжил для всего зала: — Я здесь грабить и воровать — за тем, чем я занимаюсь лучше всего! И, опять же, если вы меня знаете, — сделал ремарку я, глянув через плечо на Ща, — мне незачем воровать что-то у вас! Особенно теперь, когда у вас всё отобрали ваши же захватчики. Я сделал третью паузу в своей речи, но на этот раз риторическую, для себя. Маленькое затишье перед большим поводом. — Я здесь ограбить людей. Вынести ваш банк, который они прибрали себе, с потрохами, шумом и как можно заметнее — чтобы те поняли, с кем имеют дело и что мы просто так не сдаёмся! И вот после этого в зале поднялся довольный и позитивный шум, и лишь бурый лис-калека, даже улыбаясь моей идее, крикнул наперекор: — Но там же все наши деньги! — Так пойдём и заберём их обратно! — тут же парировал я. — Нажива меня не сильно интересует, только обьявление нашего присутствия! — Но как? — тут же предположил медведь. — Для этого я и должен был встретится со связным Чикуиты — он должен был подогнать мне планы банка и его уязвимые места. Кто-то в зале на это заявление откровенно рассмеялся. Я очень любил такие моменты — я тут же улыбнулся и нашёл смеющегося: им оказался довольно упитанный, здоровый и не особо пострадавший кот из какой-то странной породы с каких-то западных регионов. У него даже были кисточки на ушах, как у рысей, просто неимоверное количество шерсти, буквально струящейся с него, и одет он был подобающе богато: строгая официальная жилетка с какими-то часами и официальные, но мешковатые штаны. Сидел он недалеко от центрального стола таверны и, судя по стакану и какой-то бутылке, мог позволить себе в такой ситуации что-то очень горячительное. Даже со стаканом в лапе он продолжал смеяться, а когда наконец-то заметил, что все остальные затихли и смотрят на него, не растерялся и обратился ко мне и окружающим. — Так вот в чём весь сыр-бор, — сказал он. — Всё встало на свои места! — Что именно? — на всякий случай поинтересовался я. — Пираты приходили за ним вчера и позавчера. Сначала — по-плохому, потом — ещё хуже. Нам пришлось прикончить их всех. Я тут же сконфузился до неприятного ощущения в груди — такого подхода я никак не ожидал, о чём поспешил заверить своих новых друзей: — Мой косяк, — честно признался я. — Я попросил Чикуиту достать мне информацию, отвалил за это немалую сумму денег, но не думал, что она пойдёт по-плохому. Я рассчитывал на старые-добрые взятки, ну или шантаж на крайний случай! Кот, медведь и почти все остальные довольно усмехнулись, а бурый лис пояснил: — У них не было никаких шансов пробраться сюда по-хорошему — никто не будет жаловать пиратское отребье в портовом городе. — Тем более когда они приходят за главным городским архитектором! — добавил медведь. Будто в ответ на эти слова кот за столом поднял в мою сторону стакан и опрокинул что-то очень алкогольное внутрь. Я улыбнулся и пошёл к нему, решительно перешагивая и обходя всех находящихся по пути к нему калек и больных. Кот даже спихнул кого-то другого с соседнего стула и пинком подвинул его ко мне. Я ловко схватил его и тут же уселся прямо перед ним, в одно мгновение оставаясь с ним наедине. Кот подхватил свою бутылку и щедро налил в стакан. — Мой отец говаривал, что нельзя доверять тому, кто не доверяет виски, — спокойно проговорил он, подвигая ко мне стакан. Мне ничего не оставалось, кроме как взяться за его же посуду и уверенно опрокинуть всё содержимое внутрь. Огромных усилий мне стоило сохранить выражение на собственной морде — это было явно крепче, чем всё то, что мы пили у Нэнси в таверне. Жидкость раскалённым стеклом — горячим, но мягким и нежным — потекла по горлу и упала в пустой желудок, практически моментально возымев эффект. — Хорошая вещь, — заключил я, разглядывая мудрёный хрустальный стакан. — Папино специальное, — пояснил кот. — Папа сам делал? — Папа мэром этого города был. Я посмотрел на кота — он хоть и не выглядел грустным, но я всё равно решился сказать: — Соболезную. — Пока незачем. Люди оставили его — он же в курсе всех городских проблем и преимуществ. Так что сейчас он им помогает. Не по своей воле — у них в заложниках моя мама и младшая сестрёнка. Я утвердительно покачал головой, принимая всё это дело к сведению, но то ли это была ударная доза алкоголя на пустой желудок, то ли одно из двух, но во мне, внезапно для самого себя, проснулась честность: — Я не могу ничего обещать. И коту эта честность понравилась. Он откинулся на спинку кресла, скрестив лапы, закатил глаза к потолку, но потом вернулся в привычное положение и тоже кивнул: — Я понимаю. — Это не моя драчка. — Но если ты создашь хорошую диверсию… — Мне надо сделать это уже сегодня вечером, — выпалил я. — А лучше вот прямо сейчас. Кот улыбнулся. — Отлично, — сказал он, — я не вижу смысла тянуть кота за известное место. — Тебя-то потянешь, — усмехнулся я. — Попробуй, — только и сказал он. После этого у нас возникла пауза — он несколько раз щёлкнул пальцами, подзывая кого-то, кто был тут когда-то официантом, но пришла Ща, которой он заказал несколько листов пергамента, перо и чернила. Когда всё это было у нас на столе, он принялся довольно уверенно и неожиданно чётко рисовать мне планы местного банка, попутно транслируя мне его историю: — Банк у нас здесь старый — его построили ещё мои дедушка с бабушкой, но охрана в нём и защита — новые. Об этом мы с отцом озаботились лично. Дальше он нарисовал само хранилище — небольшой квадратик, обведённый несколько раз толстой линией, после — лабиринт проходов вокруг него, призванных запутать любого вора. — Само хранилище практически неприступное, — пояснял он, обводя его всё толще и толще. — Пилить, сверлить взрывать его — бестолку. — Жаль, — спокойно залючил я. — Доступ в сейф только через его дверь, — продолжал он, не обращая внимания на мои ремарки. — Но подойти к ней можно лишь минуя три поста охраны и несколько всегда закрытых решёток. Открываются они исключительно механически — на них нет замков — из подвала. Проникнуть туда тоже малореально — фактически это бункер, в котором можно держать настоящую осаду! Там даже запас продуктов есть! — Круто, молодцы, — кивнул я и, потянувшись, постучал когтем по черте, обозначающую заднюю стенку. — Здесь что? — Деловые помещения для банкиров. Крючковёрты все там сидят, бумаги туда-сюда перекладывают. — И никаких лабиринтов, — хмыкнул я. — Подбираться к сейфу сзади бессмысленно. Там закалённая сталь с камнем изнутри! — Да-да-да, — устало и безынтересно махнул лапой я, пропуская типичное для архитекторов бахвальство. — Давай второй этаж. Начни так же, с хранилища, — попросил я кота, подкладывая ему на стол ещё листок бумаги. Кот поначалу немного опешил, но довольно быстро очертил кубик хранилища и начал рисовать вокруг него новый коридоры и кабинеты банка. Я всё это внимательно разглядывал, а в голове между тем рождался простой, но неимоверно эффектный план, который, правда, я не потянул бы в одиночку. Когда кот закончил, остаток хмеля в моей голове подытожил все известные мне переменные и выдал загадку, на решение которой у меня оставалось совсем немного времени. Вспомнив Флёр, я взялся за перо и сложил третий лист пергамента на четыре части. Разорвав его по сгибам, я расписал несложные задания по добыче нужных мне ресурсов и показал четыре карточки залу. — Кто-нибудь хочет мне помочь? — спросил я в зале и на всякий случай накинул им немного сладкого. — Кто-то, кто получит первый кусок пирога, когда я его украду? Зал сразу же оживился, но всё равно особо желающих не нашлось. Пришлось мне выразительно посмотреть на медведя, чтобы хоть немного разжалобить его. — Чего ты от меня хочешь? — удивлённо спросил он. — Я теперь бесполезный калека, я не смогу помочь! — Он махнул на меня культёй. — Будь все такими бесполезными калеками, пираты давно бы кончились, — парировал я. — Давай, это первый день твоей новой жизни. Бурый закатил глаза и всё-таки подошёл ко мне через весь зал таверны, протянув мне лапу за листочком. Я же протянул ему все четыре и предложил: — Тяни любой! На удачу! Он хмыкнул, но бумажку вытянул, тут же заглядывая в неё. Пробежавшись глазами по моему заданию, он посмотрел на меня поверх листочка и быстро признался без всяких ухищерений: — Я могу это. Это даже легко. — Одной левой, — пошутил я, усмехнувшись, но медведь поначалу грозно заворчал откуда-то изнутри, но потом улыбнулся и тоже признался: — Одной левой, хех… Да… С этими словами он отошёл, а ко мне уже пришёл гиен, сидевший до этого за стойкой. Он вытянул своё задание так же, как и медведь, прочитал его вслух. — Четыре фунта взрывчатки… Это будет не просто. Но этого не мало? — Я не ищу сопутствующего ущерба, — спокойно пояснил я. — Но ты же хотел сделать это громко и эффектно? — Поверь мне, четырёх фунтов хватит с запасом! Следующий? Гиен с улыбкой отошёл от меня, а ко мне совершенно внезапно подошла моя провожатая и, прежде чем я успел хоть что-то сказать, выхватила у меня из лапы одну карточку, тут же её прочитав. — Якорные цепи? Сколько?! Как я столько притащу тебе?! Я уже хотел было закатить глаза и взять у неё листочек, пояснить, что хрупкой девушке в нашей команде по спасению Холтауна не место, но бурый лис на полу, опередил меня и убедил в обратном: — Тебе и не надо их тащить, — заметил он. — Если они будут смотаны и на катушках — их можно катить. Я тут же оценил его вклад в дело, но, понимая его состояние, кивнул ему и попросил: — Поработаете в команде? Лис и Ща переглянулись — между ними никакой неприязни, поэтому оба уверенно кивнули мне, и бурый лис при мне впервые оторвался от пола, опёрся на небольшую палочку, которую достал из под лежанки, и вместе с оленихой они отошли в дальний уголок таверны обсуждать свой план. Последний кусок моего плана забрал какой-то деловитый пёс — молча и строго он прочитал надпись и кивнул мне, убирая записку в карман рубахи. Раздав бумажки на чистом доверии, я снова повернулся к коту-архитектору, который, к моему удивлению, уже успел изрядно накидаться. Отобрав у него очередной полный стакан с янтарной жидкостью, я опрокинул его внутрь и с видом бывалого алкоголика пощёлкал пальцами у него перед мордой. — Давай сосредоточься, это ещё не всё, — сказал я ему. — Ты за ландшафт в городе понимаешь? — Ну а как иначе, — развёл лапами кот. — Если ты ещё не понял, у меня тут папа этот… — Да-да-да, — снова махнул лапой я на его хвастовство и сунул ему ещё листок, — обрисуй мне где тут горки… Желательно — дороги, ведущие от банка вниз, вглубь материка. Есть такие? Кот посмотрел на меня как на идиота, а потом опрокинул в себя ещё стакан. — Это побережье, — напомнил он мне, — и банк стоит практически на берегу. У нас есть склоны, ведущие к морю, но никак не обратно. — Жаль, — признался я, — это значительно упростило бы задачу… Карьеры, овраги в ближайшем окружении? — До ближайшего оврага два дня пешком, — буркнул сын градоначальника. Я в душах потряс кулаком. — Ты бы хоть как-нибудь приукрасил такой облом, а то как серпом по яйцам! — А что тебе нужно-то? — наконец-то спросил кот. — Сила, — признался я. — Неистовая и неумолимая. — Ударить что-то? — Наоборот, — сказал я ему, показывая действие на пальцах. — Вырвать. Хмельной разум кота перерабатывал мою фразу и странные жесты несколько неожиданно долгих секунд, прежде чем до него немного, но дошло. Он удивлённо посмотрел на меня, я удивлённо посмотрел на него, и, кажется, до него дошло. — Ты хочешь… — начал было он, показывая на нарисованном плане пером, но я его пербил: — Ага. — И это… — Да. — Потому что… — Естественно. — И для этого тебе нужны якорные цепи! — Точно, — в конце концов кивнул я. Кот даже встал со своего места от перевозбуждения, берясь за подбородок и поглаживая шерсть на нём когтями. — Это может сработать, — наконец-то признал он. — Но да… Нужна какая-то неумолимая сила! — В прошлый раз я скинул в овраг гигантский валун… — Да, но у нас нет оврага… Зато у нас есть валун! — тут же сказал кот, опираясь на стол ладонями. — Через нас неделю назад доставляли огромный постамент для какого-то памятника — он в форме цилиндра! Кот даже усмехнулся на мгновение, складывая лапы на груди и отходя в сторонку, размышляя при этом вслух: — Кретины-подрядчики, которые приволокли его к нам, чтобы перегрузить на корабль, волочили его вместо того, чтобы катить, — говорили, что не хотели повредить внешнюю сторону, чтобы потом не перешлифовать. — Отлично, — кивнул я, смотря, как в голове сына мэра заработала нужная мне мысль. — Осталось придумать, как его разогнать и поймать. Желательно где-нибудь за задней стеной банка. Кот от переполнявших его мыслей снова схватился за стакан и уже было поднёс его к морде, но в последний момент остановился и решительно поставил полный стакан с виски на стол, сказав мне: — Предоставь это мне. — Я могу тебе доверить такое? — Ты доверился пиратам, — напомнил он мне. — У тебя тут тоже нет выбора. Я поднял его же бокал в его сторону и опрокинул его внутрь. Мне предстояло сделать всё остальное и даже чуть больше, но сначала — надо было посвятить в планы своих друзей. Без Ща, ушедшей добывать мне цепи, это оказалось не так просто, но я быстро провёл дальнейшую разведку местности и нашёл нужного мне провожатого, согласившегося показать и рассказать мне, как тут всё работает. По окружным путям до порта, где швартовалась «Месть Эмерлины», меня провели быстро — несколько раз нас двоих даже замечал людской патруль, но мне велели делать вид, что мне очень страшно, и посильнее кутаться в плащ, чтобы они не решили, что мы сильно борзеем и уже не очень их боимся. Уже на берегу я расплатился с провожатым и пошёл сам по себе, соблюдая те же самые правила. И наконец-то я оказался рядом с нашим маленьким, но очень юрким кораблём. Как я и ожидал — ни одного трапа не было спущено на пристань, рядом с ним никого не было, и кто-то из людских таможенников заботливо прибил на столбике при входе большую табличку с надписью «Карантин». Тут всё шло по плану, но даже это не могло продолжаться вечно, так что надо было как-то усилить легенду о какой-то очень заразной заразе. Для этого я отыскал в порту какой-никакой склад с припасами, отвлёк охраника и довольно беспроблемно пролез внутрь, отыскав там мешки и ящики с какими-то медикаментами. Точно не уверенный, что из этого могло помочь, я схватил первый попавшийся ящик, выглядящий хоть немного по-медицински: несколько рядов стройных ампул, какие-то пробирки и какие-то порошки — всё уместилось в одной коробке, которую я подхватил за обе ручки и вынес через чёрный ход. На улице дело оставалось за малым: накинуть на торчащие уши грязно-коричневый капюшон, запахнуть поплотнее плащ и сделать самый несчастный вид, на который я вообще был способен, — и всё должно было получиться само собой. Ни с каким из заданий у меня не возникло проблем: к плащу я привык, а стоило мне только подумать, что я потеряю жену или кого-то из детей, так на глаза навернулись самые натуральные слёзы, которые я не стал сдерживать. В таком жалком виде я поплёлся в открытую по портовой набережной, волоча с собой злосчастный ящик с лекарствами. Окрик людского патруля не заставил себя ждать. — Чунго! — раздалось у меня за спиной, и я тут же испуганно сгорбился, прижимая уши ещё сильнее, пока за моей спиной приближались громыхания лат. Внутренне я улыбался — меня не застрелили, но радоваться было рано. Одёрнув меня за плечо, патруль чуть было не сбил меня с ног, но я кое-как устоял, держа жалобно звенящий ящик. — Откуда ты это спёр, химера? — спросил меня один из патруля — среднего роста и комплекции человек, показывая пальцем на мою коробку. — И куда тащишь? Я выжал из себя столько слёз, сколько вообще было, но вообще не поднимал на них глаза — боялся. Ну или делал вид. — Я прошу прощения, господа, — дрожащим голосом начал я. — Это мне дали ваши же покровители, я не знаю кто… — Не то чтобы тебе это было положено, химера, — с ненавистью прошипел другой страж. — Да… — согласился я, — Мне сказали, надо принести это вон тому кораблю, — Я показал пальцем на «Месть Эмерлины». — И почему тебе? — задал нужный мне вопрос первый в патруле, и я чуть было не выдал себя хитрой улыбкой, но удержался: — Потому что, — всхлипнул я, — они… они сказали, что меня не жалко! — Я упал на колени и чуть ли не разревелся. — Что если… если заражусь — меня не жалко! И можно будет просто убить… И патруль сожрал мой спектакль с потрохами — это была победа! — Тогда хрен ли ты тут ноешь?! — рявкнул второй. — Нашим соратникам там нужна помощь, а ты еле плетёшься?! — Встал, — резко приказал первый, — взял груз и пошёл! Быстро! — Пожалуйста, я не хочу умирать, — попытался продолжить я, но тут же получил весьма чувствительного пинка от второго и решил, что спектакль пра заканчивать. — Хорошо-хорошо, господа! Я понесу… Подняв ящик с земли, я уныло поплёлся под конвоем ровно туда, куда мне было нужно. Как говорилось в одной сказке про хитрых лис: «Только не бросай меня под ракитов куст». По пути до нашего корабля мои конвоиры разговорились обо мне, и мне ничего не оставалось, как их подслушать. — Занятный вариант, кстати, — сказал один из них, а так как я не мог обернуться, то и не мог сказать кто точно, — использовать химер в таких ситуациях. — Почему? — хмуро спросил другой, видимо второй, который менее разговорчивый. — Они же вроде как животные — а животные зачастую не болеют нашими болезнями! Этот факт был занятным и для меня тоже. Насколько было можно я поднял уши под капюшоном, но за мной следили, и поэтому я тут же получил не сильную, но обидную оплеуху: — Не подслушивай, мутант! — раздалось от второго. Я даже утруждать себя ответом не стал. — Нет, пускай слушает, — предположил первый. — Ему надо провести на корабле побольше времени — думаю, нашим врачевателям такая информация будет не лишней. Если не заразится. — А если заразится? — Пулю в бошку и за борт его. — Угу. Вариант. С этим вариантом они провели меня до пирса, но дальше, ткнув меня стволом в спину, не пошли. Шмыгнув погромче носом и утерев невидимые слёзы, я прижал коробку с лекарствами к себе и, шурша лапами, как можно медленнее пошёл к «Мести капитана Эмерлины». — Пошевеливайся! — приказали мне уже издалека. Ничего не оставалось, кроме как взять свой обычный темп. Впрочем, как бы я ни старался оттягивать это мгновение, я подошёл к борту корабля и тихонько подал голос: — Эй, на борту! Рассчитывалось на то, что тугоухие люди меня не услышат, но наши-то тоже держали уши под шляпами и париками. Я старательно делал вид, что очень туда не хочу — двое патрульных всё так же следили за мной. Через минуту пришлось крикнуть погромче, и вот на третий раз с борта высунулась чья-то большая морда, закутанная в бинты по самую шляпу. Кубрик. Надо было отдать нашим должное — укутали они его в самый раз, не придраться: маска на морде, огромная широкополая шляпа и людской китель с перчатками. — Я… я принёс вам лекарства! — показав коробку, сказал я ему, протягивая её вверх, но нас перебили с берега: — Пусть залезет к вам на пару часов! — крикнул один из патрульных. — Да! Посмотрим, болеют химеры нашими болезнями или нет! — А если болеют?! — тут же рявкнул на них Кубрик. — Что нам с ним тогда делать?! — В утиль! — Понятно! — кивнул он. — Залезай, чунго! Спустя пару минут за коробкой опустили крюк, а за мной — верёвочную лестницу, а патрульные, насмотревшись спектакля одного актёра, наконец-то потеряли ко мне интерес. Я наконец-то был на борту корабля имени мой жены и среди своих, где мог спокойно выдохнуть. Но стоило мне оказаться на палубе, как Флёр буквально с пола схватила меня за ухо и подтащила к земле, гневно шипя: — Ты что творишь?! Хочешь выдать всех нас тут?! От боли в ухе я немного растерялся, но, как только прилёг на палубу рядом с ней, отобрал у неё своё ухо и перешёл сразу к делу. — Спокойно, план в действии. Я заручился поддержкой в городе, они собирают для меня всё самое необходимое! Флёр, сменив гнев на сосредоточенность, посмотрела на меня и перешла к допросу: — Что удумал? — Банк местный вынести. Шумно. — И что нам это даст? — Ну хотя бы то, что некоторую часть десанта с фрегата отзовут на помощь в ликвидации беспорядков? — предположил я. — Не пойдёт, — заверила меня лиса. — Они пойдут вооружённые. Потеряем слишком много зверей из наших. — Зато возьмём фрегат! — Даже если выманить с фрегата почти всех или даже вообще всех воинов, матросы и команда дадут существенное сопротивление. Мы можем попросту не успеть захватить и вывести его из бухты, прежде они оклемаются, — сухо, но твёрдо констатировала Флёр. Я задумался на пару секунд, но выдал ответ: — Надо вытащить больше? — Очень желательно. — А если… вытащить их на сушу без оружия? — Хотела бы я посмотреть, как ты это провернёшь, — улыбнулась лисица. Я показал ей два оттопыренных больших пальца у своей довольной морды, после чего, не говоря ей ни слова, пополз на локтях в капитанскую каюту. Там, поздоровавшись с опешившей от моего появления Кристиной, я начал быстро перебирать документы, которые до этого мы перебирали с Кубриком, в поисках нужной нам информации. Бумаги уже давно поделили на бесполезные и заслуживающие интереса, и вот как раз в кучу «бесполезных» бумаг на полу и я занырнул, практически сразу же находя там то, что мне было нужно. Чистый. Гербовый. Бланк. С ним я уселся за стол и наладил для себя свет из масляной лампочки, подготовил перо и чернильницу, взявшись за которые лишь бросил через плечо Кристине: — Найди мне подпись местного капитана! Кошка мне что-то ответила, но я уже не слушал. Размяв кисть — я давно не писал пером — я обмакнул кончик гусиного пера в чернила и принялся максимально размытым, но юридически точным текстом писать приказ людей. Когда я уже написал две довольно ровные строчки, лапа моя дрогнула и оставила на бланке жирную кляксу, чем вызвала моё неподдельное возмущение. Пришлось комкать первый документ и искать в куче ненужных бумаг следующий. Благо это было не сложно — их там была целая папка. Осталось там, правда, всего два или три бланка, но пока я шёл с новым бланком к столу, моё место за ним уже заняла Флёр, размяв почему-то шею. — Хочешь писать указы — обратись к тому, кто делает это каждый день без выходных. — А почерк ты сможешь сделать? Ровно в этот момент Кристина шлёпнула на стол рядом с бланком дневник капитана для образца почерка. Рядом приложила несколько документов с его росписями, и пока Флёр изучала его манеру письма, я изучил его указы и внезапно нашёл нужный мне! — Вот! — тут же сказал я, кладя указ перед лисой. — Вот нужная нам форма указа, только неправильные числа. Нам надо поставить сегодняшнее, а лучше завтрашнее. Флёр оглядела документ и предположила: — Не проще ли переделать этот? — Зачеркнуть и написать сверху другое число? Не думаю. — Будь мы на берегу, я бы всё сделала за час… Зная, что любая подделка с нуля так или иначе намного хуже, чем переделанный легальный документ, я согласно кивнул ей. Флёр, распознав мой сигнал правильно, пояснила: — Надо немного сахарной воды — ею, надо пером обвести нужные нам цифры, а потом положить документ с ближайшим муравейником. Я вздёрнул брови, охотно признавая гениальность этого плана. Дело оставалось за малым — добраться до муравейника, потому что всё остальное у нас было. Сахар нашёлся сразу же, его растворили в чистой воде, и Флёр старательно обвела раствором ненужные нам цифры, пока мы решали, что делать с муравьями, которых было полно на суше, но в принципе не водилось на кораблях. Поначалу мне казалось, что самому доплыть до берега и посидеть там часок рядом с муравейником было неплохой идеей — заодно можно было повстречаться с Ща и проверить, как дела у неё и остальных, может оказать посильную помощь, но Кристина завернула этот план на корню: я должен был быть тем, кто доставит эту бумагу на фрегат. Ну или хотя бы проследит, что её доставят по адресу какой-нибудь из людских патрулей. — Как только я доставлю эту бумагу — меня тут же пристрелят за ненадобностью, — предположил я. — Точно, — совершенно неиронично согласилась со мной Флёр и взяла предпоследнюю гербовую бумажку. — Сейчас попробуем это исправить. Пока для основного приказа искали какую-нибудь сухую бутылку и хорошую пробку к ней, я наблюдал за тем, как лисица старательно выводит для меня индульгенцию. Получалось не очень формально, но зато очень похоже по почерку и подписи, а некую напряжённость в письме Флёр велела обьяснить болезнью капитана. Текст у неё вышел не хитрый: я, со слов капитана, был химерой безхитростной, честной и скорее всего безграмотной, так что пока что использовать меня как посыльного, а заразе он не поддаётся, но не потому, что другого от людей вида, а потому что, с моих слов, в детстве переболел. План не казался чем-то потрясающим, но за неимением другого — действовали как могли. Тем более что Кристина как раз нашла в команде самого храброго из выдр и с самыми подробными инструкциями передала ему бутылку с приказом. Эук — командир нашего водоплавающего отряда, выслушал наставления, коротко кивнул и с разбегу перемахнул через борт авизо. И нам даже не пришлось стрелять по воде — отвлекать внимание не пришлось совершенно, поскольку здоровый лоснящийся шерстью самец вошёл в воду почти без брызг, сразу погрузился на огромную глубину, откуда его совершенно не было видно. Я проследил, насколько это было возможно, за ним и для себя попытался задержать дыхание до тех пор, пока не увижу, как вдохнёт он — и проиграл. Дважды. Тем более что, когда я увидел, как он набирает воздуха для вдоха, я понял, что соревноваться с ним бессмысленно: там, где мне мне бы пришлось полностью вынырнуть и глотнуть воздуха пастью, Эук буквально едва коснулся поверхности воды носом — быстро выдохнул-вдохнул — и обратно под воду. Если бы в нашей борьбе к нам присоединились ящеры, они могли бы с ними потягаться в этом деле, но пока никому из нас такое не грозило. Пока он плавал до берега и скармливал ненужные цифры местным муравьям, мы с Флёр обсудили мой план и разработали, насколько это было возможно, систему сигналов. Мне становилось немного не по себе от таких изменений, но отступать я не собирался. Несмотря на напряжённость ситуации как на палубе, так и в порту — почти полтора часа ожидания Эука пролетели для меня незаметно. Выдр так же незаметно, как и в прошлый раз, забрался на палубу и быстро добрался до каюты, где вручил бутылку Кристине. Капитанша тут же откупорила пробку и явила на свет форму приказа, но уже без всяких чисел и всяких видимых признаков вмешательства со стороны. Флёр размяла запястья и размашисто вписала в освободившееся место сегодняшнюю дату. После этого письмо было свёрнуто, опечатано, благо местная печатка нашлась у бывшего капитана в столе, и вручено мне вместе с другим — тем, в котором утверждалась моя полезность и просьба не стрелять в меня при первой же возможности. С этим набором неимоверно важных документов Кубрик с какой-то непонятной мне радостью сделал вид, что выгоняет меня на палубу. Патруль мне попался в этот раз другой — пара из мужчины и женщины, и последняя для меня вообще стала новостью, так как до этого я думал, что в людской армии только головорезы, а тут оказалось, что не только... Однако рассчитывать на женскую мягкость не пришлось — дамочка первая наставила на меня ствол винтовки, но мой максимально жалкий и испуганный вид увидел её партнёр, положил руку на ствол и опустил его. — Что у тебя там? — крикнул он мне, имея в виду пару бумаг, которыми я прикрывался от выстрела. — Оставь на земле и отойди на три шага! Я сделал именно так, после чего патрульный подошёл и взял бумаги. Пока он читал мою индульгенцию, его партнёрша снова взяла меня на мушку, но он крикнул ей: — Этого просят не убивать, — спокойно сказал он, подходя ближе. — А это надо передать нашему капитану! — Мне сказали… лично в руки! — подал голос я. — Таких, как ты, химер капитан на дух не переносит! И не посмотрит, какой ты там полезный! — пояснила мне женщина, не спуская с меня прицела. Опять же, это только играло мне на руку. Патруль практически сразу отпустил меня восвояси, особенно когда на палубе «Мести» появился силуэт Кубрика, внимательно наблюдавшего за тем, что со мной на берегу, и я скрылся в городе, возвращаясь в ставшую неофициальным штабом сопротивления таверну. «Три пенька» гудели на целую рощу — даже раненых кое-как рассадили и растащили по периметру основного помещения, сразу же бросилась в глаза какая-то невиданная до этого организация помощи пострадавшим. Четыре моих задания либо уже были выполнены — по крайней мере однолапый медведь уже был здесь и в необычайно приподнятом настроении налегал на хмельные напитки, — либо находились в процессе выполнения: моя первая в этом городе знакомая тоже была в зале. Ща сидела за угловым столиком, с интересом читая какие-то бумаги. К ней я и решил присесть, заранее отобрав у кого-то со столика масляную лампу, сразу же поставив её на стол и остветив документ, тем самым я привлёк к себе внимание оленихи, которая приветствовала меня неожиданно приятной улыбкой. — Как вышло? — спросил я её. — Ещё не совсем вышло, но Репек уже занимается всем, чем нужно. — Репек? — Бурый лис, — пояснила она мне. — А знаешь, твоя профессия не так уж и сложна! — горделиво заявила она, складывая ладони на столе, но я тут же прервал её с самым серьёзным видом: — Ошибка новичка — так кажется только поначалу. Чем сильнее ты в это углубляешься, тем сложнее становится любое ремесло. Моё — не исключение. — А по-моему, это просто удачная комбинация слабоумия и отваги, — усмехнулась она, припомнив фразочку кого-то из местных. Я с улыбкой пожал плечами. — Не без этого. Таверна настолько бодро вернулась к жизни, что в какой-то момент мы с Ща даже смогли организовать себе какие-никакие напитки, и для меня у них нашлось даже какое-то вино. К нам быстро присоединился медведь — бухнув кружкой по столу, он плюхнулся на жалобно скрипнувший под его весом стул и заявил, что всё, что от него требовалось, он сделал. Я поднял в его честь свой кубок, и он охотно выпил со мной. Я чуть было не поймал себя на мысли, что мне, наверное, не стоит столько пить, как к нам вернулся пёс и положил передо мной котомку со всем, что было в его карточке. Я молча кивнул ему и уже собирался отпустить его восвояси, но появившийся из ниоткуда гиен обломал мне всю малину: — А чо, нам типа за труды ничего не светит? Пёс и медведь посмотрели на меня с удивлением, и ситуацию разрешил бурый: — Я думал, мы тут на чистом энтузиазме, — пожал плечами однолапый. — И за первую долю в награбленном, — напомнил я ему. Гиен открыл было рот, но что возразить ему не нашлось, и поэтому он просто замолк и довольно покивал. Идиллию снова нарушил вернувшийся соплеменник с чуть более тёмной шерстью. — Если будет что выносить! — громогласно заявил Репек, распахивая дверь таверны. Зал на мгновение примолк, но все быстро вернулись к своим делам. Он отчётливо слышал, что сказал я, его фраза была продолжением моей, но этого никто не понял, так что пока волноваться было не о чем. Кивком головы я пригласил лиса сесть за наш столик и продолжить разговор. Нехарактерно для перебинтованного со всех сторон раненого, резко заняв последнее место за столом, лис практически сразу приложился к моей бутылке вина, делая несколько внушительных глотков. Я покорно дождался окончания его пагубной привычки и навострил уши, когда тот оторвался от горлышка и рыгнул. Кто-то в зале пожелал ему крепкого здоровья или что-то в этом духе. — На берегу творится какой-то кошмар — такого никогда не было, — тут же заявил он мне, заговорчески наклоняясь ближе. — Они знают о твоих планах! Среди нас предатель! — Ну а куда без него в такое-то время, — развёл лапами я. — Сам ведь меня за него считал. Что происходит? Давай поконкретнее. Бурый сложил лапы на столе и начал наперебой рассказывать то, что он увидел в порту: — Толпы солдат, большими группами снимаются с корабля, расползаются по городу! Кого-то ищут! — Или что-то, — предположил я. — Тут есть городские бордели? Все присутствующие за нашим столиком переглянулись. Я уж думал, сейчас начнётся резня, но нет, ситуацию разрядил медведь. — Есть, — буркнул он. — Зачем тебе это? — спросил на всякий случай Репек. — Оторваться хочу напоследок, — пошутил я. — Они работают? Репек вообще не понял шутки. — Ты сейчас серьёзно? — рассвирепел он. — Тебя это волнует?! — Ещё как волнует, потому что это — часть моего плана! — Каким образом это часть плана?! — Если расскажу — до них точно дойдёт, чего делать не надо, — отрезал я. — Сказал, что никому доверять нельзя! — Весь город кишит людьми, — напомнил мне лис. — Как ты будешь проворачивать своё ограбление? — Как обычно, — уже серьёзно ответил я, но на всякий случай уточнил, а заодно и дал наводку своему сородичу: — Люди были вооружены? — При полном параде, в разноцветных камзолах! — А оружие? — уточнил я. — Видел пару… С пистолетами, — сказал лис, наконец-то меняя страх и испуг на чувство прозрения. — Совсем не патрули и не отряды… Я отхлебнул ещё немного вина из своего кубка — кстати, весьма недурное для таверного пойла — и оглядел собравшихся. Не знаю, хмель это был, доверие или просто слабоумие из «слабоумия и отваги», но я решил приоткрыть завесу тайны: — Где-то два часа назад я спустил им на корабль подписанный людской приказ о том, что их людской авизо привёз им денежное довольствие и премию, но выдать его не могут из-за карантина. Так что они могут смело гулять и веселиться на свои — потом деньги загрузят в банк и можно будет восполнить все свои запасы. Как думаете, что конкретно удерживало людской десант от того, чтобы не пойти и не пропить и прожрать всё, что у них было в карманах, в вашем городишке? Я оглядел присутствующих. Судя по их мордам, только опытный в военных делах медведь понял, что же это было, и улыбался. Остальные — не догоняли или вообще потеряли интерес к моему разговору. — Бедность, — спокойно сказал гиен. — Они не хотели остаться без бабла… — И теперь они думают, что всё схвачено, — кивнул я своим сообщникам, внимательно оглядев их на предмет бегающих глаз и других признаков волнения. Опознать среди них какого-то предателя, конечно, не удалось — волновалась среди них только Ща, но ей это было позволительно. Все остальные, наоборот, твёрдо смотрели на меня, ожидая каких-то действий и решений, и я, улыбнувшись, махнул лапами, как бы подзывая их ещё ближе, и провозгласил: — Думаю, вам всем интересно, зачем я попросил вас собрать все эти вещи для ограбления. — Особенно мне, — хмыкнул однолапый медведь, и я улыбнулся ему в ответ. — Разумеется. Дюжина бочек с тухлой сардиной — это всего лишь инструмент без должной инструкции. Тащите всё к банку. Выходим немедленно. Дело как раз клонилось к вечеру — на Хоуптаун медленно, но неотвратимо наползали сумерки, но жизнь только начинала закипать. На улочках показывалось всё больше и больше людских групп, зачастую разодетых в свои парадные наряды, практически без оружия и уже навеселе. То там, то тут на улицах начинала играть музыка и загорались яркие огни наружных ламп. Людские воины вели себя ровно так же, как и звериные, когда ничто не предвещало беды, — развлекались как могли, а какой-никакой город давал этим развлечениям дополнительного стимула, какое не даст ни одно полевое поселение. Нам повезло, что, за редким исключением, выпившие люди практически не обращали внимания на наш звериный род: в единичных случаях могли кого-то прогнать выстрелами в воздух или не совсем, но даже такие попытки довольно быстро пресекались такими же нетрезвыми вышестоящими по званию людьми — чисто из соображений экономии патронов. Это было примерно то, что нам и было нужно, — всю нашу группу диверсантов и несколько повозок с нужными нам пожитками не заметил ни один патруль до самого банка, и лишь рядом с ним, практически глаза в глаза с Ща, потерявшей бдительность, столкнулся тот же самый патруль, с которым я встретился на пирсе после того, как понёс письма на фрегат. Женщина из этого патруля даже не стала рвать глотку — просто вскинула дуло своего ружья, выцеливая медленно пятившуюся от них олениху. Мужик же оказался более благоразумен и крикнул: — Стоять! Что ты тут делаешь?! У вас комендантский час! — Комендантский час вашу мать, — прошипел я рядом стоящему медведю, вынимая из браслетов метательные ножи. — Завалить их! — велел я своим сообщникам без всякой жалости, тут же бросаясь в бой самостоятельно. — Хей! — крикнул я патрулю, вставая перед ними в полный рост за мгновения до того как женщина из патруля застрелила бы олениху. — Помните меня?! План сработал ровно так, как я и предполагал — патрульная тут же перевела дуло винтовки в мою сторону. — Это ж посыльный! — тут же вспомнил меня мужик в их паре. — У него ножи! Он собирается нападать! — тут же оправдалась женщина, зачем-то задирая подбородок — видимо, от гордости за то, что ей предстоит подстрелить такую важную химеру вроде меня. Но это и стало её роковой ошибкой — этим она на долю мгновения обнажила уязвимую шею, в которую я немедленно метнул два своих ножа. Оба лезвия вошли в цель — острые грани разрезали её белую кожу как масло, а из-за рефлекса схватиться за них патрульная вогнала их лишь глубже в глотку, захлёбываясь кровью. Не издав ни звука, она осела на землю, пока её напарник, крича мне что-то матерное в ответ, выхватывал из своей кобуры пистолет. Поднять тревогу и выстрелить он тоже не успел — с женщиной мне повезло и она открыла шею, а вот мужик уже явно был куда предусмотрительней и даже встал ко мне боком, подставляя наиболее защищённые плечи. Впрочем, не спасло его даже это — что-то вжикнуло, а его голова дёрнулась назад, после чего он лёг там же, где стоял со своей напарницей. Быстро подскочив к его трупу, я оглядел его ранение и с превеликим удовольствием нашёл в его глазу до боли знакомый облегчённый арбалетный болт, который тут же вынул и отдал хозяйке, как раз подскочившей сзади и обыскивающей труп вместе со мной. — Знала бы ты, как я рад тебя видеть, — признался я Флёр. — Не могу ответить взаимностью, — призналась лисица, злобно зыркнув через плечо на олениху, до сих пор не отошедшую от шока. — Вас запалили на ровном месте! — В любом плане должна быть одна-две нестыковки, иначе я окончательно растеряю сноровку! Кстати, спасибо, что помогла! — Всегда пожалуйста! Вместе с ней мы взяли с трупов людей всё, что нам было необходимо, — я распихал по карманам какие-то бумажки, деньги и значки, а Флёр рассовала по подсумкам и карманам в сапогах патроны и оружие. Винтовку она кинула незнакомому гиену, чему тот очень обрадовался. — Ладно, избавьтесь от них, — велел я соучастникам. — Легко, — тут же пробасил однолапый медведь, цепляя крюком на своей культе сразу обоих и отволакивая их подальше с дороги. Флёр, проследив за ним взглядом, осталась довольна и повернулась ко мне. — Расскажешь как в твоём плане замешан постамент от памятника? — Лучше, — заверил её я. — Я покажу! — Да я только ради этого выбралась помогать тебе, а не руководить штурмом! — Штурмом? — поинтересовался оказавшийся неподалеку пёс из моей команды. — Штурмом чего? — на всякий случай уточнил гиен с винтовкой. А я тут так внезапно вспомнил, что совсем не посвящал своих новых друзей в свои окончтальеные цели этого мероприятия. Тогда, в таверне, я не счёл нужным делать это, однако сейчас это могли воспринять за самое настоящее предательство. К счастью, со мной была Флёр. И хотя она была лисой до мозга костей, её отец воспитал её так, что она была прямолинейной, как бревно, и совершенно не умела увиливать от неудобных вопросов. Зато умела сочинять планы на ходу и читать знаки в моих глазах. Видимо, мой достаточно испуганный взгляд сказал ей всё, что надо было сказать. — Штурмом фрегата, — смело сказала она, обращаясь к моим друзьям. — Мы собираемся выбить оттуда людей и забрать его себе. — А нас оставить здесь один на один с ордой их десанта?! — тут же догадался медведь. — Пьяного, раздробленного, дезорганизованного и практически безоружного десанта! — тут же отрезала лиса. — Мы практически преподносим вам их на блюдечке — вместо сжатого кулака вы получаете раскрытую ладонь, и нет времени лучше, чтобы всадить им кинжал в спину! Такой напор уверенности в себе вызвал у всех собравшихся лёгкую оторопь. В словах Флёр, как обычно, спряталась прямолинейная, но очень важная истина. Оставались лишь две вещи, которые Флёр тут же огласила: — Осталось лишь две вещи, которые вам нужны, — напомнила она местной зарождающейся ячейке сопротивления, — храбрость продолжить бой… Она сделала паузу, уже намного хитрее оглядев меня и собравшихся. Первой не выдержала Ща, выпалив: — А вторая? — Сигнал к началу, — кивнула мне лиса. — Это мы с вами сейчас и устроим. Остальное — с вас. Речь произвела на собравшихся все необходимые впечатления. Лишь однолапый медведь нахмурился и посмотрел на меня: — Ты знал об этом с самого начала, — сказал он так, что я даже не смог определить, вопрос это был или нет, но я поспешил оправдаться: — Я забыл, — признался я, разведя лапами. — Честно, мне незачем было скрывать это от вас всех, но я был так захвачен идеей об ограблении, что просто не сказал об этом. Верхний краешек солнца скрылся за горизонтом — на город опустились сумерки, тени заполонили улицы. Я буквально почувствовал, как моя природа берёт своё — ощутил странный прилив бодрости и какого-то странного вдохновения, готовности к самостоятельному творчеству. Я мог бы сделать всё сам. Но искренне не хотел. Потом однолапый протянул мне свою левую лапу и сказал самые важные в нашей ситуации слова: — Я тебе верю. Я же вложил свою ладошку в его лапищу и стиснул как только мог, от чего бурый даже не поморщился, чего я и ожидал. — Тогда начинаем, — сказал я. — Отлично, — тут же выдохнула Флёр. — Чего мне делать? — Смотри и наслаждайся, — улыбнулся я ей напоследок. Сразу после этого я раскрыл все свои планы по ограблению собравшейся команде, встав с ними в довольно тесный круг и положив друг другу лапы на плечи. Все всё схватывали на лету, быстро кивали, когда я объяснил, что нужно сделать с их вещами. Убедившись, что каждый из них понял и принял свою роль, я взял с собой гиена и его взрывчатку, и мы отправились к чёрному ходу банка. В предвечернем городе раздался рёв медведя — однолапый, схватив оставшейся у него ладонью бочку с сардинами, высадил ею окно в офисном помещении, откуда уже расходились местные и людские клерки. Поднялась лёгкая паника, послышались чьи-то испуганные визги, но, несмотря на это, в банк влетела вторая бочка, а сразу же за ней через другое окно довольно ловко запрыгнула олениха. Быстро и точно орудуя киркой и молотком, она начала ломать бочки и вываливать из них содержимое, пока на втором этаже мы с гиеном выкладывали по стенкам динамит — ровно над огромным стальным сейфом. Несколько псов помогали моему помощнику затащить наверх мощные корабельные цепи — план был простой, как три медяка, но требовал огромной слаженности и быстроты, и, надо сказать, не каждый профессиональный вор мог рассчитывать на такую слаженную, эффективную и неожиданно мотивированную команду. В какой-то момент внизу появилась охрана — хорошо вооружённая, но лишь на секунду оторопев от вида офиса, заваленного тухлой рыбой, двое сразу же полетели восвояси от метко брошенной бочки с рыбой, а третий тут же схлопотал по голове молотком. Кто-то из людей попытался подняться наверх, но ещё на лестнице падал, хватаясь за горло, — Флёр била без промаха вообще. — Флёр, — окликнул её я. — Оставь кого-нибудь в живых! Пусть пошлёт за подкреплением на корабль! Между тем на соседней пологой улице раздался цокот копыт и ржание неразумных лошадей — главный архитектор города пригнал ко мне последний элемент пазла. Я встал от стены, тут же обращаясь к гиену: — Понял, что делать? — Понял, — коротко и серьёзно ответил он, продолжая закладывать заряды в угол стены и скручивать их запальные шнуры. Тут же нам обоим пришлось прижать уши — раздалось два выстрела и тут же дикий рёв кого-то из людей. Я выбежал к ней на широкую лестницу и увидел внизу какого-то людского солдата, лежащего среди трупов своих товарищей с простреленными ногами. Флёр удивлённо покачивала перед своей мордой пистолет, впечатёлнная его убойной мощью, но очень демаскирующим звуком. — Что? — наконец-то спросила она меня, увидев мой непонимающий взгляд. — Что «что»? — переспросил я её, показывая на орущего солдата. — Как он теперь за помощью побежит? — Ну пошлёт кого-нибудь другого, — пожав плечами, оправдалась лиса. — Как он пошлёт, если он орёт? — Ща перестанет орать, начнётся шок, — снова отмахнулась от меня лиса, и человек как раз заглох. — Во-о-о-от… Я махнул лапами в воздухе, Флёр пожала плечами ещё раз. Я побежал к окну смотреть, как на второй этаж затягивают массивную цепь и якоря. — Всё почти готово! — заверили меня. — Вы знаете, что делать. Обводите её по взрывчатке и крепите конец петлёй! — Сделаем! Я же выпрыгнул в окно, кое-как по крышам добравшись до уровня улиц, и побежал на соседнюю, туда где уже собиралась толпа зевак вокруг огромной повозки, запряжённой дюжиной лошадей. Все как на подбор тяжеловозы — огромные, статные и очень сильные кони тащили за собой одну телегу с огромными стальными колёсами, и правил всем этим лично главный архитектор Холтауна, ныне пытавшийся разогнать любопытных зверей и не очень трезвых оккупантов, среди которых уже слышались недовольные, хоть и относительно них справедливые возгласы и вопросы вроде «Что ты задумал?» и «Убирайся отсюда!». С последними пришлось не церемониться — ещё два ножа отправились в грудь какому-то кричащему человеку, видимо офицеру, — он с криком повалился на землю, держась за грудь. Его подпевалы практически сразу схватились за оружие, но не учли одного — вокруг них собралось слишком много запуганных и уставших от террора зверей. На первого пытавшегося стрельнуть бросилась целая свора псов — один из наших вцепился в его руку с пистолетом зубами, не давая ему никакого контроля над собой, пока остальные хвостатые собратья превращали его тело в один большой синяк. Второй человек даже успел выстрелить, но из-за сильнейшего удара по голове сделал это в воздух, пока у него подкашивались ноги. Стоявший за его спиной бык уже поднимал свой пудовый кулак для нового удара. Оглядев зарождающийся бунт, я запрыгнул на повозку к коту и на радостях чуть ли не обнял его — он сразу же, без лишних слов, сорвал ткань, накрывающую его груз — огромный гранитный цилиндр с очень удобным отверстием ровно в центре, что было очень сподручно, если не сказать удобно. Тем более местный архитектор продумал всё за меня — как раз для этих отверстий у него было предусмотрено два каких-то мощных крюка на длинной стальной жерди. Оглядев его старания, я согласно ему кивнул. — Сила выходит довольно неумолимой, — согласно кивнул я. — Как будем разгонять? Кот молча показал за мою спину. Я, обернувшись, понял, что дорога, по которой он приехал сюда, действительно имела уклон, причём довольно заметный, вот только вела она совсем не туда, куда я хотел! Вместо того чтобы уходить наклоном от моря подальше, эта шла в сторону моря, но не прямо туда, а скорее по касательной. Я уже было возразил: — Это не совсем туда, куда нам надо, — почесав в затылке, сказал я. — Может быть, лошади смогут разогнать телегу? — Не смогут, — отрезал кот, вставляя шесты в центральное отверстие. — К тому же давай ты признаешься, что всё, что ты задумал, было не ради денег! — Они были бы приятным бонусом, — развёл лапами я, но архитектор меня проигнорировал. — Эта дорога ведёт прямо на береговую линию, практически к порту — не лучше ли будет показать прям этим мерзавцам, что мы можем? — Смысл был именно в этом! — согласился я. — Но и ещё кое в чём! — В чём? — Угнать у них фрегат! У кота глаза на лоб полезли от удивления. — И когда ты собирался об этом сказать? — Сразу же! Я забыл! Не успел! Кот посмотрел на меня со странной смесью недоверия и презрения, но дело не бросил — даже наоборот, ускорился, забивая вместе с железкой внутрь гранита деревянные чопики, чтобы железка не выскочила в самый ответственный момент. В банке раздались выстрелы, и несколько зверей, среди которых были и Ща с медведем, бросились наутёк. Последним, что я увидел, была рыже-чёрная тень, выпрыгнувшая из окна второго этажа прямо на какую-то торговую палатку, смягчившую её приземление. Я же, уже ничего не таясь, свистнул в четыре пальца, привлекая к себе максимальное внимание. Флёр, Ща и медведь добрались до меня практически одновременно, но с не самыми хорошими новостями. — Гиена грохнули, — сообщила мне Флёр. — Они привели первые патрули, они хорошо вооружены! — Он успел запалить взрывчатку? Лисица разочарованно пожала плечами. Я не мог рисковать такой неопределённостью и, несмотря на уговоры оставшихся, побежал прямо к банку. Обойти топорный военный патруль людей, пока они бегали с ружьями наперевес, было несложно: всего пару раз скрыться в тени, спрятаться за чем-нибудь, порой просто подождать их за стенкой. Интерес ко второму этажу они потеряли быстро, тем более что послышался разговор о сапёрах, которых надо было вызвать, чтобы они проверили и обезвредили взрывчатку. Они ещё не знали, что бомбам грустно, когда они не взрываются, тем более что звери из команды пса проделали прекрасную работу, проводя якорную цепь вокруг периметра сейфа — прямо поверх взрывчатки. Гиена я нашёл сразу же — его тело откинули в другую сторону комнаты, и умирал он явно дольше, чем хотелось бы. Обе его нижние лапы были неестественно выгнуты, в глазах его застыла неимоверная боль пополам с дикой животной яростью, а в лапе он сжимал людской пистолет. Ещё горячий. Выждав, пока все оперативные патрули покинут нужную мне площадку, я подскочил к гиену и снял с его разгрузки кресало и какую-то зажигалку. Хотел в какой-то момент взять и пистолет, но, немного поколебавшись, положил оружие на его грудь вместе с его рукой. Потом закрыл его глаза. — Спасибо за всё, — сказал я. Уже отходя от его тела, я посмотрел на него ещё раз, и теперь он показался мне совершенно другим — спокойным, умиротворённым. Будто он просто устал и прилёг отдохнуть. Но времени на сентименты не было — откинув крышку с его вычурной зажигалки, я запалил один общий фитиль по центру его вязанки из шашек и поспешил на выход, надеясь, что все были готовы. Впрочем, высунуться в окно и проверить шанса не представилось: за моей спиной раздался взрыв — не самый сильный, который прилетал мне в спину, но очень правильно рассчитанный: ударная волна как будто была направлена вниз, выбив собой все межэтажные перекрытия и частично обрушив потолок в некоторых местах. Внизу раздалась какая-то ругань и топот сапог, разбегающихся кто куда, на улице — выстрелы. Якорная цепь спокойно пережила взрыв и, скользнув в образовавшееся для неё отверстие, рухнула на первый этаж, опоясывая собой всю тушу банковского сейфа целиком. В этот момент у меня йокнуло где-то в сердце — я знал и боялся, что именно этот момент может оказаться провальным и цепь попросту проскользнёт под тушей сейфа, и, не в силах сдержать своё любопытство, я бросился по полуразрушенному и задымлённому второму этажу банка проверять, как она легла на своё место. И не просто так меня называют чертовски везучим — махина цепи соскользнула точно по переднему краю, причём настолько близко к нему, что зацепилась собой за сейфовую ручку. Я немедленно бросился назад, к задней стене банка, — пол подо мной уже разрушался, кусками и балками падая в нижнее помещение, практически доверху забитое дохлой рыбой не самой первой свежести. В какой-то момент я всё-таки неловко свалился вниз, но даже там не сбавил темпа — сардины прекрасно скрасили моё падение своими мягкими склизкими тушами. — Расцепите эту цепь! — раздалось где-то cпереди, и я поспешил к окну, откуда постарался вывалиться и что было мочи свистнуть. Я увидел, как мой сигнал услышала Флёр и тут же дала сигнал коту — тот одним ударом выбил мощные опоры, не дающие постаменту кататься на телеге, и тут же отбежал подальше. То же самое сделали с другой стороны валуна, и тот медленно, но верно тронулся в путь. Поначалу я подумал, что земля дрожит под его весом, но это оказалось не совсем так — в заднее помещение ворвалось несколько вооружённых людей, но, оказавшись по колено, а то и вовсе по пояс в дохлой рыбе, они либо принимались блевать, либо просто впадали в ступор от такого зрелища. Потом последовал страшный удар в землю, и почти все люди потеряли ко мне всякий интерес — постамент всей своей гигантской массой рухнул со своей низкой тележки и со страшным грохотом начал набирать скорость, катясь к морю. Я медленно сделал несколько шагов назад, упираясь спиной в стену и откровенно улыбаясь. В нужный мне момент, когда цилиндр набрал довольно большую скорость, крюк, торчавший из его центра, зацепил якоря, прикрученные к корабельной цепи. Та мигом, практически с эффектом взрыва, взмыла в воздух, натянулась как струна и низко загудела от напряжения, как колокол, но продержала она эту ноту недолго. В следующую секунду я успел одним мощным резким прыжком покинуть здание злополучного банка — масса огромного постамента, помноженная на его ускорение, дала ту самую силу, которая практически незаметно для себя вырвала весь сейф целиком из своего насиженного места. Огромная стальная коробка с ручкой-штурвалом спереди, оказавшись на воле, тут же рухнула в тухлую рыбу; слой, который волной разошёлся по подсобному помещению банка, дал сейфу нужную смазку, которой, впрочем, не могло хватить надолго. Азартно закричав от того, как сходился мой безумнейший план, я вскинул лапы в воздух в победном жесте, чуть ли не на всю округу выдавая победное «Ву-ху!». Но радоваться было ещё самую малость рано — на подушке из сардин сейф уверенно продолжал своё движение к свободе, практически не замедляя своего движения, а спустя секунду я понял, что он только набирал скорость! Запрыгнув на цепь, я ловко перепрыгнул с неё на саму тушу сейфа, тут же с неё чуть не упав — проведя до этого несколько минут чуть ли не по колено в рыбе, я намочил шерсть на своих лапах так, что практически ни на чём удержаться не мог! Повезло только, что я там не по пояс был, а то моя любимая привычка не носить штанов вышла бы мне обидным, если не сказать досадным, конфузом. Но пока я вцепился в махину сейфа когтями — благо, он весь был покрыт кусками дерева и металла, которыми держался в здании, и зацепиться было за что, — и продолжил своё совсем незапланированное движение к береговой линии, куда мне было совсем не нужно. Городской архитектор, видимо подгадавший мои планы по вызволению бабла у оккупантов, с округлившимися глазами проехал мимо меня, точнее — это я, разведя перед ним лапами в извинительном жесте, проехал на сейфе мимо — слишком уж хорошо сработала идея с рыбой, совершенно непонятно почему, и, видимо, великоват оказался груз придуманной с ним на пару неумолимой силы. Больше минуты длилась эта бесславная безумная гонка на совершенно непредназначенном для такого сейфе, и остановился он лишь в тот момент, когда постамент безымянного памятника, проломив какой-то домишко, выкатился на пристань, неудачно развернулся и, сбросив с себя цепи, рухнул в воду, подняв столб воды и огромную волну, пошатнувшую корабли в порту. Я, продолжая цепляться за выступающие части сайфа как за собственную жизнь, осознав через несколько секунд, что он наконец-то остановился, рассмеялся как маньяк, не замечая ничего вокруг — и, как оказалось, очень даже зря! Через секунду меня кто-то силой дёрнул за хвост — а я ненавидел, когда это делали! Тем более это не просто подёргали, чтобы привлечь внимание, нет — меня буквально вытянули за хвост за сейф, и, наверное, впервые я был благодарен такому вероломному спасению! В ту же секунду, когда меня не стало на крыше сейфа, в него ударил сноп картечи, задорно высекая пучок искр. Выстрел послышался уже потом, но мне до этого не было никакого дела. Спасительницей моей оказалась, естественно, Флёр, но я всё ещё не очень пришёл в себя из-за настолько удачного ограбления, где слово «удача» было ключевым и фактически единственным! — Не, ну ты видела? Видела?! — чуть ли не завопил я ей в морду. — Сколько я на нём проехал?! Я почти минуту гнал! Лучшая поездка в моей жиз… Флёр схватила меня за морду лапой, спокойно и надёжно затыкая меня, но я ещё несколько секунд говорил по инерции, не обращая на это внимания. — Поездка станет последней в твоей жизни, если ты не заткнёшься и не придумаешь, что делать! — на пределе слышимости прошипела она мне, отпуская пасть и выуживая один из метательных ножей из моего браслета. Я наконец-то перевёл дух и, прижимаясь на всякий случай спиной к сейфу, спросил: — А что случилось? Флёр совершенно безэмоционально ответила, высовывая отполированное лезвие за сейф. — Вот что. Размытые и нечёткие, но вполне яркие пятна людских комзолов были достаточно определимы, чтобы понять: с другой стороны нас ждёт пара, если не тройка дюжин людской рати. Вооружённых, злых и, я надеялся, впечатлённых такой невиданной наглостью. И в ту же секунду в лезвие ножа ударила людская пуля. Флёр даже не ойкнула, только потрясла лапой. Я спешно оглянулся — бежать было откровенно некуда, ни влево, ни вправо, ни прямо за сейф — везде мы окажемся как на ладони, и если людские стрелки могут выбить нож из лапы, то попасть в две довольно крупные мишени никаких проблем не составило бы. Ситуация из малоприятной становилась критической, если не сказать что-то похуже. — Что будем делать? — как бы между делом спросил я. — Ты меня спрашиваешь?! — взвилась Флёр маленькой, но очень тихой фурией. — Ты у нас мастер удачи и прочего неволшебного волшебства! — На сегодня удача кончилась, — признался я, подхватывая её напряжённый тон. — Если честно, тут я её на ближайшие полгода вперёд потратил… — Не сомневаюсь! — Вы окружены, чунго лохматые! — проорал кто-то в людском строе. — Где они тут видели окружение-то?! — прошипела мне в ответ Флёр. — Точно, — приободрил её я. — Обычно из окружения можно атаковать в любом направлении! — Выходите! Смерть будет быстрой! — Почему они просто не зайдут с флангов? — предположил я. — Хрен их знает! Что делать-то будем? Я всё-таки оглянулся ещё раз: слева — развалины, справа — тоже. Наверное, поэтому люди и не хотели заходить с боков по бурелому, где не было возможности нормально передвигаться. Но они всё-таки попробовали. — Ты, ты и вы трое, — раздалось с людской стороны, — в клещи их! — Они вышли, — тихо вздохнул я и впервые услышал от Флёр такое, чего никто не должен был слышать. — Походу… нам конец. Времени на моральные переживания у нас не оставалось, но от этих её слов я даже немного отпрянул от неё, и так вышло — что от сейфа. Я не попал никому в прицел, но зато только благодаря этому я смог увидеть, что «Месть Эмерлины» сбросила с палубы концы и стремительно, не переживая ни за какую маскировку, расправила паруса. Поначалу у меня сердце рухнуло к кончику хвоста — они нас предали и бросали, но, как только я увидел на корме Кристину, крутящую штурвал в нашу сторону, я сразу понял, что они задумали. Я тут же вернулся к Флёр, чуть ли не прижимаясь к ней. — Нет, — строго ответил я ей. — У меня ещё есть немного удачи на сегодня, а главное — у нас есть наши друзья! — Что они сделают? — Не знаю! Но ради них — надо продержаться ещё чуть-чуть! У Флёр округлились глаза, и она, рванув правую лапу вверх, тут же сделала три выстрела из людского пистолета. С флангов раздался чей-то крик и тяжело рухнул на землю кто-то в стальных доспехах. — Вы охерели!? — раздалось со стороны людей. — У вас нет шансов! — А ты попробуй нас живьём взять! — крикнула ему Флёр. — Если хотите растянуть наши смерти! Я улыбнулся ей, глядя глаза в глаза — да, это была топорная хитрость, но сейчас она была как никогда кстати. — Вот ещё! — ответили нам с той стороны. — Убить их! Только не делайте это безболезненно! — Это я вам сейчас сделаю безболезненно, — прошипела Флёр, открывая оставшийся на левой лапе арбалет и направляя его в другую сторону от пистолета. Напряжённо сглотнув, и с каким-то странным оскалом облизнув морду, она сказала мне лишь одно: — Следи за своим углом. — Она кивнула в сторону. Я кивнул ей, снова отпрянул настолько, насколько позволяла собственная безопасность, и убедился в одном — корабль имени моей ненаглядной действительно взял курс вдоль береговой линии прямо к нам: звери позабыли про маскировку и действовали в открытую, доставая ружья и пистолеты, какие только могли найти, но этого явно могло быть мало. К моей неописуемой радости, рядом с нашим сейфом собрались как вооружённые, так и просто зеваки из людей. Многие из них были теми же самыми военными на выходных и всячески подбадривали своих сослуживцев с оружием, зачастую пролезая в их ряды. Я собрал если не весь контингент фрегата рядом с собой, то уж точно самую большую его часть. Как говорится, все яйца в одну корзину. Оставалось продержаться всего несколько минут, но тут Флёр оглушила меня серией выстрелов — била лисица, как обычно, без промаха — первому показавшемуся с фланга солдату две пули влетели в левую руку, обезоруживая его, третья — прямо в висок, из-за чего тот забавно дёрнул головой и опал как озимый. Сразу же за ним выскочил ещё один и, несмотря на то, что он чуть ли не запнулся в теле своего павшего товарища, тоже получил пулю прямо в макушку. Шлем не дал пробить его навылет, но удар был достаточно сильный, чтобы второй рухнул там же. Между тем ещё один отряд подбирался с моей стороны, и я рывком достал три ножа, зажимая их между пальцами. — Готов, — только и сказал я. — Отвлеки их, — велела мне Флёр, заряжая в свой арбалет какой-то странный болт, больше напоминавший колбу. Я не стал спрашивать дальше — высунувшись на половину корпуса из своего укрытия, я сделал два уверенных взмаха, отправляя маленькие, но очень острые лезвия в полёт до ближайшего к нам противника. Два ушли в его нагрудник, не причинив солдату ровным счётом никакого вреда, однако третий угодил ему в щёку, из-за чего тот замедлился и отвлёк на себя всё необходимое нам внимание сослуживцев. Флёр высунулась из-за укрытия, встав на одно колено — практически оказавшись подо мной, и, не особо целясь, выстрелила из арбалета, сразу же укрывшись за сейфом. Болт в воздухе разгорелся ярко-жёлтым пламенем, а врезавшись скруглённым наконечником во второго солдата, рванул ослепительной вспышкой, которую было прекрасно видно через плотно закрытые глаза. Утащив меня обратно за сейф, Флёр припала ниже, нехорошо улыбаясь. — Это даст нам время! — Сколько у тебя ещё таких сюрпризов?! — выпалил я, протирая глаза кулаками. — Я уже и не помню, когда ты в последний раз применяла эти специальные болты! Флёр с истинно ложной скромностью махнула лапкой: — Это мой отец придумал — секрет утерян. А я берегла их на особый случай. — Круто! Однако должного эффекта на наших неприятелей эти специальные средства не оказали — люди прекрасно понимали, что мы не готовы сдаться вот так просто и сами были не лыком шиты. Однако, пока они собирались и искали, как к нам пройти или чем нас выкурить, за их спинами показался маленький и очень юркий кораблик с большой чёрной надписью на борту. Кто-то на палубе подал сигнал, и крик Кристины я услышал даже с берега: — Разнести их! Кошка командовала, ничего не боясь и не скрываясь, находясь прямо на палубе. Очень немногие люди успели повернуться и увидеть, как в их сторону, вроде как из союзнического корабля, открываются четыре ружейных порта и с громким стуком выкатываются их же пушки. — Отведайте собственного лекарства, уё… Договорить Флёр не успела: сначала два подряд, а спустя секунду — ещё два выстрела свинцовым штормом картечи и дроби пронеслись по набережной, сметая всё на своём пути. Обломки строений слева и справа от нас взорвались фонтанами стружки, щепок, пыли, камней; мимо нас пролетело несколько людских тел. Мы с Флёр инстинктивно обнялись и прижались в угол между неподвижным сейфом и землёй, но я был готов поклясться — в момент выстрела огромный стальной ящик, хоть и выдержал этот безумный напор, но всё равно заметно сдвинулся на нас, чуть не прищемив нам хвосты. От громоподобного звука и урагана свинца, пронёсшегося слева и справа от нас, мы с Флёр закричали, но никто этого уже не услышал — когда основной залп отзвенел в ушах, мы, не сговариваясь, расцепились друг от друга и вышли по разные стороны от сейфа, встречая жалкие остатки тех, кому не посчастливилось выжить. Мне навстречу бежал какой-то человек — явно военный, но настолько напуганный и дезориентированный в пространстве, что я просто со всего маху врезал ему правым хуком — так, что несчастный тут же потерял сознание. Флёр со своей стороны всадила несколько пуль в другого и вроде как даже встретила какое-то сопротивление, но после скоротечной рукопашной схватки уложила своего оппонента на лопатки и всадила каблук своего сапога прямо ему в горло, провернув на пол-оборота. Людские силы не были повержены все до единого, но залп пушек снёс абсолютно бо́льшую их часть, после чего они разбегались кто куда, но тут из всех углов, из всех щелей, погребов и ям появлялись целые и невредимые звери, и они уж набрасывались на захватчиков толпой, не оставляя им никаких шансов. Флёр вышла на окровавленную набережную и в истинном победном жесте вскинула вверх лапу с арбалетом. Вокруг творилась какая-то страшная вакханалия — стрельба, крики и звон мечей, но она одним лишь своим жестом показывала намерение не просто продолжать бой, но и победить. Простояв так с минуту, прежде чем на неё обратили внимание наши союзники на маленьком корабле, она медленно и уверенно опустила лапу ниже и левее, указывая арбалетом на фрегат людей. В суматохе нашей наземной операции я и думать про него забыл, а вот про нас там совсем не забыли — палуба фрегата огрызалась редким ружейным огнём, кто-то пытался готовить пушку, кто-то — сбрасывал концы и трапы в воду, не давая прохода ни своим, ни чужим, но кое-чего они не учли сразу же. Я даже с берега увидел, как на морде Кристины расцвела довольная, немного зловещая улыбка, не предвещавшая ничего хорошего для наших неприятелей. Капитанша кивнула Флёр — да, всё уже было продумано и схвачено. В бой отправились выдры. Эти прирождённые пловцы, полные праведного гнева, движимые необычайной решимостью отомстить своим обидчикам за погибшее селение, подобрались к кораблю так незаметно, что даже если бы их пытались высмотреть в тёмной воде — не получилось бы даже у зверей. Дезорганизованные и значительно пострадавшие от первичной атаки люди были больше озабочены береговой линией и портом, что даже когда на противоположный борт закинули с дюжину крюков-кошек, они не обратили на это внимания. Держа в зубах обнажённые ножи и кинжалы, выдры с небывалой прытью забрались прямо на борт, и уже через минуту там началась резня, каких ещё не видывал этот людской корабль. А спустя пять минут на фрегате затихла стрельба людей и на корме появился главный из них — Эук, начав довольно резво махать какой-то синей тряпкой, оказавшейся капитанским комзолом. Кристина тут же поняла, что к чему, отдала нужные команды, и лёгкий авизо быстро подошёл к фрегату бок к боку — и уже лисы клана десантировались на борт нового корабля по спущенным им вниз сетям, а пираты по-старинке преодолели всё по воздуху. — Зачистить корабль! — орала приказы Кристина, пока мы с Флёр уже бежали по суше к уже почти что нашему фрегату. — Кожаных не жалеть — в расход всех! Корабль наш, парни! Наш! НА-А-А-А-АШ!!! — победно орала кошка во всю глотку. Последний раз я видел таких счастливых пиратов сто пятьдесят пять жизней назад, когда я впервые украл для них целую казну. Флёр свистнула в четыре пальца, привлекая к себе внимание, а потом сразу же обратилась ко мне: — Давай на корабль, пока городские не сообразили, что мы тут ради фрегата! Я лишь усмехнулся и остановился, оставив её немного впереди. — Они знают, — признался я. — Не было смысла врать. Флёр тоже остановилась и как-то внимательно посмотрела на меня, будто услышала какую-то несусветную глупость. Но оказалось, что глупость была не та, о которой я подумал. — Я в тебе и не сомневалась, — призналась она. — Но только не говори, что ты хочешь остаться. Лисица читала меня как открытую книгу. Я развёл лапами. — Я никогда не любил все эти… морские приключения… — Даже не вздумай, — отрезала она. — Если они за то, что мы делаем, то я готова помочь городу — сформировать оборону, организовать гарнизон, если надо — оставить кого-то из наших здесь! Но без тебя — нахер такое! Она протянула лапу. — Времени нет, Ренар. Уговаривать не буду — ты меня знаешь. — Отпустишь? — усмехнулся я. — Вот ещё! — искренне возмутилась лиса. — Я тебя хорошенько отхожу так, чтобы ты не особо сопротивлялся! Я кивнул лисице, и посреди страшного балагана взрывов, выстрелов, криков, лязганья и свиста ружейной стали я вложил свою лапу в её ладонь. Она необычайно крепко вцепилась в неё и так побежала к нашему новому кораблю.