Vis-a-vis

Надо было остаться. Эта мысль билась в голове Лисицына, пока он ехал на срочный вызов в ФЭС, по поводу которого и звонила Рогозина. Он должен думать о работе, а в голове все еще крутилась Юлька. Его рыжий, безбашенный майор, где ты ухитрилась найти столько неприятностей на свою лохматую голову? Он вспомнил шрам, пальцы снова ощутили под собой рваную рану, которая затягивалась своим путем, и заросла в кривой, бугристый шрам. Он даже смутно не мог себе представить, почему Рогозина вдруг дернула его ночью. Ночные дежурства были у него под запретом с тех пор, как она уехала. Тогда Рогозина, отобрав у него запрещенный кофе, запретила появляться в ФЭС ночью, да еще и выдала снотворное. А толку от снотворного, если во снах к нему снова приходит эта рыжая бестия с хитрой улыбкой, которая наверняка сейчас рыдает, не понимая до конца, почему он уехал. А он и сам не понимает. Майор резко дернул руль, перестраиваясь в нужный ряд, и уже через полчаса был в ФЭС. Поднимаясь в лифте, он заметил на губах остатки помады – она красилась нежно-розовой, и этот след остался в уголке его губы. Решив оставить все как есть, он прошел в офис начальства. Как ни странно, Рогозина не орала, и даже не угрожала увольнением, или, не дай Боже, психологом. Заметив знакомый оттенок помады на губе подчиненного, она едва сдержала улыбку. Лисицын получил лишь выговор. Уже через полчаса он выходил из здания Службы, так и не узнав, как хохочет его начальница в своем кабинете. Взгляд майора зацепился за круглосуточный суши-бар – надо же, один из дорогих в городе. Решив, что отрава в виде сырой рыбы с рисом – это именно то, что нужно, он нырнул в помещение. Юля спала, и ей казалось, что все это ей снится. Снится поцелуй Лисицына, его ласки, напористые, жадные. Снится поездка домой, снится ужин, запахи от которого все еще гуляют по кухне. Усталая, она спала, как ребенок, пытаясь скрыться в своих снах от тяжелой и запутанной реальности. Костя уже битых полчаса пытался освоить палочки, но это было ему не по силам. Плюнув, на всю ситуацию, он подцепил ролл рукой, и принялся жевать, обдумывая шрамы своей сумасшедшей Юльки. Шрамы еще бугрились, это значило, что зарастали они сами. Значит, его девочке не оказали помощь! Рука майора непроизвольно сжала ролл, и кусок сырого тунца рухнул ему на джинсы. Плюнув на еду, майор расплатился и вышел из кафе. Ночь уже давно укутала своей темной мантией столицу. На небе серебрились звезды, редкие машины торопились добраться до своих домов, а вот ему торопиться было некуда. На дежурстве в неприметном здании напротив сегодня Майский, а это значит, что посиделки с Серегой отменяются. Ехать к Юльке – глупо, она его не пустит. К себе – скучно и глупо. Но, похоже, это его единственный выход. Следующие два дня для Юли прошли как в тумане. Она ходила по квартире, читала, что-то вяло жевала, убиралась, но мыслей в голове не было. И лишь полбутылки сока в холодильнике говорили о том, что ей это все не приснилось, к несчастью. Лисицын был тут, и бросил ее ради дела. Ради Рогозиной. В то утро в ее окно лил белый свет. Отодвинув занавеску, Юля ахнула. Снег! Первый! В начале ноября! Это казалось сказкой. За ночь город покрылся белым снегом, машины свысока казались большими холмами, деревья резко приобрели белые шапки. А снег все шел, и когда Юля вышла, он мигом посыпал ей на лицо. Все еще улыбаясь, Юля побежала к метро – ее машина все еще была на ТО. Юля хотела забрать ее вчера, но все мысли вылетели у нее из головы. Лисицын приехал на час раньше, но в буфете появился одновременно с Юлей – Рогозина час полоскала ему мозги, напоминая о вреде переработок, и необходимости хотя бы иногда отдыхать. Котов, присутствующий при этом разговоре, пытался было вставить слово в монолог Рогозиной, но удалось ему это с большим трудом. Как следует пропесочив двух оперов, Рогозина села в кресло, показывая, что аудиенция завершена. Котов замети Юлю сквозь стекло, но решил не говорить об этом Лисицыну. Не маленькие уже, разберутся. А его дело простое – поехать спать дальше. Дело было простым и сложным одновременно – наркотики. Не раз и не два Юля пыталась понять, что тянет людей на употребление подобных веществ, но после встречи с Лисицыным, она начала понимать, что. Желание скрыться от своих проблем в другом мире, трусливо зарыть голову в песок охватило ее, стоило майору сесть за руль служебной машины. Он никогда не доверял ей вождение, и Юля была ему премного за это благодарна – у Кости была некая чуйка на объездные пути. Они никогда не стояли в пробках. Но именно сегодня, по пути в ФЭС, они застряли. Причиной был огромный грузовик, и как ни крути, но минут 20 они простоят. - Юль, не спи. Сейчас доедем до офиса, выпьем кофию, - Лисицын попытался начать разговор. Девушка посмотрела на него «слепым» взглядом. - А с чего вдруг такая забота? – в душе снова поднялся гнев. Вот как он с ней – как ни в чем не бывало! Бросил ее и счастлив! - Ну не хочешь кофе, можно чай, - майор пытался вывернуть руль, дабы в очередной раз сделать попытку объехать этот невозможный грузовик. Грузовик все еще стоял, и майор бросил попытку. Юля молчала, и это напрягало майора больше всего. Он осознавал, что девушки не просто злится на него, что ей больно от того, что он вот так ушел, не сказав ни слова. Она понимала умом оперативника, что он уехал на вызов, что он не бросил ее просто так, потому что левая пятка зачесалась. Она понимала и специфику работы, и то, что Лисицына на особом счету у Рогозиной из-за его тяжелой болезни. Она не понимала только одно – почему ее тянет к этому мужчине вопреки всему. К офису они подъехали в полной тишине. Юля хотела было забрать с заднего сиденья коробку с уликами, но передумала и оставила ее на попечение Константина. Тот лишь фыркнул – ага, как строить из себя эмансипированную девушку, так она первая, а улики он таскай? Но, тем не менее, он забрал коробку, и даже дотащил ее до лаборатории. Оксана в то утро была в лаборатории одна – ее напарник отстреливал оружие в тире, а пистолетов было найдено несколько и важно было понять, какой из них – орудие их убийства. Костя уже привычно отодвинул дверь, когда Юля, сменив форму на гражданскую одежду, вышла из коридора напротив. Она видела все – и улыбку Кости, обращенную Оксане, и ее аккуратный жест, которым она выставила на всеобщее обозрение свои тонкие ножки, и ее улыбку, подаренную Косте на прощание. В душе темным туманом заклубилась ревность. Вообще Юля была не ревнива. Она понимала, что особых прав на ветреного майора у нее нет, и быть не может. Но когда вся ФЭС, начиная от завхоза и кончая Рогозиной, активно намекает ей на чувства майора, тут поневоле задумаешься. Хотя какие чувства, если он вот так открыто флиртует с Оксаной? Оксана машинально отдернула юбку, и принялась уже привычно готовить образцы к экспертизе. Она работала на автомате, а ее голова, как и многие другие, была занята вопросом личной жизни. Причем, в отличие от работников ФЭС, своей. К чему таить свои чувства от себя, кода она давно уже все поняла. Вечно лохматый, с красными глазами, в халате нараспашку – да, она влюбилась, как девчонка. Отсюда и короткие юбки, и откровенные платья, я высокие шпильки – все, лишь бы он понял. А он… он мечтает о своей Белой. Нет, безусловно, Оксана была в курсе, как Таня отшила Ваню еще, когда ФЭС только зарождалась. А потом Белая ушла, и в душе Оксаны крохотным огоньком затеплилась надежда. Может быть… Не может. Поправив прическу, девушка принялась за очередную экспертизу. Давно Юле не было так муторно, как на внезапном и внеплановом выезде. Она пыталась найти любую причину, чтобы скрыться от самоуверенного майора, который, казалось, все знает наперед. Даже знает заранее, кто убийца. Точнее убийцы – на трупе четыре раны – два в сердце и два контрольных, в голову. Да уж, заказное убийство, это именно то, что надо, чтобы забыть Костю. Забудешь его, как же. Вон он, стоит чуть в отдалении, высокий, широкоплечий, сильный, ругается с кем-то. Невольно Юля улыбнулась – интересно он ругается, размахивая руками и едва не топая ногами. А ругался Костя с представителем ГУНК РФ, которые появились на месте убийства, как грибы после дождя. Их было слишком много, что невольно наводило Костю на мысль о том, что убийство каким-то образом связано с нелегальным оборотом наркотический средств в стране. В итоге, они не ошиблись. Дело в очередной раз было раскрыто, преступников забрали ГУНКовцы, а Юля в очередной раз сидела одна в буфете. И лишь цокот шпилек вывел ее из легкого транса, в который она впала. Оксана. Девушка молча налила себе кофе из кофейника и присматривалась к бутерброду. Их тишину нарушила именно Юля, поинтересовавшись маркой туфель Оксаны. Уже через полчаса Юля забыла о нелепой ревности, которая захватила ее утром – девушки мирно обсудили такие простые вещи, как обувь, плавно перетекли к сумочкам. Пять чашек кофе на двоих было неплохо, даже совсем. Спать не хотелось ни той, ни другой. И если бы не задержавшаяся Рогозина, девушки так бы и просидели в буфете до утра. - Сплетничаете? – Рогозина зашла неслышно, даром что была обута, как и всегда в туфли на высокой шпильке. Девушки синхронно подскочили. - Галина Николаевна, мы не заметили, как время прошло, - Рогозина налила себе кофе, и села вместе с девушками за барную стойку. - Рассказывайте, - но девушки решили заболтать строгое начальство. Хотя они понимали, что Рогозину мало интересуют их мелкие радости. Она хотела понять почему, несмотря на время, обе все еще находятся в здании ФЭС. Выгнав девчонок, Рогозина вернулась в кабинет. В попытке отдохнуть она положила голову на стол, и сама не заметила, как задремала. Проснулась она от движения – женщина находилась в движущейся машине. И только запах одеколона подсказал ей, кто за рулем. Успокоенная, женщина снова заснула.