Vis-a-vis

«Нет, вы на нее посмотрите, стонет она от моих поцелуев, а ночует у нее кто-то другой!» — от этой мысли стало дурно и Лисицын с силой ударил кулаком по рулю. Личность мужчины Лисицыну была известна — Юлькин бывший начальник — и от этого было хреново вдвойне. Значит, она спит со своим бывшим боссом, женатым мужчиной? А от него она тогда чего хочет? И почему сегодня она не села в его машину, не видела? Ага, не видела, как же. Тогда что, злится? Или наоборот, корчит из себя недотрогу? А смысл, если хочет? Значит, не хочет. У Лисицына в тот день был выходной — Рогозина, а точнее кое-кто усатый по ее наводке, сделала так, что в этом месяце совместных дежурств у них нет. Вот же Петрович таракан! А поэтому Лисицын рванул туда, куда ездить ему было опасно — а именно, в бывший Юлькин офис. Сегодня Насонов был там один — оба его помощника были на заданиях, а сам детектив сидел в своем офисе и печатал отчет о попытке найти пропавшего девятнадцать лет отца. Попытки были безуспешны, впрочем, бывший майор всегда пытался выполнить свою работу как можно качественней. — Привет. Костя? — Лисицын вылупился на детектива. Насонов усмехнулся. Интересно, как долго частного детектива будут считать способным на поиски исключительно потерявшихся собачек и неверных мужей. — Да, — буркнул офицер, садясь за стол. Секретарь Алексея принесла кофе. — Ну и что тебя привело ко мне, — поинтересовался частный сыщик, делая глоток ароматного напитка. Константин хмурился, он и сам не понимал, зачем собственно он сюда пришел. Поговорить? О чем, о Юльке? — Она хочет вернуться к тебе? — ну как пить дать разговор бывшего и нынешнего! Насонов еще раз усмехнулся. — Хотела, но я против. Ни к чему ей это, да она и сама это понимает. Так что расслабься и пей кофе, кстати. Хороший, колумбийский, — а как же санкции? Но рука сама потянулась к чашке, поднесла ее ко рту. Ароматный напиток окончательно сбил Костю с толка. — Она меня гонит, хотя и любит, я же знаю, — Насонов сделал еще один глоток. — Любит. Гонит. Это Юлька, ей нужно время. Она не так давно вернулась на работу, она пережила тяжелый период в жизни. Ей сейчас нужно спокойствие, — Алексей снова сделал глоток ароматного напитка. Чашка Константина так и была в его руке, напиток остывал, распространяя по офису сладковатый аромат. — У нее всегда так. То период, то работа, то еще триста тысяч отмазок. Но я живой человек Алексей, я устал биться в закрытую дверь, — Насонов усмехнулся, потягивая кофе. В планы Алексея не входил рассказ о Юлькиной личной жизни, да и не его это дело. В конце концов, Сергей, ну или как его теперь зовут, будет всю жизнь вне ее досягаемости. Поэтому Насонов молча слушал излияния Константина, иной раз делая глоток кофе. — А никто и не обещал, что будет легко. Ты думаешь, мне с ней было легко? Нет мой друг, с Юлей нет легких путей. Да, она сильная, и достучаться до нее будет нелегко. Но ты, я вижу, готов, — Константин сделал глоток уже остывшего напитка и кивнул. Да. Он готов. Сама же Юлия в это время опрашивала потерпевшую — молодую женщину, на мужа которой было совершено нападение. — Вы поймите, я боюсь. Отца мужа пытались недавно сбросить с трассы, у его матери выхватили сумку в метро, сам муж дважды избегал нападения. Что с нами, что с нашей семьей не так? — молодая мать качала коляску с малышкой. — Наталья Львовна, давайте с самого начала, — Юля опрашивала потерпевшую, как будто ничего не было. Малышка спала, и это давало возможность поговорить спокойно. Женщина честно пыталась вспомнить все подробности, но было сложно. Казалось, что против семьи реально что-то восстало. Но вот что? В своем кабинете Рогозина опрашивала непосредственно потерпевшего — Романа Громова. Мужчина ломал пальцы, нервничал, и полковник очень скоро поняла, что мужчина что-то скрывает. Он категорически отказался от дактилоскопии, что наводило полковника на определенные мысли, но и «случайно» получить его отпечатки не получалось — его руки были затянуты перчатками. От сдачи ДНК он так же отказался, нападение попросил списать на подростков с пивом, и быстро покинул кабинет Галины. Он нашел жену и дочь в конференц-зале, где с ними беседовала Юля. Некая тень промелькнула на его лице, но он нашел в себе силы открыть дверь. — Солнышко, поехали домой. Скорее всего, это подростки, которые сидят до полуночи с пивом на площадке. Голос. Голос и глаза, это те две вещи, перед которыми программа защиты свидетелей обычно бессильна. Юля вздрогнула от звука этого голоса, как от пощечины, но быстро взяла себя в руки. Мужчина посмотрел ей в лицо глазами Сергея. *** Юля вылетела из ФЭС, сказавшись больной. Разговор с Насоновым ее успокоил, но теперь она знает, что семья ее любимого вернулась в Москву и это разбередило старые раны. Примчавшись домой, она запрела дверь на все замки и легла в ванну. Ей нужно было подумать. Юлю заменил Майский. Он только-только забрал Лисицына из офиса частного детектива, когда позвонила Галина. Чертыхаясь, оперативник высадил друга около метро, и помчался ловить всех преступников мира. Лисицын долго ехал. По кольцу. И только когда он пошел на третий круг, он понял, что делать. Пересев на нужную линию, он быстро добрался до дома Юльки. Свет горит. Уже хорошо. Из-под двери доносились звуки музыки. «И лампа не горит и врут календари И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори Любой обманчив звук, страшнее тишина Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина…» Сплин. Последняя строчка песни успокаивала. Значит будем счастливы? Звонок. Еще один. Еще. Наконец она открыла. Блин, лучше бы не открывала. Ну зачем, интересно, выпускают эти рубашки из прозрачной ткани с какими-то розочками, они все равно ничего не скрывают, ни красоты груди, ни плоского животика, ни шрама, такого уродливого. — Костя, Костя, — уронив бутылку, (впрочем, видно она была уже пустой) Юля повисла на его шее, касаясь губами щек, расстегивая тонкую куртку. И он сдался, он же не железный. Спонтанная страсть, как правило, самая сильная. Вся любовь, все его чувства он выплеснул на нее этой ночью. Не было ни одного сантиметра Юлькиной кожи, где бы не касались его руки, губы. И она, такая маленькая, такая своя, такая давно желанная — вот она, рядом, стонет от его ласк, просит еще, и даже ее боевые шрамы ее не портят, наоборот, добавляют определенный шарм. Как же хочется продлить эту ночь, отодвинуть закат, ну хоть на пару часов, чтобы она осталась его, только его. Ее губы шаловливо касались его тела и он, опер, таял как мороженое от ее ласк, ее касаний, таких легких, игривых. Она заснула на его руках, утомленная их игрой. Аккуратно переложив ее на кровать, он направился на кухню. За окном была ночь, светили фонари, и шел редкий снег. На столе стоял бокал с красной жидкостью. Принюхавшись, Костя нахмурился. Вино. Крепленое. Господи, что еще произошло? Что это блямкает? А, его телефон. Майский. А ему-то что? — Ты что знаешь о федералах? — Костя отодвинул бокал и почесал затылок. — Да ничего, я с ними не работал. Галя только если знает, — Майский смачно чихнул. — Галю Петрович увез домой, причем с полного ее несогласия. Ладно, я тебе сам позвоню, если что. Блин, что ж там такое? Лисицын невольно пожалел, что на работу ему только послезавтра. Он пустыми глазами смотрел на пустой бокал, думая, осталось ли у Юльки еще вино. Но вина не было, Юлька купила две бутылки, и сама же их выпила. Две бутылки вина! Костя невольно пожалел, что он ведется на эти игры, а не разберется с этим раз и навсегда. Четко поставить вопрос: да или нет? А если нет? Что он будет делать если его очаровательная майор прогонит его раз и навсегда? — Костя? — Юля, закутанная в его рубашку, стояла в дверях и щурилась от яркого света. Оперативник улыбнулся, затем схватил девушку на руки и унес обратно в спальню. Насонов в тот день задержался в офисе. Он уже натянул пуховик, и как раз включил сигнализацию, когда на его пороге нарисовался мужчина. Высокий, строгий, но с подозрительно знакомыми глазами. — Нам надо поговорить, — и голос тоже знаком. Насонов нахмурился. — Ну заходите, раз пришли. Но уже через пять минут Насонов был в гневе. — Вы предлагаете мне следить за майором ФЭС, да вы в своем уме??? Вы понимаете, чем это грозит мне лично? И что вам сделала Юлия? — Ничего. Моя просьба, она не связана с работой Юлии, скорее с ее личной жизнью. Я хочу убедиться, что она счастлива! — Насонов понял, почему ему так знаком этот голос. Плохо контролируя себя, он схватил подонка за грудки. — Ты не удосужился ни рассказать, ни объясниться, ничего! Ты просто исчез, а теперь, спустя столько лет, ты задумался о счастье девчонки? — мужчина молчал. Он понял, что зря пришел к бывшему боссу с такой наглой просьбой, но ему важно было знать, что Юля действительно счастлива, что их разрыв не сказался на ее душе, на ее жизни, на ее здоровье. — Не сказался? Да ты в своем уме, она ушла следом за тобой! Она рыдала ночами в подушку Наташки, они тогда делили квартиру, а та даже не знала, что ей сказать! Бедная девчонка не знала как ей дальше жить, как верить мужчинам! Да она уйти хотела с учебы! — мужчина поник. Он-то думал, что Юлия… да что уж теперь. А Юлия наслаждалась объятиями любимого мужчины и совершенно не думала о странной встрече с бывшим возлюбленным. Да и сейчас, после двух бутылок и двух оргазмов, она начала думать, а был ли это реально Сергей? Может быть, ей показалось? Глаза, голос… Сергей и Алексей покинули офис последнего, когда луна уже давно освещала небо, а вечно переполненные дороги опустели. Алексей все еще не мог поверить в просьбу бывшего работника, разумеется, браться за нее он не планировал — слежка за офицером полиции могла стоить ему лицензии, что он и внушил Сергею. Впрочем, мужчину теперь звали Романом. — И что теперь ты хочешь? — Сергей/Роман задумался буквально на секунду. — Юльку, — просто ответил он. Юлька потянулась, прижалась ближе к Косте, поцеловала его между лопаток и уснула.