Vis-a-vis

Листвянка встретила героев обильным снегопадом и несильным минусом. Часть дороги проходила по берегу Ангары, и Юлька буквально прилипла к окну, любуясь природой. Костик посмеивался над девушкой, но виды и правда были чудесные. Девушка лежала в пушистом бирюзовом костюме на разложенном заднем сидении машины с книгой в руках, и пыталась расслабиться. Но красота за окном постоянно отвлекала ее, более того, книга оказалась не такой уж и интересной. К вечеру они уже были у гостиницы Олега. Дядя Кости, высокий седовласый мужчина уже ждал их, в его гараже было место для машины Кости. Более того, Олег нашел костыли для Юли, на тот момент, когда девушке нужно будет расхаживаться. Пока что лучше всего девушка чувствовала себя на руках у любимого мужчины, или же рядом с ним в кресле. — Спасибо что помог, — Костя вышел первым, дав девушке возможность привести себя в порядок. Последний час Юлька только и делала, что причесывалась, мазалась и красилась, пытаясь стать немного привлекательнее. С того момента, как Костик посвятил ее в свои планы, она как будто даже стала спокойнее спать. В Листвянке, так далеко от дома, ее не найдут, ни Сергей, ни родители. Она сможет спокойно вылечить ногу, побыть с Костей, и может быть, даже ответить себе на самый важный вопрос: а чего она хочет от этих отношений? Юля и сама не понимала, чего она хочет. Ей было хорошо с Костей, спокойно, она могла на него положиться, но может ли она сказать, что она его любит? Наверное. И вообще, любовь это всего лишь слово, а его смысл каждый определяет для себя сам. Может для нее это и есть любовь? — Да что ты Костя, я только рад. Как отец? — Костик занялся коляской и Юлей. От гаража до дома вела крытая галерея, но это лишь до дома дяди, а их домик стоял в отдалении. Потому Костя настоял на том, чтобы девушка накинула на плечи плед, в который она куталась в машине. Усадив девушку в коляску, он направился к дяде. — Моя Юлька. Отец спокойно, все служит, — несмотря на возраст, отцу Кости продляли раз за разом срок службы. Олег не мог этого понять, но принимал брата таким, какой он есть. Юле понравился Олег. От него веяло спокойствием, силой, и выдержкой. Его жена, высокая черноволосая женщина, ждала их у накрытого стола. При виде большого круглого стола, заставленного всем, чем только можно, у Юли потекли слюнки. Как давно уже она не ела простой домашней еды, последние три дня они питались бутербродами, кофе на заправках и супами из пакетиков. От запаха вареной картошки у Юли потянуло в животе. К картошке были соленья, рыба — своя, выловленная и копченая трудолюбивыми руками Олега, салаты, и конечно вино — его делала Женя, в свободное от работы время. Виноград они не растили — слишком много времени он требовал — но регулярно покупали его на вино, причем Женя специально брала разные сорта. — Женечка, все прекрасно, — Костик налегал на вино, и Юля его не судила. Около семидесяти часов человек был за рулем, и ему нужно расслабиться, поездка была тяжелой. — Спасибо Юлечка. Если нужна будет помощь, обращайтесь. Костя, ты в отпуске? — Костик кивнул, поглощая копченую рыбку. После обильного ужина, когда Юле стало казаться, что она уже наелась на год вперед, Олег выдал Косте ключи от дома. Женя вызвалась их проводить, с парой больших пакетов. Коляску было везти очень и очень неудобно по снегу, Юле было откровенно холодно в пледе и костюме, но очень скоро они пересекли двор и подошли к небольшому двухэтажному дому, сложенному из бревен. На втором этаже был небольшой балкон, а на первом — веранда, на которой не лежало ни грамма снега. Женя поднялась первой, открыла дом, оставила на веранде пакеты, и спустилась, помочь Костику с коляской. Костя же снова подхватил Юльку на руки и занес сразу в дом. Современный дом, с большой кухней-гостиной, камином, спальней и ванной. Что было на втором этаже Юля не знала, но знать и не хотела. Ей хватило того, что она уже увидела. В этом небольшом доме она ощутила себя, как дома. Женя разбирала пакеты на кухне, но, поймав момент, когда Костик вышел за чемоданами, быстро нырнула в спальню. Юля только-только успела снять с себя кофту и майку, и сидела на кровати в брюках и белье. — Юляш, смотри, я оставила тебе тут все, что надо, — в небольшой прикроватной тумбочке действительно было все, что надо девушке для такого долгого периода. Щеки Юли заалели. — Спасибо, — прошептала она, забыв, что перед ней врач. — Женя, а кем вы работаете? — спросила она, вставая с кровати. Девушка уже привыкла к гипсу, и понемногу училась удерживать равновесие. Получалось слабо. — Я гинеколог, — Юлька стянула с себя брюки, оставшись в одном белье. Откровенно говоря, она не отказалась бы от ванны, но ее повязка на гипс была в той сумке, которую Костя еще не принес. Поэтому, натянув длинную футболку, Юля легла. Женя заботливо оставила на кровати сложенный плед, на который Юлька уложила ногу. Вытянувшись, сытая девушка закрыла глаза. Свет не мешал. Незаметно для самой себя, она задремала. Костик вместе с Олегом перенесли вещи пары за два захода, пока Женя раскладывала в холодильнике еду. Заглянув в спальню, Костя убедился, что девушка спала — как и он, она сложно перенесла эту тяжелую поездку через половину страну, да еще и со сломанной ногой. Он решил не шуметь, быстро перетащил вещи в ванную комнату и занялся тяжелой разборкой. Хотелось, чего греха таить, нырнуть к Юльке под бочок, но он понимал, что если не он — то никто. Когда чемоданы и сумки были разобраны, на Листвянку опустился вечер. Но Костик не хотел будить девушку, даже понимая, что если сейчас она выспится, то ночью она не заснет, ведь сон — лучшее лекарство против всего. Во сне даже кости срастаются лучше. А потому он был только за долгий сон своей любимой. И будить девушку не пришлось — она проснулась сама. Выспавшаяся Юлька сразу заметила, что ее вещи пропали с пола — Костик отнес их в прачечную отеля дяди, вынуть же новые она была не в состоянии. Костик сидел рядом на кресле и читал, и это зрелище вызвало у Юльки широкую улыбку. А много ли вообще надо для счастья? Нет, конечно, не как в ее любимой детской песенке: маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка, но все же. Любимый мужчина, новый год на Байкале, любимая работа, погоны, своя небольшая квартира, а в перспективе — прекрасная семья. Семья ага. Семья из мамы-оперативника и папы-оперативника. Нет, конечно, ее отпустят в декрет, она спокойно отсидит все три года, или больше, и даже возможно, переведут на более спокойную должность, но в душе Юлька знала, что она сможет. Сможет быть матерью и опером одновременно. Сможет, потому что рядом Костик. Потому что она уверена — из опера выйдет самый лучший отец. — Кость, а елка будет? — мужчина подпрыгнул в кресле. До нового года оставалась неделя. Конечно, о подарках Юля позаботилась заранее, но они благополучно остались в Москве. Костик, собирая ее шмотки, благополучно не заметил огромную коробку, лежащую на нижней полке шкафа, а может быть, решил, что его это не касается. Как бы то ни было, но подарки, с любовью купленные Юлей к новому году, так и остались в Москве. И что делать, она пока не знала. Костик тем временем разобрал дорожную сумку Юли, откуда появился чехол на гипс. Застегнув его на ноге девушки, он быстрым жестом подхватил Юльку на руки, и с легкостью понес в ванную комнату. Вечер проходил насыщенно. Уложив Юльку в горячую воду, Костик ушел заваривать чай. Девушка, вытянувшись в большой ванне, отдыхала — сейчас каждый шаг, каждое движение причиняло ей боль. Перелом был со смещением, и девушка обязана была появляться на рентгене каждую неделю. Неделя истекала завтра, и сдувая пену с лица, Юлька думала, куда ехать. Ее мысли прервал звонок мобильного — Костик оформил ей роуминг, и она спокойно включила телефон. Он зазвонил, стоило девушке разблокировать сим-карту. Мама. Посмеиваясь, Юля поставила телефон на громкую связь, и милую голубую ванную комнату наполнили крики возмущенной матери. А куда Юля пропала, и почему был выключен телефон? А ест ли она творог — кальций необходим срастающимся костям? А где дочь будет на новый год и почему не у них? Юля терпеливо слушала вопли мамы, пока наносила на волосы маску, пока мылась и пока ждала спуска воды. Но когда девушка поняла, что ей надо вставать, чтобы принять душ, она отключила телефон, не дослушав последний вопрос матери. Кто-то, или Костя или Женя, или даже Олег, позаботились о том, чтобы около ванны стояла небольшая лесенка, похожая на детскую. Выбравшись из ванны, девушка натянула халат, и села на бортик. Костик оставил коляску в комнате, а на поход туда нужны были силы. Держась за стену, она все же смогла дойти до спальни, а там уже бессильно упала на кровать. Услышав звуки гипса, Костик бросил уже почти готовый чай и кинулся в спальню. Юля лежала в развязанном халате на кровати, держа в руках телефон. Чертыхаясь, парень помог девушке снять с гипса повязку, завязал халат, и помог одеться. Они пили чай, полусидя на угловом диване — Юлька на длинной части, Костик на второй. Как и прежде, Юлька положила голову на колени своего опера, и как и прежде, он гладил ее по еще влажным волосам. Им было хорошо вдвоем, под тихое бормотание телевизора, со вкусным чаем и вареньем из морошки. Слизывая капли сладости с ложки, Юлька снова и снова понимала, что самое ценное, что есть в их отношениях — это вот такие вот тихие вечера, когда никто никуда не бежит, никто никого не ловит, никто никому не угрожает. Они вместе, и это главное. В баню условности — служебные романы были, есть и будут всегда. В баню прошлое — она уже и забыла Сергея. Все, что имеет ценность — настоящее. Сегодня. Сейчас. Но вот Сергей и не думал забывать свою рыжую бестию. Он уперся в тот факт, что когда-то Юлька его любила, и не думал, не хотел отпускать ее. Он не мог дать ей шанс на свою жизнь, на свои чувства и на свое счастье. Для него Юлька была смыслом возвращения в Москву. Он как будто бы разделился — он жил ту жизнь, которую от него требовали, и мечтал о той, которой уже никогда не будет. Это его бесило, он пытался снова и снова выйти из программы, но снова и снова слышал, что сейчас не время. И снова, и снова эта фраза — не время. А когда будет время? Когда он сможет снова быть со своей Юлькой? Когда сможет оставить позади годы в разлуке с любимой, когда он снова сможет коснуться рукой рыжих Юлькиных прядей, ощутить вкус ее поцелуя, прижать к себе это тонкое тренированное тело? Он еще не понял, что никогда. Он все еще боролся за незаслуженное счастье, он еще не осознал, что тот день был для них последним. Алексей отказался ему помочь, вмешивать Игоря в это дело не было никакого смысла. Он один в этой борьбе. Костик долго думал, но понял, что идеального момента не будет. Не будет ресторана с красным вином в бокалах, не будет роз и скрипки. Просто потому что для них идеальный момент — это сейчас, когда полувысохшая голова Юльки покоится на его коленях, в доме пахнет чаем и вареньем, и они далеко. Далеко от суетной Москвы, далеко от работы, от происшествий и проблем. А потому он коснулся кармана, в котором уже несколько дней он хранил самое ценное, что он мог представить. Семейную реликвию он забрал у отца буквально за час до того, как надо было забирать Юльку из больницы. Тонкий ободок с двумя камнями — изумрудом и сапфиром, символизирующий пару. В их семье так было принято — это тонкое кольцо надевалось на палец только одной избранной. И лишь когда сын осознанно делал этот шаг — мать снимала с пальца кольцо, чтобы передать его невесте сына. — Юль, я не смогу больше жить в разлуке с тобой. Я не хочу больше тебя терять, — девушка посмотрела на руку опера — на ладони в красной бархатной коробочке лежало кольцо. Было видно, что старое, старинное — и ее любимый изумруд переплетался в поцелуе с сапфиром. — Костя… Костик, — по щекам девушки побежали слезы. Она и подумать не могла, что ее опер решится на такой шаг — слишком уж ветреным казался ей Костик. Это кольцо, а ведь она видела его раньше — у матери опера на семейной фотографии. Именно этот поцелуй украшал руку матери Кости на семейном фото. Костя дарит ей кольцо матери, он не хочет с ней расставаться? Он любит ее? — Ты согласна? — голос сел, сбивался от страха, от страха быть отвергнутым гордой девушкой. Она плакала, и кивала головой. — Я люблю тебя! — она протянула ему дрожащую руку, чтобы поцелуй занял свое законное место на безымянном пальце.