пожиратели солнца коулуна

Акойя занес молоток. Можно было поразиться тому, как мастерски он умел пытать людей. Для полицейского это был необычный навык, но так Рюки полагал лишь после просмотра кучи фильмов про служителей закона вместе с Когой — тот утверждал, что это все ложь и вранье, что сам он, когда угодил в участок, видел вовсе не тех веселых парней из комедий, а абсолютно невыносимых ребят. Но Коги тут не было; иногда Рюки Коге не верил. А потому он лишь молча наблюдал за тем, как медленно Акойя вбивал иглы под ногти. Этот парень был кем-то из «Червя». Кем-то, кто был выше по цепочке Кашио Тору, но намного ниже мужчины с волосами цвета персика. Рюки не нравилась жестокость. Раньше он не понимал этого — экстаза от чужих страданий. Ему не доставляло удовольствия наблюдать за чужими мучениями никогда, но он относился к этому нейтрально, равнодушно. Если кто-то мучается, то так тому и быть. Никогда — если этот человек не имел к нему отношения, если этот человек не сделал ему ничего плохого. Но в ином же случае... Впрочем, сам Рюки не мог вспомнить случая, когда кто-то серьезно переходил ему дорогу, хотя определенно имел представления об этом странном чувстве. Он не знал почему. Непонятно. Иногда Рюки казалось, что он чего-то о себе не знает. В голове были четкие воспоминания, об учителе, дедушке — угрюмом старике, о том, как он жил в Изнанке, как тренировался. Были лица, события, дни. Как у нормальных людей. Но потом в жизни шел пробел, словно определенный кусок его воспоминаний вырезали, словно пленку заело. Рюки никогда не задумывался об этом, он привык жить настоящим. Но потом пришел Кога. И с ним Рюки начал ценить прошлое. Акойя забил еще одну иглу. Когу забрали по его вине. По вине людей, из-за которых в прошлом был провал. Рюки понимал, что это была его собственная ошибка, что он привязался к кому-то — особенно к тому, кто этого не стоил, но ничего не мог с собой поделать. Кога был слабаком, Кога был бесполезным, но Рюки чувствовал к нему странную привязанность. Кога нуждался в защите, и Рюки льстило то, что именно в его. Почему-то ему чудилось, что это было то, чего он так долго жаждал — чужую нужду. Потому что сам нуждался в ком-то... В тот стертый период времени. Еще одна игла. После того, как пришел Кога, Рюки начал ценить чужие мучения. Прошло больше месяца с того дня, как было совершено покушение на господина Ямашиту. Больше месяца со дня исчезновения Коги. Рюки безуспешно продолжал свои ночные вылазки, искал зацепки, почти не спал, иногда терял сознание прямо во время одиночных тренировок. Близился турнир, он понимал, что не может подвести Ямашиту, тот был добрым человеком, и Рюки не хотел подставлять его — но ничего не мог с собой поделать. В один день он отключился прямо во время спарринга; тогда Куреиши, тот человек, что учил Когу, строго-настрого запретил ему эти ночные вылазки. Он тоже был ненормальным, он тоже совершал их — Рюки прекрасно узнал технику удара, который был финишером Куреиши, и каким были добиты уличные проходимцы. О тех трубили все новости, сложно было не услышать. И, когда Куреиши заглянул ему в глаза, Рюки согласился. Это было логично. Если что, Химуро и остальные сделают все, что нужно. Но он помогал Акойе как мог. Новая игла. — Гао. Голос Акойи не нравился Рюки. Он был низким, холодным, спокойным. Акойя был психопатом, но пока рядом была Шунка, она умела его контролировать — почему-то он продолжал играть роль послушной комнатной собачки при ней. Это смешило и пугало одновременно. Акойя видел в ней свой ошейник, не дающий ему сорваться окончательно, а Шунка — спасителя, бога, кого угодно. Они пересекались один раз, и в ее больной любви к Акойе Рюки увидел... Себя? Кого-то... — Гао. — Хм? — вздрогнув, Рюки вскинул голову. Акойя смотрел ему в глаза, не мигая. Взгляд у него был пустой, без лишних эмоций, и Рюки подумалось, что у него самого наверняка был такой же. Он с усталым вздохом опустился на табуретку рядом, понимая, что сил не хватало. На все это — на подготовку, на переживания, на месть. Как только он отплатит Ямашите, как только турнир закончится, то он отправится на поиски Коги. Трупа Коги. Чего угодно. Отплатит Ямашите... За что? Почему он вообще пришел в Ассоциации Кенган?.. Голова разрывалась. — Гао. Ты не слушаешь. — Камни за глазами, — пробормотал он с пустым выражением лица. Рюки скривился. — Что ты хочешь? — Я спросил, что ты будешь делать? О-о-о-о, Рюки знал, о чем он. Они выяснили от одного из людей о слухе, что скоро будет проведен еще один ритуал Гу. Для него в Изнанке искали людей, и не только там — «Червь» далеко раскинул сети. Рюки не слишком заинтересовался в этой информации, пока во время одной из встреч Ассоциации он не услышал краем уха от Мецудо слова о подобном ритуале. И о том, что именно там происходило. Почему-то мысль о том, что Рюки видел результат, внезапно стрельнула у него в голове, и он подумал... Что... Может быть... Кога будет в этом ритуале... Может, информация дошла до него намеренно. «Червь» хотел заполучить его, они манили его в ловушку любыми способами, которой могла стать даже жизнь Коги. А значит, у него не было выбора. Он прыгнет в раскрытую пасть, опустится в пучину, и все это для того, чтобы вытащить своего друга из беды, в какую сам заманил. Когда Акойя хотел было переспросить, Рюки вдруг уставился ему в глаза, после чего пробормотал: — Я отправлюсь туда. Как только мы закончим с турниром. — А если тебя убьют там? Во время бойни с «Чистилищем». — Тогда не будет нужды делать что-либо, потому что они убьют Когу, — вяло осклабившись, Рюки хмыкнул. — Не беспокойся. Ты добьешься своей справедливости в любом случае. Если я не спасу Когу, то буду мертв, и одним психопатом в мире будет меньше. Если я спасу его, то больше никогда не убью. Потому что не будет нужды. — Думаешь, они не последуют за тобой? Хороший вопрос. — Они попросту убедятся, что я не тот, кто им нужен, — чуть подумав, Рюки добавил: — А если они попытаются сделать то, что хотят найти, из Коги, то лишь тщетно потратят время. Хотя я бы не хотел, чтобы у них получилось... протестировать. В ответ ему раздался лишь смешок. Акойя не верил — да и не верил сам Рюки. Он был убийцей, в конце концов. Такие, как он, заканчивали лишь одним путем — в могиле. Но Рюки не хотел такого, он хотел жить — почему-то это казалось ему странным, неправильным — долго и счастливо, и чтобы каждый момент был похож на то короткое лето, что они провели вместе с Когой. Потому что дружба была как наркотик. Кога нуждался в Рюки? Нет. Это Рюки нуждался в Коге. Странное мерзкое чувство в груди... — Знаешь, Акойя... Полицейский смотрел на него, не мигая. — У меня есть к тебе просьба. Нормальный человек сказал бы, что странная, но ты меня поймешь. И, наклонившись вперед, Рюки прошептал так тихо, чтобы лишь Акойя слышал: — Если я окончательно свихнусь, я хочу... Чтобы ты убил меня. Рюки не хотелось этого говорить, но это была правильная вещь. Если все пойдет крахом, если он не сможет и не спасет Когу, то окончательно слетит с катушек. Это было так странно — найти что-то настолько драгоценное, что жизнь без него не имела смысла. Раньше он никогда бы не подумал, что привяжется к кому-то настолько сильно. Раньше... До разрыва в воспоминаниях. Кога был слабаком, говорил он... Кога был сильным, на самом деле. Сильнее Рюки в каком-то плане. Он воспринимал поражения как повод научиться, совершенствовался, доводил себя до изнеможения, и все это — чтобы достичь фантома Токиты Омы. Чтобы доказать остальным и, главное, себе, что он — сильный. У Коги был хороший дядя, но у Коги не было нормальной семьи, и Рюки чувствовал, что понимал эту странную нужду в признании остальных. Может, он не свихнется. Просто продолжит жить. Но Рюки сомневался. — Принято. Голос Акойи был холоден, и это почти успокаивало. И Рюки улыбнулся. Отлично. Хотя бы с одной проблемой он разобрался. Но это — на самый плохой исход. Такой, что никогда не случится. Ямашита не увидит его смерти, Кога тоже не умрет, и они продолжат свое прекрасное лето... Вместе. И, встав с табуретки, Рюки бросил на Акойю косой взгляд и проговорил с вялой улыбкой: — Когда пойдешь на следующую охоту, позови меня. Что-то я давно тебе не помогал.