пожиратели солнца коулуна

«Чистилище» и «Кенган Ассоциация» шли нос к носу. Будь Рюки заинтересован в победе, он бы начал серьезно беспокоиться. Но ему было все равно. Лишь чуточку он надеялся, что Ямашите повезет — все же, был благодарен ему за все, что тот сделал. Но на деле, наблюдая за всеми матчами, он ощущал лишь пустое разочарование и скуку, и лишь немного где-то глубоко внутри что-то противно сжималось от осознания, что его умения были еще не так хороши, чтобы достичь верхних эшелонов обеих организаций. Была ли это зависть? Было ли это осознание, что он не сумел сделать все правильно из-за своей слабости?.. Ему надо было выиграть свой матч. И все. Остальное — неважно. Прошел первый день, кончилось сегодняшнее шоу. Броское, яркое, фальшивое. Кто был его противником?.. Хотя, разве это имело значения? Впрочем, где-то внутри Рюки все равно немного беспокоился. Если Ассоциации больше не будет, то никто не станет финансировать поиски Коги, да? Он был уверен, что в случае чего сможет продолжить поиски в одиночку... Или вместе с кем-то... Друзьями Коги... Или, что надежней, с Акойей... Когда сзади раздались шаги, тот нахмурился. Тяжелые. Акойя? Или опять тот ублюдок с черными глазами? Но, когда оглянулся, увидел человека, которого не ожидал — того, кто сегодня с надменным лицом вынес ему предупреждение. Глава охраны, молодой юноша его возраста с волосами цвета огня — Катахара Рецудо. Он дымил сигаретой с особо мерзким запахом, но чем дольше Рюки смотрел на это, тем больше ему хотелось курить. Он уже видел такие, чуял у кого-то... Как там говорила Шунка? Шион, да? В голову Рюки начали закрадываться страшные подозрения. Они поравнялись; оба уставились вниз, на озеро, раскинувшееся рядом с ареной. В водной глади отражался слабый свет луны, и, видя его, Рюки думалось о том, что он начинал постепенно ненавидеть белый цвет. Все вокруг напоминало о его ошибке, о слабости, о том, что он не сумел защитить важного для себя человека. Почему ему вообще было дело до этого?.. Кога бы ему, по сути, никем. Он просто отнесся по-человечески — не хотел использовать ради своих целей. Многие, кто был добр к Рюки, всего лишь жаждали получить крохотное место под солнцем с его помощью — передать умирающий стиль, победить в турнире, найти денег. Они были добры искренне, но их любовь шла из алчных целей. Кога же... Коге плевать было на это. Он был злым, глупым, громким. Шумным. Он не любил Рюки, он обвинял его в убийствах, он пытался побить его из-за схожести с фантомным Токитой Омой. У Коги не было никаких целей, Рюки был ему скорее даже помехой, но он все равно относился к нему хорошо. И это стало тем, что сделало из Рюки-знавшего-свои-слабости-и-отринувшего-их другим — тем, кто поддавался слабостям. Чем и воспользовался «Червь». Они с Рецудо долго молчали, пока, наконец, Рюки вдруг не спросил: — Чего ты хочешь? Я уже сказал, что не собираюсь впадать в ярость и убивать всех вокруг. — Как будто у меня нет других дел, чтобы говорить с тобой только об этом, — скривившись, рыкнул Рецудо. Резким движением он выдернул сигарету изо рта и шумно выдохнул. Явно планировал что-то сказать, но то ли слов не мог подобрать, то ли попросту не мог в нормальное взаимодействие. Но это нормально. Правда. Наверное. Тяжело судить, когда ты сам ненормальный. В руках у Рюки все это время была банка клубничной газировки. Уже давно пустая. Он купил ее случайно, почему-то захотелось — словно хоть какая-то ниточка связи между ним и... Нет. Нет-нет-нет-нет. В последнее время он только и делал, что думал о Коге, только о нем, Кога то, Кога се. Это было абсолютно ненормально. Если уж и сходить с ума, то другими путями. Не зацикливаясь на одном человеке. — Шляешься в темноте один... — Подозрительно? — резко прервал его Рюки. — Нет. Подумав, Рецудо добавил: — У меня сейчас перерыв. Остынь. Ты просто встретился на пути. Что ты делаешь... тут? Черти где? Около озера не было никаких дорожек, парков, это была дикая зона, как лес на острове, где проводился турнир Ассоциации два года назад — Рюки был там вместе с Ямашитой, когда тот посещал могилу Токиты Омы. Странное зрелище, право. Почти пугающее. Рюки не терял дорогих себе людей... до этого момента, а потому ему странно было думать, что кто-то мог утратить что-то (или кого-то) настолько важного и так долго горевать об этом. Может, в конце концов он забудет Когу. Но Ямашита никогда не забудет Ому. Подкинув банку в руке, Рюки замахнулся было — но подумал, что мусорить нехорошо, да и Рецудо бы точно такого не оценил, а потому опустил руку. Он медленно покачал головой, словно не решаясь признаться. — Тренировался. Послезавтра мой бой. Не хотелось бы проиграть. — Я думал, бешеной псине нет дела до Ассоциации, — со смешком заметил Рецудо. Рюки бросил на него уничтожающий взгляд. — А ты знаешь, что еще делают бешеные псины? — И что же? — Очень больно кусаются. И рванул вперед. Рецудо оказался слабее, чем ему думалось (или намеренно подыгрывал) — и, прокатившись вместе несколько метров и остановившись, Рюки оседлал его сверху и сжал пальцы на плечах. В обычном бою, окажись он в подобной выигрышной позиции, он мгновенно бы сжал глотку Рецудо и переломил бы ее, не дав тому даже секунды на размышления и попытку выцарапать глаза. Но Рецудо не был противником — раздражал, конечно же, но не настолько — а потому Рюки лишь опасно сузил глаза, после чего наклонился ближе. И замер, когда тот, даже бровью не поведя, вдруг бросил: — Гав. ... а? И расхохотался, словно не чувствовал от Рюки никакой угрозы. Отпихнув его в сторону, пока тот был слишком ошарашен, чтобы предпринять что-либо в ответ, Рецудо уселся на траве и смял в пальцах сигарету, после чего отшвырнул ее в траву. Пронаблюдав краем глаза за тем, как искра постепенно затухала во влажной траве, Рюки медленно перевел взгляд на сына председателя Катахары и недоверчиво наклонил голову набок. И что это должно было значить? Достав новую из пачки, Рецудо услужливо предложил ему одну. Вместе они закурили, смотря на отражение луны в озере. Рюки едва не закашлялся — он, конечно, в далеком прошлом пробовал закурить, но научиться делать это элегантно и красиво так и не сумел. — Ты думал о том, что будешь делать, если не найдешь своего приятеля? — вдруг спросил он. Рюки думал, конечно же. Первой его мыслью было явиться к Акойе и склонить голову, чтобы тот лишил его жизни как можно более милосердно — тот так умел, если найти подход и попросить осторожно. Потом он размышлял о том, чтобы вернуться в Изнанку. Или отправится в путешествие по миру, стараясь прожить такую жизнь, чтобы, если вернуться к Коге на том свете, сказать ему искренне, что это было весело. Думал, но ничего из этого ему не нравилось, а потому он лишь дернул плечом, не отвечая. Рецудо продолжил наблюдать пустым взглядом за отражением в озере. — Стоило бы подумать. — Не хочу. Только голову забивать лишними мыслями. — Хочешь сказать, бешеные псины еще и лишние мысли имеют? Нет, ну это уже просто глупая провокация. Но здорово отвлекала от негатива, правда-правда. Бросив на Рецудо ироничный взгляд, Рюки фыркнул. — Что ты хочешь? — Я думал... о кое-чем, — вдруг произнес он, немного помолчав до этого. — О том, что бешеных собак надо держать на цепи, иначе ничего хорошего из этого не выйдет. Сейчас он явно говорил не о Рюки, и тот мог лишь смутно догадываться, о ком на самом деле шла речь. Тут даже провалы в памяти не давали подсказок. Видимо, что-то извне зоны знаний Рюки. — Вряд ли ты знаешь чувство, когда кто-то, на кого ты равнялся всю жизнь, добился всего сам, а ты можешь лишь копировать этот успех. У тебя-то все уже есть. Глупое чувство... Да, Рюки не знал такого. Но очень смутно понимал. Очень. Может, это была простая солидарность — вполне распространенное явление в нормальном обществе, том, что было жутко далеко от Рюки и ему подобных. Он все еще плохо понимал, зачем Рецудо говорит ему это, но, наверное, тот вел к чему-то — к чему-то, что было связано с Рюки. — Химуро говорил, что ты хороший боец. Держишь себя под контролем. — Химуро много говорит в последнее время... Странно, что они пересеклись... — В любом случае, его мнению я могу верить, — затянувшись, Рецудо хмыкнул. — Давай я скажу прямо. Я немного слышал болтовню отца и старика из клана Курэ, и они считают, что твой приятель — уже не жилец. Ты здорово игнорируешь провокации противника. Мне доложили о том человеке, Эдварде Ву. Ах да, вот какое у него было имя... Услышав это, Рюки даже не расстроился. Или удивился. Он понимал, что вероятность того, что Кога будет жив после всего этого — и особенно посылочки в виде глаза — крайне мала. Его не поразило собственное равнодушие, лишь то, что он так спокойно осознал это. Значит, он и правда сходит с ума. Правду сказал тогда Коге. Проведя рукой по шее, Рюки тяжело выдохнул. — И к чему ты ведешь? — Может тебе направить свою энергию на что-то более полезное? Их взгляды пересеклись, и Рецудо ухмыльнулся. — Например, работать на семью Катахара. — Защищать твоего отца? — Рюки скривился. Вот уж, ему не нравилось подчиняться кому-то, кто плел такие паутины интриг. Если так пойдет дальше, он скорее останется с Ямашитой... если, конечно же, Кога не вернется, а Рюки не попадется под руку Акойе и останется в ясности ума. Но Рецудо лишь издал смешок в ответ на это. — У отца и так есть бешеные собаки под боком, — он ухмыльнулся. — Я предлагаю поработать на меня. Ну, если все провалится... Хотя если не провалится тоже. Странное внезапное предложение. Рюки хорошо чувствовал подвох в чужих словах — вечная погоня «Червя» имела свои необратимые последствия, из-за чего он редко доверял другим и полагался в основном на себя. Но Рецудо не врал, он говорил честно... или, во всяком случае, скрывал часть информации, но то, что доносил сейчас до Рюки, было правдой. И это было подозрительно. Почему? С чего такое предложение? Или семья Катахара поняла что лучшие бойцы на свою службу получались из тех, кто родился в Изнанке? После того, как распробуешь нормальную жизнь, невозможно вернуться туда. Рюки это хорошо понимал. Он задумался. При любом раскладе, он не сможет просуществовать у Ямашиты вечно — когда-нибудь им с Когой придется съезжать. У него не было образования, документов, по сути такого человека, как Гао Рюки, не должно было существовать. И такой вариант выглядел заманчиво... Но вместе с тем, если он согласится, то это будет предательством собственных же идеалов, где он окончательно уйдет от битв. Связаться с семьей Катахара — себе дороже, помнил он. Этого никто не говорил, но подразумевали. Читать между строк было легко. Если Кога не вернется, это лишь усугубит ситуацию. Если вернется — то что будет с ним? А потому, чуть подумав, Рюки поднял голову. И дал свой ответ.