пожиратели солнца коулуна

Второй день сопровождался голосами Саяки и Фудживары. Они оглашали начало боя, представляли противников и точно так же вместе объявляли победителя. Их голоса звучали восхищенно, торжественно, равнодушно к победе какой-либо стороны. Настоящее мастерство. Катахара Саяка действительно переняла эту черту от своего отца. Яблочко от яблони. Настал третий день. Последние бои. Те, ради которых толпа затаила дыхание. Рюки тоже. Он не ожидал от себя... тем более, перед своим же боем, но голодным взглядом смотрел за тем, как на арене шел бой двух бешеных собак. Тех, о которых говорил ему Рецудо, вестимо. «Клык» против «Клыка». След старой Ассоциации, принадлежавшей еще Мецудо, и новая звезда, расцветшая на руинах «Чистилища». Ужасающее зрелище. И, когда бой был завершен — когда брызнула последняя кровь, когда зал затих в ужасе, когда все бойцы уставились на арену в панике... Мысль пришла в голову Рюки — выбора у него не было. Лишь победа. За ним были еще бойцы. Если он проиграет, они могли перетянуть одеяло успеха на сторону Ассоциации. Но почему-то, видя, как Юмигахама непобедимой стеной возвышается над своим предшественником в звании «Клыка», он чувствовал, как пульсирует жилка на шее в ярости. Он сделает это не ради Ассоциации, не ради себя, не ради даже Коги — просто потому, что его это взбесило. Ради Ямашиты. Хватит проигрышей. Юмигахама, грязный предатель, заслужит поражения, как и его соратники, как и его покровители, как все те, что вырастили это чудовище. Рюки не должен был ощущать ничего из-за этого, из-за проигрыша человека со своей стороны, но почему-то это его дико вывело из себя. Бессмыслица какая. Или он начал понимать то, что другие называли эмпатией? Саяка медленно поднялась с места, глаза ее сверкали странным пламенем, и, вскинув руки, она громовым голосом проревела: — И у нас побе-и-и-и-итель! Юмигахама-а-а-а Хика-а-а-ару! «Шестой Клык Мецудо» выходит победителем из поединка-а-а-а! Хотя победителей «Чистилища» всегда объявлял Фудживара. Что-то в этот момент в воздухе поменялось. Сам Рюки находился в коридоре, что вел на арену — он собирался выйти на поле сразу же, но теперь понимал, что, наверное, подсознательно просто хотел подобраться к этому бою поближе, увидеть собственными глазами... Его схватка вряд ли начнется скоро, учитывая, сколько крови было на ринге, и он не знал, было ли это благословением свыше, чтобы он морально подготовился к собственной бойне, либо же наказанием и оттягиванием важного момента. От мыслей его отвлекли ударом чего-то прохладного по затылку; оглянувшись, Рюки вперился разъяренным взглядом в Химуро — мыслями он сейчас был далеко, в собственном гневе. — Вау, приятель, — тот вскинул бровь и протянул ему банку клубничной газировки. — Так расстроился из-за поражения? Ты вроде не был знаком с... — Не знаю, — выплюнул Рюки, но был абсолютно честен. — Не могу понять. Мне должно быть плевать, но... Я думаю об этом и... Он покачал головой, схватившись за виски. — Дерьмо-дерьмо-дерьмо... Глядя на то, как тот нервным взглядом уставился в пол, Химуро лишь покосился в сторону, после чего, как бы невзначай, пробормотал: — Акойя тут привет передавал. То есть, он просто просил передать, что готов помочь тебе в случае чего... — после чего перевел многозначительный взгляд на замершего Рюки. — Ну, знаешь. Свернув шею. Я бы не советовал тебе с ним якшаться, на самом деле. Так, дружеский совет. — По-моему я еще тебе при первом знакомстве сказал, что меня не нужно поучать. Вяло улыбнувшись, Рюки выхватил банку газировки из рук Химуро, после чего опустил на нее взгляд. Прохладная. Приятная. Ладно, может, он прекрасно понимал, почему Коге нравилась эта дрянь. Какая глупость. Даже не будучи тут, он все еще продолжал влиять на его жизнь, раз за разом... Повертев банку в руке, Рюки со вздохом вернул ее Химуро. — Ладно. Давай после боя. — Знаешь, ты справляешься лучше, чем я думал, — пробормотал он вдруг. Да уж, Рюки был согласен. Он тоже чувствовал — пока что он контролировал себя намного лучше. Сложно было сказать почему, может, он просто понимал источник своей ярости, а потому мог его вовремя погасить. С другой стороны, как он помнил со слов Шунки, точно такой же поехавший, даже зная причину своих вспышек гнева, все равно ничего не сумел сделать. Выходит, Рюки попросту лучше контролировал себя. Был не таким психопатом, как опасался. Может, Акойя это чуял, а потому не убивал его до сих пор. Как тогда, на арене. Что-то подсказывало, что даже телохранители Мецудо не смогли бы остановить его в случае чего. — Как думаешь, я справлюсь? — вдруг бросил Рюки. Химуро лишь недоуменно вскинул бровь, после чего покосился за него — на арену, где сейчас что-то творилось. Юмигахаме тоже здорово досталось. Кровавый поединок. Те, кто служил под Мецудо, были настоящими монстрами. Стоило ли расценивать предложение от Рецудо как комплимент в таком случае? Причмокнув, он, наконец, выдохнул. — А хер его знает. Выбора у тебя нет. — То есть, победа. Это вызвало легкую улыбку на губах у Рюки, и он с благодарностью взглянул на Химуро. Связи делали слабее, но, вместе с этим, было легче преодолеть некоторые трудности. Может именно поэтому он еще не свихнулся, в отличие от того парня — потому что рядом сновали Ямашита, Химуро, Кокуро и Хосэ. Да, черт с ним, даже Акойя. Связи делали слабее, но вместе с тем — сильнее... Идиотизм... Дед был бы не рад услышать это. — Все наши в ужасе, думаю, — Химуро изогнул губы в вялой ухмылке. — В смысле, столько надежд было на Агито, и в итоге... — Это потому что он вернулся. Те, кто начинают новую жизнь, а потом возвращаются, всегда заканчивают плохо. Голос у Рюки сел, но он знал, что говорит правду. Так было всегда. Вернись сейчас Рюки в Изнанку, его, скорее всего, скоро нашли бы в канаве с перерезанной глоткой. Если начинаешь новую жизнь, то не смей возвращаться. Но что-то глубоко внутри подсказывало ему, что он ее совершил — в тот самый момент, когда переступил порог дворца Катахары и попросил взять его на Кенган матчи. Словно он уже бывал тут... Он тоже вернулся. Он тоже закончит плохо. Шунка знала, кем он был на самом деле. И в ужасе Рюки взглянул на свои ладони... После чего резко поднял взгляд на Химуро. Тот смотрел на него, не мигая, и, облизнув внезапно высохшие губы, Рюки вдруг пробормотал тихо: — Ты давно знал? Мое настоящее имя? Гнетущая тишина. Затянувшись, Химуро качнул головой. — Я удивлен, что ты сам догадался... — Рецудо знает? Или предложение сотрудничать было основано именно на этом?.. Когда Химуро покачал головой, что-то внутри Рюки отлегло, и, облегченно вздохнув, он прижал все еще прохладную банку ко лбу. Он сделал это. Он, все же, признался себе. Связал ниточки, предположил... Кажется, даже угадал. Только вот никакого облегчения это не принесло. Или тяжелого чувства в груди. Лишь осознание, что теперь ему придется искать информацию о прошлом еще тщательней, ведь Гао Рюки никогда не существовало, был лишь один человек, и имя ему было... — Кто-нибудь еще? — бросил он. — Акойя и его хозяйка. Думаю, больше никого. — А Мецудо? Рюки резко скосил взгляд на Химуро, и тот замер, явно в замешательстве. Старик был хитрым. Старик наверняка все прекрасно понимал. И тогда, направив Рюки к Ямашите, он тоже что-то планировал... Только вот что? Не плясал ли сейчас Рюки по его дудку, сам того не понимая? — Думаю... Думаю, да. Но... Но не более. Они оба замолчали. Что нужно было еще сказать? Признаться, что не такого Рюки хотел перед собственным боем? С другой стороны, это принесло успокоение — крохотное, почти незаметное, но Рюки убедился в двух вещах. В том, что он действительно был ненормальным, и пути назад для него, как мечтал Кога, не было. И в том, что начать новую жизнь было куда проще. Он контролировал себя сейчас, теперь. Спали оковы божественного образа Токиты Омы. Он осознал, насколько слепой была эта вера. И глупой. Когу он не боготворил. Кога был его другом, кем-то больше. Равным. Химуро лишь недоуменно вскинул бровь, когда Рюки вдруг залаял сдавленным смехом, после чего вдруг фыркнул тихо: — Что, крыша едет, дом стоит? — Не знаю, что думать, — Рюки пожал плечами и с улыбкой посмотрел на Химуро. — Так глупо. Черт возьми. Я ведь, по сути, ничего и не вспомнил. Просто понял, что тот психованный парень, о котором вы все говорили, это ведь... Это ведь я. Знаешь, из всех открытий за этот год... Это самое ненормальное и тупое. — Ну, знаешь, как говорят? Затянувшись, Химуро выдохнул Рюки в лицо сигаретный дым. — Дураки учатся на своих ошибках. — Надеюсь, они послужат мне хорошим уроком, — со смешком бросил Рюки. Понятное дело, что ничему он не научится. Но постарается. Узнает больше, потом, после боя. Из которого обязательно выйдет победителем. Ведь выбора у него не было. Надо было помочь Ямашите, ведь тот был... Ладно. Это было неважно. — У меня к тебе просьба, — вдруг обратился он к Химуро. И спустя час, он сделал шаг на арене. Свет софитов освещал все вокруг ярким белым светом, вокруг шумела толпа, ликуя и желая увидеть еще один бой, что закончится кроваво. После того зрелища, что произошло до этого, они иного и не желали. Рюки не знал, хотел ли он поддержать их жажду, или же разочаровать. Но этого его сейчас ничуть не беспокоило. И, когда он увидел, как встает на ноги Саяка, как меняется ее лицо после донесенного сообщения, он вдруг ощутил внутри странное пугающее спокойствие. Все это было неважно. Он все сможет. Коге надо было лишь дождаться. Голос Саяки не дрогнул, когда она объявляла его выход: — ... Гао Рюки!.. Также известный, как «Прекрасный Зверь»!.. Слышала ли ты сейчас это, Шион? И, когда навстречу ему вышел противник, Рюки не изменился в лице. Лишь вздрогнул, когда тот резко стянул капюшон. Потому что... Узнал.