пожиратели солнца коулуна

Сил двигаться не было. Сколько он пробыл в этом месте? Дни? Недели? Время потеряло свой счет в кромешной тьме. Есть хотелось жутко, но еды тут не было; да и кусок в горло не лез от той какофонии запахов, что тут царила. Хотя нет, вранье. Он бы сейчас и тухлятину сожрал за милую душу. Лежа на спине, Кога пустым взглядом смотрел вперед. Он бы сказал, что сверлил потолок яростным взором или что-нибудь эдакое, что обязательно оценил бы Нитоку, но он не был мастером словесного дела, да и темно тут было так сильно, что никак такое провернуть было нельзя. В животе урчало. В мертвой тишине этот звук казался пугающим. Впрочем, Кога привык. За столь длительное время-то. Он чувствовал, как с каждым разом, когда он проваливался в сон, сил оставалось все меньше. Прошло некоторое время с бойни. Он убил всех; может, Аканэ тоже постаралась, но в итоге единственным выжившим оказался он. Мысль о том, что столько крови пролил тут один лишь он заставляло живот скручиваться в тугой узел. Его бы стошнило — тошнило первые дни — да вот только было уже нечем. Если только желчью. Пить хотелось жутко, вода тут была, ржавая, но так мало, так мало... А как же ему хотелось есть... Так плохо... В темноте он выскребал послания. Для него. Какие поймет лишь он. Кога был уверен, что когда-нибудь это место найдет Рюки. Тот наверняка шел по следу в своем странном безумном настроении. Очень не хотелось этого, потому что бешеный Рюки был готов на что угодно, но где-то глубоко внутри Кога надеялся, что в конце концов тот найдет его. И вытащит отсюда. С мыслями об этом он засыпал и просыпался; бредил этими мечтами в полудреме, уже не в силах двигаться. Там, во снах, Рюки стоял рядом с ним. Он что-то говорил, протягивал ему руку, но Кога его не слышал. Он лишь смотрел мутным взглядом на расплывчатый знакомый силуэт, у которого не было лица. Не было голоса. Он уже не помнил, как выглядел Рюки. Как звучал. Вместо него, иногда, он видел Токиту Ому — его образ Кога отчего-то помнил четко. Может потому, что все это было из-за него. «Червь» охотился за ним. За Рюки — потому, что он выглядел как Ома. Кога пришел на подпольные бои из-за него, весь последний год случился лишь потому, что два года назад Токита Ома избил его в подворотне, унизил и обозвал слабаком. Теперь Кога был силен, куда сильнее, чем после всех тренировок, что проходил у Ямашиты, но... Токита Ома был мертв как два года. Все это было тщетно. «Это — бракованная серия», — слышал он временами разговоры, подслушанные у Ся Джи и Ву. Словно заевшая пластинка в голове. Те шептались, словно их никто не слышал, и иногда Коге казалось, что ему просто позволили это узнать, а не проигнорировали или вовсе не заметили. — «Нет смысла экспериментировать над ними. Мы потеряли пару хороших образцов, но никто из них так и не сумел освоить стиль Нико. А одного из цепных щенков своровал Мецудо. Это провал». Провал... Искусственно они выращивали тех, кто владел стилем Нико. Стилем, что нес за собой лишь смерть. Он теперь тоже им владел. И скоро поплатился за это. Так, как и подобает — умрет, забытый всеми, в далеком холодном месте. И никто больше никогда не вспомнит, что когда-то давно существовал такой человек, как Нарушима Кога. Даже Рюки. Нет. Не Кога. Кога умер в тот самый момент, когда под мостом резанул ржавым ножом по чужой глотке. Он никогда бы не убил человека — он, как Кога. Стоило оставить прошлое, то, в котором еще ничего не произошло, в котором было хорошо, и принять ужасающее мерзкое настоящее, в котором именем ему был некрасивый пустой номер. Двадцать Девять. Как же скрутило живот... Почему Ся Джи не приходил? Этому обмудку было мало? Он решил заморить его голодом? Кога крепко сжал зубы, чувствуя, как пульсирует жилка на шее. Разбить бы этому ублюдку ебало, так, чтобы почувствовал! Выцарапать бы глаза! Выпустить бы... Нет-нет-нет-нет. Нет. Нет. Надо сдерживаться. Свернувшись клубочком, Кога закрыл уши руками, пытаясь игнорировать урчание. Как же он хотел есть!.. Они решили добить его, да? Заморить голодом. Бракованная партия, все это дерьмо... Смысл был устраивать эту чертову бойню, если в конце концов они решили бросить его тут, в месте без света и звуков. Чем дольше шло время, тем сильнее он сходил с ума. Сходил с ума... В голову Коги закралось страшное подозрение. Может, в этом и был весь смысл? Сейчас они дождутся, пока он полностью не свихнется, не чокнется тут наедине с кучей трупов, а потом вытащат и промоют мозги? Звучало абсолютно ненормально, но отчего-то казалось, что да. Так наверняка и было. Если он все еще был в сознании размышлять адекватно после стольких дней голода. Голода... Они решили доломать его. Не открывали двери, но не ждали, что он умрет от голода. Они выжидали, пока он осознает, что пища была тут все это время. Рядом с ним. Рядом. Целая куча мясного фарша, разорванного на куски им же самим. В ужасе сжав голову, Кога резко распахнул глаза и покосился в сторону — туда, где предполагал, что находилось тело Аканэ. Убитая им... Уже холодная, гнившая у него на глазах... Рот наполнился слюной и желчью. Его опять стошнило. Тяжело дыша, Кога держался за волосы — то, что от них осталось. Он не мог этого сделать. Проше было умереть с голоду, чем согласиться на эту мерзость. Он ведь никогда не сумеет поступить так омерзительно, бесчеловечно... И так убил ее! Лишил жизни, выколол глаза. Чужая кровь на пальцах подохла, свои раны начали постепенно заживать, но он до сих пор чувствовал их стальной мерзкий запах. Он не мог, просто не мог... Но так хотелось есть!.. Я выберу тебя. Вместо моей сестры. Потому что ты еще жив. Так она сказала, да? Аканэ, верно? Она выбрала его вместо дорогого, но уже мертвого человека. Она дала ему возможность прожить дольше, потому что Кога был жив. И сейчас... она же могла подарить ему возможность выжить вновь?.. Нет-нет-нет. Блять! Нет. Ни в коем случае. Сжавшись в клубок, Кога замер. Надо было сдаться. Он умрет тут от голода, это будет жалкий, но хороший финал. Потому что он останется просто убийцей, а не животным, что дорвалось до человеческой плоти. Но чем дольше он думал о том, чтобы умереть тут и закончить страдания Рюки — а тот наверняка искал его, не высыпаясь, не давая себе отдыха — тем больше он осознавал, что хотел жить. Не умирать. Он еще раз покосился в ту сторону, откуда доносился запах с гнильцой. Пальцы опускались по голове все ниже и ниже, к затылку... Он не должен был. Это было неправильно. В голове всплыл образ Рюки, расплывчатый. И остальных — дяди, Ямашиты, Акиямы. Они улыбались, они были счастливы. Кога хотел к ним. А чтобы оказаться там, ему попросту нужно было выжить. Пальцы сами легли на затылок. И нажали — прямо в то место, где проходил шрам. Все было к лучшему. И в темноте раздавалось лишь чавканье. Затем, дверь в подземелье отворилась.