пожиратели солнца коулуна

Внутри воняло каким-то дурманом, травами, чем-то очень сладким. Химуро не нравились такие запахи — они несли с собой воспоминания об Изнанке, о самых злачных местах, которые там были. Он раз за разом сравнивал Коулун со своим родным домом, и после этого его всегда настигала мысль. Почему Кирью Сэцуна, так бежавший от прошлого и себя, решил обосноваться тут? Это было нелогично, если подумать. Все это место было сплошной больной раной для тех, кто ненавидел Изнанку и старался избежать любых ее упоминаний. Почему же Кирью... Рюки... Химуро не знал, как его теперь называть. Это место напоминало о нем, настоящем — такое же фальшивое, приторное и гадкое. Идеальное обиталище для Сэцуны. Обведя взглядом толпу, Химуро на мгновение задержался на парочке людей, что покосились на них. Они втроем, без Никайдо, выделялись здесь жутко, и становилось понятно, почему их присутствие заставило всех мгновенно переключить все внимание на них. Приметив, как побледнел Химуро, Никайдо лишь хмыкнул. Он поманил их втроем пальцем за собой, явно зная об этом месте куда больше, чем полагалось. Но это — его родина, напомнил себе Химуро. Наверняка Никайдо, как ассасин, часто бывал в Коулуне. Может, Гуаньси был таким же наемным убийцей, как и эта бестолочь, а потому они друг друга знали. Оставалось лишь надеяться, что компетентности у него было поболее, чем у Никайдо, потому как его выходки... Да, его выходки... Словами было не описать, что Химуро о них думал, а думал он о них много, и все из этого не прошло бы цензуру. Затем, они прошли по коридорам глубже. Все это время Химуро хмурился, Хосэ зевал, а Кокуро грациозно ковырялся мизинцем в ухе. Отличная команда, ничего не скажешь. Вот так они и придут к Рюки и скажут: «Эй, приятель! Мы нашли тебя спустя полгода, не хочешь продолжить морально разлагаться, пока ищешь с нами наверняка мертвого человека? Кстати, он скорее всего мертв из-за тебя! Ну это ничего, главное, что ты с нами, ведь твой психоз прогрессирует от этого даже больше!» Чем больше Химуро задумывался об этом, тем больше понимал, насколько глупой была эта затея. Они могли поискать Когу втроем, ну, то, что от Коги осталось — если тот был еще жив, конечно же, хотя останки тоже были бы ничего. Надо же отдать что-то семье. Но нет, он решил позвать Рюки. Того, кто сначала свихнулся из-за Токиты Омы (мертв), а потом поехал крышей из-за Нарушимы Коги (предположительно тоже мертв). Сказать бы, что имя Кирью несло за собой смерть, только вот Химуро понимал, что все было наоборот. Его просто тянуло к обреченным. Какая-то грустная тенденция. В комнату, в которую завел их Никайдо, был мерзкий розовый свет, воняло все теми же сладкими цветами, а еще... Самым ужасным... Когда Химуро увидел это, он растерянно заморгал, а прошедшие следом Кокуро и Хосэ мгновенно изменились в лице. И если у зубах у первого сигарета резко поднялась, то Хосэ лишь осуждающе посмотрел сначала на зрелище перед собой, а следом на довольного Никайдо, после чего, указав на непристойное зрелище пальцем, заявил: — Если ты позвал нас чтобы шокировать, то я переломаю тебе ноги. — Ну, это кто кому переломает... Никайдо гордо фыркнул, уверенный в своих силах, и Химуро лишь мысленно отметил, что вряд ли парень, слившийся в первом раунде давнишнего турнира, сумел бы противопоставить человеку, что поломал руку Юмигахаме Хикару. Который в свою очередь устроил кровавую бойню с Кано Агито на соревновании с «Чистилищем» и вышел победителем. Впрочем, озвучивать своих мыслей он не стал, лишь ехидно хмыкнув в кулак. Однако, от зоркого ока Никайдо это не укрылось, хотя он и дал понять об этом лишь недовольным взглядом. Развернувшись к непристойному зрелищу, он, цыкнув, махнул рукой. — Гуаньси, — он говорил на японском, на удивление. — К тебе гости. Забудь про девочек на пять минут. Ответом ему послужила фраза на мандаринском, и Никайдо нервно дернул бровью. Его там что, оскорбили? Пока лицо китайского убийцы переливалось всеми цветами радуги и прочих спектров, Химуро вновь скосил взгляд на сцену перед собой. Огромная кровать с прозрачными шторками, в центре которой находился тот человек, которого Никайдо назвал Гуаньси. Темноволосый одноглазый юноша, наверное, самого Химуро ровесник, вокруг которого развалилось несколько оголенных девиц. Все они выглядели так, словно только что закончили невообразимо дикую оргию, и Химуро где-то глубоко в душе ощутил, как засосало у него под ложечкой от зависти. А он-то Саяку даже уломать не смог!.. Чертов Рецудо. Глаза у Гуаньси были темными, глубокими. Нельзя было понять, куда именно он смотрел. Опустив сигарету изо рта, он сказал что-то еще, отчего Никайдо сильнее напыжился, после чего, с явно заметным акцентом, заговорил уже на японском: — Вы пришли на «Железный Веер»? Это тот турнир, о котором говорила Барбара, напомнил себе Химуро. Он сузил глаза и хотел было уже спросить, но внезапно Хосэ опередил его, выступив вперед: — Это разве не чисто женский дивизион? — Только в Ямато, — архаичненький способ назвать Японию. — У нас это смешанные бои. Вы хотите попасть на них?.. С кряхтением, Гуаньси поднялся. Он был довольно хорошо сложен, и, чем дольше смотрел на него Химуро, тем больше понимал, что ничуть они не ровесники. Просто лицо у него было молодым, очень юным, шрамы и нагой торс явно давали понять, что ему, наверное, было около сорока. Поразительно. Впрочем, те, кто якшался с «Червем»... Химуро резко скосил взгляд в сторону Никайдо, но тот продолжал возмущаться себе под нос на родном языке. Нет, уж кто, а Никайдо точно не шпион. Слишком бестолковый и подверженный эмоциям. Девочки, облепившие Гуаньси со всех сторон, недобро покосились на вторженцев. Краем уха Химуро услышал, как наклонившись к Хосэ, Кокуро вдруг прошептал: — Я, бля, такое в фильмах видел. — В порнушном? — лицо Хосэ приобрело страдальческие нотки. — Вот именно! В конце там, правда, устроили резню. Но тут ножей вроде нет... Нет же? — Иногда я думаю, что должен поработать над твоим вкусом. И много чем другим. И, главное, запретить тебе смотреть эту порнушную дрянь. — Не, ну я все понимаю, но не это!.. Да уж, подумалось Химуро, ему тоже хотелось бы поработать. — Дамы, отложим все на потом, — проговорил Гуаньси, когда девицы зашептались, после чего поднялся. Вид чужого хуйца никак не располагал к переговорам, и, уставившись на чужой половой орган, Химуро задумался не только о таких вещах, как смысл бытия, но еще и о том, что он попусту тратил свое время тут, с парнем, который в окружении гарема верных девиц попросту проводил время в притоне. Может, это был не тот Гуаньси?.. Никайдо ошибся? Химуро всерьез задумался об этом. Но вздрогнул, отвлекшись, когда раздался звон колокольчиков. Из соседней комнаты, в легком белом платье, вышла она. Чертова лисица с колокольчиками. Кокуро и Хосэ мгновенно перестали спорить и мрачно уставились на нее — с них спала маска веселья, они были напряжены, натянуты, словно тетива. Химуро и сам чувствовал, как билась жилка у него на шее, но он выжидающе смотрел на девицу, пока та размеренным шагом подходила к постели. Многозначительно переглянувшись с Гуаньси, она коснулась губ пальцами, после чего перевела многозначительный взгляд на Химуро. — Я рада, что ты нашел меня. — Решила поиграться с нами еще раз?! — зашипел Химуро. — Где Рюки?! Где, черт возьми, Кога?! — О, вы найдете их, непременно... — со вздохом произнесла она, медленно опустившись на кровать. Гуаньси сел перед ней на колено, после чего потерся щекой о руку. — Я бы сказала, вопрос должен быть поставлен иначе. — Иначе?! — взвыл Химуро. У него сдавали нервы, и, приметив это, Хосэ отпихнул его в сторону и стальным тоном проговорил: — Мы пришли сюда не для того, чтобы слушать твой бред. Просто скажи, где Нарушима, и мы... — И Рюки, — добавил Кокуро. — ... да, и Гао, и мы разойдемся. Тебя не найдут с переломанным позвоночником в переулке, а мы не станем убийцами одной глупой наглой идиотки, — Хосэ солнечно улыбнулся, и эта улыбка не несла ничего хорошего. — Ну, как тебе? Когда Гуаньси резко скосил взгляд на него и начал подниматься, явно недовольный угрозами кому-то из своих девочек, девица с колокольчиками опустила руку на его голову и повелительным тоном сжала ее, заставив того замереть. Потом она резко подняла взгляд на Хосэ. Они уставились друг на друга. И замолчали. Подумав немного, она, слегка улыбнувшись, покачала головой. — Не люблю, когда мне угрожают. Так господин Ву может узнать, что вы тут. — Теперь ты нам угрожаешь?! Химуро и Хосэ заскрипели зубами, ощущая пылающую ярость, и лишь Кокуро смотрел на это дело проще всего. Пропустив большую часть разговора мимо ушей, он аккуратно, переступая через нижнее белье, валявшееся на полу, подошел к девице и, взглянув на нее сверху, вниз, с наглой похабной ухмылкой пробасил: — Что ты хочешь за информацию? — Точно не тебя, — отчеканила девица. Кокуро причмокнул и обиженно бросил: — А вот это было неприятно, милочка! Ладно, если отложить шутки в стороны. Ты же прислала то сообщение, да? — А-а-ага. — И значит, ты на нашей стороне. — Моя симпатия на вашей стороне. На стороне Коги. Гао мне все еще не нравится. — Не ебет. Ну, точнее, ебет, — он с иронией глянул на Гуаньси, после чего резко покосился на Хосэ, явно довольный своей шуточкой. Тот погрозил ему кулаком. — Ой, бля! Не ценитель юмора. Короче, где этот оболтус? Который Гао. Местоположение другого ты ж нам не скажешь, да? — Не скажу... Пока не могу сказать? Хмыкнув в кулак, девица с колокольчиками обернулась к Гуаньси. Они уставились друг другу в глаза, прежде чем она проговорила что-то на мандаринском, отчего тот мгновенно потемнел лицом. Резко выпрямившись — он был ростом ниже Кокуро, но, наверное, компенсировал это юркостью в бою — он побрел прочь, и куча нагих девиц осталась наедине с гостями. Хосэ игнорировал их присутствие, явно не желая даже думать об этом, и лишь Кокуро довольно поглядывал то на одну, то на другую. Наконец, молчание стало невыносимым. Химуро покривил ртом: — Значит, Кога жив? Он не знал, радоваться или рычать. С одной стороны, хорошо. С другой — сколько проблем это повлечет за собой... Поведя плечом, девица лишь фыркнула. Она пальцем медленно поправила сползшую с плеча лямку платья, после чего, откинув голову назад, сладким тоном произнесла: — Тяжело назвать это «жив». Но если вы выпустите на арену в качестве приманки Гао Рюки, то он точно появится. Ся Джи клюнет на это, потому что он идиот, а мастер Ву — потому что... Потому что он найдет это интересным. — Какая же ты мерзкая... Она все знала, но все равно игралась. Химуро скривился, и его лицо зеркально повторила и сама лисица. Она рассмеялась тонким звонким смехом: — О, поверь. Будь я мерзкой, они оба были бы сейчас мертвы.