пожиратели солнца коулуна

Первоначальная неуверенность Рюки сменилась мрачным равнодушием. Это был Кога. Но, вместе с этим, человека, стоявшего перед ним, ни в коем случае нельзя было назвать этим именем. И дело тут было вовсе не в таких душевных изысканиях, как раздвоение личности, или, может, начало новой жизни, когда ты глупо отрекаешься от старого «я». Как это сейчас было с Рюки, не желавшего признавать свое старое имя, но неспособного отречься от прошлого. Любой, кто указал бы на него и сказал, что перед ним стоит Кирью Сэцуна, был бы прав и неправ одновременно. Прав, потому что прошлое никуда не спрячешь, оно было тут. Не прав потому, что Рюки не считал себя Кирью вот уже три долгих года. Однако в отношении Коги подобное не распространялось. У него не было раздвоения личности. У него не было далекой прошлой жизни, от которой он отрекался или его вынуждали. Все то, что было «Нарушимой Когой» было сломано, стерто и вычищено из его головы. От Коги тут было лишь лицо, тело, бренная плоть — как угодно. Но личность, что скрывалась за знакомыми чертами, была абсолютно иная. Если там, конечно, от этой личности хоть что-то осталось. Но, за неимением возможности называть человека перед собой иначе — да и не было желания, в конце концов, Рюки спасал Когу, и было бы глупо отрицать, что он все еще пытался отыскать в старом друге знакомые черты — он продолжил называть его этим старым именем. Именем, что принадлежало к человеку, окончательно сгинувшему. Даже если им повезет и профессор Ханафуса повторит свой подвиг по воскрешению мертвеца во второй раз, то это точно уже не будет Кога. Тот, которого Рюки знал когда-то давно. Потоптавшись неуверенно на месте, Рюки пытливо уставился на него; тот же, медленно поднимаясь на ноги — шатало его знатно, неудивительно — посмотрел на него в ответ. В единственном глазу читалось легкое замешательство, смешанное со страхом, и Рюки отметил, что, скорее всего, без команд Ся Джи тот попросту не знал, что ему делать. Чертов ублюдок не оставил нужных установок... Хотя, может, и к лучшему. О том, что случилось после того, как Рюки потерял сознание, там, в Коулуне, он планировал узнать попозже. Сейчас все это не имело значения. Кога был бледен, почти бел, как бумага. Неудивительно, учитывая, сколько крови он потерял. Поломанную руку, ту, которую переломил ему Рюки, пусть и загипсованную, он неловко прижимал к груди. Все в его движениях, взгляде, тихим рычании выдавало то, что он абсолютно не знал, что сейчас делать. Ся Джи вбил в него идиотские установки, которые не работали в таких ситуациях. Но чем дольше Рюки смотрел на него, тем больше у него ныло что-то внутри. Волосы — короткие, такие же, как и тогда, на Хоккайдо. Но белые, и, Рюки был уверен, виновата в этом была вовсе не краска. Под глазами у него залегали глубокие тени, а шрамов стало значительно больше. Вены на руках взбухли. Это все из-за той дряни... Шлака. — Кога. Тот дернулся, услышав это имя. Рюки сделал осторожный шаг вперед. Он слышал позади шум — кажется, это Рецудо встал на пороге, во всяком случае, в следующие несколько секунд именно его голос донесся до ушей: — Не подходи слишком близко. Он попробует тебя убить. У него жуткий отходняк. — Поэтому вы посадили его на цепь, как дикое животное, да? — меланхолично спросил Рюки. Взглядом он уцепился за титановые — уже видел такие — цепи на руках и ногах, и, главное, шее. Губы у него исказились в отвращении. Сначала чертов «Червь», теперь это... Впрочем, что-то ему подсказывало, что это не было идеей Рецудо. Тот был простым исполнителем, не мозгом. А значит... Когда позади раздался смешок, Рюки даже не развернулся. Не было нужды. — Хо-хо, ну, в конечном итоге это самый действенный вариант. Мецудо появился за его спиной, словно призрак. Умел же ходить бесшумно... — У тебя большой опыт, да? Рюки едва сдерживался, чтобы не оскалиться. Но он понимал — рискованно. Позади у старика стояли его верные цепные псы, которые были если не намного сильнее, то минимум наравне с Рюки, а сам он едва держался на ногах. Покривив лицом, он сделал еще один шаг в сторону Коги — и, когда тот резко сорвался с места и попытался было разодрать ему лицо пальцами, замер. Цепи хорошо удерживали его на безопасном расстоянии, но сделай Рюки еще один шаг, то Кога бы достал его. Чтобы Кога и пытался убить его... «Червь» и правда уничтожил в нем все то, за чем Рюки так долго гнался по ржавым канализациям и снегам. Опустив взгляд вниз, игнорируя попытки достать его, Рюки покривил ртом, после чего обернулся к Мецудо. Хитрый старый лис выглядел спокойно и мрачно, величественно даже, и на секунду Рюки понял того придурка со ожогом на половину лица, который пытался свергнуть власть старика. Он бы и сам его убил. Но такие люди, как Мецудо, переживают всех и умирают собственной смертью. Таким удача поет хвалебные оды. — Ты уже сумел вправить мозги одному человеку, — звенящим в тишине голосом пробормотал Рюки. — Сколько это заняло тогда? — Не думаю, что есть смысл основывать свои догадки на том случае, — равнодушно заметил Мецудо. И то правда. Но Рюки это волновало мало. — Сколько?! — Две недели на то, чтобы снять поводок. И два месяца на остальное. Как долго... Рюки резко скосил взгляд на Когу. Тот уже не кидался — лишь сидел, тяжело дыша и держась за сердце. Было ли у них столько времени? Нет, не у них. У Коги. Оставалось надеяться, что Ханафуса продолжал сновать приведением где-то в глубине поместья Мецудо, чтобы, если что, оказать помощь. Это единственное, что беспокоило Рюки сейчас. Впрочем, наверное, он зря беспокоился. Кога не был слабаком, отнюдь. Он был гораздо сильнее многих, кого знал Рюки. Включая его самого. Главное, что Кога выжил. Нет, не так. Что они оба выжили. — Ничего, — вяло улыбнулся он. — Думаю, Кога справится и быстрее. Он быстро все схватывает. — Сомнительно, — вдруг фыркнул Рецудо. — Просто ты его плохо знаешь. Кога — он «городская мышь». Быстро адаптируется. — Мышь? — Ты не знаешь? Это одна из басен Эзопа, — оглянувшись, Рюки внимательно посмотрел на Рецудо. Старик же все это время молчал, наблюдая за ними из-под полуопущенных ресниц. — Деревенская мышь живет спокойно, но быт ее беден. Городская мышь питается лакомствами, но каждый день рискует умереть. Что бы ты выбрал? Помедлив, Рецудо покосился на отца — на секунду — после чего нахмурился и бросил: — Допустим, городскую. — А я — деревенскую, — облизнув обсохшие губы, Рюки покачал головой. — Кога тоже выбрал городскую. Он мало чего боится. Поэтому нам не стоит за него переживать так сильно. Верно, Кога? Тот, в ответ, лишь моргнул. После этого Рюки, взглянув в последний раз на замершего в легком недоумении — оно так откровенно читалось у него на лице, что становилось смешно — Когу, отступил на шаг назад и прикрыл глаза. После чего сознание его ускользнуло из бренного тела... Проще говоря, он отключился.