пожиратели солнца коулуна

— В Вашем состоянии, господин... — Гао. — Господин Гао, если изволите, я бы не рекомендовал вставать и двигаться ближайшую неделю. Ханафуса выглядел как всегда расслабленным с хитрой лисьей улыбкой на лице, но во взгляде его не читалось ни единого смешка — он был предельно серьезен. Аккуратно, двумя пальцами, подцепив запястье самой искореженной руки, не той, где оторвало пальцы, другой, он указал на нее и все с тем же выражением продолжил: — В обычном случае я бы дал указ ампутировать такую руку, но так как мы с Вами — люди, которые совершают невозможное, например, сдвигают собственное сердце, — в этот момент взгляд его стал хитрее, и Рюки цыкнул, вспоминая бой с Генсаем, — то я решил попробовать сохранить ее. Тем более, что щедрость господина Мецудо позволила мне провести очень дорогую и длительную операцию. Мягко опустив изломанную руку, Ханафуса в требовательном жесте потянулся за второй. Когда он коснулся места, где когда-то были пальцы, взгляд его на мгновение потемнел, но все тем же бодрым голосом он продолжил: — В любом случае, я бы рекомендовал Вам не слишком много ею двигать в ближайшие полгода, пока раны будут заживать. И уж тем более я бы запретил Вам налегать на нее слишком сильно во время боев. Я бы сказал, что запрещаю вам в принципе в них участвовать, но я довольно критично вижу ситуацию и понимаю, что такое указание никто выполнять не будет. Что же по поводу второй руки... Он постучал по раскрытой ладони костяшкой, после чего кивнул с жутко умным видом. — Пальцы отыскать нам не удалось. Вы были весьма категоричны, когда отрывали их если бы они до сих пор висели на ошметках кожи, мне удалось бы их вернуть. Но, это не проблема. Их всегда можно заменить протезами. Учтите, господин Гао, что чувствительность у таких пальцев будет отсутствовать, да и они будут гораздо более хрупкими, чем ваши оригинальные пальцы. Я оставлю телефон изготовителя господину Катахаре-младшему, если что. Это он так намекал, что знает, что пальцы все равно будут сломаны. Хитрый. — Доктор, у нас одна небольшая проблема. Ханафуса вскинул брови и удивленно посмотрел на Рюки, после чего тот указал пальцем вниз. Они оба стояли в подвальной комнате со стеклом, куда Рюки приходил почти каждый день — иногда раны начинали ныть слишком сильно, и он давал себе выходной, да и Акияма его в таких случаях уже просто запирала в комнате. И, проследив за направлением, куда указывал Рюки, Ханафуса задумчиво потер подбородок... — Я уже нарушаю постельный режим. — Ну, будем считать, что это во благо господина Нарушимы... — закатив глаза, Ханафуса отмахнулся. — Это уже не моя ответственность. Господин Токита тоже нарушал все мои указания, но, как видите, он вполне жив. Будем надеяться, что его аура самоизлечения распространится и на Вас. Ну, а если нет, то я буду только рад вскрыть Вас повторно. Это была абсолютно дурацкая шутка, сказанная с жутко серьезным лицом. Ханафуса менял настроение, словно перчатки. Но Рюки лишь слабо рассмеялся. За последнее время он привык к этому своеобразному юмору, а потому теперь уже даже не удивлялся всему тому, что говорил Ханафуса. Лишь отвернулся, махнув рукой, после чего двинулся прямиком к Коге. То, что он собирался сейчас делать... Ханафуса дал этому весьма забавное определение, что-то вроде «восстановительной терапии», но только по смыслу. Кажется, звучало абсолютно иначе. Рюки не слишком задумывался, чтобы запоминать сложные слова, которые в дальнейшем ему не пригодились бы. Спустя полторы недели после его пробуждения и первого посещения этой клетки Кога сбавлял свою агрессию по отношению к гостю, кажется, постепенно вспоминая, но продолжал относиться с опаской. Ся Джи здорово перекопал его голову, если такие воспоминания казались ему чуждыми и непонятными. Но, главное, что прогресс был. Стоило Рюки сделать лишь пару шагов за стекло, как позади раздалось: — Как только он пойдет на поправку... ментально, я удалю эту «вещь» из его затылка, — бросил Ханафуса следом. — Сейчас это лишь расшатает нервную систему еще больше. Будьте аккуратны, господин Гао. Он стал узнавать Вас, но это лишь начало. Рюки лишь кивнул. Это его уже не волновало. Ханафуса был мастером своего дела, ему можно было доверять. А остальное было за ним. Присев на пол рядом с Когой — тот лежал на спине, сверля мутным взглядом потолок — Рюки придвинулся ближе. Обычно все их контакты сводились к тому, что он очень много и долго говорил, обо всем, что только услышал за день. О Ямашите, о семье Коги, о его тупых приятелях — Кокуро и Хосэ оставили весточку, что скоро заявятся дружной шумной кучей прямиком в поместье, и никакие телохранители их не остановят. Постучав пальцами по коленям, Рюки наклонился к Коге. Раньше бы тот расцарапал ему лицо — пытался в начале — но сейчас он лишь вяло покосился в ответ. — Знаешь, за всей этой беготней мы еще тогда не сделали кое-что. «Тогда» — это, конечно же, до всей дурацкой истории с «Червем». — И уже второй раз пропустили. Считаю, это очень нечестно. Нормальные люди отмечают эту дату, а в первый раз ты нам ничего не сказал, а во второй... Ну, неважно. Рюки говорил о его дне рождения. Сам он не любил собственный, потому что слишком много нехороших событий было с ним связано. Потом, конечно, как-то забылось, но он все равно предпочитал не распространяться о нем, полагая, что это не самая интересная информация. У Коги же не было поводов ненавидеть этот день... наверное, в прошлый раз, когда Рюки спросил его прямо, он лишь пожал плечами и буркнул что-то неопределенное, вроде: — Я забыл. Но Рюки не забыл. Ему нравилось запоминать маленькие детали из окружения, потому что его жизнь была лишена целых огромных кусков. Понимание этого праздника было далеко от него, но он решил запомнить дату. На всякий случай. Жаль, что этот самый случай не наступил... по вполне объяснимым причинам. Но вот, прошел год. Один раз они забыли, второй — пропустили. В день их знакомства Коге было всего двадцать, он был на целых восемь лет моложе Рюки, теперь же ему исполнилось двадцать два... Полтора года пустой траты времени. Почти. — Поэтому я принес тебе то, за что Ханафуса точно свернет мне шею. Тот одобрительно захрустел пальцами позади, явно соглашаясь. Но Рюки спросил его перед этим. Делишки делишками, но навредить не хотелось, тем более, что Коге и так здорово досталось. Подарок никуда не убежит. А если и да, то Ома сбегает за новым. Стоил он недорого, чисто символично, но эти дни... страшные декабрьские дни можно было считать вторым днем рождения, верно? Рюки достал это из-за спины... и Кога на мгновение задержал взгляд на этом предмете. Упаковка мороженого. Клубничного. С тем самым вкусом, какой тот когда-то так любил. Рюки осторожно поставил упаковку на пол. Спустя мгновение она оказалась в руке у Коги, и он, критичным взглядом осмотрел пачку, после чего поднял взгляд смотря сначала на Рюки, а затем — вновь на мороженое. И застопорился. В его голове явно вспыхивали какие-то воспоминания, обрывки их, судя по тому, как мрачнело его лицо с каждой секундой. И, когда Рюки было подумал, что он вернет или выбросит мороженое, Кога открыл пачку... Попытался, точнее. С одной рукой это оказалось куда сложнее, поэтому, после нескольких неудачных попыток, он резко сунул ее обратно, всем своим видом намекая, что надо открыть. За все полторы недели он не произнес ни единого слова, кроме невнятного рычания. И, когда открытая упаковка мороженого оказалась у него в руках, Кога откусил... Ханафуса и Рюки замерли, выжидающе смотря на него. ... и замычал, потому что холодное мороженое вот так резко откусывают лишь идиоты. — Ну-у-у, жить будет, — хмыкнул Ханафуса. — Если не отморозит мозги. Но это будет уже твоя вина. Иногда его хотелось придушить. Внезапно, Кога резко поставил пачку на пол и, сжав ее так крепко, что чуть не выдавил мороженое, прошипел тихим мрачным голосом, так неслышно, что Рюки пришлось здорово напрячься, чтобы понять, что именно он сказал. Одно слово. Имя. Незнакомое. — Аканэ. Лицо его потемнело, и Рюки замер, видя, как Кога резко распахнул глаза. Он видел его таким лишь на Хоккайдо. Плачущим. Но, кажется, он сам этого уже не замечал. Дело было в мороженом... Отшвырнув его в сторону, Рюки схватил Когу за запястье. Надо было сказать что-то. Надо было.... И, когда тот дернулся, явно не понимая, чего именно тот хочет, пробормотал: — Кога, я... Но Кога остановил его жестом. Потому что в этот момент в его голове что-то щелкнуло, словно приоткрывшись. Рюки прочитал это по его глазам, после чего резко разжал пальцы. Это дурацкое мороженое все же принесло какой-то эффект? Но почему именно оно? Медленно Кога стер пальцами набежавшие слезы, после чего, смотря на ладонь, вдруг поднял взгляд на Рюки. Серьезный, уверенный... Это был не тот загнанный зверь, который пытался расцарапать Рюки лицо всего неделю назад. Перед ним сидел... Кога сузил глаза. После чего, хриплым тихим голосом, пробормотал абсолютно четко: — Заткнись, Рюки.