sky

весеннее солнце, издеваясь, заглядывает прямо в карамельные глаза сынмина, не позволяя ему нормально разглядеть номер подлетающего вертолёта. парень бросает быстрый взгляд на наручные часы и с облегчением выдыхает, понимая, что время ещё есть и что он не опаздывает; облаков сегодня, на удивление, совсем мало — из-за этого сосед кима не выходит на работу, посвящая целый день семье, — но вот работа самого сынмина не зависит от погоды, ведь проектировать и собирать авиационный транспорт можно и в снег, и в дождь, и в аномальную жару. нужный вертолёт прибывает спустя пять минут. сынмин привычно улыбается пожилой кондукторше, которая уже несколько месяцев не берёт с него денег, и занимает своё любимое место у небольшого иллюминатора. если видеть свой город с высоты птичьего полёта каждый день, то это совершенно перестаёт удивлять и вызывать какие-либо эмоции; а если жить на летающем острове всю свою жизнь — полёты становятся тем, без чего ты не можешь свободно дышать. их город кажется самым идеальным из всех существующих (по крайней мере, так говорят путешественники… и не факт, что говорят они об этом только здесь), но сынмин видит, как унижают бедных, как многие используют детский труд, как презрительно смотрят на тех, кто хоть чем-то выделяется из улыбчивой и «дружелюбной» толпы; сынмин слышит, что их парящий среди облаков город нежно называют «солнечная утопия», и от этого тошнит. в иллюминаторе видны уже приевшиеся пейзажи с яркими вывесками магазинов и кафе. все, кто сюда прилетают, поражаются тем, как прекрасно и ослепительно выглядит город, но лишь единицы знают то, сколько всего унылого и серого скрывается за всем этим. ким живёт среди лицемеров в городе-лицемере. бинго. наконец, вертолёт подлетает к остановке, которая находится неподалёку от работы сынмина, и парень выпрыгивает из транспорта, ещё раз улыбнувшись своей знакомой кондукторше. солнце вновь начинает донимать сынмина, хватаясь лучами за его рюкзак и жёлтые кеды, поэтому он прибавляет шаг, мечтая поскорее оказаться в своём кабинете с зашторенными окнами и с одиночеством наедине. охранник приветствует кима простым кивком, лёгкими движениями вбивая в компьютер, что работник на месте, пока специальный робот пробивает айди-карточку парня. кланяясь, сынмин проходит внутрь, вздыхая. что ж, вот и ещё один бессмысленный и невероятно скучный день официально начинается. — опять ты кислый с самого утра! — налетает на него хёнджин, широко улыбаясь. на громкий голос никто не оборачивается — привыкли уже, что хван такой шумный и непоседливый. — я хотел уже было идти, но заметил тебя и решил подождать, а ты такой грустный, я даже жалеть начал о своём решении! у сынмина на губах расцветает кроткая улыбка — он ничего не отвечает, знает, что бесполезно, ведь хёнджин, в конечном итоге, всё равно перебьёт и восхищённо будет рассказывать о чём-то своём; иногда он не понимает, каким образом они вообще стали друзьями и как так получилось, что дружат они уже больше десяти лет. они — абсолютно разные; сынмина можно сравнить со спокойными морским бризом, в то время как хёнджин — целый ураган, сносящий все препятствия на своём пути. если честно, киму нравится то, что в одной из параллельных вселенных они меняются местами и бризом выступает уже хёнджин; что в какой-то вселенной они познакомились иначе и, может быть, не так уж и быстро стали друзьями, преодолевая вместе маленькие трудности; что где-то они сейчас смотрят друг на друга совсем не так, как обычно смотрят друзья. у сынмина в голове, вообще-то, куча всего: что было бы, если они сейчас не летали бы в воздухе на огромном куске земли? что было бы, если сынмин родился бы в обычном мире, существовавшем раньше? парень чересчур много и часто думает об этом, приходит каждый раз к неоднозначным выводам, но одно понимает точно — при таких обстоятельствах он бы не встретил хёнджина. их история знакомства весьма банальна — маленькому сынмину не с кем было играть, потому что все считали его нудным заучкой и не хотели дружить. хёнджин тогда нахмурил бровки, грозно посмотрел на всех детей, которые расстроили сынмина, и протянул мальчику свой ярко-красный самолётик; улыбка хёнджина была очаровательной — сынмин ни у кого раньше таких не видел. утонув в воспоминаниях и мыслях, сынмин и не замечает, что стоит напротив двери в свой кабинет, а рядом что-то щебечет хван, не переставая улыбаться. сынмин понимает, что бесполезно прерывать его сейчас, поэтому прикладывает карту и проходит внутрь, терпеливо дожидаясь, пока хёнджин не закончит; долго ждать не приходится — хёнджин падает в потрёпанное кресло в углу и замолкает. — ты сегодня не работаешь? — спрашивает сынмин, доставая из рюкзака всё нужное и выкладывая на стол. хёнджин кидает ленивый взгляд на настенные часы и фыркает: — полёт только через три часа. никто из лётчиков, кроме меня, ещё не пришёл. да и наблюдатели, скорее всего, ещё все дома. — а ты зачем так рано?.. — тебя хотел увидеть. сердце сынмина пропускает удар, а сам он невольно улыбается, стараясь спрятать улыбку от хвана; их диалоги всегда такие — начинаются обсуждением чего-то банального и скучного, а заканчиваются флиртом со стороны хёнджина. ким, по идее, должен был уже тысячу раз к этому привыкнуть, но всё так же по-дурацки улыбается и ещё несколько минут не может успокоить сердце, бешено колотящееся где-то в районе рёбер. в итоге, хёнджин так и сидит в кресле, пока сынмин разбирается со сломавшимся двигателем одного из самолётов. приятная атмосфера и тишина придают сынмину сил; рядом с хваном (опуская то, что он до невозможности громкий) очень уютно и комфортно. сынмин чувствует себя так, будто ураган не разрушает его, а наоборот — защищает от всех раздражителей и обидчиков. время полёта приближается. хёнджин обнимает сынмина на прощание и ярко улыбается на тихое «желаю удачи». дверь за ним закрывается и ким позволяет себе спрятать лицо в руках и слабо пискнуть; кто же знал, что скрывать свои чувства к другу, обожающему флиртовать и обниматься, будет настолько тяжело. тяжелее даже, чем изобрести автопилот или вечный двигатель; тяжелее даже, чем поднять полмира в воздух. проходит чуть больше двух часов с того момента, как хёнджин ушёл. сынмину тут торчать ещё часа четыре минимум — он копается в очередном механизме, пытаясь понять, что с ним не так, когда оглушительный взрыв выбивает стёкла из рам; сынмин не сдерживает слабый вскрик. осознание всего происходящего окатывает его ледяной водой. на них напали революционеры… скорее всего, из-за кучи полезных деталей на складе. сынмин слышал, что в последнее время атаки участились (видимо, скоро будет не до «идеальной» жизни), но надеялся, что революционерам нужны только оружие, боеприпасы и продукты питания. теперь же, пораскинув мозгами, он приходит к выводу, что различные детали от авиационного транспорта будут очень кстати, если они хотят поднять мощное и огромное восстание. крики из коридора немного отрезвляют кима и он поспешно складывает в рюкзак всё лежащее на столе. сердце испуганно колотится, готовое в любой момент вырваться из грудной клетки; сынмин пару раз вдыхает и выдыхает, перед тем, как всё-таки выйти из кабинета и окунуться в оглушительный звук сирены, нагоняющий ещё больше тревоги. люди в панике убегают подальше — кто-то задевает сынмина плечом, заставляя пошатнуться и чуть не упасть. у них не раз проводились эвакуации, но когда это не учения, а реальность — становится до безумия жутко. мы можем умереть, быстро проносится у сынмина в голове, пока он сливается с толпой рабочих и начинает бежать, из-за этого взрыва наверняка кто-то пострадал. он пытается отмахнуть в сторону ужасные мысли, но не может; вокруг всё гудит, орёт, шумит — страшно; кажется, в северном крыле раздаётся взрыв. все бегут на выход, но сынмин резко замирает прямо напротив него и начинает задыхаться. хёнджин. как там хёнджин? он в порядке? он не ранен? может, ему сейчас больно? или он ищет сынмина? или он уже бежит домой? ким в панике ощупывает карманы, пока люди оббегают его, желая поскорее оказаться в безопасности, и громко матерится, понимая, что оставил в кабинете телефон. — чего стоишь, дурак?! — перекрикивает кто-то сирену. сынмин оборачивается, с некоторым облегчением узнавая в парне одного из лётчиков. — где хёнджин?! — он надрывает голос, чтобы точно быть услышанным. — он оставался в северном, когда я уходил! мерзкий страх кима почти что душит, лапищами липкими хватая за шею; сердце делает сальто и падает куда-то в район живота. там ведь… совсем недавно прогремел второй взрыв… сынмин срывается с места, бежит против толпы, игнорируя то, как ему вслед кричат «совсем придурок?! ты куда?!»; дым (или это испуг) заставляет глаза заслезиться, однако сынмин упрямо несётся к своей цели, иногда спотыкаясь. его еле держат дрожащие ноги — кажется, будто он вот-вот свалится на пол. северное крыло встречает его разрастающимся пожаром и хромающими людьми, которые стараются как можно быстрее оказаться подальше отсюда; сынмин слышит, как кто-то плачет, и вздрагивает, даже не представляя, через что все эти люди сейчас проходят. он прячет нос и рот в сгибе локтя и идёт по коридору — или по тому, что от него осталось, — стараясь не смотреть на пострадавших. в одном из последних кабинетов сынмин, наконец, находит главного лётчика, и уже хочет окликнуть его и спросить о местонахождении хёнджина, но на него неожиданно налетают с объятиями. чувствуя одеколон хвана, сынмин обнимает в ответ, пытаясь оказаться ещё ближе, и не сдерживает всхлип. хёнджин смеётся ему на ухо, шепчет: «ну, ты чего раскис? я в норме», а ким вдруг нащупывает на чужой спине что-то мокрое и горячее. он тут же отталкивает хёнджина, с ужасом смотря на свою ладонь. кровь. у хёнджина кровь; слёзы градом падают из глаз. — и ты говоришь, что всё нормально?! — взвизгивает напугано сынмин. — порезы неглубокие, — тихо говорит хван, осторожно беря в свои руки дрожащие сынминовские, и тянет обратно в заботливые и крепкие объятия, — это были всего лишь осколки стекла. всё хорошо, малыш. ну, давай, переставай плакать. сынмин судорожно всхлипывает, но успокаивается, прикрывая глаза; из динамиков всё ещё кричит сирена, но с хёнджином всё словно отодвигается на второй план. сынмину хочется сказать «пойдём домой», но хван знает его слишком хорошо — озвучивать эту мысль совсем не нужно, — он машет рукой главному лётчику, треплет волосы кима и молча ведёт его в сторону выхода. уже снаружи, оглядываясь на здание, сынмин понимает, насколько всё плохо; хёнджин отворачивает его, заставляя смотреть только вперёд.