Бытовуха Божественной Лисы

Казалось прошла целая вечность. На самом деле нет: ей казалось, что это была вечность вечности. Удивительно, что Сэнко-сан никто не заметил, хотя скорее всего её духовная сила была в тот момент на исходе, а значит для глаза человеческого она была еле-еле различима, словно сумеречная тень. Она чувствовала всем своим телом, таким ещё не окрепшим после всех потрясений и слабым, всей своей любящей материнской душой, такой лучистой и пушистой как её хвост, что Курото Накано, её подопечный, решивший передёрнуть непредусмотрительно на хентай с кицунэ, находится в беде. Даже не так, на полшага к катастрофе, к разрезанию нити своей жизни ножом безрассудного и ошалевшего от горя и страха ума… Приподнявшись с пола приквартирной террасы, кицунэ, схватив себя за колени, сжимая кумачовую ткань юбочки-хакамы, охая и ахая, постепенно встала на две свои ножки. От резкого падения её деревянные сандалии гэта, слетели со ступней, покрытых белоснежным покрывалом носочков таби, хотя последний предмет скромного гардероба Сэнко-сан успел покрыться небольшим слоем грязи да пыли. Но это конечно детали, что не так уж и важны, но немаловажны (извиняйте автора за каламбур). «Что делать мне теперь, скажи, о Инари!.. Я совсем рядышком чувствую его энергию истерзанной тревогой душеньки, Божечки!!!» — пронеслось в голове у Сэнко. Надо было решиться на подступ к сердцу грешника Курото, и как можно скорее. Кицунэ не стала долго думать и гадать, как ей дальше поступать, а вместо этого подошла к перилам террасы, взмыла в воздух, подпрыгнув, оттолкнулась и начала подниматься к крыше жилого здания, которое было для Накано, теперь стало и для неё, отчим домом… Она успела очень вовремя долететь стремительно вверх до карниза крыши, так как фигурка Курото уже была готова спрыгнуть вниз на мостовую! «Я сделаю это ради него, неважно, что сие будет мне стоить жизни!..» — мысленно воскликнула Сэнко, и спикировала прямо на грудь к своему человеческому любимцу. Накано опешил. В момент, когда он решился на шаг в пропасть, из неоткуда буквально появилась та, которой он не сможет посмотреть со стыда в глаза. Он не успел ничего сделать, даже выкрикнуть от неожиданности, ибо маленькая, но в меру тяжёлая тушка кицунэ с её пушистым хвостиком, что развивался, словно победный вымпел, сбила его с ног, от чего Курото приземлился спиной на плоскую поверхность крыши… «Какого чёрта Сэн…» — не успел произнести в смятении Накано, как кицунэ отвесила ему хлёсткую, но не очень сильную пощёчину. Личико божественной лисички было полно еле заметной грусти и строгости, она вздохнула сокрушённо и вымолвила: — Да простит меня Инари-сама за сию пощёчину, которую пришлось мне отвесить тебе, глупенький мой мальчик! Прости и ты меня… — Сэнко, сев на колени перед Курото, наклонила перед ним свою голову. — Я честно сказать ошарашен, что ты вообще вернулась после всего этого, дорогая Сэнко! — Дорогой мой, мне же нужно было подумать над тем, что случилось, ибо не могла же я всё просто так оставить, ведь тьму сие уж точно не разгонит… — промолвила лисичка. — Но почему, — вопрошал затем Накано, — почему ты меня спасла от попытки самоубиться? — Всё просто, дорогой: я дала слово себе, что никогда не оставлю тебя в горести да бедах страшных! Никогда, запомни сие!!! Я долго думала над тем, что ты сотворил… Возможно слишком уж тебя превозносила, но ведь ты живое существо, которому стоит время от времени давать себя облегчить, если можно так выразиться. Только уж найди другой объект обожания для утех своих плотских, ибо осквернять образ наш небесный недопустимо!.. — Вот оно, значит, как, — Накано потупил свой взор и вздохнул, — Прости меня, великая и добросердечная Сэнко!.. У меня нет слов, чтобы описать тебе весь кошмар, который происходил у меня в душе… Мне очень грустно и совестно, просто не верится, что я совершил такое премерзкое деяние по отношению к вам всем, кицунэ. Я всегда был и буду без ума от ваших хвостов, таких пушистых, красивых и уютных, но похоже я настолько сдерживался и долго обходился без интимных ласок, что навыдумывал столько непристойного и страшного, что даже нашёл тот треклятый видеоролик. Я должен был тебе сознаться в своих помыслах, но у меня не хватило духу, чтобы вывалить всё это на твои плечи. До последнего казалось, что самоубийство — единственный выход из всей ситуации, но твоя ручка и слова вернули меня в чувство… Правда, Сэнко, я больше не стану так поступать, если это ранит тебя и огорчает!.. Пожалуйста, помилуй и дай шанс исправить ошибки… Накано повис на плечах Сэнко и горько заплакал, сотрясаясь плечами и пуская сопли и слюни на кимоно кицунэ, сжимал крепко её хвостик. Божественная лисичка облегчённо вздохнула и пустила слезинку радости, видя, как её дорогой человек исстрадался, пришёл в итоге к правильному решению из всех событий прошедшего дня, которые вполне себе могли кончиться весьма плачевно, если бы она не успела вовремя. И пусть он изводит её роскошную одежду, Сэнко всё это вытерпит и даст утешение и наставления своему человеческому чаду… — Ну же, дорогой мой, тут я перед тобой… Видишь, не стану от тебя отворачиваться. Помочь постараюсь, ото тьмы избавлю нас обоих, а посему поплачь ещё немножечко в плечико моё, после чего вставай и иди за мной обратно в наше гнёздышко. Мне ещё стоит завтрак приготовить, ибо ты точно с голоду так помрёшь, да и убраться в комнатках следовало бы… Не будем больше говорить о сём недоразумении, так как я вижу, что ты отворил своё сердечко израненное, признав свою неправоту. Мне не стоило самой бросать тебя одного, но как стало понятно, и мне пришлось не мало слёз пролить горьких да дум передумать тягостных, — улыбнулась к концу речи своей кицунэ, тихо выдохнув и погладив по щеке Курото. — И ты больше мне ничего не скажешь? Не станешь отчитывать или там введёшь какие-то запреты на поглаживания хвостика? Тебе ведь скорее всего неприятно подпускать до сих пор меня до него… — Ох, Божечки, ты не исправим, Курото-кун: даже после всех передряг душевных всеми мыслями о моём хвостике печёшься… Что же, о Инари, делать с тобою-то? Мне бы не стоило сразу подпускать тебя до него, но ежели ты раскаялся в своих деяниях, да пообещаешь, что таких плотских ритуалов совершать не станешь, то и я постараюсь отпустить сама сие как можно скорее и позволю, как прежде было у нас заведено, гладить хвостик да нежиться в моём меху, — Сэнко строго поглядела на Накано, а затем прищурившись и наклонив голову набок, засмеялась еле слышно. — Обещаю, что впредь буду себя не так развязно вести, дорогая Сэнко, только дай возможным мне получать, как и раньше, твоё тепло и пушистый мех! Я готов даже на любую чёрную работу по дому, ублажать, как только захочешь, лишь бы ты дала свой хвостик, такой пушистый и мягкий, гладить… — Вот и славненько, милый мой! Значится, мы договорились и вполне можем продолжить жить вместе, как раньше. Только делать для меня что-то особое не стоит, ведь, главное, чтобы ты принимал заботу мою, требовать большего не стану, разве что хвостик время от времени расчёсывать да спинку мою мять после трудного денька (надеюсь, что ты не против таких моих желаний). Мне искренне радостно всем своим сердечком ощущать то, что ты смог отбросить неправильные мысли да желания, а впустить в душеньку свою сейчас лишь свет да моё тепло материнской заботы. Береги же, прошу тебя ради Инари, сей дар небес, будь рядом и стремись, как и я все свои восемь веков жизни, к тому, чтобы стать лучше и счастливее! Большего и не нужно, мой родненький… Уяян!!! Они сидели ещё какое-то время на крыше, наблюдая, как течёт равномерно утро и жизнь большого города, светит солнце, что разогнало тучи над небосводом. В то же время их души сами были освещены лишь светом взаимопонимания, радости вновь друг друга видеть целыми и невредимыми, но и покоя, что так они искали по разные стороны миров... Прошло ещё немного времени, и настал черёд нашей парочке вернуться в своё гнёздышко, аки пташкам, и начать строить дальше быт и счастье. Сэнко помогла Накано подняться с колен, а затем медленно повела его к лестнице, чтобы можно было спуститься на их этаж, дав при этом опираться на себя, так как поступь Курото была очень мягкая и крайне ослабевшая. Что же дальше преподнесёт судьба нашим героям, как развернётся тропа их жизни на следующем витке, будут ли испытания, которые подтвердят правдивость обещаний Накано перед божественной лисицей? Пусть пока это останется для нас в тайне, ибо и человеку, и кицунэ стоит подумать прежде о том, как отдохнуть и вернуть совместное житие-бытие в правильное, привычное русло… Главное, что всё плохое для них кончилось, по крайней мере на сии мгновения!