Хроники Тьмы "Шипы колятся, лоза душит"

— Приветствую, дорогая моя, давно не виделись. Ты стала выглядеть намного лучше и сочнее, чем прежде. Пройдем в дом, тебе стоит отдохнуть, а то этот дождь несколько мешает нашей долгожданной встрече. — Эдгар смотрел прямо на неё. Его лицо выглядело холодным, нейтральным, а в голосе ощущался интерес и некоторое волнение, чьи нотки были далеко спрятаны. Аберкорн снял с себя верхнюю одежду и накинул на ее озябшие плечи. Да, она достаточно промокла, но всё равно была способна защитить, по крайней мере он на это надеялся. — Спасибо… — Тихо вымолвила она сквозь посиневшие губы. Сознание плыло, и вовсе не от холода или страха, что преследовал её будто некий хищник в самом начале, а от неприятия того, что он здесь, рядом, около нее. Его тихий, ласкающий слух голос сейчас обволакивает её холодной заботой. Она не безразлична ему — это радует. Но зачем тогда, четыре года назад, он покинул её, не сказав и слова? Почему не оставил не единого упоминания о себе?.. Покорно склонив голову, она мерно зашагала по каменной кладке садовой дорожки, стараясь не промочить и так пострадавшие от непогоды ноги. Скорее всего он последует за ней, но кто знает… Дождь продолжал капать, заставляя намокать всю окружающую их землю, а также деревья, цветы и одежду двух сагнитариев. Эдгар, до этого накинувший на девушку свой плащ, не спешил убрать руки с её плеч. Он начал аккуратно водить ими по одежде, стараясь согреть с помощью этого, но также понимая, что подобное не особо способно помочь, поэтому, развернув Элизу лицом к себе, завел руки под плащ, а после обнял, крепко прижимая к себе. Хоть плоть его и была холодна, но сердце билось в жарком такте. Он не признавал чувств к ней, но тепло его груди могло бы с этим поспорить. Герцог помнил её ещё с детства. Эту выпитую кровь, столь сладкий, пленящий вкус, который сводил его с ума. Она была прекрасна, а подобный вкус мужчина больше никогда не испытывал. Но он ушёл, покинул ее, сохранив этот секрет, а также спасая их клан от вечного отречения. Сагнитарий понимал, что подобное дальше не могло продолжаться. Да, возможно, что разбил ей сердце, но ведь и спас ей жизнь. А спас ли…? Ответ на этот вопрос Эдгару так и не дался… Сложно, безумно сложно не рыдать, утыкаясь лицом в его грудь, пусть и из-за дождя слез её он никак не почувствует, но хаотичное содрогание хрупких плеч — отнюдь. Элизе казалось, что сейчас её сердце трусливо уходит в пятки, когда определено должно ликовать. Ей бы радоваться, смеяться, обнимать его крепко, целовать до безумия, но она молчит. Молчит, пугаясь, что вновь способна будет потерять его, на этот раз безвозвратно. Глупо, наверное, но девушка приходила сюда каждый новый месяц осени, забредая в благоуханные сады, теребя воспоминания. Она искренне верила, что однажды он вернётся к ней, но заброшенный и давно не искушаемый любой другой жизнью сад говорил об обратном. Это часто приводило её юный разум в тоску, а сердце топило в унынии. И вот он здесь, фантом или реальный, но рядом. Его большие руки, с длинными изящными пальцами, растирали её озябшую кожу, когда, по-хорошему, надо бы зайти в дом, укрываясь от безустанного ливня. Любовь глупа, и зачастую способна на странные неискушённому уму поступки, а она знала, что он её любил, всегда это чувствовала. Да, он никогда не говорил ей это, ни разу его губы не дрогнули в чем-то большем, нежели «мне с тобой хорошо», но этого ей было более чем достаточно. Её щеки горели, а сердце билось с прытью дикой лани, унося любые горести прочь, но только пока не появлялась она… Стройная длинноволосая блондинка с детским миловидным лицом и такой же фигуркой. Её голубые глазки-бусинки живо бегали по восхищённым взглядам толпы, когда её руку крепко сжимал Эдгар. Она была словно роза в его саду, и это читалось во взгляде. Он никогда так не смотрел на Элизу, и никогда не посмотрит. Четыре года назад, он обручился с семидесятилетней по годам, но семнадцатилетней на вид Марией, увозя себя на её родину, к которой успел прикипеть Холод, истинный, пробирающий до костей, окружил влюбленных, оставшихся в объятиях. Их тела постепенно замерзали, и только сердца продолжали пылать, толкая горячую кровь по венам, не давая замерзнуть. Эдгар стоял, он не мог проронить ни слова, его скулы замерли, то ли от холода, то ли от какого-то странного чувства. Но он продолжал обнимать девушку, ощущая дрожь её молодого тела. Мужчина аккуратно поднял ее на руки, стараясь не дать упасть пиджаку, который прежде накинул ей на плечи. Когда же девушка оказалась на его руках, Эдгар аккуратно вздохнул, но она вряд ли бы услышала, так как дождь продолжал идти, скрывая все звуки своей капелью. Сердце сагнитария начало биться ещё сильнее. Вот она, вот та девушка, которую он не мог забыть, но которую сам же покинул. В нём свирепствовало множество чувств: радость, печаль, разочарование, надежда… Ещё в поместье клана Арис он понял, что в его душе дыра, пустота, от которой оторвали самый важный кусочек, главный элемент мозаики, без которого работа не была бы завершена. Эдгар шел быстрым шагом, стараясь как можно быстрее добраться до здания. Он шёл, прижимая девушку к себе, согревая её своим сердцем. Он мог бы забрать её жизнь или же вновь просто испить крови, а затем бросить, но не хотел, не решался этого сделать. Вернее, такие мысли даже не могли появиться в его голове. Мужчина лишь желал, чтобы Элизе было тепло, на данный момент это была единственная его мысль. Сознание Элизы, словно вязкая тягучая смесь, расплывалось в крепких тисках озяблого сна — девушка теряла сознание. Нет, она не была так больна и изнежена, чтобы свалиться в обморок от холодного ливня, но он так же внёс свою лепту. Виною всему потрясение и непринятие мозгом простой стандартной истины — что её любимый человек рядом с ней по-настоящему. Она не знала, не успела спросить, зачем он тут и надолго ли, для чего приехал и почему один, ей был важен лишь факт его немого присутствия. Он был рядом с ней, крепко держа на руках, бережно прижимая к своему сердцу. Девушка хорошо помнила, как когда-то давно, ещё будучи непослушным ребенком, она часто высоко лазила по деревьям, нередко срываясь с густых тонких веток, и каждый раз он был рядом, чтобы поймать ее. Пятилетняя Элиза хватала уже давно взрослого Эдгара за нос или волосы, сильно щипая, а после обнимая со всей своей ребяческой силы, ласково называя «дядя Эдгар», с чего тот не редко смеялся, целуя девчонку в маленький носик, заботливо произнося: «Называй меня Эдгар, хорошо?» Сейчас он её так же, как и когда-то давно, бережно нёс на руках, но только она уже не была ребенком… Тучи продолжали плыть по небосводу, орошая землю, как и ранее, ледяным дождём. Когда-то это было прекрасное и цветущие место. Десятки рабочих, трудящихся на благо сада. Сотни разнообразных растений, привезенных из странствий. Огромный лабиринт, по проходам которого можно было ходить часами. В саду побывало не мало достопочтенных господ. Теперь от того величия остались руины. Насаждениями давно не занимались, а горшки, в которых ранее стояли молодые деревья, разрушились, давая корням прорасти в землю. Беседки, искусно сделанные лучшими мастерами, стали домом для насекомых, птиц и мышей. Шаг за шагом Эдгар приближался всё ближе к поместью, но, увы, прежние проходы, которые он использовал ещё в детстве, заросли. Теперь же его путь перегораживает стена. Благо, мужчина знал, что в некоторых местах она не столь широкая, а это хороший шанс. Шанс пройти через природную преграду. Через пару минут он всё же смог найти нужную часть кустарной стены. Тяжело вздохнув, Аберкорн повернулся спиной к стене, а после направился в таком состоянии прямо на неё. Если бы в руках его не было девушки, то он мог просто пробраться через заросли, но сейчас совершенно другая ситуация. Он никак не хотел навредить Элизе, а достаточно острые ветки кустарника «Рапирчатая Венера» легко бы поранили ее тонкую, пусть и склонную к регенерации кожу. Шаг, ещё один шаг. Острые шипы, словно иголки, втыкались ему в спину, руки и ноги. Они разрезали верхний слой кожи, заставляя красную жидкость сочиться из ран. Эдгар старался не придавать этому значения, всё же подобное было не в первый раз. А Элизе действительно было плохо, поэтому мужчина спешил. — Эдгар! Эдгар! Эдгар! Элиза мчалась по коридорам поместья, преодолевая на хорошей скорости один пролет за другим, пробираясь все ближе и ближе к нужной ей двери — кабинету. Она её живо открывает лёгким толчком ладони, залетая вовнутрь, и, совершенно не обращая внимания на мужчин вокруг, подлетает к объекту поиска, с налёта его обнимая, утыкаясь лицом в торс, будто довольный кот. — Нашла. — Пропевала она сладким голоском. — Элиза Миранда Антуанетта Аберкорн! Немедленно покиньте мой кабинет! Женщинам, пусть и маленьким, тут не место! — Басистый голос отца тогда заставил девочку опустить низко голову, сильнее сжимая часть одеяния в кулаках. — Ричард, позволь я провожу её к няням. — Отозвался ласкающий слух голос Эдгара. И когда отец Элизы коротким кивком дал добро, тот взял её за руку, выводя из кабинета, тихо закрывая за собой дверь. — Я кажется говорил не делать так, Лиз. Ты ставишь меня и отца в неловкое положение. — Его голос был холоден, в нем слышалось явное раздражение. — Ты не можешь вести себя так. Сходи и займись полезным делом, если так скучно, и не слоняйся по дому будто беспризорница. На этих словах, мужчина отдал малышку в руки нянечки, наказав той не сводить с неё глаз, а сам скрылся в кабинете. В тот момент, в сердце девочки, всегда стремящейся с огромной любовью к своему родственнику, зародилась печаль. Он отверг её, и постичь причину сего феномена детскому уму было не под силу. В какой-то момент Элиза замкнулась в себе, превращаясь из задорной и озорной девчонки в маленький нелюдимый комок, играясь теперь в полном одиночестве, а Эдгар посещал её все реже, уделяя внимание работе и семейному делу, но не ей, далеко не ей. В 16 лет у Элизы произошел первый контакт с темной сущностью, которая проявила себя в последствии не самым лучшим образом. Дёсны зудели, глаза жгло, а в ушах постоянно стоял непонятный гул. Стараясь уйти подальше от лишних шумов, девушка все глубже и глубже удалялась в лес, который, как и прочие земли вокруг, принадлежал её семье. Сама для себя не замечая она перешла на бег, неизвестно кого догоняя или выслеживая, но четкий стук быстрого сердца и пьянящий аромат страха и крови не давал ей остановиться или хотя бы осознать происходящее. В погоне за кем-то, она резала руки и ноги, раня их беспощадно, пока в какой-то момент её впервые удлинившиеся клыки не вонзились в жилистую шею жертвы, жадно поглощая тягучую кровь той, марая губы, щёки, шею… Лань билась за жизнь не долго, и её сердце с каждым глотком стучало все медленнее, по итогу и вовсе замирая, тогда к Элизе и пришло осознание. Да, сагнитарии по природе своей хищники, но первая отнятая жизнь давалась многим из них не просто. Попытки привести животное в чувство не увенчались успехом, а окровавленные руки, лицо и грудь заставляли себя ненавидеть. Она рыдала над трупом убиенного животного, размазывая грязными руками кровь по лицу, ненавидя себя за содеянное. В тот момент и появился Эдгар, а может он и был рядом с ней раньше, незаметно наблюдая — девушка этого не знала. Но также, как и сейчас, под дождем в поместье, он обнял её, прижимая к своей груди, тихо гладя по волосам утешая. Это была её первая охота, но далеко не единственная…