***
Его Рику никогда в жизни не пришло бы в голову везти Чуба на курорт. Он не любил вспоминать своего родного деда, особенно — с учетом своей главной тайны, о которой не рассказывал даже Клумбе. Не любил, не хотел ни знать, ни слышать — провались оно все пропадом! И будь проклято его дурное любопытство, которое довело аж до секса с Риком — только любопытство, больше ничего! Моральные нормы Цитадели несколько отличались от обычных. Некоторые Рики и Морти действительно делали это, но ведь не всякая близость должна вести к каким-то обязательствам, разве не так? Какая еще, нахуй, семья?! Юноша особо не задумывался над всем происходящим, воспринимая весь этот отдых на курорте как нелепую, но забавную игру, но теперь… Как там говорят Рики — "иррациональные привязанности"? Что ж, Чуб с гордостью мог сказать, что их у него нет и быть не может, что он свободный Морти, и никакой пьяный мудак не будет говорить ему, что делать! Их путевка подходила к концу, а это значило, что приближалось возвращение домой. Уже стемнело, за окном лил дождь, а ученый все где-то шлялся. Наверное, опять нажрался в местном баре! — Позвони ему, — проворчал Чуб, бросая вещи в чемодан. — Скажи, чтобы тащил сюда свою старую задницу! — Да ладно, — махнул рукой Клумба. — Еще не так поздно! И в-вообще, ты же знаешь, Рики не любят, когда их дергают почем зря… И все-таки, он решил написать — заглянув другу через плечо, Чуб увидел окошко с текстом: "Ты уже скоро, деда Рик? Мы скучаем!" Увидев смайлик с поцелуем в конце, мальчик скривился от омерзения. — За себя говори, я по нему точно не скучаю! — А я — да… Клумба не сказал ничего особенного, но что-то в его интонации заставило Чуба насторожиться. — М-морти, ты ведь… — он замялся, не зная, как правильно сформулировать мысль. — Т-ты… ты сильно к нему привязан? — Конечно, — Клумбу, кажется, даже удивил этот вопрос. — Как может быть иначе? Мы хорошо ладим, он обо мне заботится, и… И тут он потупился, слегка покраснев. — И-и я думаю, что он м-мне очень нравится… Вот тебе и на. Эти простые, честные слова резанули по самому сердцу, и только теперь Чуб осознал, какой он идиот. Идиот, каких свет еще не видывал! Разве могло быть иначе? На что он рассчитывал, залезая в их пару третьим колесом?! Чуб давно уже отучился плакать, но в этот раз у него едва получилось сдержаться. Не дождавшись Рика, они легли спать — точнее, Клумба лег. А он ушел, оставив на подушке записку всего с тремя фразами. "Я прощаю долг. Будьте счастливы. Прощайте"…***
Здесь, за границами зоны отдыха, было почти пусто — только голый, похожий на марганцовку песок, камни да огромная черепаха, плавающая в озере, чей панцирь отливал всеми цветами радуги на свету… Наконец-то нашелся. Уставшие, выбившиеся из сил, Рик и Клумба нашли своего беглеца сидящим у воды и угрюмо ковыряющим веточкой мокрый песок. — Ч-чуб?.. Тот даже не обернулся, только дернул плечом в ответ и опустил голову еще ниже. Взвинченный, пахнущий алкоголем Рик явно не был расположен к доброй беседе, так что Морти, сделав ему знак подождать, осторожно шагнул вперед. — М-мы тебя везде обыскались… Пошли в номер? — Идите, — буркнул Чуб. — А я тут посижу… — Нам скоро уезжать, ты помнишь? — Вот и езжайте! А я… а я тут останусь, — второй Морти раздраженно швырнул свой прутик в озеро. — Устроюсь швейцаром в этот центр отдыха, или посыльным, и-или типа того… — Здесь тех, у кого меньше четырех рук, не нанимают, — Клумба осторожно присел рядом с ним на песок. — Что случилось? — Н-ничего… Отстаньте! В-валите в свою Цитадель, и ж-живите там счастливо, только без меня!.. Здесь что-то явно было нечисто. — Твою мать, — вздохнул Рик, почесывая в затылке. — Я не шибко разбираюсь в подростковых соплях, так что, м-может, прекратишь уже дурить, и поедем домой? — Домой?! Хрипло рассмеявшись, Чуб вскочил и нервно забегал из стороны в сторону. — Ну конечно! Вы же оба такие пиздатые, вы умеете… умеете б-быть вместе, блядь, на сто лет! Зачем вам я?! Езжайте нахуй, вам без меня будет только лучше! М-мне, блядь, никто не нужен, особенно этот старый, з-зазнавшийся!.. Таким Чуба он еще не видел. Они с Риком растерянно переглянулись, глядя на парня, который, снова опустившись на корточки, обнял себя руками. Его плечи тряслись, и он начал всхлипывать… — Уйдите нахуй, я в-вас ненавижу! Особенно Р-рика, валите, в-видеть вас не хочу!.. Но все эти злые слова пролетели мимо Клумбы, никак его не задев. — Н-ну, хватит уже, — сев рядом снова, он попытался обнять Чуба. — Я не сделал тебе ничего плохого, и-и… и этот Рик точно не из тех, кто стал бы бить своего Морти проводом… Черепаха нырнула, заставив озеро на несколько секунд выйти из берегов. — Тааак, — нахмурившись, Санчез упал рядом с ними, вытянув длинные ноги на песке. — Колитесь, пиздюки. Что еще за история с проводом? Протяжно вдохнув и выдохнув, Чуб все-таки нашел в себе силы рассказать. — Он… он был пьяный, и-и… он взял ж-железный провод и ударил вот сюда, — хлюпнув носом, он показал на шрам на своем лице. — Ему… ему вообще было все равно, буду я жить или сдохну! О-он… он вечно меня забывал не пойми где, к-колошматил, даже н-не объясняя, за что, а м-мама… мама говорила, что я с-сам виноват… Что я вечно нарываюсь и злю его! О-она ждала его столько лет не для того, ч-чтобы… чтобы я в-все снова испортил — так она г-говорила… Клумба знал обо всем этом в общих чертах, но про маму услышал впервые — кто бы мог подумать, что в реальности Чуба Бет оказалась такой сукой? — И-и… и я снова все по-порчу… Я н-не должен был приходить к вам! Б-будь… будь счастлив, Клумба. Б-быть может, тебе п-повезло больше, чем мне… — Погоди, — у бедного цветочного парня голова пошла кругом. — Т-ты что, хочешь нас бросить? Чуб лишь выпучил на него мокрые глаза в ответ. — Т-ты же… ты же сам сказал, что этот Рик т-тебе нравится!.. — Кто, я? Я, к-конечно, польщен, н-но… Кажется, они несколько запутались, так что Клумба, сделав глубокий вдох, решил прояснить все и сразу. — Знаешь, мой первый Рик говорил мне, что я — полный лопух, и что в голове моей одна лебеда, — с улыбкой сказал он, вытирая слезы с щек Чуба. — Но даже так я понимаю, что вполне могу любить сразу двоих… — Д-двоих?.. Чуб, кажется, совсем растерялся, переводя взгляд с Клумбы на Рика и обратно. — Тьфу ты… Вот ведь маленькая полигамная сученька, — кряхтя, ученый поднялся. Отряхнул штаны от песка и, откашлявшись, протянул руку Чубу… — З-значит, слушай сюда, пиздюк. Я мало чем отличаюсь от большинства Риков. Я не самый милый парень во Вселенной, потому что я — умный, а быть милыми это удел тупиц, н-но… Но, если ты доверишься мне, мы можем провести вместе не самые плохие сто лет! По крайней мере, бросать тебя никто здесь не будет... Мальчик еще колебался, но его ладонь, хоть и неуверенно, легла в руку Санчеза. — Н-ну что, попробуешь? Настала пора уходить, и, хлопая мокрыми ресницами, Чуб осторожно пошел вслед за дедом, на ходу вытирая слезы запястьем. — П-попробую…