Иллюзии.

      Этери стоит у открытой двери и улыбается. Так, как уже давно не позволяла себе, прячет лицо в кудряшках, забирает холодными пальцами мандарины с доверчивых ладоней.       --Проходи, бродяга,--впускает в полумрак купе растрепанного Даню, который мнется с ноги на ногу, но все-таки проходит.       Ночник горит у изголовья. Деревья мелькают за окном.       Этери аккуратно берет губами дольку мандарина, выпуская сок, садится на полку, поджав под себя ноги, ждет.       --Что у тебя с Марком?-- Даня не пытается подбирать слова, рубит с плеча без предисловий.       Этери почти тут же рефлекторно хочет закрыться, воспоминания вызывают в ней желания спрятаться в кокон и не выходить. Но в словах человека напротив нет ни ехидства, ни злости...одна забота и неясное тепло.       И вместо грубого "не твое дело", Этери тихо произносит то, что, в принципе, Даня и так уже знает.       --Мы расстались.       А он даже не пытается скрыть радость, улыбается так открыто, что Этери хочется двинуть его подушкой, честное слово.       Сдерживается, пока Даня не задает следующий вопрос:       --А почему?       --Потому что,-- жует следующую дольку.-- А у тебя с Олей что?       Она спрашивает, чтобы вернуть ему неудобный вопрос, но ответ заставляет поперхнуться.       -- Тоже расстались.       --А почему?-- это даже уже не смешно, как они одинаково реагируют.       Даня поправляет волосы, прячет улыбку.       --Ты же знаешь, какой ответ еще короче, чем твой на такой вопрос.       Этери закусывает губу, а потом понимает, что произносит его в один голос с Даней. Совсем как раньше.       --Потому...       Смеются уже в голос, стараясь не делать это слишком громко, ведь так давно не цитировали этот фильм, не смотрели его вместе.       Но столько еще всего самого главного, так и не сказано вслух.       Даня успокаивается первым.       --Потому что я не был счастлив, Этери,--он говорит то, что давно следовала бы сказать, если бы не чертово упрямство.-- Потому что я не должен был вообще уходить, не впускать Олю в свою жизнь, не давать Марку войти в твою. Много чего был не должен делать...и трусить тоже...и верить в твою ложь на стоянке.       Этери молчит, сжимая пальцы.       --Я ракушку твою нашел,-- Даня кладет свою ладонь сверху, гладит кожу, ощущая мелкую дрожь.       --Я тоже,-- произносит тихо, хочет обхватить по привычке за запястье, а потом вдруг держится за руку.       Словно уже не боится, что Даня ее когда-нибудь разожмет.       --То есть мы все-таки пара дураков, да?--проводит пальцами по ее щеке, заправляя прядь волос за ухо.       --М?       --Так Дудаков нас назвал, пока не начал свое профилактическое избиение подушкой.       Этери удивленно приглаживает данины волосы.       --Я то думаю, что ты такой...лохматый.       --Он, между прочим, меня долго лупил, пока я все не осознал. Еще и пинком из купе вышвырнул...ну, Этери, ты чего смеешься? А если бы он тебя бил?       Она кладет голову на теплое плечо и вздыхает.       --То есть Сергей может потом написать трактат "о влиянии подушки на осознание парочкой дураков своих чувств?"       --Выходит так,--Даня гладит по светлым волосам пальцами, словно все еще не может поверить.       Берет Этери за руку, нежно прикасается губами к запястью, целует каждую отметину на коже, как будто хочет забрать всю боль и воспоминания.       Этери вздыхает. От этих прикосновений внутри зажигается тепло и безграничное счастье.       Дыры в груди зарастают.       -- Наша герань зацвела,-- вдруг произносит она.       Даня замирает.       -- Я в нее верил. Она борец...как и ты.       Проводит пальцами по щеке, наклоняется еще ближе и, наконец, целует приоткрытые губы, чувствуя, как Этери ему отвечает.       Бабочки щекочут крыльями внутри, вызывая улыбку. Даня чувствует, как сердце ловит другой ритм и стучит в унисон.       Невыразимо хочется кричать о своем счастье всему миру.       Потому что Свет вернулся в его жизнь.       Абсолютно и навсегда.       Сидят в тишине купе, разговаривают о соревнованиях, о страхах, об ошибках. Словно не могут отпустить друг друга даже на секунду, несмотря на то, что уже пора бы и ложиться спать.       --Не уходи,-- тихо просит Этери.       --Не уйду. Отвечает так просто, понимая, что имеет в виду не только сегодняшний вечер. И плевать на узкую полку и неудобные подушки. На все остальное, в принципе, уже тоже плевать.       --Что мы скажем Дише?-- Даня прижимает к себе Этери как можно ближе, прячет на груди, чувствуя, как ее ресницы щекочут ключицы.       --Она все поймет,-- Этери нежно касается губами чужих губ, морщится.-- Ты что курил?       Даня целует ее в скулу.       --Каюсь...Но что-то мне кажется, что и ты тоже,--вспоминает слова Дудакова, какие они с Этери одинаковые.       Чувствует, как холодные пальцы проникают под майку, греются.       -- И я курила...опять бросаем вместе?       Даня вздыхает.       --Вот только ты должна мне песню за это. Помнишь свою расписку?       Этери замирает. Так и видит, как несносный хореограф заставит ее петь перед Дудаковым, или еще хуже--на тренировке.       -- Я хочу свое желание здесь и сейчас,--бормочет Даня.--Пока ты не передумала.       --Хорошо,-- соглашается тихо.-- Но я не умею петь...       Даня улыбается и чувствует, как тепло внутри становится все сильнее. Голос Этери оживляет его окончательно, успокаивает...исцеляет.       "Мы плывем на льдине,       Как на бригантине       По седым суровым морям.       И всю ночь соседи -       Звездные медведи       Светят дальним кораблям."       Даня засыпает под эту детскую колыбельную и стук колес почти мгновенно. Словно груз всего этого времени наконец упал и освободил его.       Свет из коридора от прихода Диши бьет в глаза. Даня только успевает закрыть от него Этери и виновато улыбнуться, мол, да, я тут.       --Ну, слава Богу,--шепчет Диана.-- А то как дети малые себя вели.       Она укладывается наверху и больше ничего не говорит.       Этери просыпается сама уже ближе к утру, руки затекли, двигается. Даня тут же обнимает ее.       --Все нормально?       --Да,-- сдвигается,почти ложится на него сверху целиком, давая им больше места.       Этери больше не снится липкий навязчивый кошмар. Словно он тоже тает от настоящего тепла.       Смотрит в сонные глаза Дани, щурится, наклоняется к уху...       --Я тебя люблю.       Эти три слова, которые и так были понятны, обретают реальность. Она озвучивает их в первую очередь для себя самой, понимая, что больше...не боится.       --Я тоже тебя люблю.       Этери почему-то краснеет.       --А если ты меня любишь, то сходишь за чаем?       --В подстаканнике?       --В подстаканнике.       Даня аккуратно встает, унося с собой тепло, закутывает Этери в одеяло, чтобы не мерзла. обувается.       --Ты там только осторожнее будь,-- в глазах опять играют черти: только они одни и видны.       --Чего это?       -- Вдруг проводница за такой ранний подъем тоже захочет избить тебя подушкой?       Даня старается не смеяться слишком громко, выходит.       Потом объясняет сонной Ларисе, что одной очень несносной женщине сейчас жизненно необходим чай, обязательно в подстаканнике, но без использования подушки. Она смотрит на Даню, как на умалишенного, но чай все-таки выдает.       Хотя может все влюбленные немного сумасшедшие?       Он несет две кружки, стараясь не расплескать по дороге, Этери уже терпеливо ждет.       -- А как же вафли?-- улыбается.-- Если ты за ними вернешься, тебя точно побьют...       --Поэтому я взял их сразу...--Даня вытягивает пачку из кармана, показывает язык.       За окном пейзаж сменяется деревьями и заброшенными домами, ложки в стаканах немного звенят.       --Дань,-- голос Этери тихий и безумно нежный.       --М?       --Обними меня.       И он обнимает, прячет ее от всего мира, согревая спину, давая почувствовать эту защиту каждой клеточкой тела.       -- И что теперь дальше?--он спрашивает, повинуясь какому-то неясному порыву, ждет.       -- А дальше...--Этери берет теплую ладонь, прижимает к щеке, выдыхает...шепчет одними губами слова, которые Даня все-таки слышит:       Мир пятерни. Срез       ночи. И мир ресниц.       Тот и другой без       обозримых границ.       И наши с тобой слова,       помыслы и дела       бесконечны, как два       ангельские крыла.       Поезд несет пассажиров-- и спящих, и не спящих-- только вперед. Чай стынет на узком столике, пока Даня молчит, а Этери рассказывает ему о настоящих ангелах и крыльях за спиной.       Ведь в будущем на самом деле все просто: пока фигурное катание -- это любимая жизнь, пока рядом верные друзья и семья, способные избавить от иллюзий, ничто и никогда не сможет их сломить.