***
В гостиной стояла тишина, прерываемая лишь перелистыванием страниц. Алекс ценил молчание, особенно когда оно было необходимо. Он задумался, глядя на только что написанный им текст песни. Да, вновь очередная лирика, на которую вдохновила юная особа, сидящая напротив. Предпринимая последнюю попытку сосредоточиться и доработать материал, Вессельски быстро пробежался глазами между строк, ища зацепку, однако как он ни старался, мысли его были уже совсем о другом. И вот он смотрит на эту девушку, такую взрослую, смелую, обворожительную. Как же быстро она повзрослела. А ведь Алекс помнит её ещё девочкой: маленькой, беззащитной, пугающейся любого шороха, стеснительной и молчаливой. Он не помнит, как именно она появилась в его жизни, но помнит, как впервые переступила порог его дома, и по-прежнему не знает, что именно руководило им, когда он решился оформить документы на её опеку. Алекс откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее. Лиселот была слишком занята рисованием, чтобы заметить на себе его внимательный взгляд, скользящий по ней то сверху вниз, то наоборот, то приостанавливающийся, то быстрый. Изредка она поднимала свою изящную ручку, держащую стержень графического планшета, чтобы откинуть назад непослушную прядку чёрных волос. Лис раздражённо вздыхала, прикусывала губу, наклоняла голову, всматривалась в экран, дорабатывая малейшие несовершенства. Так прошло около получаса, прежде чем девушка наконец-то подняла глаза и победоносно улыбнулась, довольная собой. Алекс улыбнулся ей в ответ: — Ну показывай, — сказал он с ухмылкой. Лис с трудом встала с дивана (ноги её чертовски затекли) и, пошатываясь, направилась к креслу. Отдав Алексу планшет она уселась рядом на широкий подлокотник кресла, приобняв Вессельски за плечи. — Как всегда блестяще! — заявил он, одобрительно кивая. — Спасибо! Надеюсь, остальным тоже понравится, — Лис улыбнулась. — Ты же знаешь, по-другому быть не может, — ответил Алекс с ухмылкой, — Ну, а за оригинальность прибавим тебе зарплату. — Не сто… — Не спорь! — отрезал он. — Спасибо, — Лис засмеялась, обнимая его крепче. Прошло уже много лет, с тех пор как Алекс предложил Лиселот подработать у его группы в качестве создателя обложек для их альбомов. Девушка за это была безмерно ему благодарна: он всегда ценил её творчество непредвзъято и искренне, а ещё платил ей чуточку больше, чем они договаривались. — Пойду прогуляюсь, — сказала она, чмокая Алекса в щёчку и слезая со своего места. — Будь осторожней, — с улыбкой ответил он. — Обязательно, — послышался её голос из коридора. Наконец, Алекс позвонил себе выдохнуть. Он осел в своём кресле, запрокинул голову и прикрыл глаза. С каждым днём становилось всё труднее вести себя естественно, быть весёлым и общительным, когда сердце рвалось на куски от невыносимой горечи и тоски. В этом не было никакого секрета: его девочка выросла. Вместе с этим исчезли и прежние отцовские чувства, взамен которым тут же пришли новые, такие жгучие и страстные, нежные и сладостные, но в то же время такие болезненные и мучительные. На душе лежал тяжкий груз, буквально сковывающий в кандалы из мерзких предчувствий и страха, страха разрушить сложившуюся идилию и в один миг потерять всё. Алекс понял, что теперь сам представляет для Лис опасность, грозящую в любой момент сломать ей жизнь, а ведь он так опекал свою девочку, стараясь защитить её и оградить от самого плохого. Этот бесконечный цикл гадких мыслей всё больше и больше закручивал его в свой круговорот, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Её ласки трогали остывшее сердце, так много лет прожившее без этих светлых чувств и уже от них отвыкшее, заставляя его вновь учащённо биться в сладком упоении надежды, её глаза задевали самые тонкие струны души, отзываясь лёгким покалыванием в груди от сбившегося дыхания, а улыбка очаровывала своей искренностью и ещё местами детской наивностью. Лис была не такая как все: в то время как её одногруппники беззаботно прожигали свои жизни и деньги в клубах, та предпочитала мирный отдых дома и одиночество шумным компаниям. Несомненно, неизгладимый след в её характере оставил и сам Алекс, старавшийся развить в Лис лучшие качества. В отличие от многих взрослых, воспитывающих детей по принципу «шаг в сторону — расстрел», он давал девушке возможность совершать ошибки, учил её самостоятельно из них выбираться и всегда приходил на помощь в самых трудных для неё ситуациях. Впрочем и Лиселот платила ему той же монетой. Вессельски знал, что всегда может на неё положиться, довериться… Но позволит ли она ему ошибиться?***
День был солнечный. Лучи играли в новенькой светло-салатовой листве, бросая радужные отсветы на припаркованные машины и мокрые, только что вымытые асфальтированные дорожки. Всё было таким свежим и лёгким, ещё не утомлённым палящим солнцем: дул прохладный ветерок и всюду стоял чудесный запах недавно раскрывшихся пионов. Лис наслаждалась каждой минутой прогулки, позволяя себе забыться и идти без всякой цели, кивая в такт музыке, приостанавливаться и переводить дыхание в тени парковой аллеи. Однако девушка не успела пройти и половины намеченного маршрута, как её сладкая нега была прервана знакомым хрипатым голосом, так внезапно раздавшимся в наушниках: — Zu schön um wahr zu sein*, — невольно повторила Лис, — Может в этих словах и впрямь заложен куда больший смысл, чем я думала? — Rot wie die Liebe, rot wie ein Rubin**. Эту песню Алекс подарил ей на день рождения. Девушка не помнила себя от радости, слушала её днями на пролёт, пока внутри что-то не ёкнуло, перевернув привычное жизненное русло вспять. — Ich verliere die Fassung, weil ich so sinnlich bin, Dein Körper ist Feuer, die Adern aus Glut, Du brennt in meiner Seele und so ist es gut, So kostbar und ewig, vollkommen und rein*** И вновь эти слова заставили тело Лис покрыться мурашками, а дыхание сбиться: — Что он вложил в эти слова? — подумала она про себя. К девушке вернулось привычное леденящее кровь чувство, которого она так старалась избегать. Она ускорила шаг. Бросало то в жар, то в холод, Лис запыхалась от отчаянных попыток умерить учащённое сердцебиение. Девушка со страхом представила путь домой и то, как она предстанет в таком свете перед Алексом, поэтому, не долго думая, завернула по пути в любимую пивную.***
Девушка шла, целиком погрузившись в свои мысли: — Тогда, много лет назад, он предложил мне поменять фамилию. Я согласилась. Ха, если бы я только знала, какую злую шутку за это сыграет со мной судьба. Мои одногруппницы считают меня его личной шлюхой: «У Вессельски персональный доступ к зачётам!» О, а мне даже льстят эти слухи. Признаться, его внимания действительно трудно добиться. Работая столько лет в институте, Алекс здорово научился пресекать любые намёки на разврат, а инста девочки его совершенно не интересуют, — Лис тяжело вздохнула. — Вот я и дома.