rainbow clouds.

Темное, холодное небо, покрытое бесконечным количеством звезд, сменяется вишневыми облаками и оранжевым рассветом. Листья шумят под напором ветра, колышутся и снова приходят в спокойствие, из слышимых звуков оставляя только небольшой водопад неподалеку. Ханбин ушёл. Ушёл от людей, родных ему и самых близких. Успел уже забыть, что значит быть «публичной персоной». Он виделся с парнями, которые продолжают называть себя тем же именем. Виделся с менеджерами, что всегда стояли на его стороне. Они и сейчас стоят, но сделать ничего не могут. И Биай их за это не винит. Он никого не винит, кроме себя. И думает, что даже рад, наверное, ведь теперь он может стать ветром, рассматривая красивейший рассвет на полпути к вершине одной из высоких гор в Корее. Он пишет музыку, он продюсирует песни, он любит свою семью и своих друзей. Он больше не злой совершенно. И больше почти не держит обиды, он освободился. Душой и телом. Стащил с себя оковы, что удерживали его в рамках. В каком-то смысле, он даже счастлив, что у него получилось так легко сбежать. Он помнит шутку Бобби, который крепко держал его руку, пока они ели в небольшом малоизвестном ресторанчике. „Неужели чтобы освободиться, мне надо натворить что-то незаконное?“ — Вон посмеялся тогда, но в глазах его читалась сильная обида. Обида за брата, обида за остальных пятерых парней и обида за то, что они так с ним поступают. Что они молчат, не имея даже права сказать что-то о человеке, которого считали членом своей созданной семьи. Ханбин знает, как им тяжело. Ему было совсем не легче, но сейчас он свободен. Он смело расправил крылья, вышел из дома. Гуляет он, как правило, по ночам. Ему нравится ночь, нравится тишина. Больше всего он полюбил холодный моросящий дождь под черным беззвездным небом. Одиночество для него не негативная эмоция. Она его полностью описывает. И он, в принципе, счастлив. Оказавшись на вершине, небо почти расцвело. Расцвело, как самый красивый цветок. Из-за горизонта оно переливалось желтыми, оранжевыми, розовыми и красными цветами. Облака напоминали сладкую вату. Парень улегся на холодную, сырую траву, что была покрыта росой. Протянул руку наверх, проверяя реальность происходящего. Ветер обволакивал его бледную кожу, заставляя кончики пальцев краснеть. Бин выдыхает через рот, замечая пар из тёплого воздуха, что, поднимаясь вверх, рассеивался в пустоте. — Ты снова пришёл? Ханбин вздрогнул, удивленно подскакивая и смотря за свою спину. В камнях сидел какой-то парень, Биай не мог разглядеть его лица, он был довольно далеко. Он словно медитировал, сидя в позе лотоса. Его голос звучал довольно спокойно, но всё же был громким, ведь он избавил их тайное место от природной тишины. Ханбин не видел его раньше, но, кажется, этот молодой человек Ханбина видел. Тот сидел на самом холодном месте, куда не падал солнечный свет. Его темно-серые вещи идеально сливались с камнями, потому Биай не обращал на него внимания ранее. Интересно, сколько раз этот парень его здесь видел? — Не бойся, я не буду раскрывать наше "тайное логово", — его голос звучал знакомо и очень дружелюбно. Ханбин, честно, с памятью не дружит, но после пары шагов в сторону незнакомца он его полностью признал. — Зико? — Молодой продюсер удивленно вскинул брови, шмыгая замерзшим носом и замечая теплую улыбку старшего. Они были мало знакомы раньше, но Ханбину всегда тот казался человеком-вечеринкой. Биай отметил для себя, что их каштановые волосы были практически идентичны, так же, как и непримечательный внешний вид. Была у них ещё одна схожесть, о которой Ханбин не мог не напомнить, чтобы создать дружелюбную атмосферу, — Я как раз уже пару дней задумался над одним вопросом - неужели твой трек не мог не побивать мой ол килл? Старший тихо посмеялся, хлопая по месту рядом с собой и тем самым приглашая Ханбина сесть рядом. Биай, не задумываясь, двинулся к коллеге, когда заметил термос в его руках. — Честно, я был очень удивлен, что смог побить твой рекорд в чартах. — Тот зашипел, кивая на свои же слова и протягивая младшему термос, — Будешь? — Да, спасибо! — Ханбин лишь мило улыбнулся, оказываясь рядом и обхватывая холодный металл своими пальцами. Зико напоминал Ханбину термос. Возможно, очень странное сравнение, но оно Биаю кажется таким логичным. Оба холодные снаружи, но оба горячие и интересные внутри. А Чихо всегда был чем-то необычным, интересным. Всегда был тем, на кого хотелось равняться. Они, может, не так часто пересекались ранее, но эта спонтанная встреча оказалась весьма приятной. Они не были в кругу камер, фанатов или других людей. Они были наедине друг с другом. Наедине с природой. — Никогда бы не подумал, что такой клубный человек, как ты, будет проводить здесь своё утро. — Возможно, прозвучало грубо, а может даже глупо, только вот Чихо кивает, чуть улыбаясь парню в ответ. — Я бы и сам не подумал, что увижу тебя здесь, Ханбин. Но люди непредсказуемые. — Тот тихо посмеялся, переводя взгляд с природы на Ханбина. У него были глубокие, темные глаза. Ханбин видел в них свое отражение. Он видел в них усталость, печаль и некое облегчение, с нотками наслаждения данным моментом времени. Судя по тексту новой песни, Зико был несчастен. Ничего не чувствовал, да и не хотел особо веселиться. Ханбин прекрасно понимал это чувство, ведь он такое испытывает на протяжении долгого времени. — Удивительно, как же немного нужно для спокойствия людям, у которых было всё. — Вздыхает Ханбин, делая глоток из чужого термоса. Вкусный сладкий чай с лимоном. Такой Ханбину в детстве всегда заваривала бабушка. — Было? — Чихо нахмурился, разглядывая младшего, что сидел рядом с ним, беззаботно разглядывая розовые облака. У выпрямляется в спине, словно вспоминает о произошедшем с Биаем, прочищая горло, — Ох, точно. Мне так жаль, это... — Не нужно. — Бин улыбается по-доброму, ладонью зачесывая свои волосы назад и делая глубокий вдох свежего воздуха, — Сейчас мне хорошо. — Это самое главное, — Чихо соглашается, возвращая свой взгляд обратно на природу, но думая не совсем об этом. Они оба соврут, если скажут, что не влюблены в творчество друг друга. Ханбин такой талантливый начинающий артист, который точно добьется больших высот, а Зико уже достаточно высоко, но он может подняться еще выше. Сейчас они оба на вершине горы, выше только бесконечное небо, а ниже весь их тяжелый путь, который они оба прошли. И Зико понимает, что если он хочет чего-то большего, то должен расширять свой кругозор. — Но ты ведь ещё пишешь музыку? — Он снова смотрит на Ханбина, на этот раз с надеждой в глазах. Младший, улыбаясь, кивает. Прикрывает глаза и делает еще один глоток вкусного чая, — А ты не хочешь... Что думаешь на счет совместной работы? Тишина. Шум деревьев и пение птиц что развели свои гнезда намного ниже. Ханбин свел брови, словно задумался над ответом, представляя дальнейшее сотрудничество и что из этого может выйти. Совсем ведь не странно, что Чихо об этом просит. Они оба живут музыкой. И музыка - это их главное счастье, которым они хотят делиться с другими людьми. Они оба трудоголики и оба ответственно подходят к своей работе. Ханбин легко кивает, а после открывает глаза, поворачиваясь к Чихо и смотря на то, как старший кусает губы в ожидании ответа. Интересно, когда эта мысль пришла ему в голову? Сейчас? Вчера? А может, в какой-то другой раз, когда У здесь Ханбина видел? — Тогда мы будем в твоей студии, хён. — Тихо ответил Биай, заставляя старшего улыбнуться и тихо посмеяться. Ханбин поставил термос на землю, обращая свой взор на просыпающуюся природу Южной Кореи. — О чем будем писать? — Биай звучал весьма спокойно, прикидывая некоторые идеи в своей голове. Чихо в ответ лишь молчал, словно тоже задумался. — Да о чем угодно. О душевном спокойствии, свободе, боли, несчастье, любви. — Тот пожал плечами, делая глубокий вдох, — Обо всем этом сразу. — Чем интереснее, тем лучше. — Согласился Ханбин, беря один камушек, что лежал рядом, в свои замерзшие пальцы, — Давай напишем самую красивую историю.